- Ну, не знаю, - ответил Джек. - Пожалуй, на сегодня с меня хватит. Заверните мне, пожалуйста, в бумагу эти струны и канифоль. Подержите скрипку у себя, и к концу недели я дам вам знать о своем решении. Стивен, - произнес он, взяв друга под руку и переходя с ним через оживленную улицу. - Я играл на этой скрипке, пожалуй, час с лишним и до сих пор не решился на покупку. Ни Джексона, ни его партнера на месте не было, и я пришел прямо сюда. Странно и чертовски досадно, ведь мы определенно договорились о встрече. Но дома его не оказалось: был только придурок слуга, который сказал, что хозяина в городе нет, его ждут, но не знают, когда он приедет. Выражу свое почтение Старому Джарви, чтобы напомнить о себе, а потом мы сможем отправиться домой. Джексона я ждать не стану.
Они поехали назад, и там же, где дождь прекратился в прошлый раз, они встретились с ним снова. Вдобавок задул яростный восточный ветер. Лошадь Джека потеряла подкову, и пришлось потратить добрую половину дня в поисках кузнеца. Наконец они его нашли. Это был мрачный, неуклюжий увалень, который слишком глубоко забил гвозди в копыта. Когда они добрались до Эшдаунского леса, стемнело. К этому времени лошадь Джека Обри охромела, а им предстоял еще долгий путь.
- Позвольте, я осмотрю ваши пистолеты, - произнес Джек, когда деревья подступили к самой дороге. - Вы и представления не имеете, как следует проверять кремни.
- Они в порядке, - отвечал Стивен, не желавший открывать седельные кобуры (в одной находилась тератома, в другой - заспиртованный арабский соня). - Вы опасаетесь нападения?
- Дорога здесь сама по себе хуже некуда, а в округе бродят уволенные из армии солдаты. Они попытались ограбить почтовую карету недалеко от Экерова креста. Ну, давайте, показывайте свои пистолеты. Так и знал. Что это еще за гадость?
- Тератома.
- Что еще за тератома? - спросил Джек Обри, держа в руке непонятный предмет. - Для стрельбы она явно не годится!
- Это опухоль, мы время от времени находим их в брюшной полости. Иногда в них обнаруживают субстанции, похожие на длинные черные волосы, иногда - на зубы. В этой есть и волосы, и зубы. Она принадлежала некоему мистеру Элкинсу, известному в лондонском Сити торговцу сыром. Я очень ценю ее.
- Черт побери! - воскликнул Джек, сунув тератому в кобуру и принявшись яростно вытирать ладонь о конскую гриву. - Оставили бы человеческие полости в покое. Насколько я понял, пистолетов у вас нет?
- Если вам так хочется знать, то у меня их нет.
- Вы ни за что не доживете до седых волос, братец вы мой, - произнес Джек и, соскочив с коня, ощупал лошадиную ногу. - В полумиле от боковой дороги есть неплохая гостиница. Как вы смотрите на то, чтобы там переночевать?
- Ваше мужество столь сильно смущают мысли о грабителях, разбойниках с большой дороги, налетчиках?
- Трепещу как осиновый лист, того и гляди, свалюсь с седла. Конечно, было бы глупо получить дубиной по голове, но меня больше беспокоит копыто моей лошади. - После паузы он продолжал: - У меня какое-то чертовски странное чувство: не очень-то хочется возвращаться домой этой ночью. Действительно, странное, потому что сначала мне не терпелось оказаться дома. Еще утром меня тянуло туда, как матроса в трактир, а теперь я такого желания не испытываю. Это как в море, когда гнетет тревожное ощущение близости подветренного берега. Погода отвратительная, полностью зарифленные топсели, солнца нет и следа, в течение нескольких суток не сделано ни одной обсервации. У тебя нет ни малейшего представления, где ты находишься, - вроде бы за сотни с гаком миль от берега, и вдруг ночью вскакиваешь и, хотя не видишь ни зги, почти чувствуешь, как грунт царапает днище корабля.
Стивен смолчал, лишь плотнее закутался в плащ, прячась от леденящего ветра.
Миссис Уильямс так и не спустилась к завтраку; благодаря этому обстоятельству столовая в Мейпс Корт стала самой веселой комнатой, она выходила окнами на юго-восток, и тюлевые занавески весело колебались в солнечных лучах, впуская весенний дух. Более женственного помещения было не сыскать: нарядная белая мебель, зеленый с растительным орнаментом ковер, изящная фарфоровая посуда, булочки с медом и болтающая за чаем девичья компания.
Одна из девиц, Софи Бентинк, обстоятельно рассказывала об обеде в Уайт Харт, на котором присутствовал мистер Джордж Симпсон, с которым она была помолвлена.
- Потом принялись провозглашать тосты, и когда Джордж назвал имя "Софи", то ваш капитан Обри так и вздрогнул. "О! - воскликнул он. - Я буду пить этот тост три раза по три. Софи - это имя, которое очень дорого мне". Речь не могла идти обо мне, поскольку мы никогда не встречались. - Она окинула сидящих за столом благожелательным взором, как и подобает благовоспитанной, просватанной девице, которая желает всем быть такой же счастливой, как она сама.
- И он выпил трижды три раза? - спросила Софи с довольным видом.
- Он выпил за название своего первого корабля, - тотчас вмешалась Диана.
- Конечно, я знаю об этом, - вспыхнув, ответила Софи. - Все об этом знают.
- Почта! - воскликнула Френсис, опрометью выбежав из комнаты. Наступила пауза, похожая на короткое перемирие. - Два письма маме, одно Софи Бентинк с хорошеньким купидоном вместо печати, - нет, это козел с крыльями - и одно для Ди, вскрытое. От кого это, Ди?
- Френки, солнышко, попытайся вести себя как настоящая христианка, - пожурила ее старшая сестра. - Не заглядывайся на чужие письма, сделай вид, что ты о них ничего не знаешь.
- А мама всегда вскрывает наши письма, когда они приходят, что, правда, случается нечасто.
- После бала я получила одно от сестры Джемми Блекгроув, - сказала Сесилия, - и та сказала: он велел передать, что я танцевала как лебедь. Мама страшно рассердилась: надо же, какая неподобающая корреспонденция, к тому же лебеди не танцуют, потому что у них перепончатые лапы. Они поют. Но я поняла, что он имел в виду. Значит, твоя мама разрешает тебе переписываться? - повернулась она к Софи Бентинк.
- Ну разумеется. Но ты же знаешь, мы обручены, а это совсем другое дело, - сказала Софи, удовлетворенно посмотрев на свою руку с кольцом.
- А вот почтальон Том не делает вид, будто ничего не знает о чужих письмах, - заметила Френсис. - Но он сказал, что не посмел бы вскрыть письмо к Ди. Кстати, письма, которые он доставляет в Мелбери Лодж, приходят из Лондона, Ирландии и Испании. Толстенное письмо из Испании, за которое придется заплатить огромную сумму!
Столовая в Мелбери Лодж выглядела так же весело, но по другой причине. Темное красное дерево, турецкие ковры, массивные кресла, запах кофе, бекона, табака и обсыхающих мужчин: с самого рассвета они рыбачили под дождем. Обильный завтрак, который они заслужили в полной мере, был в самом разгаре. На покрытом белой скатертью широком столе стояли подогретые тарелки, чашки с кофе, корзинка с тостами, вестфальская ветчина, горячий пирог и форель, которую они выловили нынешним утром.
- Вот эту мы поймали под мостом, - проронил Джек.
- Почта, сэр, - объявил его ординарец Киллик.
- От Джексона, - сообщил, просмотрев корреспонденцию, Джек. - А второе от поверенного. Извините, Стивен. Я должен выяснить, что они собираются мне сообщить, какую причину… Господи! - воскликнул он в следующую минуту.
Мистер Джексон, его стряпчий и призовой агент, один из наиболее почтенных представителей этого малопочтенного ремесла, разорился. Он сбежал в Булонь с остатками наличных денег фирмы, а его партнер, в свою очередь, тоже объявил о своем банкротстве, будучи не в состоянии выплатить и по шесть пенсов за фунт.
- Хуже всего то, - произнес негромким, встревоженным голосом Джек Обри, - что я велел ему вложить все призовые деньги, добытые нами на "Софи", в акции, и тут это банкротство. Иные капитаны, прежде чем получить звонкую монету, годами ждут, пока их призовые деньги не будут очищены от исков. Джексон этого не сделал. Фунты, которые он мне всучил, по его словам, были дивидендами по акциям, но это ложь. Он прикарманил себе все, что мог. Так что плакали наши денежки.
Джек замолчал и уставился в окно, держа в руке второе письмо.
- А это от судебного исполнителя. Наверняка тут сообщается о владельцах судов из нейтральных держав, подавших апелляцию, - произнес он, сломав, наконец, печать. - Мне даже страшно вскрывать его. Да, так оно и есть. Вот он, мой подветренный берег. Вердикт пересмотрен, я должен вернуть одиннадцать тысяч фунтов. А у меня нет и одиннадцати пенсов. Подветренный берег… Как я освобожусь от этой удавки? Выход один: я откажусь от своих претензий на чин капитана первого ранга и попрошу дать мне хоть какой-нибудь шлюп. Мне нужен корабль. Стивен, вы не одолжите мне двадцать фунтов? Я разорен. Мне нужно немедля отправляться в Адмиралтейство. Нельзя терять ни минуты. Ах, я же обещал Софи верховую прогулку. Придется отложить ее до лучших времен.
- Наймите дилижанс. Вы не должны явиться к начальству взмыленным.
- Именно так я и поступлю. Вы правы, Стивен, спасибо. Киллик!
- Сэр?
- Отправляйтесь в контору дилижансов и скажите, чтобы они подали сюда к одиннадцати почтовую карету. Соберите все, что мне будет нужно на пару дней, нет, на неделю.
- Джек, - настойчивым тоном произнес Стивен после того, как Киллик откозырял. - Не говорите о случившемся никому, я вас заклинаю.
- У вас ужасно бледный вид, капитан Обри, - заметила Софи. - Неужели вы опять упали с лошади? Входите же, прошу вас, и садитесь. О господи, вам определенно нужно сесть!
- Нет, нет, уверяю вас, с лошади я не падал вот уже целую неделю, - с улыбкой ответил Джек. - Давайте не упустим солнца, иначе, если будем мешкать, промокнем до нитки. Взгляните - тучи на зюйд-весте. Какой у вас нарядный костюм!
- Правда нравится? Я впервые его надела. Однако, - девушка по-прежнему озабоченно вглядывалась в его лицо, которое отчего-то вдруг покрылось пятнами нервного румянца, - вы уверены, что не желаете выпить чашку чая? Он будет готов через минуту.
- Да, да, заходите, выпейте чашечку, - подала через окно голос миссис Уильямс, прижимая к горлу желтый шарф. - Он будет готов сию минуту, а в маленькой гостиной топится камин. Можете попить чаю вместе - это будет так славно. Я уверена, Софи умирает от жажды. Ей хотелось бы выпить чашку чаю вместе с вами, капитан Обри, не так ли, Софи?
Джек с поклоном улыбнулся и поцеловал руку матроне, но его твердая решимость не задерживаться превозмогла, и они порысили по Фоксденской дороге к подножию холмов.
- Вы в самом деле не падали с лошади? - снова спросила Софи и потому, что Джек явно что-то скрывал, и от желания выразить искреннюю озабоченность.
- Нет, - отвечал Джек, вглядываясь в ее милое, с нежностью обращенное к спутнику лицо - оно находилось куда ближе к нему, чем обычно. - Но я действительно только что получил нокаутирующий удар. Удар, которого я, черт возьми, никак не ожидал. Софи, можно я буду с вами предельно откровенен? Когда я командовал шлюпом с таким же, как у вас, именем, я захватил два нейтральных судна, шедших в Марсель. Судя по документам, они шли из Сицилии в Копенгаген с грузом серы. Но в действительности они были в двух шагах от Марселя: я находился в досягаемости выстрелов французской береговой батареи, установленной на холме. И сера эта предназначалась для Франции. - Софи сера была известна только в лечебной смеси с патокой, которую детям давали по пятницам: она до сих пор ощущала ее противный привкус. На ее лице было написано недоумение, и Джек добавил: - Сера необходима для изготовления пороха. Поэтому я отправил эти суда в Порт-Магон, где суд установил, что они являются законным призом по причине вопиющего нарушения нейтралитета. И вот теперь, спустя столько времени, судовладельцы подали апелляцию, и кассационный суд решил, что суда вовсе не были законным призом, он поверил сказкам адвокатов, будто бы капитаны искали во французской гавани убежища от непогоды. Непогода! Никакой непогоды не было и в помине. На море не было и морщинки, так что мы шли под бом-брамселями, поставив с обоих бортов лисели, а тридцатишестифунтовые орудия береговой батареи швыряли ядра, которые на тихой воде разгоняли круги диаметром с четверть мили.
- О! Как это несправедливо! - воскликнула Софи, выражая крайнее негодование. - Как непорядочны люди, которые так лгут! Ведь вы, должно быть, рисковали жизнью, уводя эти суда из-под прикрытия той батареи. Разумеется, сера предназначалась для этой адской Франции. Я уверена, эти купчишки понесут наказание. Что же делать? О, что же сейчас делать?
- Что касается вердикта, то боюсь, что обжалованию он не подлежит. Но мне надо поехать в Лондон и попробовать хоть чего-то добиться от Адмиралтейства. Я должен ехать сегодня, и, возможно, наша разлука затянется. Вот почему я докучаю вам своими несчастьями. Я хочу, чтобы вы твердо знали, что я уезжаю из Сассекса не по своей воле и с тяжелым сердцем.
- О, вы мне вовсе не докучаете - как вы могли такое вообразить, - все, что связано с флотом, для меня… Вы сказали, что вам надо ехать немедля? Но вам же нельзя уезжать сегодня. Вам нужно прилечь и отдохнуть.
- Увы, промедление смерти подобно.
- Тогда вам не следует ехать верхом. Вы должны нанять почтовую карету.
- Да. Такой же совет дал мне Стивен. Я так и поступлю. В почтовой конторе уже заказан дилижанс.
- Какой он славный, он, должно быть, очень вам помогает. Доктор такой надежный друг. Но мы должны возвращаться сию же минуту. Перед путешествием вам непременно следует отдохнуть.
Расставаясь, девушка протянула ему руку и сказала со всей возможной для себя настойчивостью:
- Я желаю вам счастья и всего, чего вы заслуживаете. Я думаю, что невежественная девушка из провинции ничем не может вам помочь, однако…
- А вот и наша парочка! - воскликнула миссис Уильямс. - Воркуют как два голубка. И о чем же вы все это время говорили? Но молчок, я становлюсь нескромной. Надеюсь, вы привезли ее целой и невредимой?
Два секретаря, помогая друг другу, в большой спешке скрипели перьями.
"Маркизу Корнуолису
Милорд,
Прилагая все усилия к тому, чтобы усерднейшим образом уделить внимание пожеланию Вашей светлости относительно капитана Булла, глубочайше сожалею, что в настоящий момент я не в силах удовлетворить его.
Имею честь…"
- и т. д.
- Готово, Бейтс?
- Так точно, милорд.
"Миссис Полет
Мадам,
Хотя я не могу признать справедливости Ваших аргументов относительно капитана Мейнуэринга, есть нечто настолько трогательное и похвальное в поведении сестры, стремящейся к продвижению своего брата, что не требуется никаких оправданий по поводу Вашего письма от двадцать четвертого числа, получение какового я спешу подтвердить.
Остаюсь, мадам…"
- и т. д.
"Сэру Чарлзу Грею, кавалеру ордена Бани
Мой любезный сэр Чарлз,
Лейтенант Бирсфорд интригует, добиваясь перевода в Ирландию, благодаря чему он упал в моем мнении. Он серьезный и предприимчивый господин, однако, подобно большинству представителей аристократии, он полагает, что, благодаря этому обстоятельству, вправе рассчитывать на продвижение по службе, в обход лиц, лучше проявивших себя на службе и более достойных; на что я никогда не соглашусь.
Я отказывал принцу Уэльскому, герцогу Кларенсу, герцогу Кентскому и герцогу Кумберлендскому и надеюсь, что Вы не будете удивлены, если я снова укажу на невозможность отступления от моих принципов и не допущу попрания моих прав, которое приведет к окончательной гибели флота.
Искренне ваш…"
"Герцогине Кингстонской
Мадам,
Ваша светлость в значительной степени верно определили характер капитана "Фролика" Хэллоуза; он отличается рвением и достойным поведением, и если бы не его определенная независимость и отсутствие охотного повиновения вышестоящим чинам, что может быть исправлено со временем, а также некоторых пятен на его семейной репутации, я был бы рад, помимо интереса, который Ваша светлость проявляет к его судьбе, воздать должное его заслугам, если бы мне не мешало сделать это невероятно большое количество достойных командиров чином выше его, находящихся на половинном жалованье: они обладают предпочтительным правом на получение тех немногих судов, которые имеются в нашем распоряжении.
Смею заверить Вашу светлость, что буду счастлив воспользоваться возможностью выразить Вам свое почтение. Имею честь, мадам, оставаться Вашим покорнейшим, смиренным слугой".
Итак, с письмами покончили. Кто у нас в списке? - Капитаны Сол, Каннингем, Обри и Смолл. Лейтенанты Рош, Хемпол…
- Я смогу принять только первых трех.
- Есть, милорд.
Джек Обри услышал гомерический хохот Первого лорда Адмиралтейства, прощавшегося со своим старинным соплавателем Каннингемом, напоследок выдавшим соленую шутку, и понадеялся, что Сент-Винсент в хорошем настроении.
Однако лорд Сент-Винсент, отдававший все силы реформированию докового хозяйства, связанный по рукам и ногам политикой и политиканами, а также незначительным большинством своей партии в парламенте, пребывал в невеселом настроении, что было заметно по его неприветливым, холодным глазам, которые, казалось, видели посетителя насквозь.
- Капитан Обри, вы уже были здесь на прошлой неделе. У меня очень мало времени. Ваш отец генерал Обри адресовал мне и другим членам Адмиралтейского совета сорок писем, и ему было сообщено, что мы не предполагаем произвести вас в очередное звание за вашу операцию с "Какафуэго".
- Я пришел по другому поводу, милорд. Я намерен отказаться от моего права на получение чина капитана первого ранга в надежде получить под свое командование хотя бы шлюп. Мой призовой агент разорился; два нейтральных судовладельца выиграли против меня дело в кассационном суде, и вы должны войти в мое положение - я буду рад любому кораблю.
Лорд Сент-Винсент был глуховат, а Джек Обри, оказавшись в этой святая святых британского флота, понизил голос, так что старый джентльмен не совсем понял, о чем идет речь.
- Я должен? Да в своем ли вы уме? - вскричал он. - С каких это пор командиры пинком открывают дверь в Адмиралтейство и заявляют, что им должны предоставить корабль? Если вам должны предоставить корабль, то какого беса вы, нацепив на шляпу кокарду величиной с капустный кочан, маршируете по Аранделу во главе сторонников мистера Бабингтона и лупите дубиной честных избирателей? Будь я там, я бы предал вас, сэр, суду за потасовку, нарушение общественного порядка, и тогда мы бы не говорили насчет того, кто кому должен. Черт бы побрал ваше нахальство, сэр.
- Милорд, я плохо выразился. Прошу прощения, милорд, за неудачное слово, но я хотел сказать, что банкротство Джексона вынуждает меня просить вашу светлость о предоставлении мне места в действующем флоте в прежней должности. Мой стряпчий меня разорил.