Затем, свернув направо, он перескочил через невысокую каменную ограду, быстро пересёк расположенный уступами садик и бросился наперерез Силасу Торонталю, чтобы выйти раньше него на дорогу.
Пескад и Матифу, хотя и не могли слышать этого спора, прекрасно видели, что банкир яростно оттолкнул Саркани, и тот скрылся в темноте.
- Сам чёрт вмешался в дело! - воскликнул Пескад. - Такая ценная дичь, и вдруг от нас ускользнула!… Как бы и другую не упустить! Во всяком случае, Торонталем пренебрегать не стоит!… Да и выбора у нас нет!… Вперёд, Матифу, вперёд!
И, ускорив шаг, они тут же нагнали Силаса Торонталя.
Банкир быстро поднимался по улице Тюрби. Оставив влево небольшой холм, увенчанный башней Августа, он бегом миновал ряд домиков с закрытыми на ночь ставнями и очутился, наконец, на дороге Корниш.
Пескад и Матифу шли за ним на расстоянии каких-нибудь пятидесяти шагов.
Но Саркани исчез бесследно. Он либо свернул направо по гребню холма, либо окончательно покинул сообщника и спустился обратно в Монте-Карло.
Корниш - остаток древней римской дороги, соединяющей Тюрби с Ниццей; она проходит среди причудливых скал, конусообразных утёсов, по краю глубоких пропастей и спускается к линии железной дороги, проложенной вдоль побережья. В эту звёздную ночь, при серебристом сиянии луны, поднимавшейся на востоке, вдали смутно виднелись остров Сент-Оспис, устье Вара, полуостров Гаруп, мыс Антиб, залив Жуан, острова Лерен, бухта Напуль, Канский залив и на заднем плане горная цепь Эстерель. Поблёскивали огоньки двух портовых городов - Болье у отрогов Малой Африки и Вильфранша у подножия горы Лэза; светлыми точками горели фонари рыбачьих лодок, отражаясь в спокойной глади моря.
Было уже за полночь. Выйдя из Тюрби, Силас Торонталь свернул с Корнишского шоссе на дорогу, которая ведёт к дикому горному селению Эза, похожему на орлиное гнездо, отважно прилепившееся к скалистой вершине над густым лесом сосен и рожковых деревьев.
На дороге не было ни души. Безумец шёл некоторое время, не замедляя шага и не оборачиваясь, вдруг он свернул налево, на узенькую тропинку, извивающуюся по гребню прибрежных скал, в которых пробит туннель для железнодорожного полотна и шоссейной дороги.
Пескад и Матифу последовали за банкиром.
Пройдя ещё шагов сто, Силас Торонталь остановился на вершине скалы возле отвесного обрыва, у подножия которого плескалось море.
Что задумал Силас Торонталь? Не пришла ли ему мысль о самоубийстве? Не собирался ли он положить конец своему никчёмному существованию, бросившись в эту бездну?
- Тысяча чертей! - воскликнул Пескад. - Мы должны взять его живым!… Хватай его, Матифу, и держи крепче!
Не успели они сделать и двадцати шагов, как справа от тропинки показался какой-то человек; он, крадучись, пробирался в зарослях мирт и мастиковых деревьев, затем стал ползком подниматься на скалу, на вершине которой стоял Силас Торонталь.
Это был Саркани.
- Тьфу ты пропасть! - пробормотал Пескад. - А ведь он собирается оказать услугу сообщнику и отправить его в лучший мир!… Хватай одного, Матифу!… А я справлюсь с другим!
Вдруг Саркани остановился. Он заметил людей и испугался, что его узнают…
У него вырвалось проклятие. Он метнулся направо и исчез в кустарнике.
В тот же миг Матифу схватил Силаса Торонталя, собиравшегося броситься в бездну, и отнёс на дорогу.
- Оставьте меня! Оставьте меня! - вопил банкир.
- Неужели я допущу, чтобы вы оступились, господин Торонталь? - ответил Пескад. - Никогда!
Смышлёный малый поступил правильно, хотя и не подготовился к этому случаю, который невозможно было предвидеть. Правда, Саркани скрылся, но Силас Торонталь был схвачен, и теперь оставалось только отвезти его на остров Антекирту, где пленника встретят со всеми подобающими почестями.
- Берёшься ли ты доставить этого господина по назначению?… Плата за доставку по прейскуранту! - обратился Пескад к своему другу Матифу.
- Охотно.
Силас Торонталь едва ли сознавал, что происходит, и не оказывал ни малейшего сопротивления. Пескад стал первым спускаться к берегу по довольно крутой тропинке, извивавшейся над пропастью, за ним следовал Матифу, который то тащил волоком, то нёс на спине обессилевшего банкира…
Спуск оказался чрезвычайно трудным, и, если бы не поразительная ловкость Пескада и не исключительная сила его спутника, оба скатились бы под откос и разбились бы насмерть.
Раз двадцать они рисковали жизнью, но всё же добрались до прибрежных скал. Известняковый берег был сплошь изрезан маленькими бухточками, отгороженными от моря высокими утёсами и подводными камнями, набегая на которые, волны окрашивались в цвет крови, так как в этих горных породах содержится значительная примесь железа.
Начинало светать, когда Пескад отыскал в глубине одного из таких заливчиков небольшой грот, образовавшийся в отдалённую эпоху геологических переворотов, и решил оставить там Силаса Торонталя под охраной Матифу.
Провансальский Геркулес перенёс туда банкира, который, по-видимому, ни на что не обращал внимания и был совершенно равнодушен к своей участи.
- Ты побудешь здесь, Матифу? - спросил своего друга Пескад.
- Побуду, сколько потребуется!
- Даже двенадцать часов, если я не вернусь до вечера?
- Даже двенадцать часов.
- И есть не запросишь?
- Ну, если я не позавтракаю, то наверстаю это вечером… и пообедаю за двоих.
- А если не дообедаешь за двоих, то поужинаешь за четверых!
После этого Матифу уселся на скале, не спуская глаз с пленника. А Пескад пустился в путь по направлений в Монако, тщательно исследуя каждую бухточку.
Вернулся Пескад скорее, чем предполагал. Через какие-нибудь два часа он обнаружил "электро", стоявший на якоре в пустынном заливчике, защищённом рифами от морского прибоя. А час спустя быстроходное судно подошло к маленькой бухте, где неподвижно сидел на утёсе Матифу, похожий на мифического Протея, пасущего стада Нептуна.
Вскоре Силас Торонталь и Матифу уже были на борту "электро", который тут же взял курс на Антекирту, не замеченный ни таможенниками, ни местными рыбаками.
Глава пятая
НА ВОЛЮ БОЖЬЮ
А теперь да будет нам позволено бросить беглый взгляд на остров Антекирту и на его обитателей.
Силас Торонталь и Карпена были во власти доктора, и он ждал лишь сведений о Саркани, чтобы вновь пуститься по его следам. Все усилия агентов доктора, которым было поручено разыскать убежище госпожи Батори, оказались тщетными, но поиски всё же продолжались. С тех пор как его мать исчезла вместе со старым Бориком - своей единственной опорой, глубокое отчаяние овладело Петером Батори. И даже доктору не удавалось успокоить его, ведь сердце юноши таило две неизлечимых раны. Когда Петер говорил с ним о матери, разве не думали они оба о Саве Торонталь, имя которой никогда не упоминалось?
В Артенаке, маленькой столице Антекирты, Мария Феррато занимала хорошенький домик вблизи Ратуши. В благодарность за прошлое доктор постарался как можно лучше обставить её жизнь. Луиджи расставался с сестрой, лишь когда уходил в море или был занят какой-нибудь другой работой в колонии. Не проходило дня, чтобы брат и сестра не навестили доктора или чтобы он сам не зашёл к ним. Чем ближе узнавал доктор детей рыбака из Ровиня, тем сильнее привязывался к ним.
- Как были бы мы счастливы, - часто повторяла Мария, - если бы Петер разделял нашу радость.
- Он будет счастлив лишь в тот день, когда найдёт свою мать! - отвечал Луиджи. - Но я не теряю надежды, Мария! Ведь у доктора такие огромные возможности! Рано или поздно мы обнаружим убежище госпожи Батори, узнаем, куда Борик увёз её из Рагузы!
- Я тоже надеюсь на это, Луиджи! Но утешится ли Петер, когда найдёт свою мать?
- Нет, Мария, не утешится, ведь Сава Торонталь никогда не будет его женой!
- Видишь ли, Луиджи, - говорила Мария, - то, что невозможно для человека, возможно для бога!
Когда Петер сказал Луиджи, что будет для него братом, он ещё не знал Марии Феррато, не думал, что обретёт в ней нежную и преданную сестру! Но, оценив редкие качества её души, Петер не колеблясь поведал девушке своё горе. Он находил успокоение, беседуя с ней. То, что Петер не хотел, не решался сказать доктору, он открывал Марии. У неё было любящее, чуткое и сострадательное сердце, способное дать утешение, и душа, исполненная веры в бога, а потому не ведающая отчаяния. Когда Петеру бывало особенно тяжело, когда он чувствовал потребность излить перед кем-нибудь свою скорбь, он бежал к Марии, и ей не раз удавалось вернуть юноше веру в будущее!
А между тем в крепости Антекирты сидел человек, который должен был знать, где находится Сава и по-прежнему ли она во власти Саркани. Это был Силас Торонталь, выдававший её за свою дочь. Но из уважения к памяти отца Петер ни за что не стал бы опрашивать об этом негодяя.
К тому же после своего похищения Торонталь был так подавлен, так ослабел физически и морально, что, пожалуй, ничего не мог бы сказать даже ради облегчения своей участи. Да и зачем было банкиру открывать убежище Савы? Ведь он не знал, что находится в плену у доктора, не знал, что Петер Батори жив и находится на острове Антекирты, о котором заключённый никогда даже не слышал.
Да, Мария Феррато была права, утверждая, что один бог мог прийти на помощь в столь запутанном положении.
Описание Антекирты оказалось бы неполным, если бы мы не упомянули в этом кратком обзоре маленькой колонии о Пескаде и Матифу.
Правда, Саркани удалось бежать и след его был потерян, но захват Силаса Торонталя имел такое значение, что Пескада просто захвалили. Подумать только, предоставленный сам себе, славный малый сделал именно то, что подобало. Ну, а раз доктор был доволен, друзьям ничего другого и не требовалось. Итак, они опять зажили в своём хорошеньком домике, ожидая, когда потребуются их услуги. Оба крепко надеялись, что им ещё представится случай принести пользу общему делу.
Вернувшись в Антекирту, Пескад и Матифу тотчас же зашли к Марии и Луиджи, а также нанесли визиты некоторым именитым жителям Артенака. Повсюду друзей ожидал самый радушный приём, ибо они завоевали всеобщую любовь. Надо было видеть Матифу в этой торжественной обстановке, когда он, смущаясь, старался казаться поменьше и всё же занимал своей внушительной особой чуть ли не всю гостиную!
- Зато я такой маленький, что это возмещает твой огромный рост, - утешал его приятель.
Пескад был душой колонии, он веселил обитателей Антекирты, все восхищались его неистощимой жизнерадостностью, остроумием и ловкостью. Ах, если бы всё устроилось к общему благополучию, какие бы празднества он устроил в городе и его окрестностях, какие бы придумал развлечения и аттракционы! Матифу и Пескад, не задумываясь, вернулись бы к своему прежнему ремеслу акробатов, лишь бы порадовать население острова Антекирты!
В ожидании этого счастливого дня друзья занимались украшением своего садика, осенённого великолепными деревьями, и своей утопающей в цветах виллы. Работы над искусственным бассейном тоже значительно продвинулись. Матифу перетаскивал огромные каменные глыбы, и было ясно, что провансальский Геркулес отнюдь не потерял своей удивительной силы.
Между тем агентам доктора ничего не удалось разузнать о госпоже Батори, такая же неудача постигла и тех, которым было поручено разыскать Саркани. Невозможно было выяснить, куда скрылся негодяй, бежавший из Монте-Карло.
Известно ли Силасу Торонталю, где нашёл пристанище его сообщник? Вряд ли. Вспомним, при каких обстоятельствах они расстались на дороге в Ниццу. Но, даже если банкир это знает, согласится ли он что-нибудь сказать?
Итак, доктор с нетерпением ждал дня, когда банкир будет в состоянии говорить, чтобы расспросить его.
Силас Торонталь и Карпена находились в одиночном заключении в небольшой крепости, построенной на северо-западном краю Артенака. Они знали друг друга только понаслышке, ибо банкир никогда не принимал личного участия в делах Саркани в Сицилии. Вот почему был дан строжайший наказ: пленники ни в коем случае не должны заподозрить, что находятся в одной и той же крепости. Их камеры были расположены далеко друг от друга, и они выходили на прогулку в совершенно изолированные дворы. На верность сторожей - это были два сержанта милиции Антекирты - доктор вполне мог положиться: они не допустили бы никаких сношений между заключёнными.
Опасаться чьей-нибудь болтовни тоже не приходилось: на все вопросы о том, где они находятся, Силас Торонталь и Карпена никогда не получали и не получат ответа. Итак, ни тот, ни другой не могли даже предположить, что оказались во власти таинственного доктора Антекирта, которого банкир несколько раз встречал в Рагузе.
Но как найти Саркани, как похитить этого негодяя, который один из всей шайки оставался на свободе, - эта мысль не давала покоя доктору. Вот почему шестнадцатого октября он решил приступить к допросу Силаса Торонталя, который к этому времени достаточно поправился и уже мог отвечать на задаваемые ему вопросы.
Прежде всего доктор, Петер и Луиджи собрались на совещание, к ним присоединился и Пескад, с мнением которого нельзя было не считаться.
Доктор сообщил друзьям о своём намерении.
- Ну, а если при упоминании о Саркани, - заметил Луиджи, - Силас Торонталь заподозрит, что мы хотим захватить его сообщника?
- Не всё ли равно, пусть себе заподозрит! - возразил доктор. - Ведь Силас Торонталь теперь в наших руках!
- Нет, не всё равно, господин доктор, - ответил Луиджи. - А вдруг Силас Торонталь не захочет ничего сказать из боязни повредить Саркани.
- Но почему?
- А потому, что тем самым он повредит и себе.
- Могу ли я высказать своё мнение? - спросил Пескад, державшийся несколько в стороне из боязни показаться назойливым.
- Конечно, друг мой! - воскликнул доктор.
- По-моему, господа, - заявил Пескад, - эти два джентльмена не станут щадить друг друга, - не забывайте, при каких обстоятельствах они расстались. Господин Силас должен всем сердцем ненавидеть господина Саркани, ибо сообщник довёл его до разорения. Итак, если господин Торонталь знает, где сейчас находится господин Саркани, он без колебаний сообщит нам об этом. По крайней мере я так думаю. Если же он ничего не скажет, значит ему попросту нечего сказать.
В самом деле, доводы Пескада были очень основательны. Если банкир знает, где укрылся Саркани, он, по всей вероятности, откроет им это. Не станет он хранить молчание, которое в его же интересах нарушить.
- Мы сегодня узнаем, в чём тут дело, - заметил доктор. - Если Торонталю ничего не известно или он ничего не пожелает сказать, тогда мы решим, как поступить. Пусть его допрашивает Луиджи, ведь Торонталь не подозревает, что находится во власти доктора Антекирта и что Петер Батори жив.
- Я в вашем полном распоряжении, господин доктор, - ответил молодой человек.
Луиджи отправился в крепость, и его провели в камеру Силаса Торонталя.
Банкир сидел в углу, у стола. По-видимому, он только что встал с постели. Его душевное состояние явно улучшилось. Он не думал ни о разорении, ни о Саркани. Торонталя волновали другие вопросы: где он находится, почему его здесь держат и кто приказал его похитить? Он терялся в догадках и боялся всего на свете.
Увидев входящего Луиджи Феррато, банкир встал, но, по молчаливому приглашению юноши, тотчас же опустился на прежнее место. Вот к чему сводился допрос.
- Вы Силас Торонталь, бывший триестский банкир, живший в последнее время в Рагузе?
- Мне незачем отвечать на этот вопрос. Тем, кто держит меня в плену, должно быть известно, кто я.
- Да, они это знают.
- Кто они такие?
- Вы узнаете это в своё время.
- А вы кто?…
- Человек, которому поручено вас допросить.
- Кто поручил вам это?
- Те, кому вы должны дать отчёт в своих поступках!
- Ещё раз прошу вас сказать, кто они?
- Я не обязан вам этого говорить.
- В таком случае я не обязан вам отвечать.
- Оставим это. Вы были в Монте-Карло с человеком, с которым давно знакомы, а после отъезда из Рагузы он находился при вас безотлучно. Он родом из Триполитании, и зовут его Саркани. Он исчез в ту минуту, когда вас схватили на дороге в Ниццу. Итак, мне поручено спросить вас: знаете ли вы, где находится Саркани, а если знаете, то желаете ли это сказать?
Силас Торонталь поостерёгся отвечать. Если у него хотели выпытать, где укрылся Саркани, то, очевидно, с тем, чтобы похитить и его сообщника. Но для чего? Не было ли всё это связано с их прошлым, или, точнее, с триестским заговором, который они когда-то выдали. Но как могли узнать об этом предательстве и кому пришла охота мстить за графа Матиаса Шандора и за его двух друзей, погибших более пятнадцати лет тому назад? Вот какие мысли промелькнули в голове банкира. С другой стороны, трудно было себе представить, чтобы его и Саркани преследовало правосудие. И всё же эта мысль сильно беспокоила банкира. Вот почему он решил молчать, хотя и не сомневался, что Саркани нашёл убежище в Тетуане, в доме Намир, где ему предстояло вскоре сыграть решающую партию. Если впоследствии окажется, что выгоднее заговорить, он все откроет. А до тех пор лучше быть настороже.
- Ну, что же вы скажете?… - спросил Луиджи, дав банкиру время подумать.
- Я мог бы сказать вам, сударь, - произнёс Силас Торонталь, - что знаю, где находится Саркани, но не хочу вас обманывать! В действительности мне ровно ничего не известно.
- И вам больше нечего сказать?
- Нет, потому что я сказал истинную правду.
Луиджи вышел из камеры и отправился к доктору Антекирту, чтобы дать ему отчёт о своём разговоре с Силасом Торонталем. Ответ банкира был в сущности вполне правдоподобен, пришлось им удовлетвориться. Итак, чтобы открыть убежище Саркани, следовало ещё энергичнее продолжать розыски, не жалея ни труда, ни денег.
В ожидании, когда какие-нибудь сведения наведут его на след предателя, доктор занялся другими более срочными вопросами, так как колонии Антекирты грозила серьёзная опасность.
Из Киренаики были недавно получены секретные сообщения. Агенты доктора советовали ему внимательнее следить за судами, появляющимися в заливе Большой Сирт. По их словам, страшная секта сенуситов стягивала свои силы к границам Триполитании. Отряды фанатиков медленно, но неуклонно двигались к берегам залива. Доверенные лица великого магистра спешно развозили его послания по всей Северной Африке. Были получены из-за границы партии оружия. Неприятель стягивал свои войска к вилайету Бенгази, находившемуся неподалёку от Антекирты.