Нашли ли они растение - неизвестно, но отправленные джонки так и не возвратились, а император умер.
Однако говорят, что врач, вместо того чтобы искать растение, увлекся разными веселыми приключениями и, если и нашел растение и приготовил из него знаменитый эликсир, то разве только для себя лично.
Перевезенная же молодежь - цвет китайского народа - положила основание на островах новому сильному государству, во главе которого стал, будто, опять-таки тот же отправленный за растением врач.
Не менее любима хризантема и в Китае, где вообще любовь к цветам, особенно у женщин, необычайно распространена. Китаянка считает свой костюм неполным, если она не украсит своих черных, как смоль, блестящих волос цветком, и потому, если невозможно достать живого, она пользуется искусственным. Единственные женщины, которым не полагается в Китае носить цветы, - это вдовы моложе сорока лет, но по достижении ими этого возраста обычное украшение цветами и им разрешается. Добавим, кстати, что у японок, наоборот, ношение цветов в волосах считается неприличным и носить их разрешается в Японии только детям. Если же японке нужно почему-либо украсить голову цветами, то употребляются только искусственные.
В Китае хризантема - наиболее любимый цветок после пиона, и ее именем обозначается даже девятый месяц китайского года. Ему же посвящен и девятый день этого месяца. Сорванный в этот день, он приобретает, по народному поверью, особую магическую силу. Вместе с сосновой смолой его перерабатывают в таинственное средство, которое употребляется для предохранения от старения.
В Чэнду, главном городе Сычуана, находится храм с изображением гения - хранителя хризантем. Он представлен в образе молодой девушки, выпившей вина с цветком хризантемы и сделавшейся вследствие этого бессмертной.
Из цветов же хризантемы китайцы готовят еще очень вкусный десерт, подаваемый не только в китайских ресторанах, но и в частных домах. Десерт этот представляет собой компот и приготовляется, по словам французской газеты "Gaulois", следующим образом.
Берут свежий цветок, старательно обмывают его, отделяют его лепестки и окунают их в смесь яиц и муки; затем вынимают их, обмакивают быстро в горячее масло, раскладывают на полминуты на бумагу, чтобы она впитала в себя излишек масла, посыпают их сахаром и подают.
Кушанье это, несколько напоминающее нам прекрасное пирожное, приготовляемое часто в Малороссии из цветов рябины, как говорят, очень вкусно и теперь вошло в такую моду в Нью-Йорке, что китайские рестораны там всегда наполнены американцами и вообще некитайцами, приходящими туда, чтобы полакомиться этим десертом.
В Европу хризантема была впервые ввезена еще в XVII столетии, в 1676 году, в Англию голландцем Рееде, но, по-видимому, оставалась только там и сделалась известной лишь немногим. Настоящим же годом ввоза ее в Европу надо считать 1789-й, когда капитан Пьер Бланшар привез ее в Марсель. Привезенные им тогда цветы были, конечно, не те изящные, роскошные сорта, которые мы видим теперь, а самые простые - ромашкообразного вида, а потому и не обратили на себя почти никакого внимания.
Но уже в 1829 году тулузский садовник Берне начал производить опыты разведения ее из семян и получил несколько новых, красиво окрашенных разновидностей. Тогда примеру его не замедлили последовать и другие садоводы. Успех был значительный, и уже в 50-е годы имелось около 300 ее разновидностей, отличавшихся не только окраской, но и формой цветов.
Однако прошло еще около полустолетия, пока цветок этот, достигнув выдающейся красоты, вошел у нас в моду и сделался одним из любимейших зимних цветов. Позднее его цветение, и притом как раз в то время, когда у нас почти не бывает цветов, конечно, также немало содействовало этому обстоятельству2. Теперь же он вошел в такой почет, что ежегодно осенью в Париже, Лондоне и во многих городах Германии устраиваются специальные выставки хризантем, где платят за наиболее оригинальные цветы громадные деньги.
Из европейцев особенно увлекаются хризантемами англичане, и теперь в Англии почти нет сада, где бы вы не встретили этого цветка; Хризантемы прекрасно выносят английские туманы и цветут даже до наступления легких заморозков.
Англичане увлекались ими даже тогда, когда в остальной Европе на них еще почти не обращали внимания, и примером этому может служить празднование в Хрустальном дворце в Лондоне в 1859 году дня рождения Шиллера, где бюст этого великого писателя был окружен тысячами хризантем самых разнообразных форм и цветов, какие тогда только существовали.
В Европе хризантемы являются не столько цветами для букетов и украшений, сколько похоронными. Служа как бы символом безмолвной глубокой печали, они возлагаются, особенно парижанами, на гроб. Сделанные из них венки, просто срезанные цветы, а иногда даже и цветущие растения в горшках расставляются вокруг гроба, кладутся на гроб и на могилу. Такую же роль они часто играют и у итальянцев. Вот почему, вероятно, Мантегацца считает их цветами мертвых и рассказывает об их происхождении такое грустное предание:
"Жила-была много лет тому назад в одном итальянском городке бедная женщина. Муж ее был страшный пьяница, который только и делал, что пропивал то, что зарабатывал, и она одна должна была выбиваться из сил, чтобы добывать хлеб для пропитания. Но у нее было одно утешение, скрашивавшее ее горькую жизнь и дававшее ей силу бороться,- малютка Пьеррино. Она только для него и жила, только им и дышала. Однако злая судьба преследовала ее. Ребенок заболел и умер. В минуту отчаяния несчастная женщина хотела было лишить себя жизни, но соседки удержали ее. Затем она схватила горячку, ее отвезли в больницу, и два месяца она находилась между жизнью и смертью. Но выздоровела, и постепенно время залечило ее душевную рану.
Она возвратилась к мужу, и опять потянулась горькая, беспросветная жизнь... Не было с нею ее дорогого мальчика, но она жила скорбью, жила воспоминанием об его смерти. И целью ее жизни, всех страстных желаний стала мечта пойти в Воскресенье на его могилку и скопить столько денег, чтобы купить ему железный крест. Она продала для этого свои заветные серьги, продала венчальное кольцо, но денег все не хватало. Этот чудный, покрытый лаком и эмалью крест был ее мечтой. И она работала и работала, копила и копила деньги...
А тем временем каждое Воскресенье, каждый праздник она ходила на дорогую могилку и украшала ее собранными по дороге полевыми цветами, которые, казалось ей, служили общением между нею и душой дорогого ее ребенка.
Но настали холода, и полевые цветы замерзли, на покупку же в магазине цветов у нее не было средств. Она просила продать ей в рассрочку, обещая аккуратно платить, но безжалостные продавцы пожимали только плечами; с той же просьбой она обращалась к богатым людям, но и те тоже не вняли ее мольбам, и с отчаянием в душе шла она на могилку, а оттуда домой.
И вот, возвращаясь однажды домой, она вдруг вспомнила, что у нее на комоде стоит букет искусственных цветов, завещанных ей покойной матерью. Букет этот был подарен матери ее мужем в день свадьбы и приносил ей всю жизнь счастье. А потому, умирая, она передала его своей дочери, наказав беречь и хранить его и никогда никому не отдавать, так как в нем залог счастья.
Вот об этом-то букете бедная женщина и вспомнила теперь и решила, несмотря на просьбу матери никому не отдаваль, все-таки снести его на могилку своего дорогого Пьеррино и положить вместо полевых цветов.
Прикрыв букет платком и стыдясь богачей, принесших чудные живые цветы на могилы своих родственников, она донесла его до могилки, положила на нее и, заливаясь слезами, молила у матери прощения, что поступила вопреки ее воле.
Горючими слезами она оросила и букет, и могилку и горячо молилась Творцу, Целителю душевных скорбей и Утешителю всех скорбящих. Молясь, она припадала к земле, и ее распущенные волосы прикрывали почти всю могилку.
И вдруг ее поразило чудо: вся могила была покрыта великолепными, всех цветов живыми хризантемами, и несшийся от них горьковатый запах как бы говорил, что они посвящены печали и смерти. Кто их посадил сюда, откуда они взялись - несчастная женщина не могла понять, тем более что букет искусственных полинялых цветов лежал между ними...
И с тех пор, - заканчивает свой рассказ Мантегацца, - ежегодно цветут на могиле, вокруг воздвигнутого наконец прекрасного железного креста, эти дивные хризантемы, а бедная мать льет слезы радости, верит и надеется..."
Недавно минуло столетие введения культуры этих цветов в Европе, и юбилей этот был отпразднован роскошнейшим образом, особенно в Париже. Здесь была устроена богатейшая выставка их разновидностей, начиная от самых старых, первоначальных видов и кончая последней новинкой. За выдающиеся по красоте и величине экземпляры назначены были почетные награды, денежные премии и медали - как от различных обществ, так и от Парижа.
Было выставлено более 1.200 выдающихся по красоте цветов, которые были разбиты на группы и, размещенные среди зелени, образовывали замечательно красивый пестрый ковер. Другая же часть хризантем была расставлена в высоких бокалах и представляла собою как бы кайму этого ковра.
Цветы эти принадлежали 80 конкурентам. Самым крупным оказался сорт "Валлис", цветок которого имел 41 сантиметр в диаметре, и ему была присуждена премия 1.200 франков, а самыми красивыми и изящными цветами - "Г-жа Кова дю Террай" и "Г-н Чурч". Им тоже были присуждены очень крупные награды.
Какие только предосторожности ни пришлось принимать, чтобы доставить в полной сохранности эти привезенные со всех концов Европы срезанные цветы, так как малейшая порча цветка, малейший недостаток служили поводом к недопущению его на конкурс. Каждый цветок обертывался в большой лист папиросной бумаги, лепестки его искусно приподымались, а стебель окутывался куском намоченной ваты и прикрывался ради сохранения влажности пергаментной бумагой или гуттаперчей.
Присланные в таком виде экземпляры оказались вполне безупречными. Те же, у которых вата была заменена мхом и которые не были обернуты в пергамент, прибыли большею частью попорченными.
Говоря, однако, об европейских гибридах хризантем, надо признать, что они были чрезвычайно разнообразны в Японии уже и в очень отдаленные времена. Так, еще в вышедшей в Киото в 1496 году книге помещено более ста разновидностей, которые резко отличаются друг от друга и формой цветка, и окраской. Только, к сожалению, окраска цветов описана словами, так как в Японии тогда еще не умели печатать рисунки красками. Тем не менее среди них имеются уже многие, которые теперь считают выведенными в Европе и потому дают им новые названия. Хризантемы эти всегда очень красивы и поэтично названы. Так, одни они называют утренней зарей, вечерним заходом солнца, северным ливнем, туманным утром, другие - львиной гривой, тысячью журавлей, блеском меча...
В заключение скажем, что в настоящее время увлечение любителей и садоводов этим цветком так велико, что, подобно тому, как это делается для роз и орхидей, во Франции издается даже особый, посвященный специально только ему журнал, носящий название "Lе Chrysantème".
"Хризантемы, - говорит о них французский академик Жюль Кларти,- это венец года, цветы без запаха, мрачная окраска которых как нельзя более соответствует печальному времени года, когда они расцветают; это цветы кладбищ, цветы могил!
Дети чужой земли, культивированные нашими садоводами, которые делают из них род садовых медуз с всклокоченными волосами и веющей холодом формой, они сделались, в ущерб пылкой розе и скромной фиалке, любимцами моды, и любители их теперь так же многочисленны, как и любители орхидей.
Страсть к этим цветам странной, вычурной формы и охлаждение и пренебрежение к изящным являются признаками нашего времени. Мне вполне понятны привлекательность фантастичных форм орхидей и болезненная, если можно так выразиться, прелесть бледно-желтых, светло-коричневых, нежно-фиолетовых и выцветших сиреневых тонов хризантем. Эти торжествующие ныне цветы соответствуют современным настроениям духа многих лиц. То, что просто, ясно, большею частью уже не увлекает в настоящее время. Теперь более необходимы жгучесть, острота в приправе и черствость, холодность для глаз".
1 Под сабельником автор здесь скорее всего подразумевает ирис, которым японцы украшают помещения 5 мая, в национальный праздник День мальчиков.2 В настоящее время цветоводы освоили так называемую управляемую культуру хризантем; создавая для молодых растений укороченный световой день, а если надо, и дополнительное освещение, они стали получать цветение хризантем в любое время.
Цветок грез - мак
Взятие города вольсков
Снотворное действие мака
Сон - друг ночи
Легенда о происхождении мака
Успокоитель души и тела
Злоупотребление опиумом
Курение опиума в Китае
Борьба китайского правительства
Языческие обряды и игры детей
Народные обычаи и поверья
Цветок крови
Кому приходилось бывать на юге России и видеть хлебные поля, усеянные, как огоньками, бесчисленными ярко-красными цветами мака, тот, без сомнения, согласится со мной, что это одна из прелестнейших сельских картин, какую можно себе только представить.
Не мудрено поэтому, что мак-самосейка (Papaver rhoeas), как называют в науке этот вид мака, привлекал к себе уже в древности внимание человека.
Уже древнегреческие девушки полюбили его яркие цветы, обрывали их атласистые лепестки и, положив их на образованный согнутыми большим и указательным пальцами левой руки круг, ударяли по ним изо всей силы ладонью. Удар сопровождался более или менее громким шумом, лепесток разрывался, и по силе треска молодые гречанки определяли, как сильно влюблен в них их возлюбленный.
Игра эта называлась у них игрой в любовь, а самый выдававший, так сказать, сердечную тайну цветок носил название dylephilon - любовного шпиона.
От древних греков игра эта перешла сначала к древним римлянам, а от них главным образом к итальянцам, у которых существует и до сих пор. Я говорю "главным образом" потому, что отголоски ее сохранились также и в Германии, где мак поэтому часто называют розой-хлопушкой (Klatschrose) и где игра эта также всюду практикуется, но только потеряла уже свое гадательное значение и служит лишь забавой для детей.
Еще более эта игра изменилась во Франции. Здесь дети играют маковыми цветами, не столько употребляя их лепестки в качестве хлопушек, сколько делая из них куколок. Чтобы сделать такую куколку, лепестки мака отгибают книзу и связывают травинкой. Тогда коробочка (головка) мака представляет собой как бы головку и тело куколки, а отвернутые лепестки - ее платьице. Куколку эту называют обыкновенно enfant de choeur, то есть мальчиком, прислуживающим у римско-католиков за обедней в церкви, так как платье у этих мальчиков бывает большею частью красное.
Другое применение в детских забавах имеют цветы мака во Франции еще в игре, носящей название "петушок или курочка?", где требуется разгадать: содержит ли в себе нераспустившийся еще бутон мака белые или красные лепестки. Если лепестки белые - значит, курочка, если красные - петушок. Отгадать это довольно трудно, так как, по не объясненной еще причине, лепестки в этих бутонах бывают почему-то вначале иногда белые, хотя впоследствии все становятся одинаково красными.
Кроме этих детских забав цветы мака в юго-западных католических странах употребляются для украшения церквей в день Сошествия Св. Духа. Особенно это практикуется во многих местностях Прованса, где маленькие дети, одетые ангелочками, идут в этот день в процессии перед священником, несущим Св. дары, и усыпают маковыми цветами его путь. От этого, вероятно, цветы эти в Провансе носят еще название цветов ангелов.
У нас, в России, хотя цветы мака и не имеют особого значения в церковных празднествах, но церковные главы носят часто название золотых маковок, а Москва за многочисленность своих храмов в старину сопровождалась даже постоянно народным эпитетом "золотые маковки".
Здесь, конечно, название маковок относится более к верхней части головы, которую мы обыкновенно называем "макушкой, маковой"; тем не менее некоторая, вытекающая из сходства маковой головки с нашей головой символика наблюдается и во многих русских поговорках и песнях.
Малороссы, например, так говорят: "Головка, як макивка, а в ней и разуму, як наклано"; или в одной малороссийской песне поется:
"Убыв брата родного,А шурина вирного,Покатылась головаТак, як макивочка".
Символика эта, впрочем, существовала уже и у древних греков, которые называли мак - kodeion, а человеческую голову - kodeia, и особенно у древних римлян, у которых Нума вместо приносившихся в прежнее время в жертву Юпитеру человеческих голов стал приносить маковые головки.
То же самое случилось и с зверским умилостивительным жертвоприношением детских головок богине Мании - призрачному существу, имевшему будто влияние на жизнь детей. Юнием Брутом детские головы были заменены здесь головками чеснока и мака.
Нельзя также обойти молчанием и известный в истории Древнего Рима рассказ о взятии города вольсков1 - Габий.
Это было в 515 году до н. э., в царствование Тарквиния Гордого. Будучи не в состоянии взять этот город ни голодом, ни приступом, Тарквиний придумал хитрость. Старший сын его, Секст, притворившись, что отец, рассердясь, прогнал его от себя, бежал к габийцам и обещал им помочь в борьбе с отцом. Добродушные и доверчивые габийцы не только поверили этой сказке, но даже имели неосторожность поручить ему начальство над всеми своими войсками. Тогда, заручившись властью, Секст послал тайком к Тарквинию верного своего раба узнать: что ему дальше делать, как поступать?
Когда посланный Секста явился, Тарквиний был в саду. Вместо того, чтобы ответить на предложенные ему Секстом вопросы, он начал быстро ходить по саду и сшибать бывшей у него в руках тросточкой самые высокие головки мака, которым были засажены некоторые клумбы его сада.
Возвратясь к Сексту без всякого ответа, раб рассказал ему только то, что видел. Но Сексту этого было вполне достаточно. Он понял, что отец, сшибая самые высокие головки мака, хотел этим сказать, что Секст должен обезглавить или умертвить всех начальников габийцев. Секст поступил так, и город был взят.
Таким образом, и здесь маковые головки явились символом человеческих голов2.
Укажем еще, что маковые цветы играли некоторую роль и у древнеиталийских народов (этрусков, пелазгов и др.). По словам Отто Брунфельса3, они приготовляли из мака разные снадобья и делали из его красных лепестков платье своему богу ада - Дису, или Оркусу, отчего мак получил даже особое латинское название "Orci tunica", то есть одежда Оркуса.
Не от этого ли, спрашивается, древнего обычая сохранился и у нас обычай одевать на сцене дьявола, а за ним и Мефистофеля в ярко-красного цвета плащ?
Переходя опять к Малороссии, скажем, что мак в малороссийских песнях является часто еще символом красоты и молодости.
"Да нема цвита цвитнейшего над макивочку", то есть нет цветка более красивого, чем мак, - говорится в одной песне, а в другой поется: