У. Хиллен несколько лет служил агентом по охране природы на Дальнем Западе Канады. Все свое знание этого края, всю свою любовь к нему он вложил в эту книгу. Каждый из ее очерков посвящен какому-либо эпизоду охотничьей и рыболовной экспедиции. Все вместе они рисуют целостную картину природы Британской Колумбии.
Содержание:
ЗОВ 1
ВСЕ ИЗ-ЗА ЭТИХ КОШЕК... 3
В СТРАНЕ НАЗКО 5
ТОА-ТХАЛЬ-КАС 9
КЛИЧ ДИКИХ ГУСЕЙ 12
РЫБАЧКА МИННИ 13
БОЛЬШЕНОСЫЙ 15
РАДУЖНАЯ ФОРЕЛЬ НА ОЗЕРЕ ДИВНОМ 18
ВВЕРХ ПО ЖИРНОМУ ПУТИ 20
МЕДВЕЖИЙ КРАЙ 21
КЛУСКОЙЛ 24
БРАТЬЯ ПО КРОВИ 26
БЕЗЫМЯННОЕ ОЗЕРО 29
ВНИЗ ПО РЕКЕ 31
МЯГОНЬКИЕ ЛАПКИ 32
ПОПРЫГУНЬИ С БЭЦЭКО 35
УЖИН У МОСТА 37
НА КРУГИ СВОЯ 39
Примечания 39
Уильям Хиллен
Черная река
Тоа-Тхаль-Кас
Маме Джесси, спутнице первых рыбалок.
По своему разумению, я нахожу забавой истинно благой и честной лицезреть, как выволакивают на сушу светлых, ярких, сверкающих рыб, обманутых хитроумным искусством.
Джулиана Бернерс. "Книга Св. Албана", 1496 г.
Престранные твари ползли из пещер
И глядели, тараща глаза.
Льюис Кэррол. "Охота на снарка"
ЗОВ
Чем объяснять, - сказал Додо, - лучше показать!
Льюис Кэррол. "Алиса в Стране чудес"
Первый слабый толчок пришел откуда-то издалека, из-за неугомонного Фрейзера. Северо-западный шквал загремел цепями на окнах конторы. Выглянув, я увидел прилетевших с гор синих птиц и березы, тронутые преждевременной желтизной. Сентябрь. Ранняя осень подкралась неслышно.
К тому же утро выдалось относительно спокойное, а от предыдущей закладки входящей почты в корзинку конторского инкубатора не осталось почти ни одного "невылупившегося" письма. Если деловое письмо подержать дней десять в тепле, ответ зачастую проклевывается сам собой. Где-то после полудня ко мне зашла секретарша из соседнего отдела, поежилась, натянула свитер и заявила, что сегодня мое дежурство: с меня причитается кофе и приятная беседа. За болтовней я почему-то сказал, что знаю уйму мест, где, будь моя воля, мог бы отлично проводить время. Самое лучшее было бы поехать на рыбалку.
- А что хорошего в этих ваших рыбалках? Возвращаетесь грязные, обросшие, валитесь с голоду. Притащите несколько жалких рыбешек, а потом говорите, что отлично провели время.
Лично я не представляю себе лучшего способа творческого валандания (термин, смысл которого состоит в том, что человеку разрешается в любое время дня и ночи делать все, что заблагорассудится). Рыбная ловля помогает сосредоточиться, уйти от дневной суеты. Заодно соприкасаешься с миром животных и можешь кое-что узнать об их взаимоотношениях.
Вот в этот-то самый момент в помещение нагрянул Джо Спехарь, и я понял, что мне не устоять. Я никак не ожидал его, так как знал, что в эту пору он убирает сено на своих участках близ Назко. Но он приехал в город за провизией: "У меня половина народа сейчас на Большом Лугу. Аппетит у ребят - что надо!" У самого города в его старом "бьюике" кончился бензин, и в контору он пришел пешком. Мы вдвоем отправились обедать.
Джо родом из Югославии, но здесь давно уже старожил, границы своей фермы в глухомани на реке Черной он застолбил в 1912 году. Теперь ему девяносто, а отец его дотянул до ста девяти лет. "Так что, - говорит Джо, - у меня еще много времени впереди". Глядя, как он вскакивает в седло, я думаю, что он прав. Джо имеет обыкновение иногда исчезать на много дней кряду, не сказав никому, куда идет. Где у него в лесу избушка, он держит от меня в тайне. Впрочем, есть основания подозревать, Что она у него не одна.
Джо отлично рассказывает охотничьи истории. При этом его льдисто-голубые глаза сверкают, седая борода топорщится, а голова ходит из стороны в сторону, точно у идущего дозором гризли. Старея и как бы усыхая, он с каждым годом становится все круче и яростнее нравом.
Джо знает, как я люблю рыбную ловлю. Обычно я предпочитаю рыбачить в одиночку, но его я всегда пробую соблазнить. Для этого я стараюсь раззадорить Джо парой умело подобранных фраз. Если прикинуться, будто не имеешь понятия о какой-нибудь рыболовной тонкости или не знаешь, как ловить в таком-то водоеме, он, конечно, загорится и захочет сам все показать, и тогда бери его голыми руками - он едет со мной, не считаясь с тем, сколько отбившейся скотины осталось загнать в стадо и сколько сена закопнить.
Рыбная ловля всегда привлекала меня в любом виде, но в детстве я приучился ловить на муху. Город Ванкувер, где я вырос, лежит у моря, однако с ранних лет я больше любил его сельские окрестности. Там было много речушек, в которых водились форели и стальноголовые лососи и которые тогда сравнительно мало страдали от загрязнения, городского хозяйства и рыбного промысла. На мое счастье, у нашей семьи была неподалеку дача на реке Сеймур. По теперешним понятиям, это был скромный коттедж, но в те времена он считался просторным домом, и мы, дети, проводили там все лето, то и дело совершая самостоятельные походы с ночевкой в лес и на рыбалку. В четырнадцать лет я сдружился с тремя братьями Ламонт из племени скукум, и из бревен и кедровых ветвей мы соорудили себе в лесу хижину. С рогатками мы охотились на шотландских куропаток - волнение, которое я при этом испытывал, до сих пор свежо в моей памяти - и были по-настоящему кровожадны. С четырнадцати лет мы начали таскать с собой тяжелые ружья и палили подряд в койотов, оленей, уток и фазанов , не считаясь с охотничьим календарем. Зато мы не убивали друг друга, не приучались к вину и не ходили подсматривать за девочками. Браконьеры мы, конечно, были отъявленные. Любой инспектор по охране природы знает, что почти каждый мальчишка по натуре браконьер. Поймав юного нарушителя, он обычно заводит с ним долгую беседу. Мальчишке же просто хочется все понять самому, и поэтому иной раз его действия выглядят довольно странно, по крайней мере с точки зрения взрослого. Маленькие мальчики, например, любят болтаться у ручейков и ловить мелкую рыбешку или наблюдать за ней, любят пускать в ход снасти собственного изготовления или просто лежать на бревне, изучая жизнь подводного мира. Все это для них важнее, чем пойманная рыба. Если первое знакомство с природой происходит под присмотром взрослого, за которого можно ручаться, что ребенок с ним не утонет, то у мальчика постепенно вырабатывается пристрастие к рыбной ловле на всю жизнь, и очень скоро он будет мастерски владеть удочкой. Конечно, при условии, что у него от природы есть вкус к таким вещам.
В детстве я относился к рыбам с ненасытным любопытством. Я умел отличить мальму от лосося Кларка , идущего из моря, но никто не мог толком объяснить мне жизненные привычки стальноголового лосося . Моего первого, двенадцатифунтового я поймал, когда мне было десять лет. Я ловил множество шести-семидюймовых форелей, неизменно отправляя их целыми и невредимыми обратно в воду - разве что еды не хватало, - но я не знал, что это были за маленькие рыбки - молодые стальноголовые, лососи Кларка или другие лососи. Не знали этого обычно и взрослые. В те времена рыбаки мало что понимали в рыбе, да в сущности так оно осталось и по сей день. Эти малютки, конечно, были в большинстве своем стальноголовые лососи-двухлетки, но я это понял только к четырнадцати годам.
Порой встречались рыболовы, разбиравшиеся и в рыбах и в снасти. Один из них преподал мне азы ловли на муху, когда я был совсем еще мальцом. Снаряжение у меня было не ахти какое, но я им обходился неплохо и рыбу ловил. Никогда не забуду, как я истратил целых восемь долларов на двойной спиннинг. Правда, с тех пор я разлюбил в реке или озере ловить рыбу на сложную снасть. У каждого свой вкус, но ловля на муху мне почему-то больше по душе.
Старый Джо тоже ловит на муху, но по-своему. Он пользуется живыми "козявками" и всегда знает, где и как раздобыть самые, по его мнению, подходящие. На этот счет у него разработана целая наука. Больше всего он любит муху-веснянку: "Наловишь их в ивняке у берега и клади в табакерку - от табаку они веселее". Удочка у него такая: ивовый шест метра четыре с половиной в длину и шестиметровая леска, к которой он, правда, бывает, подвязывает, разные приспособления. На удочки Старого Джо я натыкаюсь по всему бассейну Черной реки . Их сразу узнаешь по насечке на черенке - для запасной лески. Я его как-то спросил, что он делает со своей короткой леской, когда подцепит крупную рыбу, - вываживать-то нечем. "Крепкое удилище, прочная леска, здоровый крючок, и я ее с ходу раз - и на берег. А у тебя крючки комариные". И правда, у меня на глазах он вывесил позади себя на дереве несколько крупных форелей прямо с лесками. Этим методом Джо удит по своим заповедным местам уже полсотни лет и по-прежнему вполне доволен. Дивная простота!
Как и Джо, я люблю наблюдать за рыбой. Помню, однажды весной, еще в детстве, я перебрался на другой берег Сеймура и набрел на незнакомый ручей. Исследуя его истоки, я обнаружил, что он течет из лесистой низинки, петляя среди перепутанных корней кедров, кленов, ольхи и высоких кустов болиголова. Там царил сумрак и покой. Я подошел к маленькому каменистому озерцу, и - о чудо из чудес! - в нем были два стальноголовых лосося. Через папоротник и скунсовую капусту я подполз к самому краю. Пристально вглядываясь сквозь тени в воде, я смог на вытянутую руку от себя наблюдать, как эти огромные рыбины, чуть шевеля плавниками и работая жабрами, изящно прогуливаются туда-сюда, держась все время бок о бок. Удочка была забыта. С этого дня я глазел на них ежедневно целыми часами, не сомневаясь, что рыбы знают о моем присутствии, но игнорируют его. Как-то я стал участником их свадебного церемониала. Маленький, зачарованный зрелищем мальчик, по-видимому, нисколько не мешал им. Однажды их не стало. Через быстрые потоки, по ущельям и камням они вернулись в море. Тесный мирок пруда как будто опустел, но я знал, что на золотистом дне, под кучками добела отмытого гравия, спрятана икра. Мне не терпелось узнать, когда икринки проклюнутся. Неутомимо журчала вода, а я все сидел и вглядывался, точно мог чем-то помочь делу.
Понятно, я спросил у Джо, бывал ли он в последнее время на Черной. Да нет, ответил он, давненько не был. Некогда было с уборкой сена, да с этими беломордыми коровами хлопот не оберешься - то в болото залезут, то не могут разродиться. Вчера только прискакал на ферму к Джо индеец сказать, что одна из них торчит в болоте. Индеец обвязал корову веревкой и вытянул ее своей верховой лошадью, за что Джо дал ему коробку патронов.
- Но, - с таинственным видом проговорил Джо, - в эту пору ее нужно брать у водопада Чайни-Фолз.
Взгляд его сделался отсутствующим, и он медленно добавил:
- Там дополна крупной. Я вытащил двух самых здоровущих. Зимой!
- Стальноголовых? - спросил я.
- Стальноголовых? Я такой породы не знаю. Это что - тоже форель? Я только знаю, что этих вот, больших, красномясых, которые парами ходят, - летом здесь почти не бывает. А зимой ловить шибко холодно, разве что рыбки невтерпеж захочется. Индейцы иногда их берут. Старуха Минни с фермы на Форелевом - она все про них знает. Она говорит, что прежде водились тысячами. Когда была девчонкой, у них в племени все ловили этих рыб зимой. А потом, вскоре после того как я сюда приехал, случился большой оползень в ущелье Фрейзера - из-за железной дороги, - и все испоганили.
Я уже ощущал в себе некий зуд и заказал для Джо новую порцию пива.
- Ну а именно теперь - подходящее время для рыбалки?
- Именно теперь - самое подходящее. О чем же я тебе толкую? - терпеливо ответил Джо. - Вдоль всего водопада Чайни-Фолз и всю дорогу вниз до самого конца водопада, километра три, а то и больше.
Как-то так получается, что всякий раз, как я бываю возле озера Клускойл, я слишком тороплюсь, чтобы попытать счастья у водопада. А в последний раз, возвращаясь с реки Дин-Ривер, я вообще выбрал северный маршрут и решил пройти тропками в сторону Сухого озера. У меня была вьючная лошадь, но от нее было больше мороки, чем проку: в жизни не видывал, чтобы стреноженная лошадь проходила такие расстояния за одну короткую ночь. Да и после тех ночей, когда она не успевала уйти далеко, мне все равно приходилось наутро выслеживать ее точно лося, так как она пряталась от меня и стояла, притаившись, чтобы колокольчик не звенел. В конце концов, отчаявшись, я просто пустил ее на волю, предоставив ей самой добираться до дому, как сумеет.
Я много раз спускался по Черной от владений Джо, близ верхнего моста, до слияния с Ючинико. На Черной много излучин, кое-где река расширяется, и тогда приходится немного грести. В общем это путь километров на сорок с гаком, но за день пройти можно. Я спросил у Джо, спускался ли кто-нибудь когда-либо на каноэ вниз по Черной, от озера Клускойл до верхнего моста. Он ответил, что в прежние времена индейцы плавали вниз, когда ставили ловушки на бобров, но уже много лет никто этого не делает. Сам он ездит по берегу верхом, но проплыть, похоже, можно.
В глазах Джо зажегся огонек: "Вот это уж точно была бы рыбалка!"
- Если поедешь на Чайни-Фолз, заверни ко мне. Может, меня не будет, так ты располагайся, как дома, - продолжал он. - Там у меня капуста в бочонке да в погребе кое-что настаивается.
Я повез Джо к его драндулету и вдруг почувствовал, что должен безотлагательно съездить к Слиму Кэмпбелу, который работал со своим бульдозером на озере Бучи, в восьми километрах к западу от города. В три часа дня все равно поздно было возвращаться на работу.
Слим возился на дальнем конце поля.
- А, вот и ты наконец, - сказал Слим. - Как насчет холодного пива?
Мы подъехали к причалу: пиво Слим держит в озере. По берегу разносился крик выпи-бугая, словно лодочник откачивал воду разболтанным ручным насосом. Резкие, пронзительные крики горделивых гагар и изящных тонкошеих западных поганок смешивались, наполняя воздух над озером. Среди чужеголосной трескотни, раздававшейся со всех сторон, выделялось кряканье дикой утки.
- Ты мог бы вырваться на несколько дней на Чайни-Фолз? - спросил я.
- Само собой. Когда двинемся?
- Может, завтра, с утра пораньше?