Как известно, дождь в дорогу - к удаче. А удача, если вы отправляетесь на побережье моря Лаптевых, необходима! Ибо Россия издавна славится своими дорогами и дураками.
...Если нет билетов на Хатангу, если дежурная в аэропорту - мегера, в ресторане только одно блюдо, а самолет неизвестно когда и куда прилетит, стоит иметь при себе книгу Евгения Вишневского - путешественника, математика, занимательного рассказчика и любителя вкусно готовить в экстремальных условиях. Время пролетит незаметно, самое главное - успеть на посадку...
Содержание:
Предисловие к книге третьей 1
1975 год - Восточный Таймыр - Побережье моря Лаптевых, мыс Цветкова 1
1983 год - Центральный Таймыр - Озеро Таймыр, залив Нестора Кулика, исток Нижней Таймыры 22
Примечания 55
Евгений Вишневский
Нет билетов на Хатангу
Записки бродячего повара. Книга третья
Безалаберные и отрывочные, но абсолютно достоверные путевые заметки о путешествиях в различные экзотические уголки нашей страны, сделанные в промежутках между поимкой рыб, добычей зверей и птиц, а также варкой, жарением, печением, пассированием, солением, вялением, копчением и последующим поеданием созданного.
Предисловие к книге третьей
И вновь я приглашаю тебя, мой благосклонный читатель, на свой любимый Крайний Север, в высокоширотную Арктику, где я провел не менее десяти полевых сезонов. Боже мой, сколько (и каких!) было у меня путешествий за эти тридцать с лишним лет! Только на Таймыре я был в шести экспедициях, проехал по Оби и Иртышу от Омска до Салехарда; плавал по Лене и Енисею; работал на Заполярном Урале севернее Константинова Камня, на озере Ямын-Лор, там, где расположены погребальные капища ямальских ненцев; сезон проработал в ямальской тундре, возле знаменитой полярной станции Мааре-Сале, где в свое время из-за мухи застрелили двух полярников (муху зимой случайно привез в чемодане с вещами один из зимовщиков, она долго была любимым домашним животным полярников, а потом ее случайно зарезал у себя на щеке, бреясь, радист); был на Рудном Алтае в районе Змеиногорска; на завьюченных лошадях пытались мы пройти в верховья бешеной саянской реки Китой, что течет в Тункинских гольцах Восточных Саян; дважды бывал на Курильских островах, Сахалине и в Приморье; работал на легендарной и страшной Колыме, причем в самом жестоком ее сердце - Нексиканской долине ("Долине смерти", как называли ее тогда зеки); был на станции МГГ в бухте Тикси, причем зимой, в декабре месяце; в июне месяце в Туркмении умудрился попасть под дождь в пустыне Каракумы (совершенно невозможное, казалось бы, приключение), там же (в другой раз) стал свидетелем начала нашей войны с Афганистаном, в котором даже принял косвенное (кулинарное) участие; был в самом сердце сибирского раскольничества - далеких скитах глухой сибирской тайги на северо-востоке Томской области; был на таинственном плато Путорана, где встретился с Джеральдом Дарреллом (там по моему сценарию снимали фильм); прокатился в поезде по только-только отстроенным веткам Большого и Малого БАМа; месяц прожил на Диксоне; посетил острова Земли Франца-Иосифа (ЗФИ, как зовут их на Севере); почти полгода плавал по Тихому океану в составе международной геолого-геофизической экспедиции, посетив Сингапур, Новую Зеландию и острова Океании. А совсем недавно, уже в девяностых годах, довелось мне попасть в Таджикистан в самом начале разгорающейся там гражданской войны (едва-едва сумел я унести тогда оттуда ноги). Путч 1991 года встретил я на юге Таймыра в составе международной палеонтологической экспедиции (то-то перепугались тогда работавшие с нами американцы!). И некоторые из этих путешествий я описал на страницах своих "Записок бродячего повара", третий (последний) том которых ты, дорогой читатель, держишь в руках.
Как-то в городе Ашхабаде купил я на рынке прекрасный (хотя и ужасно изданный) роман Стефана Цвейга "Магеллан". В предисловии к нему автор рассуждал о том, что является первопричиной написания той или иной книги. В частности, первопричиной написания романа "Магеллан" было чувство угрызений совести, которое испытал автор, совершая путешествие, то самое, которое прежде совершил Великий Мореплаватель. Автор пересек океаны в комфортабельной каюте на борту роскошного лайнера, Магеллан же - на хрупкой и вонючей скорлупке. И вот этот роман (а вернее, предисловие к нему) еще раз убедили и меня в моей правоте, ибо я писал эти строки вовсе не для того, чтобы прославиться или потешить свое тщеславие, и уж тем более не для того, чтобы разбогатеть (какие нынче с литературы заработки?!), а для того, чтобы всякий, кто захочет прочесть эти мои "Записки бродячего повара" (и прежде всего я сам), вместе со мной пережил те неповторимые моменты моих путешествий, которые в свое время пережил я.
1975 год
Восточный Таймыр
Побережье моря Лаптевых, мыс Цветкова
15 июля
На этот раз я еду в поле рабочим в составе смешанного отряда стратиграфов (часть - из СНИИГГиМСа , другая - из Института геологии и геофизики СО АН СССР ). Причем впервые в отряде нет ни моих друзей, ни друзей моих друзей - все незнакомцы, а возглавляет отряд профессор, Триасовый Гений, как сообщили мне мои друзья.
Весь день льет дождь, а, как известно, дождь в дорогу - к удаче. Но самое начало нашего путешествия следует признать крайне неудачным: в багажнике такси через неплотно завинченную крышку банки вылилось около полулитра спирта-ректификата. Однако затем фортуна немного смилостивилась и стала оказывать нам незначительные знаки внимания: при посадке служители аэропорта не обнаружили карабина, который был упрятан внутрь моего спального мешка (все документы на это оружие у нас, разумеется, были, но, если все делать по правилам и инструкциям, хлопот не оберешься, так что много проще вот так - втихушку); вылетели мы строго по расписанию и строго по расписанию сели в аэропорту города Красноярска (в дороге мы с моим коллегой по отряду, Валерой, спали, и оба открыли глаза, когда наш самолет коснулся колесами посадочной полосы).
Мой нынешний попутчик, Валера, юридически является начальником нашего отряда, то есть человеком, который несет за все полную ответственность. Но фактически начальником является Шеф (тот самый Триасовый Гений), который ни за что никакой ответственности не несет, но слово которого в отряде решает все. Шеф был руководителем диссертационной работы Валеры, о чем напоминал "начальнику" едва ли не ежедневно. Кроме того, всем было известно, что в институте сразу после поля грядет большое сокращение штатов, и Валера может быть одним из первых претендентов "на вылет" (о чем также непрерывно намекал ему Шеф).
В Красноярске первым делом сунулись мы в бюро транзита, чтобы узнать возможности нашего вылета (а у нас еще будет с собою около полутонны груза!) на Хатангу. Дежурила там совершенная мегера, которая буквально рычала на пассажиров. Я-то по простоте душевной думал, что такие типажи нынче встречаются только в фельетонах, да и то банальных, ан не тут-то было! Но к тому времени, когда подошла наша очередь, мегера смену сдала, и ее сменила довольно миловидная вежливая дамочка, которая тем не менее не смогла сообщить нам ничего утешительного: рейс на Хатангу всего один, проходящий (Абакан - Красноярск - Подкаменная Тунгуска - Норильск - Хатанга), идет он к тому же не каждый день (понедельник, вторник, четверг и суббота), пассажиров на него всегда - пропасть, так что никто пока никаких гарантий нам дать не может.
Ужинали в совершенно непотребном ресторане аэропорта. Полно пьяных; в меню только одно блюдо - бледная, небритая аэрофлотовская курица; обслуживала нас толстая надменная официантка (почему все они такие: толстые, неопрятные, надменные?), возмущенная тем, что мы не спрашивали спиртного. И ко всему этому - все тут очень дорого.
Ночевать мы отправились к моим стародавним приятелям, которые прежде работали неподалеку от Тикси, на станции МГГ, занимаясь там ионосферными исследованиями. В декабре шестьдесят седьмого года они приглашали наш театр на гастроли к себе в Тикси - это была одна из самых ярких и запоминающихся поездок (одни северные сияния чего стоили!), которую я описал в одной из своих книг. Теперь мои тиксинские друзья получили прекрасную четырехкомнатную квартиру в Красноярске (оба они, и Володя, и Наташа, кандидаты наук, а Володя вскорости защитит тут и докторскую диссертацию), но к моменту нашего приезда хозяев дома не было - они всей семьей уехали отдыхать на юг. Однако в квартире хозяйничал другой мой тиксинский приятель, Валера (он тоже переехал на жительство в Красноярск, но квартиры своей пока не получил), который встретил нас весьма любезно.
16 июля
С утра отправились мы с начальником Валерой в аэропорт. Наша главная забота нынче - багаж, который мы неделю назад отправили из Новосибирска. Коммерческий склад, где хранится наше имущество (багаж прилетел три дня назад), перенесли черт знает куда, на самый дальний конец аэродрома, и туда надо топать пешком километра четыре. Вместе с нами коммерческий склад искала какая-то ярко крашенная блондинка средних лет. Причем, в отличие от нас, была она на машине (на небольшом грузовичке). Мы попросили, чтобы она подвезла нас, но дамочка наотрез отказалась и, впорхнув в кабину, совсем собралась уж было умчаться.
- Чтобы ты одна всю жизнь спала! - пожелал я ей вослед.
Дамочка вдруг застыла на пороге кабины, часто-часто заморгала ресницами, и из ее глаз двумя потоками хлынули слезы.
- Попал в десятку! - крякнул Валера.
Тем временем шофер рванул машину с места, и она исчезла в клубах пыли, унося от нас рыдающую экспедиторшу.
А вот и он - наш груз, целехонький лежит возле свежевыбеленной стенки на складе. Против ожидания все дошло в наилучшем виде, только картошка начала прорастать, и острые свеженькие побеги высовываются сквозь ткань мешка во многих местах. Что же нам с ним делать-то, с нашим грузом: брать с собой или отправить в Хатангу грузовым самолетом? До Хатанги и так-то улететь непросто, а ежели с нами будет еще более четырехсот килограммов багажа - и подавно. А ежели отправить его грузовым самолетом, кто знает, когда он будет на месте: через день, через неделю, через месяц (ведь служба перевозок Красноярского аэропорта наверняка будет ждать, пока до Хатанги наберется полный "грузовик", полупустым в такую даль его заведомо никто не погонит).
- Ну, решай, начальник, - говорю я Валере.
Валера долго чесал голову, подбородок и другие части тела, прежде чем решился: багаж берем с собой.
И вот уже договорился я с шофером грузовика (совсем другого, того, с рыдающей дамочкой, мы больше не видели), который возит учебные пособия для школ города Норильска; мы с Валерой вдвоем погрузили все наше экспедиционное имущество (при этом я умудрился вывозиться в мелу, как нечистая сила) и в пять минут были возле камеры хранения. К сожалению, все деньги у Валеры были только в крупных купюрах (слава богу, что нашлась хоть одна пятерка), так что ее и пришлось отдать нашему благодетелю. Честно говоря, ему вполне хватило бы и трояка, но не спрашивать же было у него сдачу!
Еще раз ходили к авиационному начальству: к старшему диспетчеру, к начальнику смены, к ответственному дежурному. Показывали наши красивые бумаги с гербовыми печатями, льстили, грозили карами, требовали, но, похоже, необходимого впечатления произвести не сумели. Так что завтра, когда мы собираемся улетать в Хатангу, придется рассчитывать только на собственные силы.
Далее нанесли мы визит в Красноярское отделение СНИИГГиМСа, в лабораторию, которую в не столь еще давние времена возглавлял незабвенный Лев Васильевич. Теперь Лев Васильевич работает профессором в Красноярском институте цветных металлов и золота и ныне находится со студентами на геологической практике где-то на берегах озера Шира, на юге Красноярского края, в Хакасии. Эдик (теперь лабораторией заведует он) - в отпуске. Зато все наши тулай-кирякские дамы на месте, а вместе с ними еще одна таймырская путешественница - Инга Даниловна. Нынче в поле они не едут - у них отчет. Дамы, не скрывая, завидуют нам. (Правда, Инга еще лелеет надежду и нынче под каким-то благовидным предлогом махнуть на недельку на мыс Челюскин.) Наша встреча с дамами была тепла и слегка окрашена грустью, а когда я, как бы невзначай, вспомнил, что у Люси где-то на днях должно быть тридцатилетие, виновница даже зарделась от удовольствия.
- До чего же приятно! - сказала она. - Это же надо, вычислил, не забыл!
Нечего и говорить, что мы с Валерой тут же были приглашены на этот юбилей, который, оказывается, должен состояться через четыре дня, то есть в понедельник. Мы с удовольствием приняли приглашение и заверили, что ежели до понедельника не улетим, то непременно будем.
Наташа остригла свои роскошные волосы и носит теперь совсем короткую прическу ежиком, а на руках у нее сорваны почти все ногти. Этой осенью на Красноярских Столбах будет проходить чемпионат СССР по скалолазанию, вот она к нему и готовится.
Наталья Ивановна, провожая нас с Валерой до троллейбуса, рассказывает:
- В позапрошлом году остриглась я перед полем наголо и все соблазняла Наталью необыкновенно приятными ощущениями, которые испытывает голая голова. Да и волосы потом растут лучше и пышнее. Ну, она и решилась. В прошлом году тоже перед полем остриглась наголо. Вот теперь ждет, когда вырастут такие же, как были, а может, и лучше. Конечно, и половины той красоты, что была, не осталось, да что делать, за новые ощущения и за новые надежды надо платить.
Перед сном вышли погулять. Очень красива Красноярская башня в поздних сумерках. Ее черный силуэт разрезает узкую золотистую полоску неба над высоким левым берегом реки Качи.
17 июля
Сегодня из Новосибирска прилетает Шеф. Встречать его отправляется Валера, строго-настрого наказав мне быть дома к двум часам и продумать варианты обеда и ужина.
Вдвоем с Наташей отправились мы по магазинам и базарам Красноярска делать покупки. Моросит мелкий противный дождичек: мокро, холодно, грязновато. То приятное впечатление, которое оставил Красноярск в прошлый приезд, должно быть, определялось солнечной погодой и, главное, тем, что тогда мне не надо было ходить по магазинам.
- Жить тут негде, есть нечего, пойти вечером некуда, - жалуется Наташа, - одна радость - Столбы... Вот у меня сейчас тренировки пять раз в неделю. После работы пока доберешься, да после тренировки обратно - уже темно. Помылся - и спать. Ни почитать, ни постирать - ни на что времени нету... Бросить бы надо это скалолазание, да зачем тогда тут, в Красноярске, жить?.. У нас на Столбах сейчас детскую спортивную школу организовали, между прочим единственную в мире, меня в нее тренером зовут. Я совсем уж было хотела в профессионалы уйти, а как подумала, что никогда больше на Таймыр не попаду...
- Ага, - злорадно закричал я, - значит, не одни только Столбы держат тебя в Красноярске. Еще и Таймыр.
- Конечно, и Таймыр тоже, - улыбнулась и развела руками Наташа, - как же я без Таймыра.
За этими разговорами купили мы всяческих овощей и фруктов да впридачу три гвоздики: белую, алую и бордовую. Их я, прощаясь, подарил на счастье своей очаровательной помощнице. А подходя к дому, увидел я прямо на улице небольшую очередь к лотку, где дядька с бегающими глазками продавал тушки довольно упитанных кроликов. Я тут же занял очередь и менее чем через полчаса стал обладателем замечательного трофея. Стать-то я им стал, но зато опоздал к условленному сроку на пять минут. Валера и Шеф уже ждали меня. Валера слегка пожурил меня за опоздание и объявил, что обедать они не будут, поскольку уже посетили ресторан, но вот ужин нужно готовить серьезный - нам предстоит тяжелая ночь: нынче мы будем пытаться улететь в Хатангу. Шефу для отдыха выделили отдельную комнату, и он покойно расположился в ней, снисходительно одобрив удобства.
На ужин я решил изжарить в духовке приобретенного кролика, гарнировав его купленными на базаре овощами. Валера куда-то ушел, я - человек некурящий, у хозяев спичек тоже не оказалось, пришлось обеспокоить Шефа.
- Зачем тебе спички? - изумился Шеф. - Плита-то электрическая.
- Да мне не зажигать их, - начал я оправдываться, - я им головки пообломаю и спичками по всей тушке равномерно приколю маленькие кусочки свиного сала. Тогда сало, оплавляясь, будет равномерно смазывать всю тушку, а потом мы эти спички со шкварками выкинем. А иначе кролик либо сырой останется, либо пересохнет. Я всегда так - на спичках - мясо в духовке жарю, если оно большим куском и не очень жирное.
- Да кто же кролика жарит? - удивился Шеф. - Кролика тушат. Каноническое блюдо: кролик тушеный. - Но спички дал.
Кролик у меня вышел на славу: и вкусен, и красив. Однако Шеф, хотя и уплетал его за обе щеки, был хмур и неразговорчив.
- Что, невкусно? - спросил я его.
- Вкусно, вкусно, - пробурчал он. - Да дело-то не в этом. Я все о другом думаю: летим мы сегодня или нет? Только это сейчас и важно, остальное - чепуха и пустяки. Эх, надо было нам поодиночке вылетать, распределить груз по частям и по одному пробиваться в Хатангу. Черт, дотянули до последнего момента!..
И вот мы уже в аэропорту. Наш самолет из Абакана прилетает в половине второго ночи, а сейчас только девять часов, но мы решили подготовиться к штурму заранее и основательно. Сперва мы перетаскали все наши вещи из камеры хранения к стойкам регистрации (Шеф сразу же предупредил, что у него небольшой порок сердца, и врачи категорически запретили ему таскать какие-либо тяжести). Затем Валера побежал трясти своими замечательными удостоверениями к начальникам и, к нашему неописуемому удивлению, добился успеха: начальник смены заверил его, что мы полетим в первую очередь. Однако опытный Валера решил подстраховаться и с другой стороны: он пошел уговаривать толстую начальницу регистрации, предварительно выяснив, что зовут ее Галей, а меня послал за коробкой шоколадных конфет для нее. Конфет я конечно же нигде не нашел (попробовали бы вы купить коробку шоколадных конфет в Красноярске в первом часу ночи!), но добыл большую плитку шоколада "Басни Крылова". Валера игриво сунул взятку толстой регистраторше со словами:
- Несладкая тут работенка у вас, Галя. Нате-ка вот, подсластите.