- Доробо, огоньор, - приветствовал его Александр. - Здравствуй, старик. Ты старый охотник, нет ли у тебя медвежьей желчи?
Павлов с готовностью расстегнул сумку.
- Есть желчь. Выпей.
Он развел в кружке кусочек сушеной желчи. Выпив и поблагодарив Павлова, Александр сказал:
- Алексей Павлович, я слышал, ты из наших мест, с Большой Ботуобии.
Старик засмеялся:
- Э, нет, какой же я житель Большой Ботуобии? В молодости жил там, да уж лет сорок, как перебрался в верховья Мархи. Там зверя больше.
- А охотника Бекэ знал?
- Бекэ?
Павлов прикрыл веками глаза, пошарил в карманах, разыскивая трубку, и, закурив, ответил:
- Бекэ… Нет, что-то не помню. Старый стал, память дырявая.
- Ну, может, слышал, он алмаз нашел и купцу продал за три фунта табаку.
- Про алмаз слышал. Может, и Бекэ знал, да не упомнить всего-то, мне ведь восьмой десяток идет. Он твой родственник, этот Бекэ?
- Мой дед.
- А… - Старик закашлялся от дыма, сплюнул в сторону. - Может, и знал, наверняка не скажу.
Александр не стал больше расспрашивать. Не было никаких оснований не доверять старику. Совпадение имени и фамилии? Но что они значат здесь, в Якутии, где Алексеев Павловых так же много, как Александров Васильевых? В одном сомневался Александр: в том, что отряд действительно на Далдыне. Когда его несли на носилках, он видел кое-где местность и реку. Что-то мало похоже на Далдын.
Павлов вышел из палатки весь в холодном поту. У него было такое ощущение, словно он ступает по тропинке, на которой через каждый шаг расставлены капканы. С большим трудом он сохранил самообладание. Стоит внуку Бекэ узнать о старом знакомстве Павлова с Великановым, и тогда легко откроется истинное лицо Алексея Павлова, бывшего тойона, белогвардейца, на совести которого десятки жизней.
"Надо скорее кончать все это", - решил старик…
Вечером смертельно уставшие люди вернулись в лагерь. Сегодня они опять ничего не нашли. Они прибыли сюда на двадцать дней, из них миновало уже двенадцать. Мало оставалось надежды найти что-нибудь за оставшиеся восемь.
Люди молча сидели вокруг костра. Было тоскливо, и Великанов избегал смотреть рабочим в глаза. Он видел, что их грызут сомнения в успехе экспедиции.
Федул Николаевич снял резиновые сапоги и стал сушить над костром промокшие портянки. Он тоже начинал сомневаться: там ли они ищут? Местность, в которой они находились, была похожа на виденную с самолета. С одной стороны излучина реки, с другой - лес. На запад и на восток покрытые порыжевшей травой и мхом болота. И все же… С самолета они ясно видели овальную гряду примерно в том месте, где сейчас находится лагерь. Куда же она исчезла?
- Не могла же она провалиться сквозь землю, - вслух подумал он.
Все поняли, о чем он говорит, все думали о том же. Из палатки послышался слабый голос Александра:
- Мы ищем не в том месте. Я не бывал на Дал-дыне, но знаю: там нет таких болот. Эти болота похожи на те, что в верховьях Мархи. Если бы я мог встать…
Павлов, безучастно посасывавший трубку, вдруг вскочил, лицо его побагровело, руки взметнулись вверх, словно призывая небо в свидетели.
- Что, что он там болтает, этот парень?! Болезнь лишила его ума! Он считает, что я ошибся! Щенок паршивый! Пусть он сперва доживет до моих лет, а тогда уж и указывает! Он говорит, - тут Павлов, явно изображая больного Александра, закатил глаза, - "ищем не в том месте…" Хороший человек, если ты знаешь, в каком месте надо искать, то зачем валяешься, как старая колода, а не сведешь вас, куда следует?!
Как ни были утомлены и опечалены люди неудачами, но гнев старика казался настолько забавным, что никто не мог сдержать улыбку.
Великанов пытался успокоить проводника.
- Алексей Павлович, ну зачем же вы, право… Никто не сомневается в вашем знании местности…
- Владимир Иванович, - старик постучал кулаком в грудь, - Алексей Павлов - честный человек! А этот, - он мотнул головой в сторону палатки, - хочет меня опорочить! А знает ли он, что Алексей Павлов за всю жизнь ни разу не сбился с дороги и никого не обманул?!
Великанов подошел к нему, похлопал по плечу.
- Алексей Павлович, я верю вам, ведь мы с вами искали алмазы еще сорок лет назад…
Павлов неожиданно успокоился, что-то пробормотал на родном языке и сел на свое место. Сейчас ему хотелось стушеваться, отвести от себя внимание Великанова. "Тот черт может все услышать из палатки. Пора уходить, уходить отсюда…"
Он посторонился, давая место Великанову. Мысль работала быстро и отчетливо, как в молодости. Сейчас этот старый ребенок пустится в чувствительные воспоминания. Надо помешать… И только было Владимир Иванович раскрыл рот, как Павлов заговорил:
- Я человек совсем неученый, темный человек. Может, вы надо мной посмеетесь, но я скажу. По-моему, это чертово кольцо можно скорее всего найти так: вызвать самолет и попросить, чтобы летчик указал вам сверху, где оно находится.
- Хм, а что?.. Наш проводник хоть и не ученый, а дело предлагает, - подал голос мастер Мефодий Трофимович.
- Как мы вызовем самолет, если у нас нет рации, нет никакой связи? - возразил Семенов.
Павлов набил табаком трубку, достал из костра уголек, закурил. Движения его опять были неторопливы, скупы, лицо бесстрастно.
- Зачем рация? - проговорил он медленно и устало, словно потерял интерес к разговору. - Надо послать человека в Сунтар.
Семенов вопросительно взглянул на Владимира Ивановича.
- Думается, Алексей Павлович внес дельное предложение, - сказал Великанов. - Вопрос в том, за сколько времени человек сумеет добраться до Сунтара. Через восемь дней самолет будет ждать нас у Сарына, так что если на дорогу потребуется больше восьми дней, то идти нет смысла. Что скажете на это, Алексей Павлович?
Павлов не торопился с ответом. Поторопишься - и можешь попасть в западню. Он отлично знал, что отсюда, с Марки, до Сунтара не более четырех-пяти дней пути. Но ведь члены экспедиции убеждены, что находятся на Далдыне. Павлов в раздумье начал теребить свою жиденькую бородку. Он высчитал, сколько времени потребуется, чтобы дойти с Далдына до Сунтара. Наконец сказал:
- Можно добраться за шесть дней.
- Что ж, если так, то человека следует послать, - решил Великанов. - Тот же самолет может парашютом сбросить нам недельный запас продуктов. Как вы считаете, Федул Николаевич?
- Считаю, это лучший выход в нашем положении. Только кого же пошлем? Хотелось бы человека помоложе.
Павлов безучастно, словно зачарованный, смотрел на огонь. Со стороны казалось, что он не слышит, о чем говорят рядом с ним. Но он все слышал и был спокоен. Знал: кроме него, послать некого.
- Идти должен человек, хорошо знающий местность и язык, - сказал Великанов. - Таких у нас двое: Васильев и Павлов. Васильев болен… - Владимир Иванович с улыбкой повернулся к Павлову. - Стало быть, вам идти, Алексей Павлович. Как вы на это смотрите?
- Если некому больше, пойду я.
- Может, вам дать кого-нибудь в помощь? - участливо предложил Федул Николаевич.
Сердце дрогнуло у Павлова, но лицо по-прежнему оставалось каменным.
- Не надо. Один быстрей дойду. Да и тут люди нужны.
- Итак, решено, - оказал, вставая, Владимир Иванович. - Отправитесь завтра утром. А сейчас спать, спать, товарищи!
Александр Васильев - не мог заснуть в эту ночь: болела голова. В лагере тишина, слышно, как около палатки полевая мышь гложет былинку. Где-то далеко выл отбившийся от своей стаи волк:
- У-yy-yy! У-уу-уу!
Протяжные заунывные звуки несутся над дикой лесотундрой. Когда слышишь их, начинаешь вспоминать далекие - города, освещенные электричеством, и немного завидуешь людям, спокойно шагающим по асфальту.
Александр сжился с тайгой. На завывание волка он обращал внимания не больше, чем горожанин на отдаленный сигнал автомобиля.
Он думал о Павлове. Ему показалось неискренним, нарочито подчеркнутым возмущение старого проводника. Ни - один якут, хорошо знающий тайгу, не унизил бы себя до ругани - в подобном случае. Он постарался бы доказать свою правоту. А этот!.. В его речах не было ни одного слова, которое рассеяло бы сомнения Александра. Одна ругань… Можно подумать, что он больше - старается замять разговор, чем установить истину.
Тот ли человек Павлов, за которого себя выдает? Но разве - скажешь такое Великанову, если у тебя нет никаких доказательств? К тому же Великанов доверяет ему. Оказывается, они знакомы давно. Сорок лет назад вместе искали алмазы. Странно, Павлов никогда не хвастался старинным знакомством с академиком. А ведь он не очень-то скромный человек.
Что тут ломать голову! Не проще ли спросить Великанова, кем был Павлов сорок лет назад? Э, нет, неудобно! Скажут: вот, подкапывается под человека у него за спиной…
И все же с Павловым что-то-неясно, почему-то не может Александр ему доверять. Был бы здесь отец, он вмиг распутал бы этот узел, он знал белобандита Павлова. Но отец далеко, совета у него не спросишь.
В палатке посветлело. Снаружи послышались голоса, смех, всплески воды. Лагерь просыпался.
Семенов вручил Павлову обернутый клеенкой пакет.
- Алексей Павлович, отдашь это письмо главному инженеру экспедиции Белкину. Расскажи о нашем положении. Где мы находимся, он знает. Пусть пришлет продуктов самое малое, дней на десять. Ты сам знаешь, что с продуктами у нас плохо.
- Хорошо, начальник, все окажу. Только… - Павлов замялся, переступай с ноги на ногу.
- Что у тебя? Говори.
- Написал бы, однако, тому главному Белкину, чтобы выдал мне зарплату. Пока вы вернетесь, мне, глядишь, деньги понадобятся.
Федул Николаевич вырвал из блокнота листок, черкнул несколько слов, протянул старику.
- Ну, в добрый путь.
Павлов закинул за спину рюкзак, в котором лежали провизия на дорогу, топор и спальный мешок, повесил на плечо двустволку и широким, спорым шагом направился к лесу. Семенов и Великанов проводили его, до опушки.
- Как дойдешь, немедленно вышли самолет! - крикнул вдогонку Федул Николаевич, но старик не обернулся.
Только углубившись в лес, он почувствовал себя в безопасности. Теперь, даже если за "им вздумают гнаться, не догонят.
Хорошие мысли приходили в голову, поэтому шагалось легко, и даже рюкзак, казалось, потерял половину своего веса.
Под вечер он добрался до реки Мархи. Напился холодной чистой воды и прилег отдохнуть.
Затем взялся за топор и начал рубить стоявшую на берету невдалеке от воды сосенку. Ныла каждая косточка, но отдыхать было некогда. Быстрее, быстрее. Не дать им уйти!.. Он свалил несколько сосен, обрубил сучья, скатил стволы в воду, связал между собой. Получился длинный узкий плот. Из сухой кряжины вырубил весло.
Оставалось совершить главное. В трех местах, там, где сосны стояли, тесно прижавшись друг к другу, образуя чащобу, Павлов набрал кучи сухого валежника и поджег их. Костры начали быстро разгораться. Пламя взметнулось вверх, лизнуло нижние сухие ветви сосен. И вот уже факелом вспыхнула шапка одной, другой, третьей сосны. Откуда-то налетел ветер, и пожар угрожающе зарокотал громовыми раскатами; что-то оглушительно затрещало, захрустело, будто гигантское чудовище начало грызть и рвать зубами тайгу. Огненные птицы взлетали вверх, парили над тайгой, падали на ее чистый зеленый покров, и там, где они падали, вспыхивали новые факелы.
Словно сам испугавшись дела своих рук, Павлов неуклюжими скачками сбежал по круче к воде, прыгнул на плот и оттолкнулся от берега. Сильное течение подхватило легкий плот и помчало на юг. Вскоре лесной пожар скрылся за поворотом, только видно было, как медлительным косматым чудовищем вставал над тайгой черный густой дым.
"Им конец, - с облегчением подумал Павлов, - погода стоит на редкость сухая, пожар не скоро кончится. Даже если пришлют самолет, то сверху из-за дыма все равно ничего не увидишь".
Он присел на бревна. Скоро водопад Хорулахтааса. Надо беречь силы. От нечего делать он начал рассматривать содержимое своей сумки. Все было на месте, кроме тряпки с непонятными письменами. "Где же я ее потерял? Видно, когда рубил плот…" Нет, он не очень сожалел о пропаже. Чем может порадовать человека, которого ждут несметные сокровища, взятая у бедняка Бекэ тряпка с непонятными буквами?
Плот стремительно мчался вниз по течению. А где-то позади ширился, смертоносной, огненной лавой растекался по тайге пожар.
8. Против огня
После утреннего чая Александр совсем повеселел. Решил: "Завтра встану. Уж очень надоел мне персональный госпиталь". Он рано уснул и пробудился чуть свет. У него ничего не болело, и все предметы виделись как-то особенно отчетливо, словно в сильную лупу. "Я здоров", - решил он и вскочил с постели. В ногах еще не чувствовалось пружинистой бодрости, уверенности, свойственных совершенно здоровому человеку, и все же он оделся. В палатке пахло дымом. "Что-то рано сегодня кипятят чай", - подумал Александр. Но ему показалось странным, что не слышно обычных звуков пробудившегося лагеря. Он хотел выйти и тут заметил на полу, около топчана, грязноватую тряпку, свернутую в виде носового платка. Поднял за уголок, тряпка развернулась, и Александр увидел на "ей бледные, полустершиеся строки, когда-то, видимо, написанные химическим карандашом.
Буквы были латинские. На войне Александр научился немного читать по-немецки. Попробовал прочесть - слова получаются все какие-то нескладные, незнакомые. "Откуда это? Кому понадобилось писать на тряпке?" - недоумевал он. И вдруг догадался: "Павлов!.. Не иначе, он вчера выронил второпях из сумки, когда доставал медвежью желчь. Но где он взял эту тряпку? И зачем носил с собой? Разве он знает какой-нибудь язык, кроме якутского и русского? Откуда? А может быть, это амулет? Странно…" Александр усмехнулся. Как ему сразу не пришло в голову: Павлов где-то подобрал тряпку и решил использовать ее вместо носового платка. При первой встрече надо будет вернуть. Но все же любопытно, что на ней написано. Пожалуй, стоит показать Семенову.
Он сунул тряпку в карман и вышел из палатки. Запах дыма сделался ощутительнее. Но костра нигде не видно. Лагерь спал.
Александр настороженно огляделся и почувствовал, что в природе происходит что-то необычное.
Лес, по утрам полный жизни, движения, птичьего гомона, сегодня молчал. Куда делись птицы? Безоблачное небо было не голубым, а белесым, словно его облили разбавленным молоком. Далеко над тайгой, в южной стороне, вставала черная, будто грозовая туча…
Александр мигом забыл и про Павлова, и про тряпку с письменами, и про свою слабость. Он сорвался с места и, влетев в палатку Семенова, крикнул:
- Тайга горит! Вставайте!
Федул Николаевич поднял голову.
- Выздоровел? Отлично. Ты чего как на пожар?
- Тайга горит!
Семенов сбросил одеяло.
- Буди Великанова, я сейчас!
Через десять минут лагерь был на ногах. Люди столпились около палатки начальника отряда, и все, как один, молча смотрели в ту сторону, где вставало черное облако. Вид лесного пожара внушал ужас, потому что каждый чувствовал себя бессильным перед разбушевавшейся огненной стихией. Ветер дул с юга. Лагерь стоял на опушке леса. Лес охватывал его полукольцом. Кругом рыжая жухлая трава, готовая вспыхнуть от первой искры.
- Да, - сказал кто-то, - алмазов не нашли, зато в лесной пожар попали.
- Ветер не переменится - каюк нам, - отозвался другой.
И третий:
- Ноги надо уносить отсюда, пока не поздно.
Федул Николаевич видел: люди падают духом.
В цепи неудач лесной пожар мот оказаться той последней каплей, которая разрушает спайку коллектива, дисциплину, авторитет руководителя. Если люди изверятся в нем, если каждый станет думать только о собственном спасении, погибнут все! Нужно было что-то предпринимать, как-то бороться. Ничто так не сплачивает людей, как целеустремленная борьба.
- Товарищи, - против обыкновения спокойно, не повышая голоса, заговорил Семенов. - Пока непосредственной опасности для лагеря, нет. Но нужно быть ко всему готовым. Поэтому лагерь следует немедленно перенести подальше от опушки, к краю болота. - Он коротко улыбнулся. - Завтракать будем на новом месте. Сейчас Данилин, Сумков и Кривенко заберут кухонное хозяйство и вместе со мной идут на новое место. Остальным разбирать палатки. После завтрака всем рубить лес на опушке, снимать дерн. К лагерю огонь не подпустим.
- Правильно! Дело! Это по-нашему! - раздались голоса. Вскоре палатки выстроились в ряд в полукилометре от старого места. Отсюда по возвышенностям противоположного берега далеко на северо-востоке угадывалось русло реки, которую все считали Далдыном.
Целый день участники экспедиции рубили лес. К вечеру была сделана широкая просека. Сняли дерн, и вдоль опушки протянулась трехметровая лента оголенной земли.
К вечеру дым сгустился. Можно было смотреть на солнце, и свет его не резал глаза. Оно потускнело и напоминало красную родинку на теле.
Семенов и Великанов собрали маленькое совещание. Пригласили и Александра. Слово взял начальник отряда.
- Мы сделали все возможное, чтобы не допустить огонь к лагерю, и я уверен: мы его остановим! Но лагерь затянут пеленой дыма. Завтра она, видимо, сгустится. При таких условиях летчики не смогут нас обнаружить. Самолет должен прилететь через шесть дней. Весь вопрос в том, сколько времени продлится пожар. Товарищ Васильев - местный житель. Что он думает об этом?
Александр сидел на походном стульчике, словно аршин проглотил. Ему никогда не приходилось присутствовать на таких совещаниях.
Особенно смущал его академик Великанов. Ученый, большой человек. Он смотрел на Александра внимательно, с любопытством, он, видимо, привык видеть вокруг себя умных, знающих людей и ждал от него ясных, точных, вразумительных слов. И как это Павлову удавалось держаться с ним запросто?..
Александр подумал, прикинул, рассчитал. Нельзя с учеными людьми говорить так, с бухты-барахты.
- Если повернет ветер, то дым над нами рассеется, - начал он. - Но на перемену ветра надеяться нельзя. Я считаю: огонь подойдет к опушке завтра. Если не загорится трава, пожар около лагеря завтра же кончится. Густого дыма не будет, останется пелена. Она продержится еще дня два или три, пока тлеют угли и пока не выгорит тайга к востоку. Как только огонь дойдет до реки, пожар совсем кончится. Через три дня, самое большее через четыре, опять увидим голубое небо.
Великанов дружески улыбнулся Александру.
- Прогноз весьма оптимистический. Товарищ Васильев исходит из здравого смысла, и я с ним согласен. Летчики нас найдут, главное - отстоять от огня лагерь.
Фанин взъерошил шевелюру, мрачно сказал:
- Все это так, но прилетит ли самолет? Я хочу сказать: дойдет ли Павлов? Огонь мог отрезать ему все пути. Возможно, его нет в живых, и мы тут прождем напрасно. По-моему, пока не поздно, следует идти к Сарыну. Туда самолет прилетит наверняка.
Все головы повернулись к Александру. Все ждали, что он ответит на это.
- Павлов - опытный таежник, - сказал Александр. - Пожар не мог застать его врасплох. Если бы он увидел, что пройти нельзя, то вернулся бы.
- Я тоже так думаю, - поддержал Федул Николаевич. - Но не мешает подготовить путь к возможному отступлению. Товарищ Васильев, могли бы вы найти дорогу к Сарыну?
Александр нерешительно кашлянул.