Они пошли в сторону дома, и скоро шум проезжающих по бульвару машин стал почти неразличим. Метров через двести Сэм и Софи оказались на краю идеально подстриженного газона величиной с футбольное поле, а прямо напротив сиял огнями дворец Франсиса Ребуля.
Сэм присвистнул:
- М-да, по соседству с таким особнячком и у Белого дома мог бы развиться комплекс неполноценности.
Они остановились. По другую сторону газона возвышалось поистине колоссальное трехэтажное здание в форме разомкнутого четырехугольника с одной длинной и двумя короткими сторонами и усыпанным гравием двором посредине. Полдюжины черных лимузинов, припаркованных в одном его углу, казались просто букашками. Рядом с ними толкалась кучка шоферов в форме, а из широких окон первого этажа на улицу лился яркий свет.
- У хозяина, похоже, вечеринка, - заметил Сэм. - Лучше нам не дожидаться разъезда гостей.
Они уже развернулись, чтобы уйти, когда в лицо им ударил белый луч мощного фонаря. Охранник с немецкой овчаркой на поводке решительно шагал в их сторону.
Сэм почувствовал, как рядом с ним испуганно застыла Софи. Он глубоко вздохнул, успокаивающе поднял руки и улыбнулся суровому стражу:
- Привет. Мы тут вроде как потерялись. Вы говорите по-английски?
- Que faites-vous ici?
- Нет, наверное, вы не говорите по-английски.
Пес тявкнул и натянул поводок.
- Мы потеряли свой отель, - поспешно объяснил Сэм. - "Софитель". Отель "Софитель". - Он бессмысленно размахивал руками, изо всех сил изображая человека, способного потерять одно из самых заметных зданий в Марселе.
Охранник подошел поближе. Вид и у него, и у собаки был одинаково злобный, и Сэм решил, что они, наверное, и кусают по очереди. Лучом своего фонарика охранник осветил дорожку и кивком указал направление:
- Au bout du chemin. Puis à gauche.
- Gauche? Это вроде бы лево? Правильно? Gracias … нет, черт! Merci. Совсем запутался в этих проклятых языках, - пожаловался он, обернувшись к Софи. - В следующем году поедем в отпуск на Кейп-Код.
Лицо охранника стало еще мрачнее, и он нетерпеливо махнул фонариком в сторону выхода, выпроваживая незваных гостей. Клыки пса сверкнули в луче света. Софи схватила Сэма за рукав и потянула его к воротам.
Она облегченно перевела дух, только когда они оказались в безопасности, на бульваре, и сразу же рассмеялась:
- Ну как, вылазка удалась? Этот тип с собакой был не слишком gentil.
- Бедолага, - посочувствовал охраннику Сэм. - Что за паршивая работа - всю ночь таскаться по кустам с собакой. Тут кто угодно взбесится. Интересно, он там торчит постоянно или только по случаю приема? Судя по шоферам и лимузинам, друзья у Ребуля непростые. И домик впечатляет. Я не прочь заглянуть внутрь.
Они вошли в вестибюль отеля и взяли у портье ключи. Софи с трудом подавила зевок. День получился длинным, насыщенным, и ей казалось, что из Бордо они уехали уже очень-очень давно.
- Не забудьте, завтра ваш первый день жизни по легенде, - напомнил ей Сэм. - Думаю, вам это понравится. Как вы, готовы?
- Я не знакома ни с одним человеком из издательского бизнеса, - пожаловалась Софи. - Что они носят?
- Наденьте что-нибудь убедительное, - посоветовал Сэм. - И получше выспитесь. Увидимся завтра.
- С утра пораньше?
- С утра пораньше.
* * *
Стоя под душем, Сэм вспоминал события прошедшего дня. Надо признать, что с Филиппом им повезло. Он быстро соображает, и у него все в порядке с чувством юмора. И кажется, Софи права насчет того, что в ее кузене есть что-то louche. В том смысле, что он не слишком отягощен соображениями приличий и морали. Это качество Сэм угадывал в людях сразу же и считал его хорошей основой для делового сотрудничества. Посмотрим, что полезного удастся раскопать в досье Ребуля.
С Софи все гораздо сложнее. В какой-то степени она до сих пор остается пленницей той среды, из которой вышла, - крайне приличной, очень буржуазной, со строгими правилами поведения в обществе и за столом, своим собственным дресс-кодом и категорическим неприятием любого, кто не соответствует ее высоким требованиям. Но при этом Софи способна меняться. Она умна, привлекательна и даже склонна к авантюризму, что доказала сегодняшняя вылазка к дворцу Фаро. Она прелестна во всех отношениях, но, к сожалению, со вздохом признал Сэм, она все-таки не Элена Моралес.
Он вышел из душа и, обмотавшись полотенцем, прошел в спальню. На тумбочке рядом с часами лежал его телефон. В Лос-Анджелесе сейчас полдень. Сэм представил себе, как Элена за рабочим столом клюет свой птичий ланч, отбивается от наскоков Дэнни Рота и про себя гадает, как там дела у Сэма. Ему очень хотелось позвонить, но что он ей скажет? Правду - что он просто соскучился по ее голосу? Нет, лучше подождать до завтра: возможно, завтра у него будут более существенные новости.
Он лег в постель, полчаса потратил на то, чтобы разобраться во французском матче по регби и так, под рев толпы на трибунах, и уснул.
Глава тринадцатая
Сэм вышел на балкон, вдохнул свежий утренний воздух и с удовольствием оглядел накрытый для завтрака стол. На хрустящей белой скатерти было аккуратно расставлено все, что требуется человеку для приятного начала дня: кофейник с душистым café filtre, горячее молоко в фарфоровом кувшинчике, два золотых пухлых круассана и свежий номер "Геральд трибьюн". Сэм надел темные очки, убедился, что вид со вчерашнего дня нисколько не испортился, и уселся за столик. В ту же минуту зазвонил его мобильный телефон.
Прежде чем ответить, он взглянул на часы. Софи, похоже, усваивает американские привычки.
- Доброе утро. Вы сегодня рано, - улыбнулся он.
- У стариков плохой сон, Сэм. Скоро сам узнаешь, - пожаловался голос с легким акцентом. Аксель Шредер.
Сэму потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с удивлением.
- Какой приятный сюрприз, Аксель. Рад тебя слышать. Как дела?
- По-разному, Сэм. По-разному. Я подумал, может, встретимся и выпьем где-нибудь сегодня вечерком? Если ты, конечно, еще в Париже, - добавил он после небольшой паузы.
Хочет что-то выведать, решил Сэм. Наверняка уже позвонил в "Монталамбер" и знает, что я уехал.
- Я бы с огромным удовольствием, Аксель, но сегодня никак не могу.
- Жаль, - вздохнул Шредер. - Не люблю сообщать плохие новости по телефону, но, видно, придется. Постараюсь покороче. Не вдаваясь в подробности, скажу тебе одно: ходят слухи, что аферу с кражей вина Рот провернул сам.
- Вот как?
- Именно. Так что, боюсь, ты напрасно теряешь время во Франции. Мой тебе совет - возвращайся в Калифорнию.
- Спасибо, Аксель. Непременно сообщу тебе о результатах, когда они будут.
Сэм покачал головой и налил себе первую чашку кофе. Он с симпатией относился к Акселю и знал, что иногда - для разнообразия - тот способен сказать правду. Но совершенно точно, не на этот раз. И это хороший знак. Похоже, они на правильном пути. Он оторвал хвостик круассана и окунул его в кофе: еще одна привычка, усвоенная во Франции, - не слишком эстетично, но вкусно. Солнце приятно грело плечи и голову. Сэм устроился поудобнее и открыл спортивный раздел газеты.
* * *
В одиннадцать часов Софи, Сэм и Филипп уже проводили совещание за круглым столиком в тихом уголке вестибюля. Софи все утро пыталась пробиться через окружающие Ребуля защитные барьеры и в конце концов дозвонилась до его личного секретаря. Та сообщила ей, что в настоящее время мсье Ребуль занимается со своим личным тренером пауэр-йогой и беспокоить его ни в коем случае нельзя. Правда, она обещала перезвонить.
- А что ты ей сказала? - заинтересовался Филипп.
Софи коротко изложила ему легенду, и журналист одобрительно кивнул.
- Это может сработать. - Из своего видавшего виды черного рюкзака он достал толстую папку. - Voilà: досье на Ребуля. Самое интересное я распечатал, чтобы вам не пришлось искать компьютер. Посмотрите и убедитесь, что он всегда приветствует внимание к своей персоне, а уж фотографов просто обожает. Как любой среднестатистический политик. Нет, - перебил он сам себя, - наверное, все-таки не до такой степени. Вот, смотрите.
Филипп разложил содержимое папки на столе. Тут был Ребуль-строитель в каске и с мастерком; Ребуль-газетный магнат с засученными рукавами в помещении, похожем на редакцию; Ребуль в футбольной форме с игроками "Олимпика"; Ребуль-виноградарь в соломенной шляпе с секатором в руке, подстригающий лозу; Ребуль-авиатор в своем личном джете; Ребуль-морской волк за штурвалом яхты и несколько Ребулей в разных туалетах - от делового костюма до шорт и футболки - у себя дома, во дворце Фаро. Особенно заинтересовала Сэма фотография Ребуля-тонкого знатока вин, на которой тот стоял с бокалом в руке на фоне уходящих вдаль стеллажей с бутылками - вероятно, у себя в погребе.
Сэм не удивился бы, обнаружив снимок великого человека в пижаме, но, скорее всего, у того просто не оставалось времени для сна.
- Разносторонний парень, - заметил Сэм. - Он что, держит собственного фотографа?
- Одного-то уж точно, - ухмыльнулся Филипп. - А может, и больше.
- А его жена? Известно что-нибудь о мадам Ребуль?
- Жена у него была. Она умерла, уже довольно давно, а во второй раз он так и не женился. Но это не значит, что у него не бывает petites amies. - Филипп порылся в ворохе фотографий и извлек одну, на которой Ребуль был снят с очень красивой молодой женщиной на несколько дюймов выше его. - Маленькие мужчины с большими кошельками всегда любят женщин и, как правило, почему-то высоких. Так, Софи? - подмигнул он кузине.
Она сурово нахмурилась, но ответить не успела, потому что зазвонил ее мобильный. Софи отошла в сторонку и после короткого разговора вернулась к столу, торжествующе улыбаясь.
- Сегодня в половине седьмого вечера, - объявила она. - Непременно сегодня, потому что завтра он на своей яхте уходит на Корсику и будет отсутствовать несколько дней.
- Отлично! - просиял Сэм. - Молодчина, Софи. У вас большое будущее в издательском бизнесе. Итак, что нам надо сделать до вечера? Я пойду покупать фотоаппарат.
- А мне нужен деловой костюм.
- А мне нужен ланч, - объявил Филипп, посмотрев на часы. - И не просто нужен, а совершенно необходим. Я знаю одно славное местечко, typiquement marseillais. Приглашаю вас, а за едой еще раз все обсудим.
Они вышли из такси на углу рю де Ром и маленькой рю де Виль. Филипп подвел их к дверям самой обыкновенной мясной лавки с выставленными в витринах образцами говядины, свинины и баранины, но у самого входа вдруг остановился и повернулся к Сэму:
- Надеюсь, вы не вегетарианец? Хотя, нет, что я спрашиваю, вы же из Америки. Значит, должны любить стейки. Сейчас попробуете лучшее мясо в Марселе.
Они вошли в дверь и услышали доносящийся из задней комнаты гул голосов. Навстречу им шагнул молодой человек, стойко перенес медвежьи объятия Филиппа и проводил гостей в небольшое, заполненное людьми помещение, свет в которое проникал через стеклянную крышу и листья гигантской бугенвиллеи. Филипп здоровался и кивал во все стороны.
- Здесь только марсельцы, - с гордостью объяснил он Сэму. - Вы, возможно, первый американец.
В оформлении комнаты главенствовала тема жвачных и парнокопытных. Изображения статной черно-белой коровы по имени Ла Бель украшали стены, скатерти, солонки, перечницы и меню.
- Кажется, я уже угадал, что здесь готовят, - похвастался Сэм. - Какие-нибудь особые рекомендации?
Филипп отодвинул меню в сторону.
- Начнем с bresaola с артишоками, вялеными на солнце помидорами и пармезаном. Потом говяжьи щечки, их здесь подают под слоем фуа-гра. И на десерт fondant au chocolat. После этого мы легко продержимся до обеда, можете мне поверить.
Во время неторопливого и очень вкусного ланча Филипп с журналистской дотошностью расспрашивал свою кузину о ее жизни в Бордо. Начал он с вполне невинных вопросов о работе, но потом отхлебнул вина, промокнул губы салфеткой и перешел к более деликатным темам.
- А что у тебя с личной жизнью?
- Филипп! - Софи очаровательно покраснела и тут же обнаружила что-то крайне интересное в своей тарелке.
- Ну, ты ведь наверняка давно уже развелась со своим… этим… как его?.. яхтсменом. Мне с самого начала казалось: есть в нем что-то louche. - Склонив голову к плечу, он внимательно рассматривал Софи. - Я ведь прав?
- Развод только что оформили, - кивнула Софи.
- И? - не унимался Филипп. - И?
- Ну да, я встречаюсь с одним человеком вот уже полтора года, - призналась она и пожаловалась Сэму: - Вот что значит иметь родственника-журналиста. - Софи опять повернулась к Филиппу. - Его зовут Арно Ролан, у него небольшое шато недалеко от Сиссака, милая старенькая мама и два лабрадора. Детей нет. А теперь дай мне спокойно поесть.
Филипп подмигнул Сэму:
- А я что? Просто спросил.
За кофе они опять заговорили о предстоящем вечере.
- Да, пока не забыл! - воскликнул Филипп и снова полез в свой рюкзак. - Вот вам devoirs - почитаете, перед тем как идти в гости. - Он положил на стол перед Сэмом небольшую книжицу. - История дворца Фаро. Надо сказать, довольно интересная. Ребуль гордится своим домом, и если вы блеснете эрудицией, он вас зауважает.
- Филипп! - позвала его Софи, изучавшая карту Марселя. - Где тут покупают одежду?
Ее кузен любовно осмотрел свои мятые, защитного цвета штаны, заправленные в пыльные высокие ботинки.
- Тут неподалеку есть магазинчик, который торгует списанными армейскими товарами. Я знаком с владельцем, и он знает мои вкусы.
- Да нет, не для тебя одежду! Для меня.
Филипп задумчиво посмотрел в потолок.
- Ну, тогда, наверное, надо идти на рю Паради, рю Бретей и маленькие улочки вокруг них. Давай отмечу на карте.
Они стояли на улице у входа в лавку. Взмахом руки Филипп указал Софи направление к ее бутикам и Сэму к магазину фотоаппаратуры. Самому ему во второй половине дня предстояло исполнить свой профессиональный долг и посетить впервые проводящийся в Марселе салон "Эротизм". Когда он принялся рассуждать о том, что ему предстоит увидеть, Софи, на всякий случай закрыв ладонями уши, поспешно удалилась.
Вернувшись в отель, Сэм устроился на освещенном солнцем балконе и открыл принесенную Филиппом книжку - историю дворца Фаро на двух языках.
Идея постройки дворца возникла в 1852 году, когда готовящийся стать императором le prince-president Луи Наполеон намекнул местным властям, что не прочь был бы обзавестись особняком с видом на море.
Намек будущего императора добрые марсельцы восприняли как приказ и тут же вознамерились начать строительство, но Наполеон посчитал такую щедрость излишней (скромность, не часто встречающаяся в правителях) и отклонил предложение. Он объяснил, что с удовольствием примет в дар от города подходящий участок, а дом построит сам.
Как это обычно бывает в Провансе, процесс строительства сильно затянулся. Официально работы были начаты в 1856 году, а первый камень заложили в фундамент только в 1858-м, 15 августа, то есть точно в День святого Наполеона. Почти сразу же после этого радостного дня начались недоразумения и проблемы. Архитекторы ссорились между собой, руководитель стройки оказался некомпетентным, рабочих не хватало, камень подвозился чересчур медленно, а свирепый ветер с моря то и дело бил окна. Работы тянулись уже десять лет, но и в 1868 году дворец еще не был пригоден для жизни.
Дальше дела пошли еще хуже. Два года спустя, после нескольких досадных военных неудач Наполеон был низложен, уехал в Англию, где и умер в 1873 году. Евгения, его вдова, вернула Марселю его подарок, и таким образом город стал владельцем огромного здания, совершенно ему ненужного и даже обременительного.
За сто двадцать прошедших с тех пор лет муниципальная администрация неоднократно пыталась избавиться от сооружения, на поддержание которого в порядке требовались огромные деньги, и потому с нескрываемым облегчением сдала его в аренду Ребулю, пожелавшему жить во дворце. Документы были подписаны опять в День святого Наполеона, но уже в 1993 году, и Ребуль переселился.