Дорога оказалась такой узкой, что двум машинам было бы не разъехаться, если бы время от времени на ней не встречались участки пошире. Поверхность дороги в одних местах была словно гофрированной, в других - более ровной, но везде каменистой, поэтому средняя скорость составляла 20-25 миль в час. Шоссе то приближалось к берегу, то удалялось от него, сбегало вниз или карабкалось по прибрежным грядам холмов. Мы миновали широкую долину, по которой в период дождей к морю устремлялись потоки воды. Следы деятельности этих потоков предстали перед нами. Возле самого берега мы обнаружили выход коренных пород. Джо и Дейв попросили остановить машину, чтобы осмотреть этот любопытный участок. Они сделали несколько фотографий, на которых четко видна была слоистость пород.
Город Сан-Хосе дель Кабо находится километрах в сорока от Сан-Лукаса, но из-за ухабистой извилистой дороги расстояние это кажется больше. Он значительно крупнее Сан-Лукаса, это центр округа. В нем вместе с пригородами 11 000 жителей. В городе мощеные улицы, есть уличные фонари. Около половины двенадцатого мы добрались до городской площади и договорились с водителем встретиться через час. Джо и Дейв хотели купить вина, чтобы отвезти его потом домой в Калифорнию. В Сан-Лукасе вино не продавалось. Пока они ходили на местный винокуренный завод, мы с Джерри осматривали старинный, несколько примитивный собор, находящийся напротив, через площадь. На фронтоне храма изображена сцена нападения индейцев на миссионеров в 1734 году. Войдя внутрь, мы увидели грубую архитектуру, бедное убранство. Судя по всему, храм построен гораздо позднее события, увековеченного на нем. Однако в городе мы обнаружили много старых зданий, некоторые из них были возведены в 1680 году. Этот город в ранний период освоения района, прилегающего к заливу, был рыбацким селением и одним из центров цивилизации, но морским портом не стал из-за малых глубин и отсутствия гавани. В настоящее же время он превратился, в сущности, в центр сельскохозяйственного района.
Мы прошлись по торговым рядам, но в лавках ничто не привлекло нашего внимания: дешевенькие ткани, одеяла, посуда, скобяные изделия и предметы первой необходимости. Я надеялся найти какие-нибудь экзотические товары индейского или местного происхождения, но ничего этого не оказалось. Население покупало только новые, дешевые товары промышленного изготовления.
О здешних жителях я слышал любопытную историю. Некоторые обитатели прилегающего к Сан-Хосе дель Кабо района были слишком светлокожими и белокурыми, чтобы их можно было принять за мексиканцев. Да и имена они имели типично американские - Смит, Джонс и вроде того. Во время знаменитой золотой лихорадки 1849 года в Калифорнию с восточного побережья устремились старатели и искатели приключений. Они плыли на судах вокруг мыса Горн. Капитаном одного из таких судов был особенно бесчестный и подлый человек, занимавшийся темными делишками. Не желая лавировать вдоль побережья залива, он высадил на берег ничего не подозревающих людей - среди них были мужчины и несколько женщин. Очевидно, ему без труда удалось убедить полуграмотных людей в том, что "Сан-Франциско находится в-о-он за теми горами". По словам рассказчика, потомки этих поселенцев до сих пор живут в здешних местах. Правда, они ассимилировались с местным населением, но многие сохранили светлую окраску кожи и волос.
На следующее утро я снова встал рано. Посмотрев на юг, в сторону мыса, я увидел "Бэрч-Тайд", входящий в гавань точно по расписанию. Отдых закончился.
По плану мы в течение двух недель должны были работать вблизи Сан-Лукаса и в соседних с ним районах. После этого следовало перебраться к островам Трес-Мариас, находившимся в 300-400 милях к юго-востоку от Сан-Лукаса.
Пока судно проходило таможенный досмотр, американские чиновники оформляли разные документы, мы готовились перенести свои вещи на борт "Бэрч-Тайда". Судно ошвартовалось у причала рыбоконсервного завода. Вода была кристально чистой, виднелось множество рыбы. Даже тут, несмотря на отходы, сбрасываемые в море заводам, видимость в воде была превосходной. Каньон начинался неподалеку от пирса. Глубина тут составляла 30 метров. Далее каньон выходил за пределы гавани и тянулся вдоль отвесных прибрежных скал. Максимальная для "Ныряющего блюдца" глубина находилась менее чем в одной миле от завода.
К полудню мы перенесли на судно ручной багаж и оборудование, предназначавшиеся для ученых, которые пока остались в гостинице на берегу. Первое погружение предполагалось осуществить на участке, до которого от Сан-Лукаса было часа два ходу, поэтому мы решили подождать до следующего дня, 7 января.
Судно прибыло к банке Горда около 9 утра. Доктора Джозефа Каррея заинтересовала верхняя часть банки, расположенной примерно в 6 милях от берега. До поверхности воды она не доходила всего 14 метров. Чтобы получить эхограммы профиля соседних участков, судно сделало несколько галсов. Для промера глубины использовался эхолот, установленный специалистами из лаборатории электроники. Это был прецизионный эхолот - самописец PDR, последнее слово электронной техники. Благодаря этому прибору океанограф получал точную картину профиля дна. Когда на краю банки мы поставили контрольный буй и были готовы спустить "Блюдце" на воду, наступил полдень.
Люди, недостаточно хорошо знакомые с нашими операциями, часто удивлялись, почему мы так долго готовимся, в то время как само погружение длится каких-то четыре часа. Но ведь на то, чтобы добраться до места, изучить его, спустить "Блюдце" на воду, уходит не час и не два. Кроме того, важно предварительно промерить обследуемый район, чтобы не упустить из виду какие-то особенности рельефа и вся операция не оказалась бесполезной. Разумеется, у себя дома, в своих прибрежных водах, ученые произвели бы нужные промеры заранее, чтобы судно-база не теряло драгоценное время на это.
Джо Каррей объяснил Каноэ, что он хотел бы начать спуск на некотором расстоянии от берега и обследовать участок, где пологий склон внезапно обрывается, сменяясь неровной поверхностью. Его интересует, каким образом песчаные осадки переходят в илистые на более крутом склоне. Мы спустили "Блюдце" на воду при довольно спокойной поверхности моря. Глубина в месте спуска составляла 105 метров. Джо Томпсон и Андре, увидев, сколь прозрачна вода, не устояли перед соблазном и решили нырнуть с аквалангом. До сих пор легководолазным работам мы уделяли очень немного времени, да и то только в Сан-Клементе. "Блюдце" было освобождено от уз, привязывавших его к "Бэрч-Тайду", Джо и Андре стали погружаться, не отставая от аппарата. Мы с Джерри находились на "Шезаме" и видели, как поднимаются на поверхность пузырьки воздуха, выдыхаемого ими. По моим расчетам минут через 5 они должны были начать подъем. 7-8 минут спустя мы увидели их обоих на глубине 30-40 метров. Уже на поверхности Джо посмотрел на свой манометр: он всегда гордился тем, как мало воздуха он расходует. Прибор показывал, что использовано 98 килограммов на квадратный сантиметр. Затем Андре взглянул на свой прибор: он показывал всего 91 килограмм. Это значило, что оба не израсходовали и половины запаса. Чем же они, интересно, дышали?
- На какую глубину вы спустились вместе с "Блюдцем"? - поинтересовался я.
- Судя по моему глубиномеру,- усмехнулся Джо,- глубина составляла около 54 метров. Но глубиномер Андре показывал 66 метров. Наверно, мой прибор испорчен.
Я заметил, что Ларри расстроен - ему никак не удавалось научить нас подчиняться правилам: очень уж любил Джо погружаться на большую глубину. Правда, так как у него за плечами был обширный опыт, это обходилось без всяких происшествий.
Мы доставили аквалангистов на "Бэрч-Тайд" и повернули назад, взяв курс на юго-запад. Гидронавты сообщили, что не видят ничего, кроме плоского песчаного дна. Потратив около часа на поиски, они обнаружили в конце концов на глубине 175 метров полого уходящий вниз участок. В этой точке "Блюдце" застопорило ход. Мы медленно дрейфовали над аппаратом. В телефоне послышался характерный звук: это на "Блюдце" включили микрофон. Я повернул регулятор громкости.
- "Шезам", "Шезам", докладывает "Блюдце".
Мы переместились чуть севернее. По максимальной силе сигнала определили, что находимся как раз над ними.
- "Блюдце", "Блюдце", продолжайте доклад.
- У нас неполадки с силовым электродвигателем. Не можем заставить его работать. Пробовали все, но мотор вышел из строя. Возвращаемся.
Что же случилось на этот раз? Как досадно! Только добрались до участка, который хотели обследовать, и тут авария! Мы с удовольствием предоставили бы им возможность повторить погружение, когда удастся починить мотор, но, согласно условиям контракта, разработанного Фредом Спайсом и Томом Хортоном на основании опыта 1964 года, длительность погружения должна составлять минимум час. Если "Блюдце" оставалось под водой в течение часа, это значило, что условия контракта выполнены. Какие-либо неполадки обычно выявлялись гораздо раньше.
Гастон определил, что вышел из строя выключатель. Вскоре он сообщил Фреду о готовности "Блюдца" к погружению. Фред полагал, что, поскольку времени для погружения с очередным клиентом на борту все равно не останется, можно произвести тренировочное погружение. Он зашел в фургон, служивший канцелярией, где я беседовал с Джо Карреем, и сказал, что мне повезло и я могу ненадолго погрузиться. До меня сразу не дошло, что он сказал, - я слушал Джо. Подобно остальным членам нашей команды, я давно мечтал спуститься под воду. По словам Джо, "Блюдце" так и не добралось до нужного участка: слишком долго двигалось вдоль пологого песчаного дна, а сброс, который он искал, находился в стороне.
Когда мы беседовали, раздался громкий зловещий стук. Казалось, кто-то бьет по корпусу гигантским молотом. На палубе началась суета, и вскоре судно остановилось. Я стал выбираться наружу: Ларри говорил что-то насчет лопастей винта. "Но что же могло повредить винт?" - недоумевал я. Кен, спустившись за борт, очень скоро разобрался, в чем дело. Вал правого винта оказался сломанным. Короткий его конец вместе с винтом соскользнул и, выскочив из дейдвудной трубы, теперь упирался в перо руля. Вода вращала винт, и он немилосердно колотил по рулю. Ларри и Кен обмотали винт концом троса, спущенным за борт судовым механиком Джином.
Судно пошло в Сан-Лукас со скоростью всего 6 узлов: работала только левая машина. Для пользы дела следовало как можно раньше поставить судно на ремонт. Ближайший судостроительный завод находился на материке, в Масатлане. До порта мы добрались поздно вечером. Группа из института Скриппса решила вернуться в Сан-Диего, поскольку предполагалось, что на ремонт уйдет не меньше 5 дней.
Контрактом не была предусмотрена поломка судна, поэтому мы должны были, несмотря ни на что, произвести в этом месяце минимум 15 погружений. Если бы судно отремонтировали к семнадцатому, то, пожалуй, удалось бы выполнить такую программу.
На следующий вечер мы взяли курс на Масатлан, хотя капитан и слышал сообщение о том, что в открытой части залива ожидается неблагоприятная погода. Несмотря на сумерки, было видно, что волнение усиливается, поэтому Фред попросил нас закрепить по-штормовому оборудование на кормовой палубе. Кен Ланге принайтовал прочным тросом "Блюдце", а мы с Джерри закрепили бочки с бензином для подвесного мотора, бочки с маслом и баллоны с кислородом. Между тем на палубе "Бэрч-Тайда" уже гуляла вода, с кормы, через шпигаты, она стекала в море. Закончив все свои дела, мы собрались в большом фургоне и стали смотреть фильм. Джо Томпсону удалось взять напрокат несколько 16-миллиметровых звуковых фильмов, которые обычно показывали на судах рыболовной флотилии "Сан-Диего". "Бэрч-Тайд" качало сильнее. Мы не досмотрели до конца и первую часть типично ковбойской картины, а экран несколько раз побывал на полу фургона. Кино пришлось отменить. Несколько человек отправились в рулевую рубку посмотреть, что творится на море. Из-под прикрытия суши "Бэрч-Тайд" выходил в залив, где ветер, похоже, достигал штормовой силы. Часов в 10 я улегся спать.
Крен достигал всего 15-20°, но для плоскодонного судна это было слишком много, и, когда "Бэрч-Тайд" проваливался между волнами, ощущение было не из приятных. Меня одолевали сомнения, достаточно ли прочно приварены к палубе фургоны. Между тем судно едва двигалось вперед, делая, пожалуй, не более 4-5 узлов. Мы прошли 45 миль и находились в открытой части залива. До Масатлана оставалось 45 миль, так что надо было идти и идти.
Я поднялся, чтобы еще раз взглянуть на море: высокие волны громоздились одна на другую. Подчас, когда судно оказывалось во впадине, волна ударяла в фургон. По словам капитана, скорость ветра доходила до 25 метров в секунду. Решили вернуться: ведь если поломается и левая машина, мы окажемся в катастрофическом положении. Вскоре, очутившись под прикрытием берега, мы смогли заснуть, а к рассвету вернулись в Сан-Лукас.
Пока в Калифорнийском заливе бушевали ветры, мы проводили время в Сан-Лукасе. Эрл рассказал, что побывал на мексиканском судне ловцов креветок, которым тоже надо было добраться до Масатлана. Их капитан слышал сводку, в которой сообщалось, что в заливе скорость ветра достигает 45 метров в секунду. В защищенной гавани мы с трудом верили этому, ведь здесь стояла чудесная тихая погода.
Во время наших вынужденных каникул большинство из нас развлекались - купались или ходили под парусами, но Гастон целыми днями возился с кинокамерой.
Фред полагал, что вполне можно осуществить два тренировочных погружения на мелководье у края каньона Сан-Лукас, а также в восточной части гавани. Здесь "Бэрч-Тайд" мог бы маневрировать с большей безопасностью, чем вблизи скалистого берега. Управлять "Блюдцем" около неровной поверхности дна и фотографировать крутые стенки каньона было сложной операцией для Джо и Ларри.
Переход в Масатлан был приятнее, а море гораздо спокойнее, чем мы ожидали. Даже не верилось, что это те же места, где нас трепало несколько дней назад. В течение тридцати часов мы загорали, писали домой письма или выполняли судовые работы.
С одной стороны входа в гавань Масатлана возвышается громадная скала, покрытая скудной растительностью. Входной канал узкий и длинный, южнее его расположен волнолом. Город находится в долине, в 3-4 милях от входа, а в 20-30 милях начинается скалистое плоскогорье. Когда мы стали приближаться к многочисленным длинным причалам, перед нами открылся большой торговый порт. Повсюду виднелись верфи, строящие крупные и малые суда. Выяснилось, что все причалы заняты или зарезервированы, поэтому пришлось стать на якорь в стороне от фарватера, в нескольких сотнях метров от берега. В тот же вечер после ужина все, кто был свободен, в несколько заходов перебрались на "Шезаме" на берег.
Фреда и Эрла мы встретили в одном из крупных отелей на набережной. Они только что разговаривали с балтиморской конторой и сообщили о порядке ремонтных работ. Запасной вал для "Бэрч-Тайда" переправлялся на машине из Нового Орлеана к границе, откуда его доставят по железной дороге. К концу недели он будет на судоремонтном заводе. Чарли Дженкинс, наш балтиморский босс, воспользовался этим, чтобы обсудить со мной и Фредом планы на будущее и выслушать отчет о проделанном. На другой день мы должны были вернуться назад. Я обрадовался возможности побывать дома, в Штатах, и в то же время было жаль, что не смогу как следует рассмотреть Масатлан. Рано утром я отправился на берег за покупками. На здешнем рынке, типичном для большинства мексиканских селений и городов, повсюду в киосках продавали посуду, ткани, веники, корзины, какие-то диковинные сушеные фрукты. Текстильные и кожаные изделия были хорошего качества, хорошего покроя, такой товар не купишь в пограничных городках, где магазины забиты всяким барахлом. Я нашел сандалии, какие давно искал,- я видел их на жителях Сан-Лукаса, но купить там не смог. У них были кожаные стельки, а подошва из старых автопокрышек. Такая обувь очень удобна на мокрой палубе судна. Приобрел несколько самодельных деревянных ложек, щетки и всякие полезные и искусно сработанные мелочи, которые обошлись мне меньше доллара. Кроме того, я купил еще одну пару сандалий за 2 доллара 20 центов. Не так плохо, сказал бы Гастон. Я быстро осмотрел главную часть рынка, где в лавках мясников висели туши, мельком взглянул на горы всяких съестных припасов. В воздухе преобладала странная смесь запахов - специй, корзин, кожи, человеческого тела. Фрукты выглядели соблазнительно. Проходя мимо лотошника, торговавшего ананасами, я встал в очередь. Женщина, стоявшая впереди, посыпала ломтик ананаса чем-то похожим на корицу. Я последовал ее примеру.
- Lo mismo, - обратился я к торговцу в белом фартуке, - Y combien?
- Si, senor, es cuarenta centavos, - ответил тот. - Y es muy bueno!
Я чувствовал себя знатоком местных яств. С наслаждением впился я зубами в толстый ломоть ананаса, обильно посыпанный корицей. Однако оказалось, что это не корица, а перец! Да такой злой, какого я сроду не пробовал. Разве могло быть иначе? Я должен был бы знать: мексиканцы предпочитают сладкому острое.
В тот же день мы с Фредом полетели в Балтимору. Вернуться на судно я собирался через десять дней, когда оно после ремонта придет в Сан-Лукас.
Решено было осуществить намеченные у Коста де Наярит и Сан-Лукаса погружения, передвинув программу работ, зарезервированных другим крупным клиентом - лабораторией гидроакустики ВМФ. В Мексике нам предстояло проработать еще целый месяц. Если ремонт будет закончен, в следующий понедельник судно пойдет к побережью штата Наярит, где Джо Каррей произведет несколько погружений. Когда наш самолет кружил над гаванью, я успел заметить судно, стоящее на якоре. Далеко на запад простирался Тихий океан. Самолет взял курс на юг, на горизонте различались низкие острова. Я решил, что это и есть Трес-Мариас, куда должны отправиться через неделю наши друзья.
В Балтиморе выяснилось, что я буду вознагражден за упущенную возможность участвовать в следующем этапе операции с "Блюдцем" поездкой на 4-5 дней в Пуэрто-Рико и Сен-Круа. Высказывалось предположение использовать этот район в качестве испытательного полигона для аппарата "Дипстар DS-4000", поэтому мне поручили обследовать его.
Время, отведенное для осуществления программы "Ныряющее блюдце-65", наполовину было израсходовано. Мы понимали, что, выполнив условия контракта, а также (что было еще более важно) удовлетворив нужды наших индивидуальных клиентов, мы доказали бы, что сдавать в аренду подводный аппарат - дело не только возможное, но и выгодное. Мы и так успели сделать многое: осуществили ряд новых операций, совершили большое количество погружений и исследовали больший район, чем какая-либо другая группа подводных исследователей. Однако довольствоваться достигнутым не стоило. Надо было работать и работать.