Она продолжала в том же духе, пока мы поднимались на второй этаж. Она всегда становилась обидчивой, выпив вина.
Пожелав ей спокойной ночи перед ее спальней, я легонько подтолкнул ее внутрь и тихо закрыл за ней дверь. А что еще я мог сделать? И тогда в моей голове откуда ни возьмись выскочил этот древний штамп: "мужчина должен…". Черт! Я не знал, что я должен. Я пока еще не определился окончательно и, ложась спать, не был уверен в том, что вообще когда-либо определюсь, даже если Уорд ответит на те два жизненно важных вопроса.
Я был уже на ногах и ждал у двери, когда к воротам подъехал маленький вольво Шейлы. Свой чемодан и узел со спальником, штормовками и теплой одеждой я еще раньше перетащил к дороге. Тихо закрыв дверь, я пошел по дорожке. Еще не было и шести, утро выдалось угрюмым, с низко нависшими серыми тучами и холодным и сырым северным ветром. Думаю, мать не слышала, как я выходил. По крайней мере, в окнах ее не было видно, когда мы отъезжали.
- Джулиан передает тебе привет и очень надеется, что ты знаешь, что делаешь, - сказала она, широко улыбаясь. - И я тоже.
Шейла - жена Джулиана Твейта, крупная грудастая девушка, которая когда-то была его секретаршей, а теперь иногда печатает на машинке по моей просьбе. "Чтобы не терять навык", - так она об этом говорила и отказалась брать деньги за время, потраченное на это в последние два дня.
- Он уехал на рыбалку, а то отвез бы тебя сам, а я бы еще повалялась.
Солтхаус мы проехали на скорости более шестидесяти миль в час. Дорога была пуста, и к полседьмого мы уже двигались на юг по трассе А140.
Поезд отправлялся из Норвича в семь десять, на вокзал мы прибыли за пятнадцать минут до отхода.
- Билет не забыл? Деньги, дорожные чеки, паспорт заберешь по пути.
Она выставила мой чемодан и узел на дорогу.
- Ты все еще хороший секретарь.
Я улыбнулся ей, и она ответила мне тем же.
- Найди этот корабль, обзаведись клиентурой, и я буду работать у тебя секретарем постоянно, а Джулиан сам справится. О’кей?
Она неожиданно обняла меня и поцеловала прямо в губы.
- Будь осторожен, мой мальчик.
Сев в машину, она улыбнулась мне и добавила:
- Только не забывай: море Уэдделла - не то же самое, что Норфолкские озера.
Сказав это, она помахала рукой на прощание и уехала. Теперь я остался один. Ее слова напомнили мне о будущем, о риске и возможном вознаграждении, и, когда я сел на поезд, Антарктика приблизилась ко мне еще на один шаг.
Глава 3
Весь путь в Лондон я непрерывно думал, строя различные догадки насчет Уорда. Как он нажил эти деньги? А когда я приехал в офис Крика, выяснилось, что он вовсе не турагент. Он оказался юристом, чего я вовсе не ожидал.
Офис располагался на втором этаже довольно ветхого дома в дальнем конце Уиндмилл-стрит. Лифт в здании отсутствовал, и я весь взмок, пока втащил свой багаж по двум длинным лестничным пролетам. "Адвокатская контора Дж. Крик и Ко" - было написано черными буквами на табличке из матового стекла. Дверь открыл сам Крик, никого другого я там не увидел. Приглашения войти от него не последовало.
- Вы опоздали, - сказал он достаточно вежливо тихим голосом, почти шепотом.
- Поезд опоздал, - ответил я. - В любом случае он должен был прибыть только в девять сорок пять, и мне еще пришлось выстоять очередь на такси.
- Это все не важно, - улыбнулся он.
Крик был лысеющим суетливым невысоким человечком в больших очках в роговой оправе. Не знаю, какой он национальности, наверное, откуда-то из Центральной Европы, но точно не англичанин.
- Подождите здесь, - сказал он, глядя на мой багаж. - Приглядывайте за вещами.
И он исчез за дверью, прежде чем я успел задать ему хоть один из интересующих меня вопросов.
Он вернулся почти сразу же с двумя жесткими конвертами из толстой желтой бумаги.
- Это паспорт мистера Уорда. Распишитесь, пожалуйста, - сказал он, протянув мне один конверт и форму. - Там все визы, все, о которых он просил.
Он дал мне ручку, и я расписался.
- А это ваш. Боливия сейчас недоступна. Но, я думаю, вы, наверное, едете не в Боливию. Объясните это, пожалуйста, мистеру Уорду. Остальное получить было достаточно трудно.
Я начал расспрашивать его, как ему это удалось в столь короткий срок, но он, улыбаясь, покачал головой.
- Не спрашивайте. Все сделано. Остальное не должно вас беспокоить.
Однако вид у него был довольный.
- Мистер Уорд говорил о вас как о турагенте, но вы, я вижу, юрист.
- Да.
Улыбка сошла с его лица, уступив место настороженному взгляду. Он уже стал закрывать дверь, но я всунул в щель свой узел.
- У вас, должно быть, весьма любопытное разнообразие клиентов, - сказал я. - В Сохо так много китайцев, все эти стриптиз-клубы и порновидеосалоны.
- Я имею дело только с артистками, с леди, у которых возникли неприятности, понимаете ли. Китаянок среди них нет.
- Вы имеете в виду проституток?
- Мы называем их артистками. Им так нравится. Большинство из них когда-то выходило на сцену.
Он глянул на наручные часы.
- Теперь, мистер Кеттил, прошу прощения. Я сегодня утром пришел только ради вас. Передайте привет мистеру Уорду и скажите, что в любое время…
Выпихнув мой узел, он кивнул и, снова улыбаясь, закрыл дверь и запер ее на замок.
Я вышел на улицу и потащил свои вещи к станции метро "Площадь Пикадилли", думая о том, что его клиентуру, наверное, составляют не только проститутки, но и шантажисты, или, возможно, он сам занимается шантажом. Другого объяснения тому, что он получает визы так же умело, как фокусник вынимает зайцев из шляпы, я найти не мог. А если он шантажист, то кто тогда Уорд? Размышляя об этом по пути в Хитроу, я пришел к заключению, что его основной деятельностью вполне может быть шпионаж.
В аэропорту мне предстояло ждать еще час, а поскольку у меня не было билета, я не мог зарегистрироваться и сдать багаж. Я купил газету и засел за нее с чашкой кофе, дожидаясь того часа, на который Уорд назначил мне встречу. Я досидел до половины второго, но его все еще не было. Минуты неустанно убегали одна за другой, пока я стоял у стоек, глядя на бесконечный поток регистрирующихся пассажиров. Я уже начал подозревать, что он вообще не появится. Настроившись на трудности экспедиции, которая могла стоить мне жизни, я, наверное, так взвинтил себя, что теперь даже испугался, как бы он не бросил всю эту затею.
И вдруг Уорд объявился с носильщиком и горой багажа. А еще с ним была женщина. Этого я не ожидал.
- Миссис Фрейзер, - сказал он. - Или просто Кёрсти, моя секретарша.
Он слегка кивнул мне и небрежно улыбнулся. С билетами в руке она встала в очередь к стойке регистрации. Он обернулся ко мне.
- Паспорта с вами?
Я утвердительно кивнул.
- Есть пара вопросов… - начал я.
- Позже.
Он взял конверт, который я ему протянул, разорвал его и быстро пролистал страницы паспорта большим пальцем левой руки, проверяя визы.
- Хорошо.
Он сунул паспорт в карман куртки. В это время его секретарша уже отдавала билеты служащей аэропорта, а носильщик складывал на весы его багаж, чемодан за чемоданом.
- У вас лишний вес, - сказала девушка за стойкой.
- Конечно, у меня лишний вес, - осклабился он. - Это у меня с тех пор, как я смог себе позволить хорошо питаться.
Девушка не улыбнулась. Может быть, она уже устала за долгий рабочий день или у нее просто отсутствовало чувство юмора.
- Я имею в виду ваш багаж, - сказала она. - Вам придется оплатить излишек.
Не знаю, какой она была национальности, но ее английский был очень правильный.
- Разумеется.
Он предоставил заниматься этим своей секретарше.
- Нужно отлить перед тем, как зайдем в самолет. Буду через минуту.
- Времени в обрез, - заметил я, и он смешался с толпой, махнув рукой.
Его голова с темными жесткими волосами показывалась то там, то сям, пока он, словно ищейка, выискивал указатель туалета.
Уже объявляли об окончании посадки на рейс в Мадрид, когда он вернулся, и мы поспешили по коридору на посадку. Его секретарша по-прежнему была с нами. Очевидно, она летела с нами в Мадрид, и когда я спросил его зачем, он коротко ответил:
- Бизнес.
Потом, видимо, полагая, что мне нужно кое-что объяснить, он добавил:
- Испания начинает приобретать значение в производственной сфере. У меня там завязались кое-какие отношения. Кёрсти в этих делах знает толк.
Она шла впереди меня, и, глядя на ее стройную фигуру и раскачивающиеся бедра, я не смог сдержаться и сказал:
- Я представляю.
Глянув на меня, он осклабился.
- Это тоже нужное дело, - пробормотал он. - Но и в деловом отношении она умница.
Она обернулась, улыбаясь.
- Пожалуйста, зафиксируйте это в письменной форме.
В ее голосе послышался легкий акцент, но не шотландский, и, хотя светлые волосы делали ее похожей на скандинавов, она была слишком миниатюрной, да и крашеной, вообще-то. Угадать ее происхождение не получалось, и я стал раздумывать об их истинных взаимоотношениях. Та непринужденность в их общении наводила на мысль о давней близости, по крайней мере тайной, и, когда мы вошли в салон самолета, мое место оказалось у прохода, от них меня отделяли два ряда кресел.
То же было и в Мадриде. Я не знаю, куда они уходили, но в отеле при аэропорте я остался один.
- Встретимся завтра на борту. Вылет в четырнадцать тридцать. "Иберия Эйрлайнз".
И с улыбками они оба растворились в толпе, направляясь к выходу. У меня сложилось впечатление, что он избегал оставаться со мной наедине, даже на минуту. Или же они хотели побыть вдвоем в последнюю ночь перед тем, как он отправится в Антарктику?
Сидя в одиночестве в баре отеля с бокалом испанского бренди "Фундадор", я чувствовал себя в состоянии неопределенного ожидания каких-то надвигающихся событий, и меня охватывало ощущение нереальности происходящего. Я взглянул на выданный мне билет - Мадрид, Мехико, Лима, Сантьяго, Пунта-Аренас. А что потом?..
Я заказал еще бренди, и это, похоже, возымело действие - ночью я спал крепко. А утром, когда я пришел в аэропорт, они уже были там.
- Послушайте, мне нужно поговорить с вами до вылета.
Это был мой последний шанс. Я не смог бы оплатить дорогу назад из Мехико, а тем более из Пунта-Аренас.
- Несколько вопросов.
- Позже. Я же вам говорил. Когда взлетим.
- Нет, сейчас.
Он замотал головой, а когда я стал упорствовать, он вдруг наклонился ко мне с жестким выражением лица.
- Позже, я сказал. Мы поговорим об этом позже. Когда будем в воздухе.
Уорд был так близко от меня, что я уловил застарелый запах его пота. Явно у него была бурная ночь, и, когда он отвернулся от меня к своей подруге, я схватил его за руку, внезапно решившись.
- Я не сяду на самолет, если вы мне не скажете, откуда у вас эти деньги и почему вы так торопитесь.
Я ухватился за его увечную руку, и его спрятанная в рукаве лапа сдавила мои пальцы, когда он обернулся ко мне.
- Ваш багаж уже в самолете.
- Мне плевать.
Наконец непреклонность, звучащая в моем голосе, стала ему очевидна.
- Ладно. Я тороплюсь, потому что обеспокоен безопасностью Айрис Сандерби.
Я потрясенно на него уставился.
- Что, черт возьми, вы такое говорите? Она мертва.
- Как раз наоборот, она звонила мне из Хитроу перед тем, как сесть на самолет.
- Какой самолет? Когда?
- Вечером прошлого четверга.
Вечером в четверг, а ее тело вытащили из дока в среду утром!
- Вы говорите, она садилась на самолет?
Он утвердительно кивнул.
- Куда она летела?
- В Лиму.
Айрис Сандерби. Живая! Я не мог в это поверить.
- Идемте, - сказал он, подняв взгляд на табло, где напротив нашего рейса мигали зеленые огоньки. - Нам пора. Я позже объясню.
Он снова обернулся к Кёрсти Фрейзер, давая ей какие-то поспешные инструкции относительно некоего Фердинандо Беранди, потом, склонившись, поцеловал ее.
- Береги себя.
И она, цок-цок-цок, поцокала прочь на своих непомерно высоких каблуках.
- Когда она закончит здесь все дела, - сказал Уорд, - она отправится в Неаполь.
- Зачем?
Он глядел ей вслед, но она не оглянулась.
- При чем тут Неаполь?
Резко обернувшись, он взглянул на меня сверху вниз, как будто не зная, как мне ответить.
- Каморра, - наконец произнес он. - Мне нужно кое-что выяснить, а у нее там есть связи. Кёрсти хорошо знает Неаполь.
- Но ведь каморра - это неаполитанская мафия, разве нет?
- Да.
В его взгляде на меня явно читалось нежелание отвечать на дальнейшие расспросы.
- Не понимаю, - продолжил я. - Вы говорили, что она ваша секретарша, то есть, надо полагать, она едет в Неаполь по вашим делам?
- Говорю же вам, мне нужны ответы на пару-тройку вопросов.
- И она их сможет для вас получить? Каким образом?
Его губы дернулись, в глазах промелькнула веселость.
- Вы плохо знаете девушек вроде Кёрсти.
- Но при чем тут каморра? - настаивал я.
- Потому что многие из них уехали из Неаполя. Помните об этом, когда мы приедем в Аргентину, - прибавил он, поясняя свою мысль. - В начале века страну наводнили толпы иммигрантов, и около трех миллионов из них были итальянцы, в основном с юга страны. Надутые балаболы.
В его голосе послышалось презрение.
- Это бахвальство. Бахвальство заставило Муссолини сунуться в Африку. Из-за него аргентинцы полезли на Мальвинские острова. Галтьери так просто раздувало от бахвальства.
Прозвучало очередное, последнее объявление о посадке, и он резко развернулся.
- Идемте. Нужно поторапливаться на этот чертов самолет.
В его голосе прозвучали нотки неудовольствия, как будто он приступал к делу, которое ему было не вполне по душе. Подхватив сумку, он кивнул мне и пошел на посадку. Я последовал за ним. Теперь он был настолько поглощен собственными мыслями, что пытаться расспрашивать его дальше не было никакого смысла.
Не знаю, чего было больше - любопытства или волнения, закономерно охватившего меня перед лицом чего-то грандиозного, но, так или иначе, я наконец принял решение. Я пройду все это до конца. И определившись, я ощутил удивительное спокойствие. Впереди был еще долгий путь, и у меня будет предостаточно времени получить ответы на все свои вопросы.
Мы летели первым классом, чего раньше я никогда не делал, так что я был весьма доволен, откинув спинку кресла после еды, слушал музыку в наушниках и попивал бренди. Я испытывал странное ощущение бестелесности, словно это и не я вовсе летел на юго-запад в ослепительно-ярком солнечном сиянии над белым морем облаков. Другой мир, мир, в котором нет забот, мир, в котором ничего не известно о грызущих древесину насекомых или о грибах и сырой гнили.
- Вы не спите?
Мое предплечье сжала стальная рука в перчатке.
- Вы не спите, говорю?
Он склонился ко мне.
- Снимите на минуту эти наушники.
Я так и сделал, и он улыбнулся. То была дежурная улыбка, заставившая меня гадать, что у него на уме. Она не распространялась на его глаза.
- У вас были какие-то вопросы, - сказал он.
Я кивнул, подтверждая.
- Ладно, и у меня есть один вопрос к вам.
Сейчас в его произношении не было и следа акцента.
- Что заставило вас полететь, не получив ответов на вопросы, которые вас беспокоят?
Что меня заставило? Я пожал плечами и покачал головой.
- Айрис Сандерби, наверное.
Снова улыбаясь, он кивнул:
- Да, она очень привлекательная молодая женщина.
- Так она жива?
- Либо она жива, либо человек, звонивший мне вечером в четверг, очень хороший имитатор голосов.
Я подумал о трупе, который мне показали в больничном морге. Если это была не она, то кто тогда? Но он ведь не выдумал это, какой смысл? Его лицо рядом с моим стало предельно серьезным.
- Вы действительно шотландец? - спросил я его. - Или только изображаете?
- Нет. Это мой натуральный выговор. Хотите услышать историю моей жизни? - прибавил он.
Теперь, когда он откинулся на спинку и наполовину прикрыл глаза, его улыбка больше напоминала оскал.
- Ну ладно. С рождения я очутился среди бандитов Глазго.
Он сказал это так, будто этим можно было гордиться.
- Родом из Горбалза, мою мать-алкоголичку бросили в огромную новую многоэтажную тюрьму, когда мне было два года. Она была проституткой. Своего отца я вообще не знал. К семи годам меня уже два раза арестовывали. Настоящий маленький хулиган, жил в основном на улице и добывал себе пропитание в районе доков, наблюдая, как их один за другим уничтожают профсоюзы. В конце концов, прячась в сортире спального вагона, я приехал в Лондон и прибился к торговцу с лотка всякой мелочью к северу от Майл-Энд-Роуд.
Какое-то время он молчал, плотно зажмурив глаза, и я подумал, что он, наверное, уснул. Но он снова наклонился ко мне.
- Кларк его фамилия. Звали Нобби. Нобби Кларк. Известный был человек в своем деле. Торговля краденым, как вы понимаете.
Выросший на востоке Англии, я мог распознать настоящий говор кокни, и в его речи он постоянно проявлялся.
- Естественно, некоторые вещи были чистыми. Нобби все это перемешивал, и никто его ни разу не поймал. Портабелло-Роуд, четыре утра в субботу - там было его лучшее место. Парни стаскивали барахло к открытию его прилавка, и к шести часам из краденого уже ничего не было. К тому моменту как появлялись полицейские, у Нобби уже было все чисто. Ах ты ж, черт побери!
Он едва не расхохотался, его широко открытые глаза радостно светились от воспоминаний о былом.
- Вы не поверите, чему я научился за те три года, что провел с ним.
Уорд вздохнул.
- А потом, когда мне было уже десять и я уже начал соображать, что к чему, старикан взял и умер. Бог мой! Я его любил, действительно любил. В конце концов, он мне был как отец. Другого ведь у меня и не было.
Он повернулся к окну, глядя мимо меня, и его серые глаза увлажнились от чувств.
- Знаете, Пит, я заплатил за его похороны. Он не оставил для этого денег, и я оплатил его погребение из того, что успел отложить. И вы знаете, что Нобби выкинул? Он оплатил мне это чертово образование. Господи! Я бы убил старого мерзавца, если бы он уже не лежал в могиле.
Неожиданно он расхохотался.