Харка медленно поднялся: нарушать обычай претило ему, и, только когда отец подал ему знак глазами, он сел с мужчинами у очага.
- Ого! - воскликнул Томас. - Бедовый парень. Ведь это же он спер у меня ружье! Молодец! Да тебе бы пора уж иметь его.
- У меня есть двустволка, - сказал Харка.
- У тебя есть? Где же она? Эх, молодой человек, такое не выпускают из рук. Или у тебя ее тоже кто-нибудь спер?
- Да…
- И ты знаешь, кто этот негодяй?
- Тачунка Витко.
- О! Ну, это весьма опасный субъект. Тогда не видать тебе больше своего ружья. Тачунку и сам черт не проймет.
- Мой сын получит назад это ружье, - сказал Матотаупа.
- Твое слово свято, вождь, но если бы я мог дать тебе добрый совет… Позволь, позволь, Тэо, так не пойдет. Я тут говорю за двоих, а ты ешь за троих. Этот аппетитный кусок грудинки просится в мой желудок. Хоть я и на целый час старше тебя, но мои кишки еще не так стары и справятся с отличной едой не хуже твоих. Извини, вождь Топотаупа, но тут я должен вмешаться. Кому еще воспитывать Тэо, как не мне? Тэо!
- Да?
- Ты опять ешь?
- Конечно. Грудинка превосходная!..
- На большее у тебя не хватает ума. Здесь речь о другом: о двустволке, о вождях, а ты жрешь, как голодный койот.
- Ну, ну?..
- А, оставайся ты невоспитанным, жуй свою грудинку. Я отказываюсь пробуждать в тебе высокие чувства… Да, что я хотел тебе сказать, вождь Топотаупа, подумай, прежде чем связываться с Тачункой, лучше оставь ему ружье, а мы попробуем добыть для твоего сына новое. В фактории бывают ружья, хоть и дорогие, очень дорогие. Все торговцы - мерзавцы.
- А где эта фактория?
- Пять дней пути на восток.
- Вы едете туда?
- Самым коротким путем. Мы хотим сдать там капканы и шкурки бобров. Капканы! Капканы! Трудно только понять, кто в эти капканы попадает, бобры или мы. Ты что-то хочешь сказать, парень?
- И бобры и вы
- В самую точку! И мы и они. Все сидим в ловушке. И хитрые бобры и мы оба, так называемая компания "Те энд те" Ну, все, хватит с нас этих капканов. А ты не хочешь поехать с нами на факторию, вождь Топотаупа?
- Я поеду с вами.
- А твой сын? Может быть, нам повезет - и мы найдем ему хорошее ружье?
- Пожалуй. С нами поедет еще и Мудрый Змей. С ним Харка вернется назад. Я поеду мстить Тачунке Витко и привезу свою дочь в эту палатку. Так я договорился с вождем Горящая Вода. Хау.
- Мы хотим отправиться утром.
- Это и мое желание.
- Итак, Гарри поедет на факторию. Правильно, кто умеет обращаться с ружьем, должен сам его выбрать.
С наступлением вечера в палатке Матотаупы собралось много гостей вождь Горящая Вода, Мудрый Змей, Хромой Волк и Темный Дым, сломанная нога которого отлично зажила, и, наконец, жрец. Но о предстоящей поездке уже не говорили. Все необходимое было сказано. Мужчины рассказывали охотничьи истории и много смеялись. Харке казалось, будто он снова в своей родной палатке на Лошадином ручье, где отец был великим вождем и великим охотником, где еще год тому назад в палатке Матотаупы чуть не каждый день собирались гости.
Потом к Харке пришел его друг - Сильный Как Олень, и они сидели в глубине палатки, слушая воинов. Добродушные шутки Томаса еще больше оживляли беседу. Сильному Как Олень было немного жаль, что он не может ехать на факторию вместе с Харкой, но он был рад и тому, что, вернувшись, Харка расскажет много интересного.
Угощение длилось недолго. Сытые и довольные гости скоро разошлись, и мальчики рано смогли лечь спать Сильный Как Олень в эту ночь, перед поездкой Матотаупы, снова остался ночевать у Харки в палатке. Оба завернулись в одеяло и легли рядом.
Харка закрыл глаза. Светлые надежды овладели им. После удачной охоты отца на бизонов они были хорошо обеспечены едой. Отец, хоть и считался только гостем сиксиков, показал, что его умение и смелость совсем не лишние для оказавших гостеприимство. Во всем поселке царило согласие и взаимное доверие. И к жрецу, вылечившему Темного Дыма и сейчас лечащему четырех раненных Тачункой Витко воинов, Харка испытывал истинное расположение. Таких раздоров, какие возникли в палатках рода Большой Медведицы после первой встречи с белыми, у сиксиков не было.
Полными хозяевами были черноногие в их родной глуши. Здесь не строилась железная дорога, здесь еще не были нарушены пути бизоньих стад. Здесь оставалось все таким, каким было при отцах, при отцах отцов, во времена предков. И потому все было определенно и понятно. И тайны были только древними тайнами, и никто не ломал себе голову над новыми тайнами. Возможно, что и в первобытные прерии сиксиков нагрянет новое, неизведанное, ведь белых становится все больше и больше и они неспокойны, как ветер, который веет повсюду и проникает куда ему заблагорассудится. Но до этого было еще далеко Сильный Как Олень даже считал, что белые так и не доберутся до них. Харке тоже хотелось бы верить в это. Он провел среди белых целую зиму и не нашел там для себя ничего хорошего.
Харка думал о предстоящей мести отца Тачунке Витко за оскорбление на глазах у сиксиков. Харка был уверен в превосходстве отца и не опасался за него, хотя Тачунка и был сильнейшим противником. Юноша даже снова видел себя обладателем двустволки. Но что-то тревожило его, когда он задумывался о вражде между Матотаупой и Тачункой Витко. Где-то в потаенных уголках мозга теплилось желание, чтобы Матотаупа не убивал уважаемого вождя дакота, чтобы сумел доказать ему свою невиновность. Не должны краснокожие вожди убивать друг друга. Над этим только посмеются уайтчичуны - белые.
Это были совершенно новые для него и очень смелые мысли, и Харка постарался их подавить в себе или по крайней мере спрятать подальше, скрыть ото всех, как орел прикрывает своего птенца крыльями, чтобы тот слишком рано не бросился в жизнь. Харка вспомнил все, что рассказывали ему в долгие зимние вечера отец и Хавандшита - жрец рода Медведицы - об истории индейцев. Когда жрец Хавандшита, которого теперь мальчик ненавидел, был еще молод, он по зову Текумзе - великого вождя, собиравшего всех краснокожих для борьбы с белыми, - пошел за ним. Потом Харка вспомнил Уинону, сестру, которая в это время в палатке у Лошадиного ручья, наверное, тоже завернулась в одеяло и засыпала. Возможно, и она думала о Харке и об отце. Как она будет рада, если однажды ночью появится Матотаупа и возьмет ее с собой!
Так ли это просто? В палатке живет Шешока, вторая мать Харки. Там живет Шонка, сын Шешоки, которого она привела с собой, там Унчида - мать Матотаупы. О ней Харка вспоминал с большой любовью и уважением. Но Матотаупа не говорил, что хочет взять свою мать, и это было больно Харке. О своем брате Харбстене он почему-то думал мало.
Харка слышал ровное дыхание людей: все, кроме него, спали. Он закрыл глаза, отбросил все думы и забылся в глубоком сне.
ЧЕРНАЯ БОРОДА
На следующее утро из поселка выехала группа всадников. Из-за двух вьючных лошадей они двигались сравнительно медленно, и прошло пять дней, прежде чем всадники достигли фактории. У Матотаупы и Харки именно на такой фактории произошли неприятные события, и они решили быть осторожными. Близнецы выехали вперед. Они брали здесь в аренду капканы и хотели сдать их.
Матотаупа, Горящая Вода и Харка остались сзади. Они выбрали небольшую возвышенность. Поднявшись на нее, они спешились и присели, чтобы издалека понаблюдать здешнюю жизнь.
Фактория состояла из трех больших домов - блокгаузов, широко обнесенных палисадом. Один из блокгаузов стоял на берегу небольшого озера, видимо питаемого подземным источником. Из озера вытекал ручеек. Ворота в палисаде были со стороны озера. Индейцы наблюдали, как через них входили и выходили люди. Это были главным образом белые охотники. Они били зимой пушного зверя, ловили капканами и сейчас, по весне, сдавали ценные меха чтобы закупить боеприпасы и все, что необходимо в прериях и лесах. У озера расположились индейцы. Из какого племени, пока трудно было сказать, но несомненно, что настроены они были мирно. Мудрый Змей, Матотаупа и Харка провожали взглядами Томаса и Тэо. Вот те достигли со своими вьючными лошадьми ворот и въехали. С возвышенности было видно, что делается внутри палисада. Харка вместе со спутниками наблюдал, как близнецы спешились, привязали коней и вошли в ближайший к воротам блокгауз.
За прибытием Томаса и Тэо наблюдали не только с высотки. Молодой охотник, находящийся в блокгаузе, острым взглядом разведчика давно следил за ними через бойницу в стене. Когда Томас и Тэо собрались войти в дом, он поспешил уйти во вторую, заднюю половину блокгауза. Там хозяин фактории, седой житель пограничья, бывший охотник, был занят пересчетом цветных ситцевых рубах и тканых одеял. Бойницы пропускали мало света, он поставил на стол зажженную керосиновую лампу.
- Что случилось? - довольно недружелюбно спросил старик вошедшего; он сбился со счета и снова стал считать вслух: - Одна, две, три, четыре…
Молодой охотник ничего не ответил, набил короткую трубку и раскурил ее. При этом он прислушивался к происходящему в передней части дома. Бревенчатая стена, разделявшая дом, и дубовая дверь заглушали звуки, но у молодого охотника был отличный слух.
В помещении, служащем приемной и магазином, раздались дружеские приветствия: "Томас?.. Тэо!.. Адамсон!.. Как ты попал сюда?.. Давно уж вас жду!.. Вот это встреча!.. Лучше и не придумаешь!"
Молодой охотник, уловивший эти возгласы, отошел от стола, на котором стояла керосиновая лампа, и стал поближе к двери, чтобы лучше подслушивать. Хозяин, просчитав три стопы ситцевых рубашек, взглянул на него.
- Ты что, знаком с ними?
- Вроде бы…
Старик принялся потихоньку считать байковые одеяла. Молодой продолжал подслушивать.
- Все отлично, - слышался глухой голос. - Начал хозяйничать. Встречусь теперь с обоими вождями… Принесут подписанный договор. Заплачу честно, и они не обманут меня…
- Превосходно, Адамсон, превосходно. Мы идем к тебе. У тебя хватит скота для Томаса и Тэо?
- Скота хватит, хватит и пахотной земли. Можете приходить.
Хозяин, считая одеяла, прислушался.
- Проклятье! Томас и Тэо! А я-то думал, что они с нашими капканами охотятся в прериях. И чего этим идиотам взбрело в голову стать ковбоями? Надо посмотреть.
Старик пошел, но молодой охотник стоял на пути, и хозяину было не открыть дверь. Парень был крепким, широкоплечим. Его волосы и борода были чернильно-черными, и, может быть, поэтому зеленовато-голубые глаза особенно выделялись. Ему можно было дать года двадцать четыре.
- Да, Томас и Тэо, - сказал он старику, не позволяя открыть дверь. - Компания "Те энд те". Беспечно шатаются здесь, в глуши. Не боятся, что в одно прекрасное утро стрела, вонзившись меж ребер, отправит их в места вечной охоты.
- Что за ерунду ты болтаешь, - недовольно ответил старик и попробовал отстранить охотника от двери, но это ему не удалось. - С индейцами мы тут на дружеской ноге. Все тихо. И торговля идет отлично. Том и Тэо уже лет семь у черноногих. Там они и отлавливают бобров. Что ж тут может случиться. А теперь пусти-ка меня.
- Иди, - чернобородый отошел от двери, - только…
Старик взялся было за ручку двери, но вдруг помедлил.
- Что "только"?
- Ты видел, что они притащили с собой индейцев? Индейцы не поехали сюда, а спрятались где-то неподалеку.
- Что за ерунда, Фред. Сюда любой может приходить, когда захочет.
- Тогда спроси-ка ты этих, с кем они пришли. А я пока подожду здесь.
- Потешный ты парень, Фред. Ну ладно, я сделаю, как ты хочешь.
- Давай-ка. Я буду здесь.
- Дело твое.
Торговец пошел в соседнее помещение. Тот, кого старик называл Фредом, отошел в тень и встал так, чтобы, когда откроется дверь, его не было видно.
- Абрахам! - одновременно воскликнули все трое, как только к ним вышел старый торговец.
- Абрахам, прародитель знаменитой фактории! - не унимался Томас. - Где ты так долго прятался? Опять пересчитывал деньги, чтобы их стало больше?
- Зачем вы явились сюда с капканами?
- Чтобы сдать их.
- Сдать? Да что, у вас медведь последние мозги повытряс? Чем заплатите?
- Кипой бобровых шкурок, старый торгаш! Горой бобрового меха!
- Сначала посмотрим. Виски хотите?
- Даром?
- Для вас даром! По глотку!
- Пошли, Тэо, выпьем. Запах спиртного неплох!
- Ничего себе запах!
Наступила пауза. Видно, выпивали. Чернобородый подошел вплотную к двери, чтобы лучше слышать. По деревянному столу стукнули кружки.
- Где вы оставили ваших индсменов? - Это был голос старого Абрахама.
- Наших индсменов? Там, в прерии, ваша вонючая конура не для них, да и продаешь ты только дрянные ситцевые рубашки да одеяла, словно половые тряпки.
- О, не хули мои товары! За паршивые шкуры, что тащат сюда краснокожие, и мой ситец слишком хорош.
- Для тех, кому он нужен. Нашим индсменам не нужны твои рубахи. Куртки из лосевой шкуры - получше. А больше у тебя ничего нет?
- Чего ж больше? Чем могут твои голодранцы заплатить?
- Спроси сам. Дай-ка своим старым друзьям еще по глоточку.
- Не набивай цену, Томас! Держи, но это последняя, которую получаешь бесплатно. Ну, а теперь не темни. Говори ясно и коротко, кого ты притащил к моей фактории.
- Не ори так громко. Если мои краснокожие друзья услышат твои оскорбления, то как бы не пощекотали тебя между ребер.
- Томас, я знаю индсменов лучше, чем ты. Я имею дело с людьми разного сорта и разного сорта заключаю сделки. Итак, кого ты притащил? Что они хотят купить? Чем будут платить?
- Не споткнись на тысяче вопросов, старый Абрахам, как молодой жеребенок, который путается в своих четырех ногах. Прежде всего - кто они: великий воин сиксиков, его зовут Мудрый Змей, а с ним - Топотаупа и Гарри.
- Вот так имена! Чем они платят?
- Спроси у них. Сначала скажи-ка: нет ли у тебя хорошего ружья на продажу?
- Ружья? Я не продаю дряни. Мои ружья не купить индейцам, да и тебе, горе-охотнику, они не по карману.
- Ну, об этом - потом. У нас есть время. Можно переночевать у тебя?
- Мой дом - большой. Вы мои друзья. Складывайте здесь капканы и шкуры, а утром мы еще поговорим о вашей дурацкой затее. Располагайтесь в соседнем доме, а мне надо заняться своими делами.
Чернобородый в соседней комнате проворно отбежал от двери, и, когда старик вошел, он безразлично стоял у стола с керосиновой лампой.
Абрахам плотно прикрыл за собой дверь.
- Ты ведь все слышал, Фред, - сказал он и пошел к полке.
- Верно, я все слышал. Дурацкая история.
- Мало сказать - дураки. Надо их взять в руки. Притащили обратно капканы! Да их в сумасшедший дом упрятать надо!
- Уж вечер. Не выпить ли с ними?
- Я не возражаю, если ты платишь. Ты, кажется, при деньгах?
- Ну, ну… посмотрим…
Фред подошел к двери, прислушался, потом открыл ее и вошел в помещение. Близнецы и тот, кого они называли Адамсоном, в это время направлялись к выходу. Видимо, они хотели взглянуть на коней, прежде чем уйти в соседний дом на ночлег.
- М-м-м! - произнес Фред, и это должно было означать что-то вроде приветствия. Он вышел вместе с ними во двор, обнесенный палисадом, и, украдкой разглядывая всех троих, пришел к выводу, что легче всего, пожалуй, завести знакомство с Томасом. Лицо Томаса было необыкновенно подвижным, он непрестанно ворочал глазами, и даже кончик его носа шевелился, когда он говорил.
- Добрый вечер, - сказал Фред после того, как его нечленораздельное приветствие не встретило возражений. - Можно вопросец?
- Разведчики, лесные бродяги, охотники и прочий честной люд ко всему готовы, - ответил Томас.
- Не выпьем ли мы вместе? Только и всего!
- Виски дорого. Старый Абрахам, конечно, душа-человек, однако и живоглот порядочный.
- Он мне кое-что должен. На четыре кружки хватит.
- Иди ты один, Томас, - предложил Адамсон, - тогда каждому достанется по паре. Мы с Тэо останемся у лошадей.
- Ты правильно решил, Адамсон. Конечно, это самое лучшее. Присмотри за Тэо и за моей лошадью. Я пойду выпью с черной бородой. Я объясню этому юнцу, чем отличаются прерии от Нью-Йорка, бобер - от бизона и индеец - от мерзавца.
- Но не напивайся, - предупредил Тэо.
- Две кружки меня не свалят с ног, малыш, - подмигнул он.
Томас пошел за Фредом через темный по вечернему двор к третьему блокгаузу, в котором находился бар. Свободных мест тут хватало, и Фред с Томом заняли стол в уголке.
Когда выпили по кружке и закурили трубки, Томас заговорил:
- Ну, молодой человек, что у тебя за заботы? Тебе повезло, что ты пригласил опытного и честного охотника, который много знает и не обманет тебя!
Фред чуть опустил веки и молча смотрел в свою пустую кружку. Его ироническую улыбку скрывала густая борода.
- Мне повезло… мне повезло… Один вопрос!
- Давай же.
- Сначала наполним кружки. Э-э!
Подошел высокий парень, наполнил им кружки и мелом поставил на столе еще два кола.
Томас давно не пил спиртного и скоро почувствовал себя словно в покачивающейся колыбели. Он добродушно посматривал на своего соседа.
- Итак, мои вопрос, - снова сказал чернобородый. - Топотаупа или Матотаупа, с которым ты сюда приехал, хочет купить ружье?
- Абрахам рассказал?
- Да.
- Уж не хочешь ли ты его опередить?
- Отчего бы нет.
- Пожалуй, мы с тобой поладим. Ты кажешься мне настоящим парнем. С Топотаупой или… как ты сказал?
- Матотаупа.
- Да, да, так всегда его называет Гарри, но я ломаю язык на этом имени. Скажем просто - Топ. Итак, с Топом ты можешь совершить любую сделку, он джентльмен, гран-сеньор.
- Что?
- Гран-сеньор! Не сомневайся. Как тебя зовут-то?
- Фред.
- Не сомневайся, Фред. А слово это я слышал в Канаде, и оно означает: высокий человек, стоящий. Но ты же ничего не соображаешь, совсем как Тэо. Ты пойми, что можешь хорошо продать свое ружье Топу. Оно у тебя выглядит совсем неплохо.
- Посмотрю. А что это Топ притащил сюда своего мальчишку? Я-то думал, он оставил его у сиксиков.
- Ха! Да ты знаешь обоих! Это же превосходно. Да, они живут у черноногих. А мальчишку он притащил, чтобы купить ему ружье. У него еще есть деньги, у Топа. Может быть, зимой заработал или сумасшедший художник ему подарил. Как только купим ружье, Гарри уедет с Мудрым Змеем обратно.
- А Топ - нет?
Когда чернобородый спросил об этом, ему стоило огромного усилия не выдать своего волнения и спокойно продолжать разговор. Его трясло, как на холодном ветру, но Том ничего не замечал.
- Нет, Топ не поедет назад к черноногим. Он хочет Таченку взять за горло.
- Таченку? А не Тачунку Витко?
- Вот, вот, именно его.
- Топ многого захотел.
- Это я тоже ему говорил. Но Топ - твердолобый. Вопит все время, что Таченка его оскорбил и он должен отомстить ему.
- Жаль.
- Почему жаль?
- Сегодня надо уезжать. А когда вернусь, Топа уже не застану.
- Почему не застанешь? Мудрый Змей и Гарри уедут к черноногим, как только купим ружье. А Топ решил сначала переодеться, чтобы его не узнали, а потом поедет с нами на ферму к Адамсону. Мы с Тэо хотим помочь Топу, потому что он нас, бедных бродяг, замечательно принимал у себя.