Тут раздался голос Ван Дика: он командовал сдвоить ряды. Последовал топот лошадиных копыт по высохшей траве, затем пауза, затем новая команда: "Вперед! Шагом марш!" - и маленький отряд тихо направился к воротам форта и пропал во мраке. Комендант остался на месте и провожал уходивших. И только когда последний солдат исчез в темноте, он повернул к дому. Идя домой, он хрустел пальцами и говорил про себя:
"У этого юноши какое-то необычное выражение глаз. Ну, а что касается Ван Дика, похоже, если кожа с его головы и останется в руках индейцев, это может случиться только, когда лошадь не успеет вынести его с поля битвы; если только краснокожие не застанут его отуманенным винными парами. Ах, это вино, вино, проклятое вино!"
Глава 6. ВЕЧЕР У КОМЕНДАНТА
В следующую субботу, около десяти часов вечера, был праздник в главной квартире коменданта, и обе залы миссис Сент-Ор были полны гостей.
По правде сказать, мужчины - и главным образом офицеры - преобладали, впрочем, было около двадцати дам: одни - постоянные обитательницы форта, другие - их знакомые, с мужьями и братьями.
Весь этот люд явился сюда, преследуя различные цели: одних пленяла обещанная большая охота, других - возможность купить выгодно участки окрестных лугов; наконец, многих - просто любопытство.
- Миссис Пейтон, - говорил подпоручик Гевит молодой женщине, входившей в залу, - обращаюсь к вам и ищу вашего содействия: мисс Брэнт не верит мне, что дамы вместе с нами отправляются на охоту с борзыми.
- Так и есть, - ответила улыбаясь миссис Пейтон. - Что касается меня, то я всегда сопровождаю мужа на охоту, правда, не беру с собой ружья. Но некоторые дамы являются с оружием и не далее как в прошлом месяце одна девушка из Кентукки, бывшая с нами, убила трех буйволов.
Жюльета Брэнтон была возмущена подобным подвигом, а ее кузина Нетти воскликнула:
- Правда? Трех буйволов, своими руками? Воображаю, как она этим гордилась! Надо мне попробовать убить хотя бы одного на большой охоте, которую нам обещает комендант.
- Если только вы возьмете проводником меня, то убьете двух, - уверял ее Гевит.
- А я, - возразил весело поручик Пейтон, - советую вам заручиться покровительством такого старого проныры, как я, если не хотите вернуться с охоты с пустыми руками.
В эту минуту миссис Сент-Ор подошла к разговаривавшим.
- Мисс Жюльета, я право в отчаянии, - сказала она, - но комендант говорит, что он вынужден немного отложить охоту… всего на несколько дней, до тех пор, пока одна или две рекогносцировки очистят местность от появляющихся там и сям индейцев, а в ожидании вы должны довольствоваться охотой с борзыми на зайцев в окрестностях форта. Принимали ли вы когда-нибудь участие в такой охоте?
- Никогда еще!
- Это очень интересно, и у мужа моего превосходные собаки. Но, вероятно, мисс Нетти Дашвуд трудно будет довольствоваться такой смиренной дичью.
- Что же делать, - со вздохом сказала Нетти. - Я надеюсь все-таки, что эти несносные индейцы уберутся и очистят для нас место.
- Будьте уверены, что и мы надеемся на это, - произнесла миссис Сент-Ор с некоторой грустью в голосе. - А что, если мы оставим охоту и займемся немного музыкой? Мисс Жюльета, не споете ли вы нам что-нибудь?..
Жюльета не заставила себя просить, встала и подошла к роялю, а за ней целый рой поклонников.
Капитан Джим Сент-Ор, стоявший до этого в стороне, перешел залу и устроился рядом с Нетти Дашвуд.
- Ну-с, дитя мое, что скажете вы о жизни в крепости?
Хотя он был гораздо моложе своего брата коменданта, капитан имел особую манеру, полуотеческую, полубратскую, при общении с молодежью. Не мешает к тому же заметить, что он был почти вдвое старше Нетти.
- По мне это - прекрасная жизнь! - воскликнула мисс Нетти Дашвуд с увлечением. - Все эти господа так внимательны и любезны!
- Вы слишком добры, отзываясь о них так, - скромно ответил капитан. - Но позвольте мне предложить вам один вопрос, мисс Нетти. Не знаете ли вы человека по имени Франк Армстронг?
Губки Нетти задрожали, когда она промолвила в ответ:
- Конечно, я знаю господина Франка Армстронга и даже думала, что он здесь, в форте. Отчего он так долго не показывается в зале?
Голос капитана сделался серьезным:
- Способны ли вы хранить тайны?
- Конечно.
Губы ее все еще дрожали.
- Вот в чем дело: Армстронг уехал на неделю или на две, и он вручил мне письмо к вам, мисс Нетти.
- Письмо, ко мне! - вскричала девушка вне себя от удивления. - Уверены ли вы в том, что это письмо мне, а не другой?
- Совершенно уверен. Да разве вы не из числа его друзей?
- Еще бы! - сказала она с выражением полной искренности.
- Ну, тогда это совершенно естественно. Армстронг отправился в свою первую экспедицию. Как и всякий молодой офицер на его месте, он решил, что может не возвратиться. Ну, вот вы и испугались… Ему ничто не угрожает, и он преблагополучно вернется через восемь или десять дней.
Нетти вдруг побледнела, и лицо ее выразило страдание.
Капитан изменил тон и притворился очень недовольным ею.
- Я так и думал, - сказал он как бы про себя, - храбрости ни на грош… Полноте, постарайтесь быть благоразумнее и храбрее, а то я не решусь выполнить поручение вашего друга.
Она подняла на него свои чудные голубые глаза, полные благодарности, и проговорила:
- Да, браните меня. Мне это полезно. Но только говорите скорее. Это письмо, где же оно? - спросила Нетти нетерпеливо.
- Вот, - сказал капитан Джим, вынимая из кармана конверт. - Пожалуйста, не обращайте внимания на то, что написано на конверте… Эти молодые офицеры всегда пишут завещание, отправляясь в экспедицию, которая не имеет и не может иметь никаких дурных последствий.
- Ради Бога, что же написано на конверте, господин капитан? Скажите мне, прошу вас! Я не смею взглянуть на конверт на глазах у всех.
- Там написано: "Вскрыть только в случае, если я буду убит или взят в плен индейцами". Всегдашняя манера этих молокососов… Когда он вернется, ему будет ужасно стыдно за эти строки…
- Да, когда он вернется… Но вернется ли? И, во всяком случае, когда он может вернуться?
- Трудно определить. Цель экспедиции - узнать, есть ли индейцы в окрестностях, и в каком числе. Но Армстронг в хорошей компании, он в отряде со своим другом лейтенантом Ван Диком, да с ними человек тридцать драгун и превосходные проводники-индейцы. Ван Дик уже года три служит в равнинах и знает свое дело.
- Гм! Если бы только с Ван Диком, я не была бы очень спокойна, - возразила мисс Нетти. - Ведь он не из школы. Вы знаете?
Капитан Джим рассмеялся.
- Так же, как я, дорогое дитя, и как три четверти наших лучших офицеров.
- А я думала, что школа необходима, чтобы сделаться хорошим солдатом, - сказала необдуманно девушка, - или, по крайней мере… Ради Бога простите, капитан. Я не хотела… я совсем не то хотела сказать…
- Не извиняйтесь. Ведь это вообще очень распространенное мнение. Но тем не менее оно несправедливо. Вест-Пойнт никогда еще не воспитывал солдата. Воспитание в этой школе дает все средства сделаться хорошим солдатом, - это правда. Пожалуйста, не подумайте, что я отзываюсь так о школе из зависти. Мой брат - воспитанник этой школы, и лучшего офицера я не знаю. Но можно быть отличным офицером и не окончив школы.
- А к какой категории офицеров вы причисляете Ван Дика? - спросила вдруг девушка.
Капитан тотчас умолк. В семье Сент-Ор был обычай никогда не говорить дурного о товарище.
- Мисс Брэнтон, кажется, начинает петь; мы лучше сделаем, если помолчим, - сказал он, обрадованный возможностью не отвечать на предложенный ему вопрос.
Жюльета пропела романс, пропела верно, чистым голосом, но без надлежащего выражения; ее благодарили, хотя пение, видимо, никого не тронуло. Вслед за романсом миссис Сент-Ор заиграла прелестный вальс Шуберта.
В ту же минуту поручик Гевит пригласил на тур вальса Нетти Дашвуд, и капитан был избавлен от произнесения приговора над Ван Диком.
Вальс сменила полька, затем кадриль; одни танцы следовали за другими; танцевали даже виргинский "риль".
Комендант, полковник Сент-Ор, в парадном мундире, с эполетами и золотыми кистями на груди, был не из последних танцоров. Он пользовался возможностью развлечься и забыться от ежедневных забот, и в этом увлечении поспорил бы с любым из своих безбородых подпоручиков.
Этот юношеский пыл полковника возбуждал нелестную критику в устах старых ворчунов, капитанов Штрикера, Грюнтея и других, в качестве завзятых холостяков презиравших танцы.
- Нечего сказать, хорош комендант! - ворчали они главным образом из-за того, что этот бал лишил их возможности просидеть в своей холостяцкой компании за трубкой и пуншем.
Полковник не обращал внимания на их ворчание и не пропускал ни одного вальса.
Уже было за полночь; котильон был в полном разгаре, как вдруг блеснула молния и раздался оглушительный удар грома. Все бросились к окнам. Но в ту же минуту в открытое окно ворвался порыв ветра с крупными каплями дождя; окна и двери были поспешно закрыты. Затем танцы возобновились среди гула и шума непогоды.
Нетти Дашвуд была бледна; ее кавалер Гевит как мог старался успокоить Нетти.
- Ведь это скоропроходящая гроза, - сказал он. - Конечно, в такое время лучше быть на балу, чем в поле. По счастью, мы только что получили подкрепление, и, конечно, на них сейчас же обрушилась служба потяжелее; без их прибытия, пожалуй, мне как раз пришлось бы теперь быть в разведке.
- А эти бури опасны на равнинах? - спросила девушка. - Не бывает ли смертельных случаев от ударов молнии?
- Мне не случалось этого видеть. Там страшен только дождь. Случается так, что люди расположатся лагерем в долине или в ложе высохшего ручья; начинается ливень, вода прибывает и сносит палатки. Один из наших отрядов месяца два-три тому назад попал как раз в такую передрягу, и несколько лошадей погибло. Но на этот раз в отряде есть Красная Стрела, один из самых искусных и сведущих проводников.
- В самом деле? Как я рада слышать, что они с хорошими проводниками.
- Как вы добры, мисс Нетти, что интересуетесь нашими молодцами. А они, уверяю вас, очень мало обращают внимания на такой дождь. Однако, позвольте, какой же я недогадливый… Вы, вероятно, знаете кого-нибудь из наших офицеров, ушедших в разведку?
- Да, там мой двоюродный брат, - ответила девушка, краснея до самых корней своих белокурых волос. - Итак, вы уверены, что им не угрожает никакая опасность?
- Решительно никакая, - произнес он, немного задетый за живое тем чересчур сильным участием, которое его дама принимала в отсутствующих.
В это время раздался оглушительный удар грома. Котильон приостановился; дам развели по местам, и бальная зала обратилась в залу ожидания. Разговаривали вполголоса. Никто не смеялся, все стали серьезны, все чувствовали невольно какой-то гнет.
По счастью, это продолжалось недолго. Гроза пронеслась, и, когда отворили окна, в чистом небе светила луна.
Подпоручик Гевит, решительно разобиженный тем, что не сумел произвести желаемого впечатления на мисс Нетти Дашвуд, воспользовался первой возможностью оставить бал и пошел по дорожке, ведущей к офицерским квартирам.
"Должно быть, этот пьяница Ван Дик ее сильно интересует. Удивительно, что она в нем нашла…"
Эти размышления помешали молодому офицеру заметить черную фигуру, которая, отделившись от стены и тихо, крадучись как кошка, скользила за ним. Это был полуголый индеец; в руках у него был натянутый лук.
Вдруг в темноте ночи раздался крик:
- Берегитесь, Гевит!
Инстинктивно молодой человек бросился в сторону. В ту же минуту послышалось дрожание натянутой струны, свист стрелы и вслед за этим крик боли.
Капитан Джим, стоявший на крыльце комендантского дома и так вовремя предупредивший подпоручика, бросился на крик. Черная фигура уже исчезла.
- Вы ранены?.. - спросил он молодого человека. - А, вижу, по счастью - в руку. Не пугайте дам, бегите к себе и пошлите за доктором. Я попробую поймать мерзавца.
Не разбирая дороги, капитан бросился к караульному помещению.
- Сержант, выведите всех солдат! - закричал он. - Кто-то ранил стрелой подпоручика Гевита. Хватайте всех краснокожих, какие вам попадутся, и приведите их в крепость. Ну, слышали вы, что я сказал?..
- Извините меня, господин капитан, но без дежурного по караулам я…
- Я всю ответственность беру на себя. Идите!
Без дальнейших рассуждений люди взяли ружья, и весь караул направился к тому месту, где еще вечером на заходе солнца видели шалаши индейцев.
Шалашей не осталось и следа; огни погашены, ни одного краснокожего не было видно на триста шагов вокруг.
Едва только убедились в этом, как послышался выстрел у противоположной стены крепости, и вскоре от одного часового к другому передавался крик:
- Караульного, номер восемь!..
"За конюшнями!.. Разбойник ушел в другую сторону. Не поймать! - сказал про себя капитан Джим. - Хорошо, нечего сказать! Надо было взять погоню на себя и распоряжаться за дежурного офицера".
- Кто дежурный эту ночь, сержант?
- Господин Грогам… Вот и он!
- Что вы там делаете, сержант? - кричал тот. - Разве вы не слышали выстрела за конюшнями? На кой черт караул ушел за ограду? И кто позволил себе распоряжаться и отдавать приказания в мое отсутствие?
- Это я, - сказал, подходя, капитан Джим. - Нельзя было терять времени, и сержант не виноват, если…
Поручик умолк, увидя, с кем имеет дело, и караул возвратился на место. Через пять минут капрал рапортовал старшему:
- Какой-то индеец прошел за ограду у номера 8; часовой выстрелил, но промахнулся.
В это время подошел адъютант Пейтон; он услыхал выстрел и спешил узнать, что случилось.
Не дослушав до конца рассказ о происшедшем, он сказал:
- Я готов пари держать, что это Татука пустил стрелу. В день вступления отряда Гевит до крови исполосовал его хлыстом, и Татука хотел ему отомстить.
- Пока мы не изведем этих негодяев до последнего, - сказал господин Грогам, - мира у нас не будет.
- Легко сказать, - смеясь, возразил капитан Джим. - Но так как мы не можем сейчас начать преследование Татуки, то уж лучше пойдемте навестим беднягу Гевита. Он должен благодарить судьбу, что я случайно оказался на крыльце и успел его предупредить, а то стрела угодила бы ему в грудь.
- У меня предчувствие, что этой осенью не обойдется без крупной передряги, - заметил адъютант Пейтон, - и я буду очень удивлен, если этот разбойник не наделает нам хлопот.
Разговаривая, офицеры подошли к квартире Гевита и застали его на попечении доктора Слокума, уже сделавшего раненому перевязку.
Если верить уважаемому "татарину", это была просто "царапина", хотя стрела преисправно прошла руку навылет.
Глава 7. ПО СЛЕДУ
По безграничной равнине, с кое-где разбросанными островками выжженной травы, отряд драгун под командой Корнелиуса Ван Дика строем направляется к северо-востоку.
Лошади заметно похудели и идут понуря головы; люди, усталые и угрюмые, грустно озираются в безбрежной пустыне.
На расстоянии, какое только можно окинуть глазом, не видно нигде ни людского жилья, ни живого существа; всюду лишь выжженная трава желто-красного цвета и синева неба. Ни одного пригорка, и только кое-где бугорки величиною с муравейник.
Немного впереди отряда трусят трое индейцев-проводников на некотором расстоянии один от другого.
Отряд двигается по следу, оставленному на песке мачтой индейского шалаша: когда индейцы перекочевывают и увозят все составные части своего вигвама, они волочат за собой и срединный шест, или мачту.
После пяти или шести часов марша отряд вступил в долину между двух стен из разных каменных наслоений. Цвета все те же: желтый и красный, да сверх того горизонтальные пласты чего-то черного.
- Можно подумать, что это уголь, - заметил Армстронг, ехавший впереди колонны рядом с начальником своим, поручиком Ван Диком.
- Отчего же нет? - ответил тот сердитым голосом. - Теперь мы приближаемся к гребню гор на два склона, как говорит Красная Стрела. Ах черт бы побрал их, эти склоны гор! Как бы мне хотелось очутиться дома, в крепости. Видите, мой милый, я боюсь, что мы слишком рискуем, идя по этому следу, и боюсь - не пришлось бы нам об этом пожалеть.
- Ба, - весело возразил Армстронг. - Беда невелика. По крайней мере, приятно сознавать, что идешь по местам, куда не проникал еще, быть может, ни один белый, и что надо рассчитывать только на самого себя, защищая свою шкуру от этих ужасных сиуксов. Уверяю вас, дорогой Ван Дик, что я не променяю теперешнего положения на бездеятельность оставшихся в форте товарищей. Подумайте только: ведь мы можем узнать, наконец, куда ведут эти следы.
- Да, но, забравшись сюда, мы отклонились от данной нам инструкции, - заметил уныло Ван Дик, - и я сильно побаиваюсь, что получу за это от нашего начальства строгий выговор. И зачем это я вас послушал!
- Хорошо, я не буду просить вас идти хотя бы на один шаг далее, если сегодня к вечеру мы ничего не откроем, - сказал внушительно Армстронг. - Но скажите, пожалуйста, какая может произойти опасность от того, что мы идем по следу, оставленному мачтой индейского шалаша? О! Смотрите, уж нет ли чего новенького?
И Армстронг указал на одного из проводников, который, наклонившись к земле, что-то внимательно рассматривал.
Почти в тот же момент проводник повернул свою лошадь и поскакал навстречу офицерам, махая своим одеялом.
Этот маневр индейца немедленно произвел впечатление на весь отряд. Люди, дремавшие в седлах, выпрямились и с любопытством ждали приближения индейца. Он быстро подскакал к голове колонны и остановил свою лошадь.
Этот проводник был здоровый и статный детина в костюме полудиком, полуевропейском. На голове у него была остроконечная шляпа, какую прежде носили пуритане, с тремя перьями и медными украшениями, падавшими ему на лоб. Его бронзовое тело было обнажено до пояса; на ногах - грубые солдатские штаны и мокасины; поверх седла наброшено было богатое разноцветное одеяло. Вооружение состояло из ружья и целого арсенала заржавленных револьверов, которыми он был увешан.
- Что случилось, Красная Стрела? - спросил Ван Дик, выехав немного вперед. - Увидел ты что-нибудь новое?
- Новые следы: американская лошадь, мулы, белые люди! - прокричал горловым голосом индеец, пользуясь знанием немногих английских слов, которым он научился, живя поблизости от форта; при этом глаголы он заменял жестами и мимикой.
- Белые, здесь? - вскричал удивленный поручик. - Как это ты узнал?
Бронзовое лицо приняло выражение снисходительного презрения, и он лаконично ответил:
- След… кованая лошадь…
Ван Дик был ошеломлен; повернувшись к своему товарищу и передавая ему слова индейца, он произнес:
- Ну, что же теперь делать? Идти по следам или вернуться и уйти от них?