Такое превращение не только неприятно, но и опасно! Парижский свет может в один момент отвернуться от чудаковатой леди. Ведь слухи по столице разлетаются стремительно, и единственным салоном, где не откажутся хорошо принимать леди Карлайл, может остаться знаменитый "чердак" мадемуазель де Гурне. Но старушка принимает у себя лишь литераторов, у нее обсуждают книги, спорят на философские темы. Встретить там аристократа, который заинтересовал бы лорда Элфинстоуна, совершенно невозможно. К тому же пришлось бы из вежливости прочитать хоть что-то из творений мадемуазель де Гурне, а Люси, хорошо зная современный французский язык, не справилась бы с архаичными словечками и оборотами, которые очень любит писательница.
Был, правда, еще салон Шарлотты де Юрсен, виконтессы д'Ошо. Но та, дама в годах, собирала у себя старшее поколение парижских литераторов. Говорили, что она в давние времена успела побывать любовницей знаменитого поэта Малерба. Люси даже страшно было представить, что это за времена, и сколько же тогда виконтессе лет? Но, чтобы кардинал не подумал, будто она не исполняет уговора, Люси была готова поехать даже туда - в отель д’Ошо, на улицу Старых Августинцев. Хотя и без малейшей пользы для лорда Элфинстоуна.
Однако сначала нужно было отыскать непутевого де Голля, который, сбежав из салона Нинон де Ланкло, пропал бесследно.
Леди Карлайл уже укрепилась в подозрении, что действительно связалась с сумасшедшим. Осталось только разобраться, знают ли о безумии лейтенанта де Голля кардинал и отец Жозеф или бедняга спятил после того, как его преосвященство нанял Люси, чтобы возить своего гвардейца по парижским гостиным.
Выход имелся только один - посетить Пале-Кардиналь. Там можно было убить сразу несколько зайцев: найти беглого безумца, обменяться парой слов с отцом Жозефом и нанести благопристойный визит мадам де Комбале.
Но идти туда следовало в маске. Появление замаскированной дамы на парижских улицах никого не удивит - зимой многие женщины таким способом берегли свои личики от резкого холодного ветра. К тому же Люси не хотела, чтобы светские знакомые увидели ее даже перед парадным входом в Пале-Кардиналь. Потому что в обществе считалось хорошим тоном противопоставлять себя его преосвященству, а леди Карлайл по уговору с лордом Элфинстоуном как раз и следовало блистать в обществе.
- Уильямс, разогревай щипцы! - крикнула Люси. - И приготовь шоколад!
Нужно было завить мелкими кудряшками челочку и короткие волосы на висках. Это было целое искусство - так расположить локоны, чтобы они не слишком затеняли щеки и одновременно не делали лицо слишком узким. Щечкам полагалось быть кругленькими и румяными. А если физиономия получится вытянутой и бледной, как на полотнах испанца Доменико Эль Греко, то посреди нее будет торчать нос - пусть и с аристократической горбинкой, но все равно явно длинноватый…
- Ты следишь за Амели? - спросила леди Карлайл кормилицу, принимая от нее чашку с шоколадом.
- Да, миледи. Будьте осторожны! - озабоченно ответила та. - Она пытается добраться до вашего большого ларца. А там - камушки. И бумаги…
- Не проще ли выгнать ее? Найти в Париже камеристку несложно.
- Проще. Да только про эту мы все уже знаем и бережемся. А за новой я могу и не уследить. Вдобавок тот карлик, что увивается за Амели, может догадаться, почему выгнали девчонку, и придумать другой способ заполучить ларец.
- А не может ли это быть воровская шайка, которая притащилась за мной из Лондона, зная, что я перед отъездом взяла из заклада драгоценности и купила новые?
- Может, миледи.
- Как бы это узнать?
Верная Уильямс пожала плечами.
- Будь на то моя воля, этот недомерок уже плыл бы по Сене с ножом в брюхе.
- Боюсь, что ты права, - подумав, согласилась Люси. - Как бы я хотела, чтобы он оказался всего лишь вором. А список мест, где я бываю, нужен ему лишь для грабежа. А мои бумаги… Дьявол, даже не могу придумать, зачем ворам мои бумаги! Скажи Джону, что через час мне потребуется портшез…
- Да, миледи.
- …и еще этот упрямец лейтенант!
При упоминании нерадивого и угрюмого гвардейца Уильямс невольно поморщилась. С ее точки зрения, лучше бы госпоже связаться не с молодым атлетом, а со старым финансистом. Молодой уже был - в Лондоне, и что из этого получилось? Кормилица видела воспитанницу насквозь и понимала: Люси решила заполучить лейтенанта де Голля в свое полное распоряжение. Надолго ли - бог весть, скорее всего, до отъезда из Парижа. А в подобных случаях лучше было хозяйке не противоречить. Ведь, в конце концов, как вышло, что Уильямс стала ее кормилицей? На исходе бурной молодости выйдя замуж, Уильямс в один день овдовела, родила ребенка и лишилась этого ребенка. Леди Перси доверила ей свою крошечную дочку, отлично зная прошлое несчастной женщины. Когда Люси подросла, она тоже узнала немало про это прошлое. Так что уж лучше помалкивать.
Снизу раздался зычный возглас Джона, возвестившего, что пожаловал гость, говорящий по-английски.
- Сейчас хоть что-то прояснится, - сказала Люси. - Пусть поднимается. Уильямс, еще две чашки шоколада!
Спустя минуту в гостиную вошел мужчина лет сорока, коренастый и круглолицый, очень коротко остриженный, с рыжей бородкой. Он поклонился без всякого изящества и даже не попытался поцеловать руку хозяйке.
- Меня к вам сэр Джон послал, - сообщил гость без предисловий. - На случай, если понадобится помощь.
Шотландский выговор Люси опознала сразу. Приняла надменно-чопорный вид и приказала:
- Представьтесь, сэр.
- Мое имя вам ни к чему, - по-простецки заявил он. - Зовите меня Смит… Мистер Смит.
Люси презрительно хмыкнула, но гость и ухом не повел, а продолжал как ни в чем не бывало:
- Я в Париже впервые, а вы тут уже бывали не раз. Где бы мне поселиться? Нужно тихое место, в предместье, чтобы я не слишком бросался в глаза.
- Вы будете бросаться в глаза, пока ваши волосы не отрастут хотя бы на два дюйма, - со злорадством ответила леди Карлайл. - Здешние католики не понимают ваших шотландских мод. Вы вообще надолго в Париж? Если дело только во мне…
- Думаю, на полгода уж точно.
Люси поняла: этот Смит явно что-то натворил, служа лорду Элфинстоуну, и тот решил спрятать его в самом надежном месте - в Париже.
- Хорошо. - Она невыносимо приторно улыбнулась. - Я помогу вам найти место, где бы вы могли спокойно жить, а мне было бы легко вас там найти. Но для начала… Как у вас обстоит дело с французским языком?
- Никак, - ухмыльнулся шотландец.
- Но вы же нашли меня?! - поразилась Люси.
Смит молча протянул ей лист бумаги, на котором лорд Элфинстоун очень разборчиво написал по-французски имя и адрес Люси.
- Чем же вы намерены заниматься в Париже, не зная языка?!
- Я найду себе занятие, миледи, не сомневайтесь.
Люси понимающе усмехнулась: этим "занятием" вполне могла оказаться слежка за ней самой.
- Тогда устраивайтесь, как вам удобнее. Деньгами, насколько я понимаю, сэр Джон вас снабдил?
- Да, миледи.
- Тогда выпьем по чашке шоколада, и можете быть свободны до вечера. Вечером приходите, - решила леди Карлайл.
- Я не пью шоколад, - гордо ответил Смит.
На сей раз Люси сдержала усмешку: нищим шотландцам это лакомство не по карману, вот они его и не распробовали.
- Придется, мистер Джон, - притворно вздохнула она. - Весь Париж пьет шоколад. Вы же не захотите выглядеть чудаком в глазах парижан?
Люси, разумеется, настояла на своем, и шотландец таки выпил горячее, сладкое и пряное варево, запивая водой - как научила Люси. После чего ушел.
Леди Карлайл некоторое время задумчиво смотрела на пустую чашку гостя на столе, потом решительно хлопнула в ладоши.
- Уильямс, возьми-ка корзину и пройдись. Вроде как к зеленщику, а сама обойдешь вокруг квартал, - велела она. - Погляди, не стоит ли этот фальшивый Смит в засаде.
- Щипцы, миледи, - напомнила заботливая кормилица.
- Ничего с ними не сделается. Беги проверь!
Четверть часа спустя Уильямс вернулась и доложила: Смита нет, зато недомерок, который увивается вокруг Амели, поблизости.
- Мне это не нравится, - сказала Люси. - Они наверняка успели поговорить. Теперь их двое против меня одной!
- Хорошо, если только двое… - тихо откликнулась кормилица.
- Ты права! - Люси горестно закусила губу. - Что же делать?..
- Этот французский дворянин… как там его… очень достойный человек, - также вполголоса заметила Уильямс.
- Да? Я тоже так считаю! - просветлела Люси. - Ты умница! Неси щипцы!
Больше слов не потребовалось: Уильямс напомнила, что у ее воспитанницы есть защитник, которого для пущей надежности лучше бы приблизить к себе, и Люси согласилась. Пусть у него в парижских салонах репутация безумца, но шпагой он владеет, при нужде и кинжалом воспользуется. К тому же сам кардинал Ришелье свел их для выполнения какой-то загадочной задачи, и что бы де Голль ни натворил, он в худшем случае будет наказан месячным заключением в Фор-Левек.
Потом Уильямс завила Люси волосы, помогла надеть юбки и корсаж, приладить бархатную маску, принесла подбитое мехом манто и надушенные перчатки.
Портшез уже ждал внизу.
- В Пале-Кардиналь! - велела Люси.
* * *
Пока графиня Карлайл переживала по поводу своего пошатнувшегося реноме и строила планы относительно продолжения отношений с Анри де Голлем, лейтенант был весьма занят и о женском поле временно не думал вообще. Забот и без светских дамочек хватало.
Двое молодых гвардейцев его роты накануне повздорили из-за какой-то ерунды с тремя королевскими мушкетерами. Настоящих дуэлей не получилось, но кончилась ссора дракой в кабачке "Сосновая шишка". И теперь де Голлю предстояло как можно скорее сгладить неприятные противоречия. Капитан де Кавуа приказал ему срочно найти забияк, допросить их и понять, что же там, в кабачке, произошло на самом деле, чтобы, ругаясь и мирясь с капитаном королевских мушкетеров де Тревилем, не оказаться в глупом положении.
Как раз за десять минут до появления леди Карлайл в кордегардии Анри, взяв с собой гвардейца Антуана дю Геника, отправился верхом на улицу Старых Августинцев. Там якобы у какого-то дальнего родственника скрывался то ли раненый, то ли просто крепко поколоченный юный гвардеец Роже де Туш.
Беседуя о странной цене, которую потребовал оружейник Галан за два седельных пистолета, уже побывавших в починке, лейтенант и его гвардеец подъехали к отелю д’Ошо. Здесь им пришлось придержать коней, пропуская расфуфыренный экипаж какого-то щеголя, и тут де Голль совершенно случайно увидел, что двери особняка д’Ошо отворились и оттуда вышли несколько мужчин - почти все в годах, седобородые, а двое - с тростями. Вся компания имела вид немолодых и уже махнувших на себя рукой писцов какого-нибудь ведомства, но только не финансового - там служащие одевались получше. Смотреть на эту публику не доставляет никакого удовольствия, и потому Анри просто скользнул по ним взглядом.
Однако взгляд все-таки зацепился. Среди коричневых и черных плащей мелькнуло что-то яркое… тоже коричневое, но скорее сочного желудевого цвета!
Цвет привлек внимание де Голля на долю секунды, но этого мгновения хватило, чтобы разглядеть, как из-за плеча сгорбленного старца показалась и пропала круглая сытая физиономия с крючковатым носом - истинно крестьянская физиономия.
И Анри моментально опознал свою пропажу: поэт-самоучка, Адан Бийо!
Де Голль доложил отцу Жозефу, что видел Бийо в окне особняка герцога де Шеврёз. "Серое преосвященство" послал туда своих людей, но поэта они не обнаружили; герцога де Шеврёз, впрочем, тоже; что касается Шевретты, она прилетала в Париж и улетала так стремительно, что о ее новых проказах Ришелье узнавал дня через три после того, как она исчезала, - и вся прислуга ее замка Дампьер готова была поклясться, что хозяйка все это время хворала и не покидала будуара.
- Похоже, скоро Париж получит очередной стихотворный памфлет на его преосвященство, - сказал отец Жозеф. - Если герцогиня увезла с собой этого чудака - то не ради того, чтобы взять его в любовники. Хотя от нее даже этого можно ожидать…
И вот чудак внезапно возникает там, где его совсем не ждали!
В том, что старые поэты привели Бийо в отель д’Ошо, к виконтессе, не было ничего удивительного. Она усиленно вербовала посетителей для своего салона, и, пока не добралась до именитых, "мэтр Адан" тоже годился. Но де Голль, понятно, про затеи виконтессы д’Ошо не знал.
- Постойте-ка тут, дю Геник, - сказал он, соскакивая с верного Феба и отдавая поводья гвардейцу. - Я сейчас приду.
Протиснувшись между прохожими, Анри внезапно вырос перед Бийо.
- Добрый день, месье, - произнес он вполне миролюбиво.
Отшатнувшийся было Бийо в следующий момент узнал лейтенанта, с которым несколько раз сталкивался в Пале-Кардиналь.
- Нет-нет, ни за что! И не просите! - воскликнул он.
- Мэтр Адан, я должен с вами поговорить… - пробормотал сбитый с толку де Голль.
- Нет! Я знаю, кто вас прислал! Нет и еще раз нет! Мне милее мой рубанок!..
Сделав это загадочное признание, поэт-самоучка сорвался с места и побежал прочь с удивительной прытью. Анри сделал было два шага, чтобы погнаться за ним, но дорогу ему заступил старец с бородой, какие носили во времена короля Генриха и которую не мешало бы подровнять - уж больно походила на козлиную.
- Обидеть поэта нетрудно, - сказал дед неожиданно мощным басом. - Но поэт отомстит так, что потомки будут насмехаться над обидчиком! Римские цезари умирают, а Вергилий и Гораций живы!
- Я не знаком с господами Вергилием и Горацием, - вежливо ответил Анри. - А кто мог обидеть "мэтра Адана"?
- Власти предержащие, разумеется! Но служитель Аполлона вооружен лучше, чем ваша гвардейская рота. У него есть перо! Да, месье, перо!
Красные плащи гвардейцев кардинала давно были известны всему Парижу, и даже, как выяснилось, пребывающим в обществе Горация и Вергилия поэтам.
- Вот как раз про перо я и хотел его спросить! - воскликнул Анри, решительно отодвинул старца и помчался следом за Бийо.
Месть поэта и была той добычей, на поиски которой его послали.
"Мэтр Адан" имел весьма обманчивую внешность. Круглое лицо, толстая шея, мощные плечи и наметившееся брюшко словно призывали предположить: ноги у такого обязаны быть крепкими, короткими и кривоватыми. Однако ноги у Бийо, наоборот, были длинными, сухими и очень быстрыми.
Убегая, поэт-самоучка явно заблудился в переулках. Он нырял в первый подвернувшийся проход и в результате выскакивал непонятно куда. Наконец он оказался на относительно прямой и широкой улице и радостно понесся куда-то в сторону Лувра. Де Голль преследовал Бийо, как гончая, взявшая след, сбивая с ног нерасторопных прохожих и даже не оборачиваясь на возмущенные вопли за спиной. Никто, конечно, не посмел задержать лейтенанта гвардейцев его преосвященства или хотя бы выкрикнуть вслед дурное слово.
Коричневый плащ Бийо неотвратимо приближался. Анри, не упуская его из виду, сделал отчаянный рывок и налетел на некоего господина. Тот, выходя из дома и жестом подзывая носильщиков своего портшеза, не заметил опасности. Но, едва не упав и инстинктивно ловя руками опору, он успел схватить де Голля за плечо.
- Остановитесь, месье! Вы меня толкнули!
- Пустите! - раздраженно рявкнул Анри. - Именем кардинала!
- Вы грубиян, месье! Мы будем драться!
Знакомый голос! Анри повернулся и тут же узнал в задире аббата де Гонди.
Тот, как всегда, выступал не в сутане, а в великолепном костюме. Поперек тощей груди шла сверкающая полоса настоящего золота - так густо была расшита перевязь шпаги.
Но и подслеповатый аббат узнал де Голля. Хотя и не сразу. Сперва он прищурился, вглядываясь в лицо врага, потом его смуглое личико исказилось, глаза широко распахнулись, рот приоткрылся. Отпустив плечо лейтенанта, аббат медленно попятился.
- Отлично, месье де Гонди! - хищно воскликнул де Голль. - Где и когда? Говорите скорее, я спешу!
Аббат молча шлепал губами и отступал.
- Да говорите же! Королевская площадь? Пре-о-Клер? Монастырь Дешо? Выбирайте скорее, дьявол бы вас побрал!
Наскоро перечисляя любимые места записных бретеров, Анри резко повернулся - он не хотел упускать Бийо. Тот уже успел затеряться в толпе, но, если побежать во весь дух, еще можно было бы его нагнать. Анри стремительно развернулся обратно к аббату, но того уже и след простыл, лишь громко хлопнула дверь дома, откуда он только что вышел.
Рассвирепевший де Голль попытался было ворваться следом, но аббат, очевидно, успел задвинуть засов. Несколько раз ударив дверным кольцом, Анри отбежал на несколько шагов, чтобы оглядеть дом целиком, и увидел в окне второго этажа человека, делающего рукой общепонятный жест, означавший: убирайтесь прочь!
На мгновение их взгляды встретились, человек в окне усмехнулся, повернулся и исчез. Но усмешка его была воистину демонической, и Анри наконец узнал в нем того господина с лютней, что учил мальчишек скверной песенке. Это не было сходством черт лица - это было какое-то иное сходство!
Де Голль снова кинулся колотить дверным кольцом. Разумеется, ему не открыли, и после пятого удара Анри понял, что рискует стать посмешищем. Вон - уже прохожие стали останавливаться и перешептываться. Спорить с лейтенантом гвардии его преосвященства никто из горожан бы не рискнул, но втихомолку посмеяться над ним - огромное удовольствие.
Носильщики с портшезом тоже исчезли, а куда - неведомо, и правды праздная публика, скорее всего, не скажет. Вламываться же в чужой дом в одиночку грозило, в случае неудачи, весьма серьезными неприятностями. Де Гонди вполне способен настрочить кляузу в канцелярию его преосвященства на бесчинство гвардейского лейтенанта.
Поразмыслив и несколько успокоившись, де Голль подозвал к себе двух уличных мальчишек, которые тоже наблюдали за его попытками взять дом приступом.
- Беги-ка на улицу Старых Августинцев, - сказал он одному, рыжему и вихрастому, - увидишь там гвардейца на гнедом коне, который держит в поводу рыжего, скажи, чтобы немедленно ехал сюда. Сделаешь - получишь двойной денье! А ты, - Анри ткнул пальцем во второго, тощего и длинного, - получишь двойной денье, если догадаешься, где у этого дома второй выход. Живо! Побежали!
Сам де Голль зашел за угол и занял наблюдательный пост. Могло статься, что, не увидев его из окна, де Гонди рискнет все же выйти на улицу.
Аббат и его приятель-демон так и не появились, зато одновременно прибыл дю Геник вместе с рыжим посланцем и вернулся тощий мальчишка, отправленный искать второй вход.
- Там есть дверь, господин! Дверь ведет в подвал, а больше ничего! - доложил мальчишка и получил награду.
Ясно было, что де Гонди через эту дверь и сбежал, да и "демон" с лютней, скорее всего, тоже. Звать городскую стражу, именем короля требовать, чтобы отперли дверь, и учинять обыск было поздно.