– При чем тут какое-то благоприятное время года? – озадаченно справился я. – Если вы торгуете птицами, можете продавать их когда угодно, разве нет?
– Ну, некоторые так и поступают, – сказал мистер Белоу. – Но я взял за правило ни в коем случае не продавать птиц в неблагоприятное время года.
Я заметил, что его глаза весело поблескивают.
– Ну и когда же оно бывает – благоприятное время?
– В моем представлении – никогда, – сообщил мистер Белоу.
– Вы хотите сказать, что совсем не продаете птиц?
– Очень редко, – ответил он. – В исключительных случаях, только друзьям.
– И потому вы не стали продавать птиц той женщине?
– Да, – сказал мистер Белоу.
– И все те птицы на витрине на самом деле не проданы, верно?
Мистер Белоу смерил меня взглядом, точно прикидывая, способен ли я хранить тайну.
– На самом деле, между нами говоря, они не проданы, – признался он.
– Ну хорошо, а как насчет прибыли?
– В том-то и дело, – сказал он, – что я не гонюсь за прибылью.
Должно быть, у меня был крайне озадаченный вид, потому что мистер Белоу издал гортанный смешок и сказал:
– Давай-ка спустимся и попьем чаю, ладно? И я все тебе объясню. Только обещай, что это останется между нами. Обещаешь?
Он шутливо погрозил мне толстым пальцем.
– Конечно, обещаю! – воскликнул я. – Клянусь!
– Отлично. Ты любишь сдобные лепешки?
– Э… Ну да, – ответил я, сбитый с толку внезапной переменой темы.
– Я тоже, – сказал мистер Белоу. – Горячие лепешки с маслом и чай. Пошли… Спустимся вниз.
И мы спустились в маленькую гостиную, где охотничий пес мистера Белоу, которого звали, как я теперь обнаружил, Олдрич, гордо возлежал на диване. Мистер Белоу зажег газ, испек несколько лепешек, щедро намазал их маслом и поместил лоснящуюся шаткую стопку на столик между нами. Тут и чайник вскипел, он заварил чай и расставил тонкие, изящные фарфоровые чашки.
Мы приступили к чаепитию, мистер Белоу передал мне лепешку, взял одну сам и вонзил в нее зубы с удовлетворенным вздохом.
– Так что… что вы хотели сказать мне, почему не гонитесь за прибылью? – спросил я.
– Понимаешь, – сказал он, тщательно вытирая платком руки, усы и губы, – это довольно длинная и сложная история. Когда-то весь этот переулок принадлежал одному эксцентричному миллионеру по фамилии Потт, чьим именем и называется до сих пор. Насколько я понимаю, он был, выражаясь современным языком, социалистом. Он построил все здешние лавки и установил правила для их деятельности. Лавки сдавались желающим в бессрочную аренду, причем каждые четыре года арендная плата подлежала пересмотру. Если лавка преуспевала, плата соответственно повышалась, если нет – понижалась. Ну вот, я въехал сюда в 1921 году и с тех пор плачу пять шиллингов в неделю.
Я недоверчиво воззрился на мистера Белоу.
– Пять шиллингов в неделю? Но ведь это гроши за такое помещение. Здесь ведь рукой подать до Кенсингтон-Хай-стрит с ее фешенебельными магазинами.
– Совершенно верно, – сказал мистер Белоу. – В том-то и дело. Я плачу за аренду пять шиллингов в неделю, то есть по фунту за месяц.
– Но почему такая неслыханно низкая аренда?
– Потому, – объяснил мистер Белоу, – что у меня нет прибыли. Как только я обнаружил в контракте условие, о котором тебе сказал, сразу усмотрел удобную лазейку. У меня были отложены кое-какие деньги, немного, но продержаться можно. И я искал такое жилье, где мог бы держать своих птиц. Тут и представилась идеальная возможность. Я обошел всех остальных съемщиков в переулке Потта, поделился своим открытием и обнаружил, что у большинства та же забота, что у меня: располагая небольшими средствами, они нуждаются в дешевой обители. Мы учредили "Общество Потт-Лэйн", объединились и нашли очень хорошего счетовода. Говоря "хорошего", я разумею не этих слабаков, которые во всем цепляются за закон, от них не жди добра. Нет, мы нашли способного, мозговитого молодца. Каждые полгода мы собираемся, и он проверяет нашу бухгалтерию и говорит нам, как вести дела, чтобы пребывать на грани разорения. Мы действуем соответственно, и когда приходит срок пересматривать арендную плату, она либо остается прежней, либо немного снижается.
– Но люди, которым теперь принадлежат эти дома, разве не могут изменить ставки? – спросил я.
– Не могут, – ответил мистер Белоу, – в этом все дело. Я выяснил, что, согласно завещанию мистера Потта, условия аренды не могут быть изменены.
– Но наследники, наверно, пришли в ярость, когда узнали, что вы платите всего один фунт в месяц?
– Еще как, – сказал мистер Белоу. – Чего только ни делали, чтобы выселить меня, – безуспешно. Я нашел хорошего юриста – опять-таки не из тех слабаков, для которых закон выше интересов клиента, – и он живо поставил их на место. Все остальные лавки действовали заодно, и наследникам пришлось сдаться.
Боясь обидеть мистера Белоу, я воздержался от комментариев, хотя был уверен, что он все сочинил. Однажды мне уже довелось иметь дело с домашним учителем явно шизофренического склада, который рассказывал мне длинные замысловатые истории о своих приключениях; на самом деле ничего такого в его жизни не было, но ему очень уж хотелось, чтобы было. Словом, для меня подобные измышления не были новостью.
– Надо же, как здорово получилось, – сказал я. – Вы просто гений, что додумались до этого.
– Никогда не ленись читать мелкий шрифт. – Он шутливо погрозил мне пальцем. – А сейчас извини, я должен сходить за Мейбэл.
Он вышел в торговое помещение и вернулся, неся сидящего на его запястье какаду. Сев в кресло, положил птицу на спину, и та застыла, будто выточенная из слоновой кости, закрыв глаза и приговаривая: "Хэлло, хэлло, хэлло". Пригладив оперение Мейбэл, мистер Белоу перенес ее себе на колени и пощекотал перышки на животе. Она лежала, погруженная в блаженную дремоту.
– Она начинает скучать, если слишком долго остается там одна, – объяснил мистер Белоу. – Еще лепешку, дружок?
И мы опять принялись за лепешки, беседуя. Мистер Белоу оказался интереснейшим собеседником. В молодости он изрядно постранствовал и мог немало порассказать о местах, которые я мечтал посетить. С того дня я заходил к нему попить чай раз в две недели, и это были счастливые часы.
Продолжая сомневаться в правдивости рассказа мистера Белоу о переулке Потта, я задумал провести эксперимент. За несколько дней посетил все лавки в этом ряду. Так, в "Клитемнестру" я наведался якобы для того, чтобы купить шляпу маме ко дню рождения. Две милейшие пожилые леди, которым принадлежала лавка, долго извинялись. У них как раз кончились шляпы. Они могут предложить мне что-нибудь еще? Скажем, недорогой мех? Дело в том, сообщили мне, что все меха в магазине уже заказаны заранее. Теперь ожидается новая партия. Когда у моей мамы день рождения? В пятницу на следующей неделе, ответил я. О, к тому времени будет новое поступление, непременно будет, заходите.
Владелец табачной лавки, мистер Уоллит, сообщил, что как раз тех сигарет, которые мне нужны, нет в наличии. И сигар нет, и трубок тоже. С великой неохотой он отпустил мне коробок спичек.
Дальше я зашел к водопроводчикам – дескать, меня прислала мама, у нас что-то неладно с баком, не могут ли они прислать человека, чтобы посмотрел, в чем дело?
– Понятно, – сказал мистер Драмлин, – насколько это срочно?
– Крайне срочно, – ответил я. – Вода не идет ни в уборную, ни в умывальники.
– Понимаете, – сообщил он, – у нас есть только один работник, только один, и он сейчас ушел по вызову… это надолго. Не знаю даже, когда он управится… Может быть, день проработает, может быть, два.
– А он не согласится поработать сверхурочно?
– Боюсь, что не согласится, – сказал мистер Драмлин. – Кстати, вы можете найти отличного водопроводчика на Кинсингтон-Хай-стрит. Обратитесь туда, возможно, у них найдется свободный работник. Что до меня, боюсь, не могу обещать вам ничего на ближайшие… да, на ближайшие два-три дня, это в лучшем случае.
Поблагодарив, я отправился к мистеру Уильяму Дроверу, агенту по продаже недвижимости. Меня принял невысокий, убого одетый мужчина в очках, с пушистой жидкой шевелюрой. Я объяснил, что моя тетушка подумывает о том, чтобы переехать в эту часть Лондона, и, поскольку я живу поблизости, попросила меня сходить к агенту и подобрать для нее квартиру.
– Квартиру? Квартиру? – Мистер Дровер поджал губы, снял очки, протер стекла, вернул очки на место и осмотрелся, словно ожидал увидеть спрятанную где-то квартиру.
– Сейчас с квартирами плохо, – сказал он. – Очень плохо. Понимаете, очень уж много желающих переехать в этот район. Квартиры перехватывают перед самым носом.
– И у вас нет ничего на примете? Ничего такого, что я мог бы показать своей тетушке?
– Ничего, – ответил он. – Совсем ничего, к сожалению. Совсем.
– Ну а как насчет маленького дома? – осведомился я.
– С домами тоже плохо, так же плохо. Боюсь, в моей картотеке не найдется ни одного маленького дома, который устроил бы вас. Есть в пригороде дом с десятью спальнями, как вы на это посмотрите?
– Нет, думаю, этот дом великоват, – сказал я. – К тому же она желает поселиться в этом районе.
– Не одна она, не одна. Все стремятся сюда, не считаясь с теснотой.
– Но это хорошо для вашего бизнеса? – заметил я.
– Как сказать, как сказать. При чрезмерной тесноте страдают отношения между соседями.
– Ну что ж, большое спасибо вам за помощь, – сказал я.
– Не за что, не за что. Жаль, что не могу больше ничего для вас сделать.
На очереди было кафе "Пикси". Я увидел довольно обширное меню, однако сейчас мне могли предложить только чашку чая. Как назло – они страшно извинялись – грузовик, который должен был доставить продукты на этот день, сломался где-то в северной части Лондона, поэтому им буквально не из чего готовить.
После этого я поверил наконец тому, что говорил мне мистер Белоу про переулок Потта.
Приблизительно в эту пору круг моих знакомых пополнился еще одной странной личностью. Я уже не один месяц работал у мистера Ромилли, и он полностью доверял мне. Время от времени посылал меня в Ист-Энд за свежими партиями рептилий, амфибий и тропических рыбок. Мы покупали их у оптовиков, тогда как хозяйство, которому фактически принадлежал магазин, снабжало нас всеми необходимыми пресноводными экземплярами. Я полюбил эти вылазки в сумрачные лавки на задворках, с ящерицами в больших ящиках, с полными корзинами черепах, с зелеными от водорослей, протекающими аквариумами, населенными лягушками, тритонами и саламандрами. Во время одной из таких поездок в Ист-Энд я и познакомился с полковником Энстратером.
Мистер Ромилли послал меня к Ван ден Готу, крупному оптовику, который специализировался на импорте из Северной Америки рептилий и амфибий. Мне было поручено привезти полторы сотни расписных черепашек – этих прелестных пресноводных рептилий с зеленовато-коричневым карапаксом и красно-желтыми полосками на коже. Каждый детеныш был величиной с монету. Они пользовались у нас большим спросом как подходящий подарок для детей в городских квартирах. Итак, я отправился в Ист-Энд, где меня принял сам мистер Ван ден Гот – весьма тучный мужчина, этакий орангутан, вылепленный из воска. Он поместил моих черепашек в картонную коробку, выложенную мхом, затем я попросил разрешения посмотреть, чем еще он располагает.
– Валяй, – сказал он, – валяй.
После чего проковылял обратно к своему креслу, развернул голландскую газету, засунул в рот сигару и предоставил меня самому себе. Я бродил по лавке, рассматривая красивых змей, пока не застыл в восхищении перед террариумом с ярко-зелеными игуанами, которым сережки и прочие кожные выросты придавали сходство со сказочным драконом. Поглядев на часы, я с ужасом обнаружил, что задержался сверх положенного на целых полчаса. А потому схватил свою коробку с черепашками, попрощался с мистером Ван ден Готом и поспешил на автобус.
В спешке я, увы, не обратил внимания на то, что от влажного мха, которым мистер Ван ден Гот выложил коробку, дно ее успело промокнуть, пока я любовался его товаром. В итоге, когда я поднялся в автобусе на второй ярус и уже приготовился сесть, дно вывалилось и на пол обрушился каскад черепашек.
Мне повезло, что на этом ярусе кроме меня был только еще один пассажир – по-военному подтянутый, стройный седоусый мужчина с моноклем, в безукоризненного покроя грубошерстном костюме и мягкой шляпе. В петлице рдела гвоздика, в руке он держал ротанговую трость с серебряным набалдашником. Я лихорадочно ползал по полу, отлавливая черепашек, но эти малютки способны при желании двигаться с невероятной скоростью, и численное превосходство явно было на их стороне. Внезапно одна черепашка помчалась по центральному проходу и наткнулась на ногу мужчины с моноклем. Почувствовав, что кто-то царапает его начищенный башмак, он посмотрел вниз. Ну все, подумал я, жди неприятностей! Мужчина поправил монокль и уставился на малютку, которая силилась взобраться на носок башмака.
– Боже мой! – воскликнул мужчина. – Расписная черепашка! Хриземис пикта! Сто лет не видел!
Он повернул голову в поисках источника, откуда возникла крохотная рептилия, и узрел меня, ползающего в окружении разбегающихся во все стороны черепашек.
– Ха! – воскликнул он. – Эта малютка – твоя?
– Да, сэр, – признался я. – Извините, ради Бога, у моей коробки вывалилось дно.
– Видит Бог, тебе не повезло?
– Э… да… есть немного.
Он подобрал черепашонка, который успел-таки вскарабкаться на его башмак, и направился ко мне.
– Держи, – сказал он. – И давай я помогу тебе. Перекрою пути дезертирам.
– Вы очень любезны, – отозвался я.
Он опустился на четвереньки по моему примеру, и мы стали вместе ловить разбежавшихся по полу автобуса черепашек.
– Ату его! – восклицал он то и дело. – Вон тот проказник юркнул под сиденье.
А когда одна черепашка устремилась прямо на него, он прицелился тростью и крикнул:
– Бабах! Назад, сэр, иначе вам не поздоровится! Минут за пятнадцать нам удалось наконец вернуть всех
черепашек в коробку, и я кое-как залатал ее носовым платком.
– Большое спасибо, сэр, – сказал я. – Боюсь, вы испачкали брюки.
– И не жалею, – отозвался он, – нисколько не жалею. Давно уже не доводилось так охотиться.
Поправив монокль, он воззрился на меня.
– А теперь скажи – для чего у тебя полная коробка черепашек?
– Я… я работаю в зоомагазине и вот только что забрал их у оптовика.
– Понятно. Ты не против, если я сяду поблизости и мы поболтаем?
– Нет, сэр, – ответил я, – конечно, не против.
Он опустился на сиденье напротив, поставил трость между коленями, оперся подбородком на набалдашник и задумчиво посмотрел на меня.
– Зоомагазин, говоришь? Гм-м-м. Ты любишь животных?
– Да, очень люблю. Больше всего на свете.
– Гм-м-м. А что еще есть в этой вашей лавке? – спросил он.
В его голосе звучал искренний интерес, и я рассказал ему, чем богат наш магазин, рассказал про мистера Ромилли и уже был готов изложить историю мистера Белоу, однако воздержался, поскольку дал клятву хранить секрет. Когда мы доехали до моей остановки, я поднялся с сиденья. – Простите, сэр, – сказал я, – но мне тут выходить.
– Ха, – произнес он. – Ха. И мне тоже. Мне тоже.
Было совершенно ясно, что это вовсе не его остановка, просто ему хочется еще поговорить со мной. Мы спустились на тротуар. Благодаря довольно свободному и эксцентричному воспитанию, я вполне представлял себе коварные уловки гомосексуалистов. Знал, например, что даже джентльмены с моноклем и военной выправкой бывают не без греха, и то обстоятельство, что он вышел из автобуса не на своей остановке, настроило меня не в его пользу. Я решил быть настороже.
– Ну, и где тут твой зоомагазин? – спросил он, вращая трость двумя пальцами.
– Да вон он, сэр.
– Ага, так я пойду с тобой вместе.
Он зашагал по тротуару, разглядывая витрины магазинов.
– Скажи-ка, – заговорил он, – чем ты занимаешься в свободное время?
– О, я хожу в зоопарк, в кино, в музеи и так далее.
– А в Музее наук бываешь? Там, где всякие действующие модели и другие экспонаты?
– Мне очень нравится этот музей, – ответил я. – Нравятся модели.
– В самом деле? Точно? – Он уставился на меня через монокль. – Стало быть, тебе нравится играть?
– Играть? Пожалуй, это слово подходит.
– Ага, – произнес он.
Мы остановились у двери "Аквариума".
– Вы уж извините меня, сэр, – сказал я. – Я… я и так уже опаздываю.
– Догадываюсь… Догадываюсь.
Он достал бумажник и извлек из него визитную карточку.
– Вот моя фамилия и адрес. Если надумаешь навестить меня как-нибудь вечером, поиграем вместе.
– Большое… большое спасибо, сэр, – ответил я, прижимаясь к стене спиной.
– Не за что. Итак, буду ждать тебя. Можешь не звонить заранее… просто приходи. Я всегда дома. Любое время после шести.
И он удалился, по-военному чеканя шаг. Ни малейшего намека на жеманность и женоподобие, но я был не настолько целомудрен, чтобы не знать, что не только эти черты отличают гомосексуалиста. Засунув в карман визитную карточку, я вошел в магазин.
– Где ты пропадаешь, озорник? – спросил мистер Ромилли.
– Извините за опоздание, – ответил я. – Но… но у меня… приключился несчастный случай в автобусе. У коробки вывалилось дно, и все черепашки высыпались, и хотя один полковник вызвался помочь мне поймать их, все же получилась задержка. Извините меня, мистер Ромилли, прошу вас.
– Ладно, все в порядке, – отозвался он. – Сегодня к нам заходило мало народу… совсем мало. Я уже приготовил аквариум, так что можешь поместить их туда.
Так я и поступил, потом посмотрел, как черепашки плавают в своей новой обители, после чего достал карточку полковника и прочитал: "Полковник Энстратер, 47, Белл Мьюз, Саут-Кенсингтон". Кроме адреса, был еще номер телефона. Поразмыслив, я обратился к мистеру Ромилли:
– Случайно вы не знаете некоего полковника Энстратера?
– Энстратер? Энстратер? – Мистер Ромилли нахмурил брови. – Вроде бы нет… Хотя постой, постой. Где он живет?
– Белли Мьюз, – сказал я.
– Это он. Это он! – радостно воскликнул мистер Ромилли. – Да-да, это он… Бравый воин. И прекрасный человек. Это он помог тебе отловить черепашек?
– Он, – ответил я.
– Ага, это в его духе. Всегда готов помочь в беде другу. Такие, как он, в наше время редкость, большая редкость.
– Стало быть, он… э… человек известный и… э… почтенный? – осведомился я.
– Конечно, конечно. Его там все знают. Знают и любят старого полковника.
Поразмыслив над услышанным, я решил, пожалуй, как-нибудь воспользоваться приглашением полковника Энстратера. В крайнем случае, сказал я себе, если что, всегда могу позвать на помощь. И хотя полковник сказал, что звонить не обязательно, я решил соблюсти тон и через несколько дней набрал его номер.
– Полковник Энстратер? – спросил я.
– Да, он самый. Кто это? Кто говорит?
– Это, гм… моя фамилия… Даррелл, – ответил я. – Мы познакомились с вами в автобусе на днях. Вы были так добры, помогли мне ловить черепашек.