Лагерь спит. Бодрствуют только часовые да Луи Морэн. Он стоит, прислонившись к фургону, и пристально вглядывается в саванну, растворяющуюся в ночном мраке. Внезапно он вздрогнул. Ему показалось, что вдали как будто блеснул огонек.
Что это могло быть? Недалеко от них разбили лагерь какие-нибудь другие путешественники? Или краснокожие?
Так или иначе оставаться в неведении нельзя.
Луи Морэн подошел к часовому, стоявшему всего в нескольких шагах от него. Это был один из канадских охотников.
- Сент-Аманд, - сказал ему француз, - взгляните-ка в ту сторону!.. Мне кажется, что там виднеется костер, или, может быть, я ошибаюсь…
Канадец несколько минут внимательно смотрел в указанном ему направлении.
- Вы не ошиблись, господин Луи, - сказал он наконец, - это действительно свет или, лучше сказать, отблеск костра.
- Да, да, - заговорил француз, - я и сам так подумал, хотя был бы очень рад ошибиться… Смотрите, огонь разгорается все ярче… Несомненно, там лагерь краснокожих. Но как могло случиться, что они нас не заметили?
- Наши огни не могут быть им видны благодаря деревьям, которые вы велели сохранить… Вы только обратите внимание, где виден огонь.
Француз неуверенно покачал головой.
- А может быть, - продолжал он, - индейцы знают, сколько нас всего, и не считают нужным скрывать свое присутствие?
- Что тут происходит? - спросил вышедший из палатки дон Мигуэль.
- Смотрите, - отвечал француз, указывая на отдаленный свет костра.
- Черт возьми! Только этого нам не хватало!.. Что вы намерены предпринять?
- Выяснить для начала, кто это так близко от нас раскинул лагерь, - отвечал Луи.
- Если хотите, господин Морэн, -вмешался Сент-Аманд, - я попробую узнать.
- Нет, мой друг, вы не можете покинуть своего поста в настоящую минуту… Это должен сделать я сам.
- Вы! - вскричал дон Мигуэль.
- А почему бы и нет? Разве я не начальник каравана? А раз так, значит, я более, чем кто-либо другой, должен заботиться о его безопасности.
- Неужели вы пойдете туда?
- Сию же минуту.
- Подумайте о том, какой опасности вы себя подвергаете!
- Опасность гораздо меньше, чем вы предполагаете, друг мой. Люди, находящиеся там, по причинам мне неизвестным, которые я, однако, вскоре выясню, не прячутся. В противном случае они не позволили бы нам так легко обнаружить их сторожевой огонь. Вполне возможно, что они даже и не охраняют свой лагерь, и тогда я смогу незаметно подойти к ним совсем близко.
- На мой взгляд, вы затеяли слишком рискованное дело, но коль скоро иначе поступить нельзя, позвольте мне отправиться вместе с вами.
- Ну, нет! Чтобы осуществить то, что я задумал, необходимо досконально знать все хитрости и уловки краснокожих. Если вы отправитесь со мной, то не только не поможете мне, но, скорее, повредите. Хрустнут ветка или сухие листья у вас под ногой, и нас тотчас обнаружат… Нет, нет, позвольте мне, пожалуйста, идти одному!.. Вы ничем не поможете мне… Кроме того, кто же заменит меня здесь, в лагере, если вы отправитесь со мной? Ваше присутствие здесь безусловно необходимо, и поэтому останьтесь, умоляю вас.
- Хорошо, я останусь, раз вы того требуете, но предупреждаю вас: если к рассвету вы не вернетесь в лагерь, я непременно отправлюсь на ваши поиски.
- Хорошо, дорогой дон Мигуэль, я согласен. Ну, а до той поры обещайте мне не покидать лагерь ни на минуту, и не позволяйте никому выходить за его пределы.
- Я в точности исполню ваше приказание, друг мой.
- Прощайте или, лучше сказать, до скорого свидания. Не знаю почему, но какое-то тайное предчувствие говорит мне, что я принесу вам хорошие вести.
- Дай Бог! Постарайтесь только как можно скорее вернуться назад… Вы же понимаете, как будем мы беспокоиться.
Молодые люди пожали друг другу руки. Дон Луис вскинул на плечо ружье и, выбравшись из укрепленного лагеря, через минуту скрылся в высокой траве.
Оказавшись за пределами лагеря, француз прежде всего тщательно проверил свое оружие, чтобы лишний раз убедиться в его полной исправности, а потом, окинув проницательным взором утонувшие во мраке окрестности, смело двинулся вперед.
Луи Морэн был старый лесной бродяга, он провел в пустыне целых десять лет и отлично знал все повадки индейцев. К тому же свободно говорил на многих индейских наречиях и, кроме того, пользовался широкой известностью среди команчей и апачей, с которыми ему нередко случалось сражаться. Предпринятая сейчас авантюра таила в себе серьезную опасность для человека, недостаточно знакомого с жизнью в пустыне; для него же это была, пожалуй, скорее забава, и он ни на минуту не задумывался о ее последствиях. Он слишком хорошо умел ходить по саванне и мог быть уверенным, что благополучно доберется до вражеского лагеря. Он прибег в данном случае к индейскому способу, т. е. шел в обход, делая громадный крюк, с тем, чтобы подойти к лагерю с диаметрально противоположной стороны. У француза, надо заметить, были довольно-таки серьезные причины для беспокойства: продолжался так называемый сезон великих охот, когда различные индейские племена покидают свои селения и рассеиваются по пустыне, где при встрече с враждебными племенами затевают кровавые побоища. Отправляясь теперь на разведку, он в душе опасался, как бы неизвестные путешественники не оказались его смертельными врагами, способными объединиться с воинами из союзных племен, чтобы сообща обрушиться на их общего врага - бледнолицых путешественников. Такое происходило не раз и прежде, и Луи Морэну были известны несколько подобных случаев. Вот почему он решил лично отправиться на разведку и, если возможно, избавить от этой ужасной беды своих спутников.
Он шел около часа быстрым спортивным шагом, привычным для людей, много походившим по пустыне, и, наконец, достиг подножия довольно крутой возвышенности, на вершине которой сквозь деревья виднелся тот самый сторожевой огонь, который он заметил из лагеря.
Здесь француз на минуту остановился, а потом опустился на землю и пополз, как змея, в высокой траве, останавливаясь по временам, чтобы прислушаться и осмотреться по сторонам. Однако вокруг по-прежнему стояла мертвая тишина.
Через полчаса охотник с осторожностью, возраставшей по мере приближения к лагерю, достиг, наконец, такой точки, откуда лагерь был виден как на ладони.
Француз слегка раздвинул ветви, укрылся в середине густого куста и стал наблюдать.
Он не ошибся. Это действительно был отблеск сторожевого костра в индейском лагере.
Около двухсот воинов-команчей, отличительными знаками которых было орлиное перо, красовавшееся у них на голове, чуть выше левого уха, спали, закутавшись в плащи из бизоньих шкур, на земле рядом с лошадьми, привязанными к кольям.
Тут же на деревьях висели несколько лосиных туш, наполовину съеденных.
Перед костром, зажженном в самом центре лагеря, сидели начальники, с важным видом курившие трубки.
Эти начальники, знаменитые воины, о чем свидетельствовали красовавшиеся у них на пятках волчьи хвосты, не были разрисованы по-военному, а значит, команчи отправляются не на войну, а, как и предполагал Луи Морэн, всего лишь на охоту.
Чуть правее костра на длинном шесте, вбитом в землю, развевалось знамя племени, на котором был изображен красный бизон.
- Прекрасно, - прошептал про себя Луи, - это воины из племени Красных Бизонов, они когда-то были моими друзьями… Может быть, они еще помнят меня.
Между тем начальники продолжали по-прежнему курить, не обмениваясь ни единым словом и не глядя по сторонам.
Эта беспечность индейцев встревожила охотника, она показалась ему слишком уж неестественной, так сказать, напускной.
- Я обнаружен, - прошептал он. В эту минуту послышалось пение птицы. Начальники продолжали сидеть с непроницаемым выражением на лице.
- Гм! - продолжал охотник. - Этот перепел поет сегодня слишком поздно - в такое время эти птицы обычно давным-давно спят. Что это значит?
Он постоял еще с минуту, не шевелясь, а потом вылез из куста, в котором скрывался, закинул ружье за плечо и смело двинулся к сторожевому костру, протянув руку вперед ладонью вверх и плотно сжав четыре пальца.
Индейские начальники словно бы и не заметили его появления и все так же важно продолжали курить.
В нескольких шагах от костра француз остановился.
- Да пошлет Ваконда удачную охоту моим братьям Красным Бизонам, - сказал он спокойным и кротким голосом. - Друг желает присесть у их огня и выкурить с ними трубку мира.
- Добро пожаловать, Пантера, - важно отвечал один из начальников. - Зачем брат мой, бледнолицый воин, прокрадывался, как трусливый заяц, чтобы приблизиться к лагерю его друзей Красных Бизонов? Начальники ждали, чтобы он подошел и сел рядом с ними.
- Я поступил нехорошо, начальник, - сказал француз, - но я вскоре понял это и смело вошел в лагерь моих братьев.
- Пантера хорошо сделал.
Луи Морэн бросил свое ружье на землю, подсел к костру и, приняв предложенную ему трубку, начал курить, подражая гостеприимным хозяевам.
Глава XVII. КРАСНЫЕ БИЗОНЫ
Незнакомец, просящий гостеприимства у начальников индейского племени и подсевший к огню совета, тотчас же становится священным для всех воинов этого племени. Никто не имеет права ни о чем его расспрашивать, и, если он не желает сказать, зачем именно он явился, он с полным сознанием своего права может не делать этого. Индейские начальники и на этот раз не изменили освященному веками обычая. Как только охотник расположился у костра, они снова взяли трубки, наполнили их священным табаком, смешанным с ароматными травами, и опять закурили молча, как бы забыв о присутствии гостя, хотя каждый из них с нетерпением ждал, когда же он, наконец, объяснит, зачем пожаловал.
Луи Морэн выкурил свою трубку, а потом, выбив из нее золу на ноготь большого пальца, передал трубку одолжившему ее индейцу и наконец заговорил:
- Много лун прошло с тех пор, как я расстался с моими братьями в их зимней деревне, но Красные Бизоны меня не забыли, и это меня очень радует.
- Красные Бизоны ничего не забывают, - назидательно изрек один из начальников. - Пантера охотился с моими молодыми воинами, он спал рядом с ними в пустыне во время великой охоты, он сражался бок о бок с нашими храбрецами и против наших врагов апачей… Мы любим Пантеру.
- Благодарю вас, начальник. Значит, я не ошибся, когда у меня явилось желание приблизиться к огню совета Бизонов.
Чуть заметная улыбка скользнула по тонким губам начальника.
- Пантера говорит в эту минуту не так, как следовало бы говорить честному охотнику, - сказал он. - Опоссум не старуха, которую можно обмануть ложными рассказами… Опоссум - мудрый и знаменитый начальник своего племени. Бледнолицый охотник проник в лагерь Бизонов, как аллигатор… Он вовсе не собирался выкурить трубку мира у огня совета, а пришел затем, чтобы узнать, кто развел огонь, который ночью, как звезда… Мой брат решился выйти из укрытия только тогда, когда пение перепела, которое он слышал, доказало ему, что присутствие его известно начальникам… Хорошо ли я сказал? Что ответит Пантера?
Француз, крайне удивленный тем, что индеец так легко его разгадал, испытал поначалу сильное смущение, но тотчас же оправился.
- Вы хорошо сказали, начальник. Разве кто-нибудь может обмануть такого мудрого вождя, как Опоссум? Я действительно пришел на разведку, но как только узнал Красных Бизонов, решил сейчас же себя обнаружить и сесть вместе с ними у огня совета, потому что мне больше уже нечего было бояться.
Начальники поклонились молча.
- Я знаю, что теперь как раз наступает время, когда индейские племена имеют обыкновение охотиться.
- Уже пять раз всходило солнце с тех пор, как Красные Бизоны покинули свою зимнюю деревню, - отвечал Опоссум.
- Я знаю, как мудры и осторожны мои братья, и вид их огня не мог не удивить меня.
- Секира войны зарыта между команчами, пауни и апачами… Их воины будут охотиться вместе.
- Эта новость наполняет радостью мое сердце, начальник, и дает мне смелость обратиться к вам с одной просьбой.
- Уши начальника открыты, голос Пантеры им приятен, бледнолицый охотник может говорить.
- Я служу проводником людям моего цвета, - продолжал француз.
- Их всего двадцать один человек, считая двух юных девушек с глазами газелей, прекрасных, как дева первой любви. Опоссум их видел.
- Мои брат знает все, - сказал француз, скрывая удивление.
- Красные Бизоны - полные хозяева саванны, никто не способен укрыться от их глаз.
- Эти путешественники направляются в Сонору и хотят только перейти пустыню, не задерживаясь нигде надолго… Опоссум сам только что говорил, что племя Красных Бизонов считает меня своим другом.
- Пантера всегда был хорошим другом и верным союзником команчей. Что ему теперь нужно от Красных Бизонов? Они все для него сделают.
- Благодарю, начальник, - отвечал француз, не скрывая удовольствия по поводу услышанного. - Я был уверен, что именно такой ответ услышу от моих братьев команчей.
- Неблагодарность - порок бледнолицых, - опять назидательно изрек начальник. - Благодарность - добродетель краснокожих.
- Это верно, начальник, и мне особенно приятно это теперь но, клянусь Богом, если вам когда-нибудь понадобится помощь моего карабина, я к вашим услугам.
- Карабин моего брата бьет далеко и метко, - улыбаясь, продолжал начальник. - Такой помощью нельзя пренебрегать и, если нам понадобится помощь Пантеры, мы позовем его… Пантера хочет, чтобы топор войны был зарыт между Бизонами и его бледнолицыми друзьями? Хорошо… Как только мои молодые воины сообщили мне о том, что Пантера путешествует вместе с караваном, я бросил топор так далеко, что никто не сумеет его найти… Мой брат желает еще чего-нибудь?
- Да, начальник, я хотел бы, чтобы так же дружелюбно относились к нам и другие индейские племена.
- Они уже предупреждены, проход свободен, мой брат не встретит на своем пути никаких врагов, кроме бледнолицых.
- Как! Вы и это знаете? - вскричал Луи, остолбенев от удивления.
- Разве мы дети? - возразил начальник. - Мы наблюдали из засады за переправой через реку. Мой брат и его друзья храбро сражались.
- Да, - сказал француз, - но только теперь бледнолицые, о которых говорит мой брат, больше не страшны нам. Они, как зайцы, бежали в большие деревни бледнолицых и, по всей вероятности, уже не рискнут появиться в пустыне, где на каждом шагу их может подстерегать встреча с храбрым и ловким противником.
Индейский начальник покачал головой:
- Мудрый воин всегда должен быть готов сражаться, если он знает, что мокасины войны идут по одной с ним тропинке и идут по его следам… Пантера мудрый и опытный воин, и он как следует обдумает слова Опоссума.
Луи Морэн знал, что когда индейцы начинают говорить загадками, никакая сила в мире не в состоянии заставить их раскрыть свои карты, а потому и не стал ни о чем расспрашивать. Между тем, слова начальника он без труда истолковал, как предупреждение о том, что враги его, несмотря на неоднократные неудачи, все еще не считали игру проигранной, и поэтому ему следует удвоить бдительность для того, чтобы отразить внезапное нападение, по всей вероятности, в очень недалеком будущем.
- Слова моего брата проникли в мои уши, - сказал француз, - я не забуду их.
Затем он поднялся, взял свое ружье и собрался уходить.
- Мой брат уже уходит? - спросил его Опоссум.
- Да, мне пора, начальник, я уже давно покинул лагерь и теперь должен спешить к моим друзьям.
- Гостя посылает Ваконда, он имеет право остаться или уйти, как ему будет угодно… Пусть мой брат возвращается в свой лагерь… Друзья должны уметь угадывать просьбу, которую храбрый человек не хочет высказать. Красные Бизоны снова увидятся с Пантерой прежде, чем он выйдет из саванны. Прощай.
- Прощайте, - ответил француз и, снова поклонившись индейским вождям, вскинул ружье на плечо и ушел.
Француз вышел из лагеря краснокожих часов около двух ночи и, так как ему теперь незачем было уже соблюдать предосторожность, отправился напрямик к лагерю. Но он шел не спеша, потому что расстояние, отделявшее его от своего лагеря, было сравнительно небольшое, а он хотел дорогой как следует обдумать разговор с команчскими начальниками.
Судьба и на сей раз, видимо, благоволила к нему, устроив случайную встречу с племенем Красных Бизонов, с которыми у него издавна сложились дружеские отношения и на поддержку которых теперь он в какой-то степени мог рассчитывать.
- Пусть только они не трогают нас, - шептал он. - Больше мне от них ничего не нужно.
Вскоре он уже подходил к сторожевым огням своего бивуака.
Дон Мигуэль не ложился и с нетерпением ждал возвращения дона Луиса. Длительное отсутствие француза начинало всерьез его беспокоить, и потому, едва завидев его, он поспешил к нему навстречу.
- Ну? Что нового, друг мой?
- Новостей куча!
- Неужто вы принесли нам. добрые вести?
- Как вам сказать? Нет худа без добра, и в том, что мне удалось узнать, есть и плохое и хорошее, однако хорошего гораздо больше.
И француз подробно рассказал дону Мигуэлю обо всем, что с ним случилось с момента выхода из лагеря и кончая посещением лагеря Красных Бизонов.
- В таком случае, мы спасены, - резюмировал дон Мигуэль, выслушав рассказ Луи Морэна.
- Не совсем так. У нас есть еще и другие враги.
- Этих врагов больше нечего бояться, - возразил дон Мигуэль. - Как бы вы, друг мой, ни старались уверить меня в противном, я убежден, что дон Рамон слишком осторожен и ни за что не рискнет отправиться за нами в пустыню.
- А я, наоборот, думаю, что дон Рамон здесь и скоро даст о себе знать… у меня есть основания для такого предположения… Двусмысленные намеки Опоссума заставили меня серьезно призадуматься. По всей вероятности, индейскому начальнику кое-что известно об этом, но он почему-то не захотел сказать мне этого.
- Неужели вы думаете, что он…
- Перейдет на сторону наших врагов? - перебил его Луи. - Нет, этого опасаться нечего. Он заверил меня в дружеском к нам отношении, а индейцы никогда не нарушают данного слова… Но я уверен, что дон Рамон поручил ему войти с нами в переговоры.
- Почему же, в таком случае, начальник Красных Бизонов, считающий себя вашим другом, не нашел возможным поговорить с вами откровенно?