ОБОРОТКА
Начал бить в карантине
Пестрый сучий коллектив,
По очень простой причине –
За отказ вступить в актив.
Он правильный был пацан,
Черную зону держал в уме,
Свой вынашивал план,
По понятиям оказался в тюрьме.
Активисты били по почкам,
Задание выполняли с любовью,
Он для них приготовил заточку,
Надоело мочиться кровью.
Бригада пришла за ответом,
Носители мести и зла,
Он их огорошил приветом,
Ударил заточкой козла.
Испытали истязатели шок,
Рикошетом ответило зло,
Его бросили в каменный мешок,
На полгода закрыли в ШИЗО.
Он ждал следака и следствия,
Черными виделись краски,
Но не было никакого последствия –
Видно, боялись огласки.
ГОРНЫЙ ДЕСАНТ
Тяжело поднимался поезд,
Подъема – последний кусок,
Перевалит каменный пояс,
Уйдет состав на восток.
Сосны мелькали и ели,
Горные цепи Урала,
Долго по зонам сидели
Отцы и бойцы криминала.
Подтянулись на строку к вокзалу,
Ехали дружной ватагой,
Пассажир не поймет по базару,
Что одной спаяны сагой.
На года зависли подельники,
Прошлись по телу иголочки,
Устремились в небо ельники,
А были – всего лишь елочки.
За плечами нелегкий груз,
Морщины легли глубоко,
Прессовал отменно Союз,
Да и Россия ушла недалеко.
Зеленые горы от меди,
Шумит тайга по краям,
Выходили попить медведи
К пологим горным ручьям.
"Пора", – подытожил пахан
Спокойным, уверенным тоном,
Молодой рванул стоп-кран,
Дрожь прошла по вагонам.
Над ручьями висели стрекозы,
Уходила в горы братва,
Шумели листвою березы,
Дремала на ветке сова.
Дерзкие шли ребята,
Прошивали чащобы насквозь,
Со страхом смотрели волчата,
С тропы сворачивал лось.
На третий походный день
Птицы в зарослях пели,
Они вышли к горе Ильмень,
Рукой подать до цели.
Двое ушли на разведку,
Скрылись в расщелине скал,
Было им небо в клетку,
Полосой впереди – перевал.
Судьба коснулась такая –
Кочки, болота и плавни,
На склоне стоит мастерская,
Пилит редкие камни.
Посланцы явились как раз –
Камней нарезана куча,
Доставит братва заказ,
Творили дела покруче.
ПАМЯТЬ
Бьется посуда со звоном,
Вроде – к удаче примета,
Память проходит по зонам,
По камерам серого цвета.
Болезненный высветит миг,
Чифира спасала доза,
Не загонишь память в тупик,
Мешает и ноет заноза.
Ключей и решеток звон,
За окнами – летний дождик,
По плану проходит шмон,
По плану пройдемся попозже.
Косяк за плафоном забит,
Греют чифир на треноге,
Арестант частенько забыт,
Труднее в неволе дороги.
Скатится память в подвал,
В карцер холодный и тесный,
Кайф хороший поймал,
Напиток чифир чудесный.
В осужденке память зависла,
Долго ждали этапа,
Дым висел коромыслом,
В буру играли и крапа.
Помнит память перрон,
Поднималась в Столыпин память,
Плавно качался вагон,
Снежная кружилась замять.
Помнит солдат атаку,
Снится минное поле,
Зэк прикован к бараку,
Вечно помнит неволю.
НЕТ НАСТОЯЩЕГО
В прошлом остался миг,
Время летит упрямо,
Ребенка первый крик
Услышит в будущем мама.
Вечное солнце и звезды,
Миг облетел стоящего,
Деревья и птичьи гнезда –
Не знают они настоящего.
Нет никакого мига,
В будущем варится жизнь,
Времени открытая книга,
За него и держись.
В будущем варится мир,
Придумали время пошлое,
Миг съедает эфир,
Диктор вещает прошлое.
В жизни нет настоящего,
В прошлом – звездная пыль,
Мимо взгляда смотрящего
Уходит в историю быль.
Нет настоящего в мире,
Вечна мечта о высоком,
Песни звучат в эфире
О прошлом и светлом далеком.
От ковчега древнего Ноя
До улиц Третьего Рима
Миг выметут метлою,
Завтра катилось незримо.
Нет никакого мига,
В будущем варится жизнь,
Времени открытая книга,
За него и держись.
ПРИСЯЖНЫЙ
Весна на улице Маячной,
Под ногами рыхлый снег,
Тюрьма старинная маячит,
От автозака мокрый след.
Прочтут сегодня приговор,
Сошлись улики важные,
По полной грузит прокурор,
Добро дают присяжные.
У одного присяжного сомнения,
В суде он редкий старожил,
Свое простое мнение
Судье подробно изложил.
Судью присяжный озадачил,
Ему можно было верить,
В тот день с виновным он рыбачил,
Но время нет проверить.
Присяжные – не судьи, не юристы,
Главное – им проехать по ушам,
Пригорюнились, сердобольные, от свиста,
Верят отпетым корешам.
У прокурора обвинительный уклон,
Балду кружить горазд,
Под себя подмял закон,
Любому фору даст.
Отполирована до блеска
Невиновными скамья,
Фемида провалилась с треском,
Понимает все судья.
Ни обвинения, ни Фемида
Не признают себя виновными,
По делу скачет гнида,
Точно морда уголовная.
Жирный у судьи кусок
Принесут еще не в суд,
Виновен хоть на волосок –
Быстро голову снесут.
МЕЧЕНАЯ МАНТИЯ
Шумела дружно пресса,
Червонец невиновный отволок,
Судья не проявила интереса,
Могла дать и потолок.
Судьи помнят все дела,
В карьере не было ошибок,
Она процесс достойно провела,
Был подсудимый очень гибок.
Себя считал он правым,
Смело отказался от защиты,
Держался парнем бравым,
Хотя и органы отбиты.
Первые берутся показания,
Как более честные, правдивые,
От страха и незнания
Помогут опера ретивые.
У следствия нет морали,
Приемам мерзким нет названий,
Тысячи невинных замарали,
Чтоб добиться нужных показаний.
Без остановки работает машина,
Ей не до слез и не до стресса,
Это только айсберга вершина,
То, что нароет пресса.
Совесть бедолагу придушила,
Совсем загнался кровник,
В мешке не спрячешь шила,
Явился истинный виновник.
Писали про кодекс уголовный,
Судье ни радостно, ни больно,
Червонец отволок невиновный,
У нас и к стенке ставили спокойно.
Закон не трогает Фемиду,
Где от тюрьмы гарантия,
Пожурит слегка для вида,
Удобна меченая мантия.
ЖЕЛАНИЕ МСТИТЬ
Под ногами рыхлый снег,
Противна, скользка слякоть,
Беглец теряет след,
Пробила пуля мякоть.
Когда растоптали жизнь и честь,
Когда куплены законы,
Остается только месть,
Не удержат зэка зоны.
Плывут по небу облака,
В мир иной плывут,
Осталось жать зэка
Не больше двух минут.
Поймал на мушку вертухай,
Открыл сезон охоты,
К свободе рвется – подыхай,
От мук избавят доброхоты.
Плохо слушалась нога,
Он бежал вдоль обрыва,
Секунда каждая дорога,
Умереть, так хоть красиво.
Он бросился в пустую бездну,
Погоню чувствовал спиной,
Будьте так любезны,
Следуйте за мной.
Стояла недолго погоня,
Преследовать было глупо,
У беглеца, наверное, агония,
После таких падений – трупы.
Их тысячи по тюрьмам и зонам,
Доведенные судом и следствием,
Они не верят людям, законам,
Их не страшат последствия.
Победит желание жить,
Он пройдет снега и вьюги,
Он объявится, чтобы жить
На севере, западе, юге.
ЧЕСТНЫЙ СЕРЖАНТ
На службе был сержант,
По нужде зашел в кафе,
Закона всякого гарант.
Была компания подшофе.
Не виноват клиент,
Правда, пили очень много,
Под столом черный дипломат,
Наверно, дальняя дорога.
Хотел он выпить кофе
За лычки от державы.
Служивый – честный профи.
Он сильно жаждал славы.
Компания шумно вышла,
Не отпустила даже мат,
Законы крутятся, как дышло,
На месте черный дипломат.
Дипломат забит деньгами,
Чем представил интерес,
Будто топтали их ногами
И засунули под пресс.
Нет братвы и нет облавы,
Ему бы быстро в путь…
Он сильно жаждал славы,
Надо прессу подтянуть.
Домой супруге позвонил,
Мол, не встречал такого лоха,
Открытым текстом говорил,
Супруге стало плохо.
"Гриша, неужели ты не рад,
У нас пустая ниша,
Вези скорее дипломат…"
Но жаждал славы Гриша.
Сержант недолго колебался,
Был неподвластен уговорам,
Ему случай улыбался,
Позвонил он репортерам.
Гудели все каналы, факсы,
Всех размеров волны,
Сержант вернул лимон баксов,
Он славы хапанул по-полной.
Не крыса он, не крохобор,
И не степной голодный волк,
Поправил головной убор –
Он исполнил честно долг.
Он решил в родной милиции
Создать достойную фалангу,
У начальства вытянулись лица –
Высоко он поднял планку.
Сообщили многие издания:
Компания вышла из кафе,
Погибла в аварии компания,
Они были сильно подшофе.
Явился Гриша вечером,
Супруга выдала уродство:
"Нам жрать с сынишкой нечего,
А ты играешь в благородство.
Козел ты, Гриша, добрый,
Решил честно послужить,
Просить взаймы неудобно,
Мы уходим к маме жить".
Утром вызвало начальство,
Майор недоволен был:
"Такого не было нахальства,
Почему нам не доложил?
Нам спец такой не нужен,
Раз не водишь дружбу,
Сел ты, братец, в лужу,
Ищи другую службу".
Остался без работы Гриша
Из-за дипломата грешного,
Пустует в кадрах ниша,
Но все боятся честного.
ПОЛЯРНЫЙ УРАЛ
Верстовые мелькают столбы,
Уральский каменный пояс,
В плену у скорбной судьбы
На север стремится поезд.
Прикрыты усталые веки,
Качается плавно вагон,
Под снегом сонные реки,
Снегом забит перегон.
На север стремится поезд,
Плавно плывут облака,
Уральский каменный пояс,
Дремлют в вагонах зэка.
Сосны мелькают и ели,
На зону едет братва,
Метели свистят в апреле,
В мае пробьется трава.
Уральский каменный пояс,
Седой заполярный Урал,
Гудит на прощание поезд,
Валит лес криминал.
Бараки стоят под горой,
Лесной нетронутый рай,
Ветки жжет костровой,
Крепкий варится чай.
Разговоры ведут меж собою
Закона и леса враги
Пьют горькую хвою –
Помогает зимой от цинги.
Искрится и падает снег,
Ударят лихие морозы,
Сосен и елей след,
Ползут по горам лесовозы.
Прекрасен каменный пояс,
В просторы и чащи зовет,
Пыхтит, торопится поезд,
Арестантов новых везет.
БИРЖА
Пахнет свежая хвоя.
От причала до дальних ворот
Нет арестанту покоя –
Биржа разделку ведет.
Чифира горячего кружка,
Сосен и елей поток,
Падает кольцами стружка,
Монотонно гудит станок.
Чифира горячего кружка,
По кругу пошел огонек,
Ждет на воле подружка,
Скучает о ней паренек.
Скучает по дальнему дому –
Давно не гонял голубей,
Скажет любому другому:
"Лучше, братишка, не пей".
Биржа – разделка леса,
У причала большая земля,
Напротив речного навеса
Растут и растут штабеля.
Пахнет свежая хвоя,
Сигареты горит огонек,
Спорить не стоит с судьбою,
Поедет домой паренек.
Скажет мобила: "Здравствуй!"
В небо пошлет голубей,
Любимую, нежную Настю
Под венец поведет поскорей.
Запах останется хвои
На долгие, долгие годы,
Не стоит спорить с судьбою,
Нету дороже свободы.
ВИНА
Себя простить нельзя –
Вмиг отрежешь все пути,
За столом сидят друзья,
Легко прощенья не найти.
Брось, братишка, гонки,
Пусть спокойно совесть спит,
Отвалялся ты на шконке,
А там – Господь простит.
Гадают чаще по руке,
Где же истину найти,
Белеет парус на реке,
Вдаль открыты все пути.
Концы уходят в воду,
Легко под парусом идти,
Потерять легко свободу,
Прощенья просто не найти.
Над рекой повис туман,
Гудят буксиры грозно,
Жизнь – отлаженный обман,
Придет прозренье поздно.
Не гадай, не ворожи,
Не вернуть назад года,
Все на свете – миражи,
Не объехать никогда.
За столом сидят друзья,
Слово верное скажи,
Себя простить нельзя,
Утонешь в низости и лжи.
Опустошим, братва, бокал,
Гитарист поймал струну,
Вечен в жизни криминал,
Отмыть нельзя вину.
НЕ ВЕРЬ, НЕ БОЙСЯ, НЕ ПРОСИ!
Не верь, не бойся, не проси!
Будь настоящим мужиком,
На работе, братец, не коси,
Отряд – семья и дом.
Не верь, не бойся, не проси!
Год пошел на вычет,
Лишения, тяготы сноси –
Русский зэк не хнычет.
Не верь, не бойся, не проси!
Свет лагерной наукой
Срок достойно пронеси,
Не будь козлом и сукой.
Не верь, не бойся, не проси!
Обойди подводный риф,
В беде товарища спаси,
Развей бесславный миф.
Не верь, не бойся, не проси!
В душе взыграла лира,
Сидельцев верных пригласи
На кружку верного чифира.
Не верь, не бойся, не проси!
Родною грезишь стороной,
Будет время – на такси
Приедешь радостно домой.
ОСЕННИЕ
В засаде сидят опера,
Ягодой сыплет рябина,
Домой возвращаться пора,
Хату сменила малина.
Остались ни с чем опера,
Падает легкий снежок,
На кончике злого пера
Опера оказался дружок.
Засохнет под осень малина,
Желтая ляжет канва,
Красные гроздья рябины,
Разбрелась по хазам братва.
Опера зачистят кварталы,
Объявленных в розыск найдут,
От бомжей очистят подвалы,
Бездомных в приют отдадут.
Опера – санитары и волки,
Накопают зэков по пути,
Отыщут в стоге иголки,
От ответа сложно уйти.
Падает тихо снежок,
Макли наводит малина,
Оперов оклемался дружок,
Горькою стала рябина.
Доля тяжела воровская,
Не спрячешься быстро в тенек,
Служба сложна оперская,
Впустую пробегал денек.
И все-таки не спят опера,
Чистят и чистят просторы,
Попался – на нары пора,
Мороз рисует узоры.
Теплее зимой в СИЗО,
Весной веселее на зоне,
Спать не дает, как назло
Дубак – ключами трезвонит.
Вечны тюрьма и свобода,
Как вечно великое солнце
В любое время года
В ресничках слепое оконце.
РАССАДКА
Полна судебная рассадка,
Бродяга едет с Колымы,
Стихов заветная тетрадка -
Отчет от зоны до тюрьмы.
Арестант читал самозабвенно,
Сгубил морфина кубик,
Подвел словами постепенно,
Как север глушит тубик.
Писал неровно карандаш,
То робки мысли, то красивы,
Арестант поймал кураж,
Сквозили личные мотивы.
Читал в пространстве плоском,
Не хватало здесь струны,
Он сел совсем подростком,
Сынишка лагерной страны.
Шрам от шеи до виска,
Он знал винтовочный калибр,
Поднималась боль, тоска
Из глубин душевных фибр.
Читал безвестный заключенный,
Обличал порядки в зоне,
Когда-то спорно уличенный,
Прижимал к груди ладони.
Пятнадцать лет провел в неволе,
Поднимал больную тему,
Отмахнулась, как от моли,
Вся судебная система.
Приписанный к зоне навечно
Обречен за себя отвечать,
Не приемлет законы овечьи,
По команде не будет молчать.
Долго читал матерый,
Обличал системы пороки,
Суд на расправу скорый
Заранее отмерил сроки.
Излагать закончил мысли,
Чувств бурлит водоем,
Тишина в рассадке повисла,
Думал всяк о своем.
КРЫТКА
С этапом шел один,
Корешам послал открытку:
"Я, зэк Олег Бардин,
Сегодня въехал в крытку".
Пятеру надо отволочь,
Хозяин весело смеется,
Воду в ступе потолочь
В крытке точно не придется.
Жесткий камерный шконарь,
На окнах частые решетки,
Под потолком горит фонарь,
Висят на стенке четки.
Братва сидит за общаком,
В пойке булькает чифир,
Нам зона – общий дом,
Будет в доме мир.
Садись, братишка, чифирнем,
По кругу пустим сигарету,
Пока мы чалимся втроем,
Случайных в крытой нету.
Неспешно тянется беседа,
Забито время разговором,
Никто не гонится по следу,
Никто не щелкает затвором.
Обжигает шлемка руки,
Лежит фольга от плиток,
Плод лагерной науки:
Чифир – спасительный напиток.
К концу подходят разговоры,
Пьем чифир без спешки,
Пустые в крытой коридоры,
Здесь не дергают на слежки.
Пятеру надо отволочь,
Я сегодня добрый и охочий,
Воду кончили толочь,
Завтра день рабочий.
РАЯ
Век малину не забуду,
Был всегда желанный гость,
Я носил с собой приблуду
И дорогую кость.
Был усыпан мой кастет
Камнями по кругу,
На руке висел браслет,
Я любил подругу.
Рая, Рая, Раечка,
Крашеные губки,
Синенькая маечка,
Коротенькая юбка.
Дорогую Раечку
Обнимал за плечи,
Снимала Рая маечку
В темный летний вечер.
Век свободу не забуду,
От Раечки привет,
Сел я за приблуду
И дорогой кастет.
Теперь я зэк в фуфаечке,
Хозяин, как бульдог,
Писем жду от Раечки,
Нескоро мне звонок.
Пришло в начале мая
От милой письмецо,
Рожать решила Рая,
Нам сохранить лицо.
Тяжко будет веснами,
И в соловья напев;
Ем баланду веслами,
Братва прислала грев.
Отволок пятерочку,
Потертая фуфаечка,
Спускаюсь по пригорочку,
Не одна шагает Раечка.
Бежит малыш навстречу,
Точно – копия моя,
Обнял жену за плечи,
Теперь у нас семья.
БРАТВА ПО ЗОНАМ ЧАЛИТСЯ
Братва по зонам чалится,
Кончает институт,
За них родня печалится,
А их девчонки ждут.
Не биксы, не бесовки
И, конечно, не путаны,
У них полно сноровки
И диплом в кармане.
Друг сойдется, если
Подруга – прокурор,
Будет гром небесный,
Вершины треснут гор.
Скоро он откинется,
Опустеют нары,
На путевку скинемся,
Отправим на Канары.
Друг крученый страшно,
Воровские корни,
Всех заморских граждан
Блатотой накормит.
На фене бешено цинкует
И жаргон толкает в массы,
Чужих туристов приобует,
Не проходит мимо кассы.
У них тянется роман
Чуть ли не с горшка,
Изменила план
Доза порошка.
Макитры сверлят янки
За доллары и центы,
Ни порошка, ни пьянки,
Убивают центры.
Оскорбился друг,
Чуть не оказался в коме,
Надо сузить круг
До кухни и Боржоми.
Талант, конечно, не пропьешь,
Пусть крепко пойло,
Если даже пальцы гнешь
Тоже по-своему.
Он авторитет во всем,
Мог быть боссом,
К нему стояли на прием
По всем вопросам.
Чтобы зря не киснуть
И находиться вместе,
Решил маляву тиснуть
Юридической невесте.
Просила подождать
Строптивая невеста:
"За год не загремишь опять –
Тогда будем вместе".