Трудно представить, что в этих диких местах когда-то на заре человечества родилась высокая цивилизация индейцев майя. Каменными топорами индейцы вырубали гигантские деревья, расчищали землю для посева маиса, для строительства городов. И города, построенные ими пятнадцать-семнадцать веков назад, сохранились до наших дней. Ни ураганы, ни тропические ливни не смогли разрушить их.
Семнадцать веков! Я еще раз повторяю: "Семнадцать веков!" - и ловлю себя на том, что не ощущаю меру этого времени. Я представляю семнадцатый век, семнадцатый год, семнадцать лет тому назад. Но семнадцать веков...
Хочется усомниться во всем. Однако десятки городов, построенных руками индейцев майя, стоят в джунглях до сих пор. Стоит в своей неувядающей красоте город Паленке. В центре города - удивительный Храм солнца с причудливым каменным узором на крыше, большой дворец с высокой башней, где когда-m заседали жрецы-астрономы. На каменных стенах дворца высечены нефритовыми резцами барельефы - воины с копьями в руках, сановники в головных уборах из перьев птиц.
Содержание:
Чичков Василий Михайлович - В погоне за Мексикой 1
Тайна Священного колодца - Повесть о древних индейцах майя 1
Под тенью пирамид 17
Чичков Василий Михайлович
В погоне за Мексикой
М., "Молодая гвардия", 1968. 240 с. с илл. (Бригантина).
Редактор С. Митрохина
Худож. редактор Г. Позин
Техн. редактор Л. Никитина
Художник А. Гангалюка
Тайна Священного колодца
Повесть о древних индейцах майя
...Индейцы научили европейцев, как жить в Новом Свете, а те отплатили им тем, что отобрали у них этот Свет.
Герберт Аптекер
Вместо пролога
Второй день мы едем к далекому и таинственному Юкатану. Монотонно гудит мотор. Дорога серой шуршащей лентой бежит под колесами автомобиля.
Остались позади перевалы Центральной Мексики с красивыми заснеженными вершинами. Некоторое время дорога пролегает вдоль морского берега, а потом начинаются джунгли. Они подступают к самой обочине дороги и, кажется, хотят поглотить асфальт.
Но серая лента убегает вперед. Она, как спасительная артерия, проносит нас через тропические болота, гдё торчат из воды засохшие и обожженные солнцем деревья, где высоко в небе, распластав крылья, вьются в поисках падали черные сопилото.
Иногда на асфальте попадаются раздавленные кобры. Наверное, рядом с дорогой в зеленой болотной трясине ползают они, чуть приподнимая свои плоские змеиные головы и разглядывая мчащиеся машины.
И опять у дороги высокие деревья переплетены лианами. С разных сторон слышатся крики птиц, обезьян, рев ягуаров. Кажется, выйди из машины, шагни с дороги - и путь назад будет отрезан.
Трудно представить, что в этих диких местах когда-то на заре человечества родилась высокая цивилизация индейцев майя. Каменными топорами индейцы вырубали гигантские деревья, расчищали землю для посева маиса, для строительства городов. И города, построенные ими пятнадцать-семнадцать веков назад, сохранились до наших дней. Ни ураганы, ни тропические ливни не смогли разрушить их.
Семнадцать веков! Я еще раз повторяю: "Семнадцать веков!" - и ловлю себя на том, что не ощущаю меру этого времени. Я представляю семнадцатый век, семнадцатый год, семнадцать лет тому назад. Но семнадцать веков...
Хочется усомниться во всем. Однако десятки городов, построенных руками индейцев майя, стоят в джунглях до сих пор. Стоит в своей неувядающей красоте город Паленке. В центре города - удивительный Храм солнца с причудливым каменным узором на крыше, большой дворец с высокой башней, где когда-m заседали жрецы-астрономы. На каменных стенах дворца высечены нефритовыми резцами барельефы - воины с копьями в руках, сановники в головных уборах из перьев птиц.
Неподалеку от Паленке находится другой город индейцев майя - Бонампак. На внутренних стенах одного из дворцов сохранилась красочная роспись: процессии роскошно одетых жрецов и вождей, сопровождаемые воинами и слугами, изображения битв с вражескими армиями и праздника, в котором участвуют танцоры в красочных нарядах.
И еще города. И еще сказочные храмы и дворцы. Многие города до сих пор скрыты в джунглях. К некоторым подходят лишь пешеходные тропы.
Мы едем на северо-восток. Говорят, там есть дороги к городам Ушмаль, Майяпан и к великой столице индейцев майя Чичен-Ице.
Чем ближе Чичен-Ица, тем плотнее становится поток автомобилей. В древний город едут всегда много людей - иностранцы и мексиканцы. Едут целыми семьями. Из окошек автомобилей выглядывают детские головки.
Дорога становится уже. Машины идут медлен-, нее. Каждый холм и пригорок у дороги кажутся преисполненными огромного смысла, - может, в прошлом это был дворец знатного воина, может быть, пирамида, еще не открытая учеными.
Наконец за поворотом открывается Чичен-Ица. На главной площади - ступенчатая пирамида Кукулькана с ровной площадкой наверху, где стоит храм. На фоне голубого неба с взбитыми облаками пирамида стоит как-то очень естественно и спокойно. Кажется, будто ты уже видел её. Будто она твоя старая знакомая. И если бы ты попытался представить ее другой, ты бы не смог сделать этого.
И совсем она не давит на тебя своим величием. Скорее она приподнимает тебя и отрешает от всего, что час назад волновало.
Ко мне подходит мексиканец и предлагает свои услуги. У него чуть раскосые глаза, волосы черные как смоль, кожа с бронзовым отливом. Как похоже его лицо на те, что я видел высеченными на каменных стенах древних дворцов в Паленке и Ушмале.
- Меня зовут Исидро,- представился мексиканец.- Если угодно, мы сначала поднимемся на пирамиду Кукулькана.
Мы шагали вверх по каменным ступеням. Ступень узка, меньше четверти. Лестница почти отвесна. Страшно взглянуть назад.
На каждой стороне пирамиды 91 ступень. Если сложить число ступеней, выйдет 364 - число, равное числу дней в году. Площадка наверху пирамиды дополнит это число до 365. Поэтому ученые считают, что пирамида Кукулькана имеет не только религиозное значение.
Отсюда, с высоты пирамиды, раскрывается весь древний город Чичен-Ица. Вдалеке круглая башня обсерватории. Ученые древности наблюдали за движением солнца и планеты Венеры, они определяли по звездам время сбора и посева маиса.
Издалека виден храм с тысячью колонн, который называют Храмом воинов. На верху храма из камня высечен бог Чак-Мол. Он полулежит, голова его резко повернута, в руках он держит блюдо, на котором разжигали жертвенный огонь.
Я делаю первый шаг по ступеням пирамиды вниз. У меня захватывает дух. Лестница мне кажется почти отвесной, хочется повернуться лицом к ступеням и бежать назад. Но я вижу, как мой проводник идет, твердо ступая по лестнице, глядя перед собой. Я пытаюсь идти так же, как он. И вдруг неожиданно для себя я ощущаю прелесть этой страшной ходьбы, ее таинство. Ты не видишь лестницы перед собой и как будто идешь с неба, идешь по воздуху. С каждым шагом ближе зеленая, коротко подстриженная лужайка.
Я еще раз смотрю на пирамиду, которая вознесла меня, испугала и обрадовала...
Мы шагаем к Священному колодцу. Но проводник вдруг останавливается и раскуривает трубку.
- Прежде чем идти к колодцу, сеньор, - говорит Исидро, - давайте присядем.
Мы сели на квадратный тесаный камень, давно вросший в землю. Индеец курил трубку и молчал, перебирая в памяти удивительную историю Священного колодца, без которого нельзя представить жизнь индейцев Чичен-Ицы.
Нареченная богу
Это было в месяц Кайяб, когда обычно начинается период дождей. Уже давно индейцы подготовили землю для посева, отобрали лучшие зерна маиса. А дождя все не было. Земля была сухая, как пепел.
С рассветом индейцы приходили сюда к пирамиде Кукулькана, приносили жаровни с углями и жгли священный копаль. Дымок вился над жаровней, распространяя благовония. Индейцы сидели на корточках вокруг жаровйи и смотрели на восток, откуда надвигался свет нового дня. Этот свет для них был таинственным. Индейцам казалось, что черный бог ночи покидает землю, и звезды уходят вслед за ним, потому что они его стражи.
На землю приходит другой бог - светлый бог дня. Индейцы пристально смотрели на яркую полоску, которая занималась на востоке. Может быть, там промелькнет фигура светлого бога, может, удастся увидеть его лицо? Хмурое оно сегодня или радостное?
А свет становился все ярче. И наконец, показывалось солнце. Будто настороженный огненный глаз, оно выглядывает из-за края земли. "Берегитесь, люди! - будто предупреждало оно. - Я могу сжечь все на земле!"
Индейцы покрепче прижимались друг к другу и смотрели на небо. Оно было голубое. Без единого облачка. "Значит, бог дождя разгневан на нас! Значит, солнце, как и вчера, будет сжигать землю".
Индейцы чувствовали себя песчинками в этой огромной вселенной, где такое большое небо, бескрайняя земля, где такое яркое солнце и такая далекая луна. Все для них было полно таинственного смысла: смена ночи и дня, дождь и гром, рождение ребенка и сама смерть. "Мы во власти богов, - думали индейцы, - а с ними могут общаться только Верховный правитель Халач-Виник и жрецы".
Взгляды индейцев были прикованы к храму, который высится на огромной ступенчатой пирамиде. Там восседает Халач-Виник и жрецы. Они говорят с богами. Они узнают, за что разгневан на людей бог дождя Юм-Чак и какие дары люди должны преподнести ему, чтобы землю оросил дождь.
Халач-Виник сидел на циновке из шкуры ягуара. Его лицо было торжественно раскрашено красной, черной и голубой краской. Длинные волосы перехвачены на затылке красной лентой. Голову, как корона, украшал наряд из драгоценных перьев. Плечи Верховного правителя покрывала дорогая тонкая, как шелк, накидка.
Халач-Виник возносил к небу руки, перехваченные браслетами из нефритовых камней. Он закрывал глаза, и губы его что-то шептали...
А рядом с ним в раскрытой каменной пасти ягуара пламенели угли. Жрецы подбрасывали на угли священный копаль, и благовонный дымок поднимался к небу. Он должен был донести молитвы Халач-Виника до самого бога.
Индейцы не спускали глаз с дворца. Они ждали, может быть, час, а может, еще больше. Солнце поднялось высоко и жгло спину, как пламя костра.
И наконец, на верху пирамиды появился Халач- Виник в сопровождении жрецов. Он был в том же головном уборе из драгоценных перьев. На плечах была красная накидка, в правой руке жезл, украшенный хвостами гремучих змей.
Халач-Виник поднял жезл, и музыканты, которые уже давно ждали знака правителя Чичен-Ицы, ударили в барабаны. Заиграли трубы, сделанные из больших морских раковин, засвистели свистульки, затрещали трещотки. "Собирайтесь! Будет говорить Халач-Виник - Верховный правитель индейцев майя!"
С разных сторон бежали к пирамиде люди. Из хижин на окраине города, с каменоломен, со строительства храма. Все хотели знать, что скажет Халач-Виник.
А он стоял на верху пирамиды и смотрел на свой город, где все ему подвластно. Одно его слово - и будут уничтожены эти дворцы и храмы, одно его слово- и будут построены новые... Он властитель великого города!
Взгляд правителя упал на Храм воинов. Тысячи колонн подпирали его крышу. Его белоснежные стены были украшены каменными узорами, вырубленными нефритовыми резцами. Особенно красив храм сейчас, когда солнце в зените. Халач-Виник повернул голову влево.
Над вершинами тропического леса видна круглая башня обсерватории, где восседают жрецы-астрономы. А там - Храм ягуаров, платформы для танцев, стадион для ритуальной игры в мяч...
Люди бегут к пирамиде - они хотят услышать, что скажет он, вождь Халач-Виник.
Халач-Виник поднял жезл, украшенный хвостами гремучих змей, и музыка смолкла. Теперь ничто не нарушало торжественной тишины города.
- Бог дождя Юм-Чак разгневался на вас, люди,- словно гром разнеслись над площадью слова Халач-Виника. - Если бог будет гневаться впредь, то все погибнет на земле: деревья, птицы, звери. Останутся только горы и небо.
Халач-Виник сделал паузу и посмотрел на людей своим ястребиным взглядом. Даже отсюда, с высоты пирамиды, он ощущал страх, которым объяты все эти. люди. В глазах у них была покорность и мольба к нему, Верховному правителю:
- Укажи нам, что делать! Укажи! - кричали люди.
- Чтобы бог Юм-Чак был милостив к вам, люди,- громко крикнул Халач-Виник, - вы должны отдать богу самую красивую девушку!..
Радостный крик разнесся над площадью. "Значит, бог согласился принять от нас девушку. Значит, он смилуется и пошлет на землю дождь!".
Ударили барабаны, заиграли трубы, засвистели свистульки, затрещали трещотки. Казалось, земля гудела от этой радостной музыки. Индейцы плясали. Они спорили. Каждый хотел отдать свою дочь. Но нужно, чтобы это была самая красивая девушка.
Из толпы вышел индеец Холон. Кто не знает в Чичен-Ице высокого и сильного индейца Холона! Кто может сравниться с ним в силе и выносливости! Его руки, грудь и даже щеки украшает татуировка. Его уши разрезаны в лоскуты. Кровью ушей он не раз мазал лицо каменного идола.
Холон остановился у первой ступени лестницы, которая вела на верх пирамиды.
- О, о! Великий правитель! - воскликнул Холон и упал на колени. - Люди знают, что моя дочь Сквик самая красивая девушка Чичен-Ицы.
По площади пронесся гул одобрения.
- Пусть она отправится к богу Юм-Чаку, - сказал Холон, - и вымолит у него милость для нашего народа.
К Халач-Винику наклонились жрецы и что-то шепнули ему. Халач-Виник поднял свой жезл и несколько раз ударил им о каменные плиты пирамиды.
- Богу Юм-Чаку будет отдана дочь Холона, - разнеслись над площадью громовые слова Халач- Виника.
Опять заиграла музыка. Индейцы плясали, а Верховный правитель, склонив голову на грудь, смотрел на торжество народа. Потом он вдруг резко поднял голову, повернулся и ушел в храм. Задумчиво сидел он на своей циновке из шкуры ягуара и смотрел на дымящийся копаль, который подбрасывали в каменную пасть ягуара услужливые жрецы.
* * *
Смолкли барабаны, трубы, свистульки и трещотки. Толпа расступилась, и индеец Холон пошел к своей хижине. Он не видел людей, он не видел дворцов и храмов. Перед его глазами была маленькая Сквик.
Это было совсем недавно, шестнадцать лет назад. Холон хорошо помнил этот день. Жена лежала в своем гамаке, и он привел в дом колдунью. Колдунья принесла статую богини деторождения Ишь- Чель, вырубленную из дерева. Она что-то пошептала, стоя около гамака жены, и потом положила идола на землю, под гамак.
Колдунья села на полу, поджав под себя ноги. Она постелила перед собой белый платок и бросала на него зер"а кукурузы. Она собирала их, несколько штук откладывала в сторону, потом снова бросала и пришептывала. Вскоре в хижине Холона раздался детский плач.
Колдунья помогла обмыть девочку и тут же положила ее в кроватку, сделанную из прутьев. Девочка лежала на спине и смотрела ничего не смыслящими глазами. Колдунья вытащила из-за пазухи две дощечки из пальмового дерева. Одну положила девочке под затылок, другую на лоб и начала сдавливать между ними голову девочки. Потом колдунья стянула дощечки веревкой. Голова девочки должна быть сплющенной - это считалось особым признаком красоты.
Холон так отчетливо представлял этот день, будто это было не шестнадцать лет назад, а вчера. От этих воспоминаний ему казалось еще огромнее его сегодняшнее счастье.
Он не хотел, чтобы кто-то перебивал его воспоминания. Он пытался не замечать толпу людей, которая шагала вслед за ним. Ведь теперь жизнь всех зависит от дочери Холона. Завтра она встретится с самим богом Юм-Чаком...
Холон вспомнил, как он впервые надел своей дочери тоненький поясок, на котором висела красная ракушка - символ девственности.
О, о! Его дочь Сквик всегда была очень скромной девушкой. Она не поднимала глаз на мужчин. Не то что ее сверстницы, которых матери в знак наказания щипали за уши, за руки или натирали их бесстыжие глаза перцем. Если Сквик давала мужчинам пить, она поворачивалась к ним спиной, чтобы не рассматривать тело мужчины, когда он пьет.
Жрецы и чиланы заметили красоту Сквик и ее скромность еще во время обряда совершеннолетия. Это происходило в доме покровителя. Помощники жреца чисто подмели двор и устлали его свежими листьями. В жаровнях задымился священный копаль. Появился жрец в черном одеянии. Он начал свой обряд... Он изгонял злых духов. После этого снова подметали двор и разбрасывали свежие листья, постилали на землю циновки.
Жрец снял с себя черную накидку, облачился в яркий праздничный наряд и надел на голову убор из разноцветных перьев. Он взял кропило для разбрызгивания святой воды.
Жрецу помогали четыре почтенных старца - чаки.
Жрец приказывал подросткам сесть на свежие листья, которыми был устлан пол. Чаки покрывали головы юношей и девушек белыми платками, и жрец благословлял каждого. Потом к юноше и девушке подходил покровитель обряда и дотрагивался до их головы особой святой костью девять раз, смачивая при этом святой водой им лицо и промежутки между пальцами ног и рук.
Когда сняли белые покрывала, жрец подошел к мальчикам и отрезал у них привязанные к волосам белые бусинки. Взрослые дали мальчикам курительные трубки, чтобы они затянулись по одному разу. К девочкам подходили матери и развязывали поясок с ракушкой. Теперь юноши и девушки могли вступать в брак.
Холон хорошо помнит, как на том празднике к его дочери подходили юноши. Среди них был Мугукут. Они предлагали себя в мужья. Сквик скромно опускала свои большие, как миндалины, глаза и говорила "нет". Может быть, она уже тогда знала, что будет наречена самому богу.
Хижина Холона была уже близко, до нее оставалось не больше двух полетов стрелы. Сейчас Холон объявит жене и дочери о великом празднике в их доме.
А весть о том, что Сквик наречена богу, уже облетела весь город, все хижины, стала известна и в доме Холона.
Как только он подошел к хижине, жена низко поклонилась ему, а Холон поклонился дочери. Теперь она для него была святой.
Люди, которые .сопровождали Холона, тоже низко поклонились его дочери.