Гибель Вацлава от руки родного брата, равно как и коварное убийство княгини Людмилы, его бабки, сохранились в народной памяти и имели значительные последствия. Существуют многочисленные письменные источники, в которых упоминается об этих злодействах, в том числе жития великомучеников Вацлава и Людмилы, возникли легенды о чудесах, творимых их святыми мощами. Рассказывали также, что убийца якобы отсек мертвому Вацлаву ухо (по другой версии - палец) и послал это ухо его сестре; однако едва лишь она приложила ухо к телу убиенного, как оно моментально приросло обратно. Подобные легенды о святости Вацлава все шире распространялись как среди чешских христиан, так и в соседних странах. Наконец в 972–975 годах решением папы римского Бенедикта VI князь Вацлав был канонизирован; его бабушка, княгиня Людмила, тоже получила статус святой. В XI веке культ святого Вацлава окончательно утвердился, и его стали считать небесным покровителем и защитником Чешской земли. Так Чехия обрела своих первых святых-великомучеников.
В русской православной церкви тоже почитаются святые Людмила Чешская и Вацлав (Венцеслав или Вячеслав) Чешский. Это имя носили русские князья: например, сын Ярослава Мудрого Вацлав (родился в 1034 году), внук святого Владимира Вацлав Смоленский (родился в 1036 году) и другие потомки киевских князей. Так что можно сказать, что имя "Вацлав" прижилось в России, и до сих пор у нас, хоть и нечасто, так называют малышей. Ну а имя "Людмила" в нашей стране очень популярно.
Первые чешские святые были не один раз увековечены в реалиях Праги. Их часто изображают вместе - Вацлав-ребенок у колен своей бабушки Людмилы, но самые грандиозные и величественные памятники - те, на которых Вацлав представлен в виде князя-воителя. В 1848 году главная площадь Праги стала называться Вацлавской (Вацлавске намнести), а в 1912 году здесь, возле здания Национального музея, был установлен конный памятник святому Вацлаву работы скульптора Йозефа Мысльбека. Эта статуя замечательна еще и тем, что, несмотря на огромный вес, имеет всего две точки опоры: переднюю левую и правую заднюю ноги лошади. Надпись на постаменте воспроизводит строки из средневекового хорала: "Святой Вацлав, владыка Чешской земли, князь наш, не дай сгинуть нам и нашим потомкам". Разумеется, Вацлав и Людмила также изображены на витражах собора Святого Вита, создание которых заняло целых сто лет, с 1866-го по 1966-й год.
Кроме останков Вацлава, также сохранились его княжий венец, меч и доспехи, шлем, кольчуга и наплечник. Доспехи старинные, украшенные золотом, их стоимость в X веке была баснословной: такую роскошь мог позволить себе только князь. Правда, есть некоторые сомнения в их подлинности: шлем не соответствует форме черепа Вацлава, а меч был, возможно, перекован по распоряжению императора Карла IV.
Заканчивая разговор о святом Вацлаве, обратим взор в прошлое и перечислим князей, которые правили чешскими землями в самом конце IX и в X–XI веках, а также укажем степени их родства:
около 870–894 гг. - Борживой (Буревой, супруг святой Людмилы) - первый чешский князь, который был не легендарной, а исторической фигурой;
894–905 гг. - Спитигнев I, старший сын Борживоя (по некоторым данным умер не в 905, а в 915 году);
905–921 гг. - Вратислав I, младший сын Борживоя, отец святого Вацлава;
922–935 гг. - Святой Вацлав;
935–967 гг. - Болеслав I Жестокий, младший брат и убийца Вацлава;
967–999 гг. - Болеслав II Благочестивый, сын Болеслава I;
999–1002 гг. - Болеслав III Рыжий, сын Болеслава II;
1002–1003 гг. - Владивой (не Пршемыслович);
1004–1012 гг. - Яромир, младший брат Болеслава III;
1012–1037 гг. - Ольдржих, младший брат Болеслава III и Яромира;
1037–1055 гг. - Быстислав, сын Ольдржиха;
1055–1061 гг. - Спитигнев II, старший сын Быстислава;
1061–1092 гг. - Вратислав II, младший сын Быстилава.
Интересно, что потомки Пршемысла были мужами плодовитыми, и, если отсутствовал сын-наследник, положение всегда спасали младшие братья, которым и передавалась власть - разумеется, вместе с Пражским Градом. Случился, однако, неприятный эпизод с Болеславом Рыжим, который так ревностно насаждал христианство и укреплял свою власть, что некоторые знатные паны этого не вынесли: собрали ополчение, изгнали Болеслава из страны, а князем поставили Владивоя, не из рода Пршемысла. После его смерти Болеслав попытался вернуть власть, но не получилось - Болеславу предпочли его младших братьев Яромира и Ольдржиха. Все эти князья сидели в Праге, объединяли под своей властью чешские земли и считались вассалами властителей Священной Римской империи. В XI веке среди них даже появился король: в 1086 году по воле императора Генриха IV королевский титул был пожалован князю Братиславу II. Но в те далекие времена Чехия еще не стала королевством, ибо титул правителя был личным, а не наследственным.
Глава 5
Рассказывает Владо Риша: Прага моего детства
Я не коренной пражанин (или, как говорят чехи, "пражак"), а родился в Восточной Словакии, в живописном городке Рожнява. Можно сказать, на другом конце страны, что существовала еще недавно и называлась Чехословакией. Мой отец был офицером, а судьба военного человека всюду одинакова - служить там, где прикажут. Так что нашей семье часто приходилось перебираться с места на место. Иной раз во время очередного переселения мы проезжали через Прагу, а еще в те детские годы бывал я в столице, когда мы отправлялись к бабушке - она жила в городке Кралупы, в тридцати километрах от Праги.
В Праге мы оказались после того, как отец вернулся с годичной стажировки в одной из военных академий Ленинграда, и его перевели в столицу. Мне было тогда девять лет, и к этому времени, концу пятидесятых - началу шестидесятых годов, относятся мои первые отчетливые "пражские" воспоминания. Мы жили неподалеку от Вышеграда, и, когда бабушка приезжала к нам, я ходил с ней гулять в вышеградский парк. Бабушка всегда брала с собой много мелочи, так как непременной целью наших прогулок был костел святых Петра и Павла, что венчает вышеградский холм. Никто в нашей семье не был религиозен, но в костеле имелась диковина, безмерно притягательная для ребятишек: фигурка-копилка для сбора пожертвований. Она изображала сидящего негритенка, и стоило бросить в нее монетку, как негритенок начинал довольно кивать головой. Я любовался этим чудом до тех пор, пока у бабушки не кончалась мелочь.
Военное ведомство, в котором работал мой отец, находилось на Малостранской площади, в Лихтенштейнском дворце. С ним я познакомился в тот день, когда маме пришлось куда-то отлучиться, и заботы о сыне были доверены отцу. На воинской службе не положен выходной по своему желанию, так что отец взял меня, девятилетнего малыша, с собой. Помню, что кабинет у него был просторный, на втором этаже здания, с большим балконом, с которого открывался вид на парадные врата храма святого Микулаша (Николая). Этот храм, построенный иезуитами в XVIII веке на месте старинного готического костела, считается самым красивым барочным сооружением как в Праге, так и вообще на севере от Альп. Стоит он посреди Малостранской площади, и накрывает его огромный медный купол семидесятиметровой высоты, расписанный внутри фресками. Рядом воздвигнута столь же высокая колокольня, но она, строго говоря, не относится к храму и никогда не являлась собственностью Ордена иезуитов. Ее использовали как городскую сторожевую башню, откуда караульный следил за появлением огня - а надо сказать, что пожары на Малой Стране были особенно частыми. В эпоху же социализма на башне располагался пост тайной полиции. Дело в том, что район Малостранской площади имеет две особенности: здесь полно кабачков и много бывших дворцов знати, в которых нынче находятся иностранные посольства - румынское в Морзинском дворце, итальянское в Туновском, французское в Буквойском и так далее. С башни было удобно наблюдать за югославским и американским посольствами, и, разумеется, секретная служба не могла упустить такую возможность.
Но вернемся в кабинет отца. Он работал, а я, позаимствовав с его стола цветные карандаши, принялся что-то рисовать. Вообще говоря, занятие это для меня чуждое - даже сейчас я рисую примерно на уровне первоклассника. Затем отца вызвали на совещание, а мне было велено сидеть в кабинете, пока он за мной не вернется. Вот уж повезло, так повезло! Ну, прямо вода на мою мельницу! Мне ведь давно уже хотелось вылезти на балкон! Что я тут же и сделал, бросив надоевшие карандаши. Долго-долго простоял я на балконе, глазея на толпы туристов, бродивших по площади, на тех, кто заглядывал в храм или в кабачки, - а их, как уже упоминалось выше, здесь немало. Наконец солнце стало садиться, похолодало, меня начал бить озноб, я вернулся в отцовский кабинет и закрыл поплотнее дверь на балкон. В кабинете был огромный кожаный диван, на котором я устроился и вскоре заснул.
Около девяти вечера в кабинет ворвался отец и разбудил меня. Совещание, на которое его вызвали, хоть и было долгим, но все-таки закончилось к концу рабочего дня, и он спокойно уехал домой, забыв про сына. Но вечером вернулась мама: смотрит, а ребенка нет, хотя положено ему давно быть дома. Мама страшно разволновалась, и тут отец вспомнил, где забыл сына. Вспомнил и помчался как шаровая молния через всю Прагу за своим потерянным ребенком.
В те давние годы особенно завораживал меня свет пражских фонарей. Мы жили в Нуслях, это приблизительно в двух километрах к востоку от Вышеграда, где на улицах не было электрического освещения, а стояли газовые фонари, впервые появившиеся в городе в 1847 году (спустя двадцать лет их насчитывалось уже больше двух с половиной тысяч). Каждый вечер на нашей улице показывался старик-фонарщик с длинной тростью, к концу которой был приделан металлический крючок размером с мужскую руку. Остановившись у фонаря, он тщательно осматривал керамический колпачок внутри стеклянного баллона - небольшую горелку, в которой всегда пылал огонь. Затем фонарщик Осторожно засовывал крючок в особое отверстие, тянул на себя, открывал вентиль пошире, и через несколько мгновений фитиль разгорался. Горел фонарь приятным золотистым пламенем, теплым и волшебным. Каждый вечер, едва лишь начинало темнеть, я садился у окна и ждал, когда пан фонарщик пройдет по нашей улице и подарит нам свет. Он был старым, двигался неторопливо, но уверенно и мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Три года, пока мы жили в Нуслях, он зажигал фонари, не пропустив ни единого дня. Незадолго до того, как мы оттуда уехали, всю нашу улицу изрыли и поставили новые фонари. В них были люминесцентные лампы, горевшие резким синеватым светом, и они мне не понравились. Их свет уже не казался таким волшебным, таким чарующе таинственным, как у газовых фонарей, которые я так любил. Тогда их в Праге было еще много, но в 1985 году демонтировали последние газовые фонари на Градчанской и Лоретанской площадях. Затем в ряде исторических мест воздвигли имитации прежних газовых светильников с газоразрядными электрическими лампами, чтобы дополнить атмосферу старины. Однако не так давно - приблизительно лет восемь назад - было принято решение вернуть Праге настоящие газовые фонари. Теперь ими можно полюбоваться на улицах Михалской, Мелантриховой, Вейводовой и на Угольном рынке.
Затем мой отец опять получил новое назначение, и мы снова переехали к очередному месту службы, поэтому в двенадцать лет я покинул Прагу. Вернулся я сюда, на этот раз окончательно, когда мне исполнилось пятнадцать. В то время я был страстным читателем приключенческих книг Ярослава Фоглара, кумира тогдашних подростков. Героями его историй были мальчишки из содружества "Быстрые стрелы", юные авантюристы, искавшие приключений в разных таинственных закоулках древней Праги. Я шел по их следам, желая найти описанные Фогларом Стинадла, Ржасновку и другие загадочные места и районы. Правда, во время своих скитаний по городу я чаще натыкался на нечто такое, что хоть и не имело отношения к этим книгам, но очаровывало меня безмерно: Пражский Град, Лорета, Еврейский город, скульптуры и чудесные маленькие садики во дворах, и сами эти дворы домов на Градчанах, полные волшебства, воскрешающие давно минувшие и забытые времена. Есть между пражских домов и улиц такие проходы, что, сделав буквально несколько шагов, вдруг оказываешься в совершенно незнакомом мире: ты себе даже и представить не мог, что он еще существует. Здесь погружаешься в прошлое, здесь, и еще в храмах, когда зазвучит орган. Звуки музыки плывут под величественными сводами, и, внимая мелодиям Баха и Бетховена, через минуту-другую ощущаешь себя частицей древней великолепной Праги, матери чешских городов. Слушая эту музыку в костеле святого Якуба, я начал писать стихи - такую чудесную силу имеют подобные места.
Долго, бесконечно долго можно бродить по Праге, но не исчерпать ее никогда: всякий раз обязательно натыкаешься на что-то новое. Новое для тебя, такое, чего ты сам еще не видел, но в сущности древнее, пережившее века. И я брожу по любимому городу: брожу усердно, неутомимо и с удовольствием. Я делаю это вот уже больше сорока лет…
Глава 6
Прага с высоты птичьего полета
Пришло время бросить взгляд на Прагу с высоты. Отчасти мы уже занимались чем-то подобным во второй главе: помните, мы еще тогда обнаружили любопытную особенность - благодаря изгибу Влтавы, часть города превратилась в вытянутый с запада на восток полуостров. А теперь давайте ознакомимся подробнее с географией чешской столицы, взяв за отправную точку Карлов мост. Почему именно его? Да потому, что это одно из пражских чудес! Михаил Ахманов, который провел на Карловом мосту не один час с раскрытым от изумления ртом, вообще считает его самым главным чудом - caput mundi, как говорили латиняне, то есть центром пражской вселенной. С моста можно разглядеть оба берега Влтавы, холмы, на которых стоит город, и украшающие их достопримечательности.
На правом берегу, сразу за мостом, лежит площадь Крестоносцев, или Кржижовницке намнести (от чешского слова "кржиж" - крест), с отлитым из железа памятником императору Карлу IV и его сподвижникам. Если встать лицом к памятнику, то по левую руку окажется грандиозный ансамбль Клементинума, бывшей иезуитской коллегии. При ее строительстве в XVII–XVIII веках был снесен целый квартал: тридцать два дома, три костела и несколько садов; после Пражского Града Клементинум является самым крупным архитектурным комплексом Праги. Ныне там размещена Национальная библиотека, в которой собраны настоящие раритеты.
За площадью Крестоносцев начинается Карлова улица, ведущая прямо в центр Старого Города (по-чешски он называется Старе Место), размеры которого примерно километр на километр, что очень удобно для туристов: прогулки здесь будут не слишком утомительными. Сердце этого древнего района - Староместская площадь, с ратушей и знаменитыми часами, с Тынским собором (храмом Девы Марии перед Тыном) и монументальным памятником Яну Гусу. Рядом с собором расположен дворец Голц-Кинских, а напротив - костел святого Микулаша, один из трех в Праге, которые носят имя этого святого (самый большой и великолепный из этих храмов находится на Малой Стране). С запада и севера Старый Город омывают воды Влтавы, а с востока и юга он ограничен полукольцом улиц, которые вливаются друг в друга и пролегают от моста Штефаника на севере до моста Легии (моста Легионеров) на западе. Самая знаменитая из этих улиц, На Пршикопе, ведет от площади Республики к северной оконечности Вацлавской площади. Здесь она переходит в другую центральную магистраль, Национальный проспект (по-чешски - Народни тршида), которая тянется к Влтаве и мосту Легионеров. Между прочим, улица На Пршикопе и Национальный проспект проложены на месте засыпанного крепостного рва ("пршикопа") и соответствуют границе Старого Города. Кроме двух упомянутых выше мостов, Старый Город соединен с левым берегом еще тремя: Чеховым, Манесовым и Карловым.
Староместская площадь окружена переплетением улиц и улочек, где можно найти массу интересного: дом Франца Кафки, старинные церкви и аптеки, лавочки, винные погребки и знаменитые пивные: "У Флеку", "У Вейводу", "У двоу кочек" ("У двух кошек"), "У супа" ("У грифа"). Из этих улиц мы выделим три: Целетна ведет к Пороховой башне, или Пороховым воротам (по-чешски они называются Прашна брана), мощной оборонительной башне XV века, в которой еще лет двести назад хранили порох. По улице Железне можно добраться до Каролинума - это главное здание Пражского (Карлова) университета, учрежденного Карлом IV в 1348 году (оно было перестроено в стиле барокко в XVIII веке) и до Сословного театра, самого первого в Праге: театр этот был основан еще в XVIII веке и первоначально назывался Ностицким. Парижская улица (и параллельная ей Майзелова) ведут в старый Еврейский город, в уникальный район Йозефов, где находятся древнее кладбище, Еврейская ратуша и целый комплекс музеев-синагог.
За Старым Городом, охватывая его углом с востока и юга, расположен Новый Город (Нове Место), который на самом деле тоже весьма стар - эта территория начала застраиваться еще в XIV веке трудами императора Карла IV. Новый Город тянется за Старым изогнутой полосой от мостов Штефаника и Главки на севере до Вышеграда на юге. Северная часть Нового Города выходит к излучине Влтавы; река также омывает его и на юге, за мостом Легионеров, и на левый берег можно попасть через мосты Ирасека и Палацкого.
Если вы думаете, что мы перечислили все пражские мосты, то ошибаетесь. Вот их полный список с указанием времени постройки (начиная от Карлова моста и далее вниз по течению): Манесов (1914), Чехов (построен в 1908 году и вплоть до 1940 года назывался мостом Сватоплука Чеха), Штефаника (1951; прежде носил имена Леоша Яначека и Яна Швермы), Главки (возведен в 1911, перестроен в 1962 году), железнодорожный виадук Негрелли (1849), который прежде именовался Карлинский виадук, Либенский (1928), Голешовицкий железнодорожный мост (1976), мост Баррикадников (1980) и еще один мост, ведущий в Трою, строительство которого пока еще не завершено (мосты от Чехова до Баррикадников переброшены через излучину Влтавы в северной части города). Выше по течению от Карлова моста идут мост Легионеров (построен в 1901 году и неоднократно переименовывался - в разные периоды чешской истории он носил названия мост Сметаны и мост Первого мая); мост Ирасека (1928); мост Палацкого (1878); Вышеградский железнодорожный мост (1871); Баррандовский мост (был построен в 1983 году и до 1990 года носил имя Антонина Запотоцкого), Браницкий железнодорожный виадук (1955) и Лаговицкая эстакада (2010 год). Всего шестнадцать крупных мостов, считая с железнодорожными, но есть еще мосты помельче, ведущие на острова. Следует также упомянуть Нусельский мост (он был построен в 1973 году и до 1990 года носил имя Клемента Готвальда), соединяющий центр Праги с равнинным районом Панкрац. И, хотя он перекинут не через Влтаву, а через речушку Ботич, однако является самым высоким в Праге и заслужил в народе мрачную славу "моста самоубийц".