Уже второе десятилетие канадский Север переживает период интенсивного промышленного освоения, основанного на вовлечении в хозяйственный оборот его богатых природных ресурсов, прежде всего месторождений полезных ископаемых. Огромные малозаселенные территории северных районов начинают играть все более заметную роль в хозяйстве страны. В настоящее время на них приходится более двух третей добываемой в Канаде железной руды, половина свинца, четверть никеля, цинка и серебра, значительная доля золота, меди, асбеста. Особенно быстрыми темпами растет горнорудная промышленность Дальнего Севера, стоимость продукции которой за 1965–1981 годы увеличилась в двадцать три раза. Здесь ведутся подготовительные работы по освоению богатых нефтегазовых месторождений - предприятие, которое по масштабам может превзойти прочие вместе взятые виды хозяйственной деятельности на канадском Севере.
С повышением роли Севера в экономической жизни Канады повысилась и его роль в политической жизни. В последние годы в канадской прессе и научной литературе все чаще говорят о "проблемах Севера". Дело в том, что продвижение канадского хозяйства на Север вызвало в стране целый ряд серьезных экономических и социальных проблем, как специфически "северных", так и общих для всей Канады. Здесь, в районах нового освоения, они приобрели особую напряженность и остроту. Одной из таких заметно обострившихся за последние годы проблем стало положение коренного населения, интенсивно вовлекаемого в новую, непривычную для него систему производственных отношений.
Следует подчеркнуть, что проблема коренных народов канадского Севера - неотъемлемая часть более широкой проблемы прав аборигенного населения Канады. При этом индейцы и инуиты - это не просто небольшая составляющая часть канадской этнической мозаики. Это особое общество, с собственным образом жизни, своей системой ценностей - общество, имеющее со всех точек зрения право на свободное развитие в стране, где оно зародилось и которую первым освоило. Распространенная на Западе, особенно в наши дни, в условиях обостренного идеологического противостояния двух основных систем мировоззрения, риторика о правах человека и свободах, которые-де обеспечивает буржуазная демократия, находится в вопиющем несоответствии с широко известными фактами политической, экономической и социальной дискриминации коренного населения Канады. Принятое определение франкоканадцев и англоканадцев как "народов - основателей" страны противоречит тому очевидному факту, что первыми Канаду заселили и освоили индейцы и эскимосы.
При относительно небольшой своей абсолютной численности коренные народы (согласно переписи 1981 года, насчитывается 413 тыс. индейцев и эскимосов и 78 тыс. метисов), проживая главным образом в малозаселенных районах, составляют на половине территории страны большинство жителей. Особенно заметна доля коренных жителей в населении северных районов. Эскимосы, общая численность которых немногим превышает 25 тыс. человек, - большинство населения на огромной территории Канадской Арктики, занимающей около четверти всей площади страны. Индейцы, на долю которых приходится лишь около 1 % жителей наиболее развитых в экономическом отношении и наиболее населенных провинций - Онтарио и Квебека, в северных половинах этих провинций составляют до 20 % населения. Еще более заметна доля индейцев в населении канадского Запада. Так, в провинциях Манитоба и Саскачеван в целом они составляют 6 % жителей, а в северных округах этих провинций - от 30 до 55 %. Таким образом, соотношение территориального размещения коренного и "белого" населения Канады во многом напоминает сложившуюся в капиталистическом мире ситуацию "Север - Юг", только с обратным знаком: развитые в хозяйственном отношении территории с "белым" населением находятся на юге Канады, а экономически отсталые районы с преобладанием традиционного малотоварного хозяйства коренного населения и практически не связанной с нуждами местных жителей "колониальной" эксплуатацией природных ресурсов - на Севере. Эту картину дополняют низкий уровень жизни коренного населения и такие демографические и социальные особенности, как высокая рождаемость, повышенная детская смертность, широкое распространение различных заболеваний и социальных пороков (туберкулез, алкоголизм, преступность).
Факты, свидетельствующие о тяжелом положении коренных жителей Канады, давно перестали быть, по расхожему в стране выражению, "скелетом в шкафу", постыдной "семейной тайной" Канады. Да и были ли они таковой? Прогрессивные и буржуазно-либеральные ученые, публицисты и политические деятели - от писателя Фарли Моуэта до историка-коммуниста Бена Суанкея - били тревогу на протяжении всех послевоенных десятилетий.
Впечатляющие данные на этот счет были опубликованы в 1980 г. в специальном докладе министерства по делам индейцев и развития Севера ("Обзор условий жизни индейцев"). Они прозвучали также во время слушания вопроса о положении и правах коренных народов Канады в палате общин в июне 1982 г. Достаточно сказать, что безработица среди коренных жителей страны постоянно в два-три раза выше общенационального уровня. Это полная безработица, зарегистрированная по критериям "белого" общества, фактически же она, учитывая сезонность и низкую экономическую отдачу "занятости" в традиционных промыслах, гораздо выше и, по признанию одного из депутатов палаты общин, "в большинстве общин коренных жителей достигает 95 %". Смертность среди индейских детей в возрасте до четырех лет вчетверо выше, чем в среднем по Канаде; число самоубийств среди молодежи в шесть раз выше, а в возрастной группе от 15 до 24 лет составляет четверть всех смертных случаев. Среднюю школу заканчивают лишь 20 % посещавших ее индейцев (против 75 % в среднем по стране). Отсутствие работы и перспектив на ее получение, скученность в жилищах, половина которых лишена коммунальных удобств, низкий образовательный уровень и т. д. ведут к положению, когда, по словам того же депутата оппозиции, "тюрьмы переполнены туземными жителями, нашедшими единственное облегчение от своего отчаяния в алкоголе и преступлении".
Все эти многочисленные факты, ставшие достоянием международной общественности (положение канадских аборигенов обсуждалось во Всемирной организации здравоохранения, международных судах и форумах по правам человека), неизбежно ведут к "потере лица" Канадой, претендующей сейчас на особую, посредническую роль в отношениях между империалистическими и развивающимися странами в качестве страны, формально будто бы никогда не участвовавшей в колониальных захватах. Между тем коренные народы страны, особенно северной ее части, все чаще представляют доказательства, позволяющие рассматривать их положение как колониальное.
В 1982 г. в международном научно-политическом журнале "Джорнал оф интернейшнл афферс" было опубликовано исследование, автор которого подчеркивает, что "с точки зрения международного права канадские индейцы имеют право на существование в качестве отчетливого политического, культурного, расового и экономического целого, подлежащего самоопределению". В статье рассматривался "международный политический статус" индейцев провинции Саскачеван с трех точек зрения - "как народа, как аборигенной группы и как этнического меньшинства". Анализируя современное положение индейцев Канады, автор приходит к выводу, что правительственная политика по отношению к ним фактически направлена на уничтожение их национальной самобытности и тем самым подпадает под общепринятое определение геноцида. Оперируя формулировками, содержащимися в официальных документах ООН, и проводя сравнение с положением "других народов развивающихся стран", автор доказывает, что даже отдельно взятые индейцы Саскачевана могут рассматриваться как потенциальный объект деколонизации и имеют право на самоопределение вплоть до создания собственной государственности. При этом подчеркивается правомочность претензий индейцев на полный контроль над ресурсами территории их проживания.
"Как может Канада участвовать в экономических санкциях против таких стран, как ЮАР, и протестовать против того, как там обращаются со своими коренными народами, - задавался вопрос летом 1982 г. в палате общин, - если здравоохранение и образование наших собственных аборигенов находятся на намного более низком уровне, чем в Южной Африке?"
Не удивительно, что некоторые буржуазные политики всерьез обеспокоены обострившимся вниманием канадской и международной общественности к последствиям правовой и социальной дискриминации коренных жителей страны и стремятся затушевать вопрос об их положении принятием конституционных деклараций. Но, как показала специальная конституционная конференция в Оттаве весной 1984 г., на этом пути они встречают противодействие со стороны провинциальных политиков, которые небезосновательно опасаются, что вслед за декларативными признаниями "прав" индейцев наступит пора конкретного их осуществления, в том числе прав на природные ресурсы, подконтрольные в Канаде местным властям провинций.
Действительно, как указывает много лет работающий в Канаде западногерманский исследователь Л. Мюллер-Вилле, "конфликт между колонизируемым коренным населением и колонизаторским обществом европейского происхождения наложил отпечаток на всю историю страны, и его результатом в наши дни является "парадоксальное существование" в рамках высокоразвитой индустриальной нации крупнейших проектов хозяйственного развития - и мелких, изолированных от внешнего мира групп коренного населения".
С ростом национального самосознания индейцев и эскимосов, во многом связанным с началом интенсивного хозяйственного освоения их этнических территорий в конце 60-х - начале 70-х годов с нарушением изолированности многих мелких общин, возникновением крупных политических организаций коренного населения в том числе общеканадских, таких, как созданные в 1967 г. "Братство индейцев Канады" и в 1971 г. - эскимосская "Инуит Тапирисат", проблемы территориальных и иных гражданских прав коренного населения вышли на передний план внутриканадской политики, смыкаясь притом с другой такой важной проблемой, как охрана окружающей среды. Разрушая естественную среду обитания индейцев и эскимосов и лишая их тем самым традиционного источника хотя и небольшого, но "самостоятельного" дохода, капиталистическое освоение нарушило традиционную замкнутость аборигенного общества.
Главные требования, выдвигаемые организациями коренных народов с конца 60-х годов, сводятся к следующим четырем пунктам:
1) Признание их преимущественных прав на владение и пользование землями в районах их проживания.
2) Политическое самоопределение на своей этнической территории.
3) Возможности самостоятельного культурного развития.
4) Участие в принятии хозяйственных решений на своей земле и в распределении получаемых на ней доходов.
Важно, что индейцы все чаще выступают не как члены отдельных племенных или территориальных групп, а как представители единой "индейской нации", объединенной общей исторической судьбой. В еще большей степени это относится к эскимосам, более близким друг к другу в культурном отношении и проживающим на четко определенной этнической территории. Однако существует сложный вопрос, демагогически используемый противниками удовлетворения требований индейцев: где находится "их земля", на которую они имеют "территориальные права"?
Дело в том, что понятие "индеец" в Канаде не только и даже не столько этническое, сколько, во-первых, правовое, во-вторых, социальное.
Хозяйственные и политические структуры, из которых сложилась современная Канада, в ходе своей четырехвековой территориальной экспансии изолировали от себя и друг от друга отдельные группы индейского населения. В меньшей степени это относилось ко временам французской колонизации, когда имела место и ассимиляция некоторой части индейцев (в жилах многих современных франкоканадцев течет и индейская кровь). Британская же колониальная администрация, как и позднее правительство Канады, с самого начала строила отношения с индейскими племенами как с чуждыми политическими образованиями, не ставя целью превращение индейцев в полноправных граждан расширяющейся Британской Северной Америки, позже - Канады. С каждым отдельным племенем заключался (когда подходила "очередь" его территории стать объектом экспансии капитализма "вширь") отдельный договор, и каждый раз на особых условиях, т. е. таких, какие удавалось выторговать, ему предоставлялись территориальная резервация и иногда материальная "компенсация" за отторжение земли. Действие этих договоров, заключенных с предками современных индейцев, распространяется примерно на половину из 300 тыс. так называемых "статусных индейцев" т. е. индейцев, зарегистрированных в качестве таковых и тем самым подпадающих под юрисдикцию "Индейского акта", действующего в настоящее время в редакции 1951 г.
В 1982 г. в стране насчитывалось 576 официально зарегистрированных индейских общин, владеющих 2250 резервациями общей площадью 26,4 тыс. кв. км. Управление общинами принадлежит выборному совету во главе с вождем, причем индейским женщинам право участвовать в выборах в совет общины было предоставлено лишь с 1951 г. Любопытно, что другим элементом "эмансипации" коренного населения, содержащимся в новом "Индейском акте 1951 г.", было разрешение "публично покупать и употреблять алкогольные напитки на территории резервации". На эту "уступку" индейцам правительство пошло по просьбе властей провинций, получающих от акцизных сборов с торговли напитками немалый доход.
По отношению к проживающим в резервациях "статусным индейцам", возможности которых вести собственное традиционное хозяйство (сложившееся когда-то в условиях принадлежности им во много раз больших территорий с гораздо более богатыми охотничьими угодьями) оказались подорванными, правительство проводит политику "патерналистской опеки", при которой основным источником существования для большинства индейцев являются различные государственные выплаты и пособия.
Интересно, что, выдавая такие пособия, правительство - в лице ведающего "статусными индейцами" министерства по делам индейцев и развития Севера - одновременно использует возможность на них и "заработать". Происходит это следующим образом. Принадлежащие индейским общинам деньги, пополняемые за счет сдачи в аренду или продажи земель резерваций, платы за право на разведку нефти и газа на их территории, продажи леса, разработки стройматериалов и т. п., поступают в фонд, которым распоряжается правительство ("Индиан траст фанд"). Общая сумма такого фонда в 1982 г. составляла около 600 млн долл. и, как ожидается, к 1985 г. достигнет 1 млрд. долл. Правительство пускает эти деньги в оборот, выплачивая индейцам годовой процент, который постоянно на три-четыре процентных пункта ниже учетных ставок на "свободном финансовом рынке" страны. Таким образом, по оценке одного из депутатов оппозиции, правительство "обворовывает индейцев на 30 млн долл. в год".
При этом индейские общины не имеют свободного доступа ни к принадлежащим им деньгам фонда, ни даже к усеченным годовым процентным выплатам, которые поступают в тот же фонд. Без согласия министерства индеец не может ни купить, ни продать свой дом, ни начать какой-нибудь "бизнес" и т. п. Община для проведения любой операции с принадлежащей ей собственностью или активами должна обратиться за разрешением. Единственная форма, в которой "статусный индеец" может получить свою долю в принадлежащей его общине сумме, входящей в состав фонда, - это официально отказаться от своего индейского статуса. В этом случае он, с небольшой суммой в кармане, пополняет ряды "нестатусных индейцев", в число которых входят также индейские женщины, вступившие в брак с неиндейцами (интересно, что брак индейского мужчины с "белой" не влечет за собой перемены статуса какой-либо из сторон; впрочем, такие браки крайне редки).
Число "нестатусных индейцев" и близких к ним по социальному положению метисов (как правило, это дети индейских женщин, по образу жизни ничем не отличающиеся от индейцев и проживающие обычно вперемежку с последними) в высшей степени неопределенно. Согласно переписи 1981 г., общее число индейцев составляет 413,4 тыс. (т. е. "нестатусных" насчитывается не менее 100 тыс.), а метисов - 78,1 тыс. человек, но выборочные обследования ставят эти данные под сомнение. Так, общее число индейцев и метисов в Саскачеване перепись определяет в 59,2 тыс. человек, тогда как обследование 1976 г. показало наличие в провинции 43 тыс. "статусных индейцев" и 87 тыс. "нестатусных индейцев и метисов"; в 1981 г. доля жителей индейского происхождения в населении Саскачевана должна была составлять 15,3 %, а не 6 %, как указывает перепись. Такой разнобой происходит от различий в критериях, "кого считать индейцем", поскольку, как уже подчеркивалось, индеец в Канаде - это еще и социальная категория, к которой человек относит или не относит себя в зависимости от условий своей жизни и самой постановки вопроса. По различным оценкам, общая численность населения Канады индейского происхождения составляет от 750 тыс. до 1,5 млн человек, т. е. от 3,5 до 7 %, вместо официально принятых переписью 1981 г. 2%.
Что же касается такого критерия, как родной язык, то какой-либо из индейских языков в качестве родного назвали в 1981 г. лишь 122,2 тыс. человек, да и то в быту им постоянно пользуются всего лишь 83,4 тыс. Большинство индейцев давно уже перешли на английский или французский (в Квебеке) языки; однако их интеграцию с англо-канадским или франко-канадским населением, в том числе в городах, где они обычно занимают низшую ступень социальной лестницы и поселяются в трущобных районах (так называемые скидроу Виннипега и других городов канадского Запада, бидонвили Северного Квебека), затрудняет именно их неравноправное социальное положение.