Весёлый Пушкин, или Прошла любовь, явилась муза... - Лора Мягкова 13 стр.


И прелести кнута.

1818 г.

На Каченовского

Бессмертною рукой раздавленный зоил,

Позорного клейма ты вновь не заслужил!

Бесчестью твоему нужна ли перемена?

Наш Тацит на тебя захочет ли взглянуть?

Уймись – и прежним ты стихом доволен будь,

Плюгавый выползок из гузна Дефонтена!

1818 г.

"Послушай, дедушка, мне каждый раз …"

Послушай, дедушка, мне каждый раз,

Когда взгляну на этот замок Ретлер,

Приходит в мысль: что, если это проза,

Да и дурная?..

1818 г.

История стихотворца

Внимает он привычным ухом

Свист;

Марает он единым духом

Лист;

Потом всему терзает свету

Слух;

Потом печатает – и в Лету

Бух!

1818 г.

Любопытный

– Что ж нового? "Ей-богу, ничего".

– Эй, не хитри: ты верно что-то знаешь.

Не стыдно ли, от друга своего,

Как от врага, ты вечно все скрываешь.

Иль ты сердит: помилуй, брат, за что?

Не будь упрям: скажи ты мне хоть слово…

"Ох! отвяжись, я знаю только то,

Что ты дурак, да это уж не ново".

1819 г.

Добрый человек

Ты прав – несносен Фирс ученый,

Педант надутый и мудреный -

Он важно судит обо всем,

Всего он знает понемногу.

Люблю тебя, сосед Пахом, -

Ты просто глуп, и слава Богу.

1819 г.

На Стурдзу

Холоп венчанного солдата,

Благодари свою судьбу:

Ты стоишь лавров Герострата

И смерти немца Коцебу.

1819 г.

К. А. Б***

Что можем наскоро стихами молвить ей?

Мне истина всего дороже.

Подумать не успев, скажу: ты всех милей;

Подумав, я скажу все то же.

1819 г.

В альбом Сосницкой

Вы съединить могли с холодностью сердечной

Чудесный жар пленительных очей.

Кто любит вас, тот очень глуп, конечно;

Но кто не любит вас, тот во сто раз глупей.

1819 г.

Бакуниной

Напрасно воспевать мне ваши именины

При всем усердии послушности моей;

Вы не милее в день святой Екатерины

Затем, что никогда нельзя быть вас милей.

1819 г.

На Колосову

Все пленяет нас в Эсфири:

Упоительная речь,

Поступь важная в порфире,

Кудри черные до плеч,

Голос нежный, взор любови,

Набеленная рука,

Размалеванные брови

И огромная нога!

1819 г.

Записка к Жуковскому

Раевский, молоденец прежний,

А там уже отважный сын,

И Пушкин, школьник неприлежный

Парнасских девственниц-богинь,

К тебе, Жуковский, заезжали,

Но к неописанной печали

Поэта дома не нашли -

И, увенчавшись кипарисом,

С французской повестью Борисом

Домой уныло побрели.

Какой святой, какая сводня

Сведет Жуковского со мной?

Скажи – не будешь ли сегодня

С Карамзиным, с Карамзиной? -

На всякий случай – ожидаю,

Тронися просьбою моей,

Тебя зовет на чашку чаю

Раевский – слава наших дней.

1819 г.

"За ужином объелся я…"

За ужином объелся я,

А Яков запер дверь оплошно -

Так было мне, мои друзья,

И кюхельбекерно и тошно.

1819 г.

27 мая 1819

Веселый вечер в жизни нашей

Запомним, юные друзья;

Шампанского в стеклянной чаше

Шипела хладная струя.

Мы пили – и Венера с нами

Сидела, прея, за столом.

Когда ж вновь сядем вчетвером

С <…>, вином и чубуками?

1819 г.

На Аракчеева

В столице он – капрал, в Чугуеве – Нерон:

Кинжала Зандова везде достоин он.

1819 г.

"Мы добрых граждан позабавим…"

Мы добрых граждан позабавим

И у позорного столпа

Кишкой последнего попа

Последнего царя удавим.

1819 г.

Ты и я

Ты богат, я очень беден;

Ты прозаик, я поэт;

Ты румян, как маков цвет,

Я, как смерть, и тощ и бледен.

Не имея в век забот,

Ты живешь в огромном доме;

Я ж средь горя и хлопот

Провожу дни на соломе.

Ешь ты сладко всякий день,

Тянешь вина на свободе,

И тебе нередко лень

Нужный долг отдать природе;

Я же с черствого куска,

От воды сырой и пресной

Сажен за сто с чердака

За нуждой бегу известной.

Окружен рабов толпой,

С грозным деспотизма взором,

Афедрон ты жирный свой

Подтираешь коленкором;

Я же грешную дыру

Не балую детской модой

И Хвостова жесткой одой,

Хоть и морщуся, да тру.

1820 г.

К портрету Чаадаева

Он вышней волею небес

Рожден в оковах службы царской;

Он в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес,

А здесь он – офицер гусарской.

1820 г.

К портрету Вяземского

Судьба свои дары явить желала в нем,

В счастливом баловне соединив ошибкой

Богатство, знатный род – с возвышенным умом

И простодушие – с язвительной улыбкой.

1820 г.

На Аракчеева

Всей России притеснитель,

Губернаторов мучитель

И Совета он учитель,

А царю он – друг и брат.

Полон злобы, полон мести,

Без ума, без чувств, без чести,

Кто ж он? Преданный без лести,

<…> грошевой солдат

Датируется 1817–1820 гг.

Записка к Жуковскому

Штабс-капитану, Гёте, Грею,

Томсону, Шиллеру привет!

Им поклониться честь имею,

Но сердцем истинно жалею,

Что никогда их дома нет.

Датируется 1817–1820 гг.

"Аптеку позабудь ты для венков лавровых…"

Аптеку позабудь ты для венков лавровых

И не мори больных, но усыпляй здоровых.

1820 г.

"Когда б писать ты начал сдуру…"

Когда б писать ты начал сдуру,

Тогда б наверно ты пролез

Сквозь нашу тесную цензуру,

Как внидешь в царствие небес.

1820 г.

Черная шаль

Гляжу, как безумный, на черную шаль,

И хладную душу терзает печаль.

Когда легковерен и молод я был,

Младую гречанку я страстно любил;

Прелестная дева ласкала меня,

Но скоро я дожил до черного дня.

Однажды я созвал веселых гостей;

Ко мне постучался презренный еврей;

"С тобою пируют (шепнул он) друзья;

Тебе ж изменила гречанка твоя".

Я дал ему злата и проклял его

И верного позвал раба моего.

Мы вышли; я мчался на быстром коне;

И кроткая жалость молчала во мне.

Едва я завидел гречанки порог,

Глаза потемнели, я весь изнемог…

В покой отдаленный вхожу я один…

Неверную деву лобзал армянин.

Не взвидел я света; булат загремел…

Прервать поцелуя злодей не успел.

Безглавое тело я долго топтал

И молча на деву, бледнея, взирал.

Я помню моленья… текущую кровь…

Погибла гречанка, погибла любовь!

С главы ее мертвой сняв черную шаль,

Отер я безмолвно кровавую сталь.

Мой раб, как настала вечерняя мгла,

В дунайские волны их бросил тела.

С тех пор не целую прелестных очей,

С тех пор я не знаю веселых ночей.

Гляжу, как безумный, на черную шаль,

И хладную душу терзает печаль.

1820 г.

На Каченовского

Хаврониос! ругатель закоснелый,

Во тьме, в пыли, в презренье поседелый,

Уймись, дружок! к чему журнальный шум

И пасквилей томительная тупость?

Затейник зол, с улыбкой скажет глупость.

Невежда глуп, зевая, скажет ум.

1820 г.

"Как брань тебе не надоела…"

Как брань тебе не надоела?

Расчет короток мой с тобой:

Ну, так! я празден, я без дела,

А ты бездельник деловой.

1820 г.

Эпиграмма (на гр. Ф.И. Толстого)

В жизни мрачной и презренной

Был он долго погружен,

Долго все концы вселенной

Осквернял развратом он.

Но, исправясь понемногу,

Он загладил свой позор,

И теперь он – слава богу -

Только что картежный вор.

1820 г.

Нимфодоре Семеновой

Желал бы быть твоим, Семенова, покровом,

Или собачкою постельною твоей,

Или поручиком Барковым, -

Ах, он поручик! ах, злодей!

1820 г.

Про себя

Великим быть желаю,

Люблю России честь,

Я много обещаю -

Исполню ли? Бог весть!

1820 г.

Приятелю

Не притворяйся, милый друг,

Соперник мой широкоплечий!

Тебе не страшен лиры звук,

Ни элегические речи.

Дай руку мне: ты не ревнив,

Я слишком ветрен и ленив,

Твоя красавица не дура;

Я вижу все и не сержусь:

Она прелестная Лаура,

Да я в Петрарки не гожусь.

1821 г.

"Князь Г. со мною не знаком…"

Князь Г. со мною не знаком.

Я не видал такой негодной смеси;

Составлен он из подлости и спеси,

Но подлости побольше спеси в нем.

В сраженьи трус, в трактире он бурлак,

В передней он подлец, в гостиной он дурак.

1821 г.

Христос воскрес

Христос воскрес, моя Ревекка!

Сегодня следуя душой

Закону бога-человека,

С тобой целуюсь, ангел мой.

А завтра к вере Моисея

За поцелуй я, не робея,

Готов, еврейка, приступить -

И даже то тебе вручить,

Чем можно верного еврея

От православных отличить.

1821 г.

"Хоть, впрочем, он поэт изрядный…"

"Хоть, впрочем, он поэт изрядный,

Эмилий человек пустой".

– "Да ты чем полон, шут нарядный?

А, понимаю: сам собой;

Ты полон дряни, милый мой!"

Назад Дальше