* * *
Однажды воспитанники Малиновский, Пущин и Пушкин уговорили одного из служителей лицея принести им в одну из комнат (что уже было серьезным нарушением дисциплины) горячей воды, мелкого сахара, сырых яиц и рома. Без соответствующего позволения гувернеров нарушители дисциплины уединились в одной из комнат и в тайной суете приготовили слабоалкогольный напиток, называвшийся в то время "гогель-могель". Обильно продегустировав напиток, пришли в необычное веселье и кураж, вышли в зал и устроили беготню по коридору. Кроме указанных, участниками дружеской пирушки были владельцы и не столь громких фамилий, один из которых – юноша Тырков – своим "взвинченным поведением" и вызвал подозрение дежурного гувернера. Инспектор пристально вгляделся в команду во время ужина и учинил строжайший опрос и обыски. Малиновский, Пущин и Пушкин благородно взяли всю вину на себя, честно признавшись в "преступной инициативе" приготовления и злоупотребления гоголь-моголем. Инспектор был суров и вынес наказание в трех пунктах:
1) в течение двух дней во время молитв стоять на коленях;
2) занять последние места за столом, где все сидели по поведению;
3) внести фамилии в черную книгу, которая имела значение при выпуске лицеистов.
* * *
Пушкин начал влюбляться с одиннадцатилетнего возраста. Объяснение столь страстному темпераменту современники находили в его африканских корнях. Александр знал лучшие французские эротические произведения наизусть, чем приводил в ужас строгих преподавателей и самого директора лицея. На любовном фронте великому поэту удалось пережить немало незабываемых мгновений. Темные коридоры Царского лицея в вечернее время суток делали всех кошек черными, а всех женщин красавицами. Юный Пушкин в сумерках учебного коридора повстречал таинственную даму, чрезвычайно воспламенился и, приняв ее за горничную, смутил дерзкими речами и даже прикосновениями, как утверждали впоследствии светские злопыхатели и завистники природного темперамента. Оскорбленная женщина подняла оглушительный крик и убежала, но успела рассмотреть и узнать обидчика. Жертва темноты была знатна настолько, насколько немолода и некрасива. Слух об этом маленьком скандальном происшествии быстро достиг ушей самого царя. Государь приказал немедленно высечь Пушкина. Энгельгардт, директор лицея, этого приказания не исполнил. Известно, что при Александре I можно было иногда повелений такого рода не выполнять, а потом за ослушание получать благодарность. По Царскому селу поползли пикантные подробности происшествия, и Пушкин, раздраженный до чрезвычайности своим досадным промахом, а также вольной интерпретацией событий пострадавшей дамы ответил ей в своем обезоруживающем стиле:
On peut tres bien, mademoiselle,
Vous prendre pour une maquerelle,
Ou pour une vieille guenon.
Mais pour une grace, – oh, mon Dieu, non!Сударыня, могу сказать
За сводню можно вас принять,
И на мартышку вы похожи,
На грацию ж… помилуй боже!Перевод В. Брюсова
Надо сказать, что комичный случай был весомой причиной ускоренного выпуска лицеистов, по решению Государя: "Эти лицеисты чересчур много себе позволяют, надо скорей их выпустить!".
* * *
Да что он вам дался, шалун был, и больше ничего!
Ф. П. Калинич, учитель чистописания
* * *
Учился Пушкин легко, но небрежно; особенно он не любил математики и немецкого языка; на сем последнем он до конца жизни читал мало и не говорил вовсе.
Л. С. Пушкин (брат поэта)
* * *
Во время урока математики учитель Карцев вызвал к доске Пушкина и задал ему решить задачу.
Пушкин долго размышлял, переминался с ноги на ногу, писал какие-то формулы, но решения не находил.
Карцев потерял терпение и спросил:
– Ну что, наконец? Чему равняется икс?
– Нулю! – лукаво улыбаясь, ответил Александр.
– Нулю! Хорошо! У вас, Пушкин, на моем уроке все кончается нулем. Садитесь на свое место и пишите стихи, – добродушно махнул рукой Карцев.
* * *
Однажды в Царском Селе Захаржевского медвежонок сорвался с цепи от столба, на котором устроена была его будка, и побежал в сад, где мог встретиться в темной аллее с императором.
Вовремя приняли меры, и медвежонок, разумеется, тотчас был истреблен.
Пушкин об этом случае говорил: "Нашелся один добрый человек, да и тот медведь".
* * *
Из профессоров и гувернеров лицея никто особенно Пушкина не любил и не отличал от других воспитанников, но все боялись его поэтических сатир, эпиграмм и остроумных выпадов. Тем не менее все без исключения любили наблюдать его словесные поединки. Профессор математики Карцев от души смеялся над политическими шутками Пушкина в адрес доктора Пешеля. Доктор Пешель с неменьшим удовольствием следил за меткими насмешками Пушкина над Карцевым. Профессор же русской и латинской словесности Кошанский, предвидя будущий успех Пушкина на поэтическом поприще, поначалу удерживал молодого поэта от сочинения стихов вовсе, а затем, убедившись в тщетности своих усилий, заторопился все таланты воспитанника заранее приписать своему педагогическому таланту. Пушкин среди этой образовательной суеты не имел кумиров среди учителей и педагогов, а подчинялся лишь полету своей фантазии и курсу собственного воображения.
* * *
После выпуска из лицея всем выпускникам было назначено жалование: титулярным советникам по 800 рублей, коллежским секретарям по 700 рублей авансом до поступления на штатные места. Пушкин, выпущенный коллежским секретарем, получил такую же сумму, как все, и был определен в Государственную Коллегию Иностранных Дел. Однако его ученической мечтой была служба кавалерийским офицером. Сергей Львович отказывал сыну по причине недостатка средств и соглашался только на поступление сына в один из пехотных гвардейских полков. Пушкин-выпускник очутился в таком положении, в каком часто находятся молодые люди, возвращающиеся под родительский кров из богатых и роскошных учебных заведений: будущее обещает прекрасные перспективы, но мелочная скупость и скаредность родителя жестоко разбивает юношеские мечты. Молодой Александр не мог ничего изменить, но довольно оригинально издевался над скупердяйством отца. Однажды Пушкин катался на лодке в обществе гостей, где находился и Сергей Львович. Погода стояла тихая, вода была прозрачная, отчетливо было видно каменистое дно. Александр вынул несколько золотых монет и одну за другой стал бросать их в воду, любуясь падением и медленным погружением поблескивающего злата под красноречивым взглядом отца, наслаждаясь его вынужденным молчанием и беспокойным поведением.
* * *
Павел Исаакович Ганнибал (родственник Пушкиных и их сосед по имению) был человек веселый и озорной. Во главе импровизированного хора своих многочисленных деревенских родственников, вооруженный бутылкой шампанского, постучал он как-то утром в дверь комнаты, предоставленной приехавшему к нему на именины Александру Пушкину. Как только заспанный, с растрепанными кудрями Пушкин появился в дверном проеме, родственник пропел ему торжественно куплет собственного сочинения:
Кто-то в двери постучал:
Подполковник Ганнибал,
Право слово Ганнибал,
Пожалуйста, Ганнибал,
Свет-Исакыч Ганнибал.
Сделай милость, Ганнибал,
Тьфу ты, пропасть, Ганнибал!
Пушкин, чувствуя родственную душу весельчака и любителя экспромтов, потянулся к дяде. Однако встречный любовный интерес к девице Лошаковой со вставными зубами, весьма спорной внешности, чуть не разрушил родственные отношения и толкнул Александра Сергеевича вызвать дядюшку на дуэль как соперника. Вспыхнувшая бурная ссора родственников закончилась через несколько минут новыми увеселительными сюрпризами и танцами к огромной радости девицы Лошаковой и облегчению других гостей. За ужином Павел Исаакович поднял бокал и с притворной важностью произнес:
Хоть ты, Саша, среди бала
Вызвал Павла Ганнибала,
Но, ей-богу, Ганнибал
Ссорой не подгадит бал!
Пушкин, сраженный обаянием дяди, тут же бросился к нему в объятия под радостные возгласы приглашенных на торжественный ужин.
* * *
"Он познакомился с нами и стал довольно часто посещать нас. Мы с матушкой от души его полюбили. Угрюмый и молчаливый в многочисленном обществе, Саша Пушкин, бывая у нас, смешил своею резвостью и ребяческою шаловливостью. Бывало, ни минуты не посидит спокойно на месте, вертится, прыгает, пересаживается, перероет рабочий ящик матушки, спутает клубки гарусу в моем вышиванье, разбросает карты в гранпасьянсе, раскладываемом матушкою… "Да уймешься ли ты, стрекоза! – крикнет, бывало, моя Евгения Ивановна, – перестань, наконец!". Саша минуты на две приутихнет, а там опять начинает проказничать. Как-то матушка пригрозилась наказать неугомонного Сашу: "Остричь ему когти", – так называла она его огромные, отпущенные на руках ногти. "Держи его за руку, – сказала она мне, взяв ножницы, – а я остригу!". Я взяла Пушкина за руку, но он поднял крик на весь дом, начал притворно всхлипывать, стонать, жаловаться, что его обижают, и до слез рассмешил нас… Одним словом, это был сущий ребенок, но истинно-благовоспитанный", – вспоминала А. В. Каратыгина, известная трагическая актриса, общение с молодым Пушкиным.
* * *
С этой же дамой связан забавный случай посещения Пушкиным Большого театра. В 1818 году после перенесенной болезни, в ходе которой ему обрили голову наголо, Александр Сергеевич для посещения публичных мест носил парик. Искусственные волосы ему совсем не шли, а, скорее, придавали шутовской вид. Находясь в ложе с Каратыгиной во время спектакля в кульминационный момент патетической сцены, жалуясь на жару, он снял парик и стал им обмахиваться, как веером… Сидевшая публика напротив и поблизости рассмеялась, чем сбила общий настрой и драматизм спектакля. Каратыгина попробовала унять шутника, но он в ответ притворно упал на пол, затем сел, прячась за барьер, нахлобучил парик как шапку на голову и просидел в таком виде весь спектакль, отпуская шуточки по поводу особой проникновенности пьесы и "блестящей" игры актеров.
* * *
Вильгельм Кюхельбекер обладал нелепой и смешной внешностью: длинный, нескладный, худой, с удивленно округленными глазами. Характер был под стать внешности – обидчивый, вспыльчивый, самолюбивый. Прозвище среди лицеистов носил – Кюхля. Ко всем своим выпуклым и оригинальным чертам личности Кюхля еще имел неосторожность писать бездарные стихи и, как водится, становился мишенью для дружеских насмешек Пушкина и других лицеистов. Способность же Александра Сергеевича подшучивать над своими товарищами была хорошо известна. Однажды поэт заболел и лежал в лазарете. Там он написал "Пирующих студентов" и пригласил близких приятелей послушать новинку:
Друзья! Досужий час настал,
Все тихо, все в покое…
Все внимательно и серьезно слушали, и вдруг:
Писатель! За свои грехи
Ты с виду всех трезвее:
Вильгельм, прочти свои стихи,
Чтоб мне заснуть скорее!
Под общий дружный смех после двух последних строчек Кюхельбекер тоже был вынужден натянуто улыбаться.
* * *
Искреннего романтика и идеалиста, человека добрейшей души, Кюхельбекера Пушкин любил, но шутить в адрес друга не переставал. Вильгельм часто посещал Жуковского и имел обыкновение читать свои стихи, не зная меры. Жуковский утомлялся, но стойко терпел. Однажды Жуковский не пришел на званый вечер и на вопрос, почему отсутствовал, ответил: "Я еще накануне расстроил себе желудок, к тому же пришел Кюхельбекер, и я остался дома". Пушкин откликнулся на это событие стихами:
За ужином объелся я,
Да Яков запер дверь оплошно.
Так было мне, мои друзья,
И кюхельбекерно, и тошно!
(Яков – слуга Жуковского).
Кюхельбекер вспылил не на шутку и вызвал Пушкина на дуэль. Никто не мог отговорить его от опасного поединка. Бывшие друзья прибыли на место поединка. Зима, снег. Кюхельбекер стрелял первым, но промахнулся. Пушкин кинул пистолет и хотел обнять своего товарища, но тот вне себя от гнева требовал: "Стреляй, стреляй!". Пушкин с большим трудом его убедил, что стрелять невозможно, потому что снег набился в ствол. Подошел близко к другу и мягко сказал:
– Полно дурачиться, милый, пойдем пить чай, – и подал ему рук у.
Поединок был отложен до таяния снегов. Зима кончилась не завтра, и спустя некоторое время они окончательно помирились.
* * *
Пушкин и барон М. А. Корф, лицейский товарищ Пушкина, жили в одном доме. Камердинер Александра Сергеевича под воздействием паров Бахуса ворвался в прихожую Корфа с целью затеять ссору с камердинером хозяина. На шум вышел Корф и, будучи человеком вспыльчивым, щедро всыпал зачинщику палкой.
Пострадавший пожаловался Пушкину. Александр Сергеевич вспылил в свою очередь и немедленно вызвал Корфа на дуэль.
На письменный вызов Корф ответил таким образом: "Не принимаю вашего вызова из-за такой безделицы не потому, что вы – Пушкин, а потому, что я не Кюхельбекер".
* * *
Обычно Пушкин, обладающий огромной долей злого остроумия, желчного и разящего без жалости юмора, применял свое оружие только против своих литературных врагов или людей, которые его чем-то болезненно задевали. Как ярко представлено в следующей эпиграмме:
Все пленяет нас в Эсфири:
Упоительная речь,
Поступь важная в порфире,
Кудри черные до плеч;
Голос нежный, взор любови…
Набеленная рука,
Размалеванные брови
И широкая нога!
* * *
Однако бывало и по-иному, на одном званом вечере Пушкин, еще в молодых летах, был пьян и вел разговор с одной дамой. Следует добавить, что эта дама была рябая. Чем-то недовольная в беседе с поэтом, она спросила, желая его уязвить:
– У вас, Александр Сергеевич, в глазах двоит?
– Нет, сударыня, – отвечал он, – рябит!
* * *
Петр Павлович Каверин, весельчак, лихой повеса и проказник, приятель Пушкина, часто вспоминал о бурной дружеской вечеринке, в которой кроме него участвовали приятели Щербинин, Олсуфьев и другие. Пушкин о памятном вечере оставил поэтический отзыв:
Веселый вечер в жизни нашей
Запомним, юные друзья;
Шампанского в стеклянной чаше
Шипела хладная струя -
Мы пили – и Венера с нами
Сидела, прея за столом,
Когда ж вновь сядем вчетвером
С б….ми, вином и чубуками.
* * *
Из воспоминаний Анны Петровны Керн: "На одном из вечеров у Олениных я встретила Пушкина и не заметила его, мое внимание было поглощено шарадами, которые тогда разыгрывались и в которых участвовали Крылов, Плещеев и другие… Но он вскоре дал себя заметить. Во время дальнейшей игры на мою долю выпала роль Клеопатры, и, когда я держала корзинку с цветами, Пушкин вместе с братом Александром Полторацким подошел ко мне, посмотрел на корзинку и, указывая на брата, сказал: "А этот господин будет, наверно, играть роль аспида?". Я нашла это дерзким, ничего не ответила и ушла. После этого мы сели ужинать. У Олениных ужинали на маленьких столиках. За ужином Пушкин уселся с братом моим позади меня и старался обратить на себя мое внимание льстивыми возгласами, как, например: "Позволительно ли быть такою хорошенькою!". Потом завязался между ними шутливый разговор о том, кто грешник и кто нет, кто будет в аду и кто попадет в рай. Пушкин сказал брату: "Во всяком случае, в аду будет много хорошеньких, там можно будет играть в шарады. Спроси у m-me Керн: хотела ли бы она попасть в ад?". Я отвечала очень серьезно и несколько сухо, что в ад не желаю. "Ну, как же ты теперь, Пушкин?" – спросил брат. – "Я раздумал, – ответил поэт, – я в ад не хочу, хотя там и будут хорошенькие женщины".
* * *
Известно, что в давнее время должность обер-прокурора считалась доходной и, кто получал эту должность, тот всегда имел возможность поправить свои финансовые дела. Сидит Пушкин у супруги обер-прокурора. Огромный кот лежит возле него на кушетке. Пушкин его гладит, кот выражает чрезвычайное удовольствие громким мурлыканьем, а хозяйка настойчиво просит сочинить экспромт. Шаловливый молодой поэт, как бы не слушая хозяйки, обратился к коту:
Кот-Васька плут, Кот-Васька вор,
Ну, словно обер-прокурор.
* * *
"Одна черта водилась за молодым Пушкиным: придет, бывало, в собрание, в общество, и расшатывается. "Что вы, Александр Сергеевич?" – "Да вот выпил 12 стаканов пуншу!". А все вздор, и одного не допил", – вспоминал Федор Николаевич Глинка.
* * *
Молодой Пушкин был очень крепок, мускулист и гибок. Гимнастические упражнения, ходьба пешком, плавание, езда верхом и фехтование поддерживали его великолепную физическую форму.
На одном дружеском кутеже Пушкин побился об заклад, что выпьет бутылку рома и не потеряет сознания. Исполнив, однако, первую часть обязательства, он лишился чувств и движения. Присутствующие с трудом заметили, что Александр Сергеевич еле заметно сгибал и разгибал мизинец левой руки. Придя в себя, Пушкин стал доказывать, что все время помнил о закладе и что двигал мизинцем в доказательство того, что не потерял сознания. По общему решению, пари было им выиграно.
* * *
В семействе Пушкина сохранился такой анекдот о нем. Однажды на упреки семейства в излишней распущенности, невоздержанности и вызывающем поведении, которые могут иметь для него роковые последствия, Пушкин отвечал: "Без шума никто не выходил из толпы".
* * *
Друзья Пушкина в один голос утверждают, что, за исключением двух первых лет его жизни в свете, никто так не трудился над дальнейшим своим образованием, как Пушкин. Он сам несколько позднее с упреком говорил о современных ему литераторах: "Мало у нас писателей, которые бы учились, большая часть только разучиваются".