Книга четвертая
"Под эгидой Перуна"
Глава первая
1
Один из величайших людей своей эпохи, воин, полководец, а теперь ещё и стратиг фемы Фракия (одного из самых богатых и приближенных к византийской столице военных округов) – Никифор Фока по прозвищу Старый, дед и тезка будущего императора , неспешным шагом вошел в большую залу своего поместья. Он проследовал к стоящему посреди комнаты резному золоченому креслу, по своей красоте и уникальности походившему на императорский трон. С трудом опираясь на тяжёлый резной посох с посеребренной рукоятью, Фока опустился на свое законное место и крикнул прислугу. Сегодня ночью он почти не спал, острые боли в спине и суставах заставляли фракийского стратига буквально корчиться от боли. Лечение, которое проводил его личный эскулап, маленький тощий араб с кучерявой седой бородкой и выпученными, как у рака, глазами, помогало теперь все меньше и меньше. Особенно сильные боли приходили под утро, жар охватывал тело, но несмотря на это было холодно, холодно так, словно стоишь под струей ледяной воды, текущей из горного источника. Но жар и озноб не были сравнимы с теми муками, которые пронизывали суставы, кости ломило так, что хотелось кричать, бросаться на стены и плакать, да-да, именно плакать. Никто и никогда не видел его слез, ни один живой человек, разве что мать и отец, когда он был еще совсем маленьким мальчиком. Но сейчас он плакал каждую ночь, плакал, стыдясь своих слез и пряча их в пуховые подушки и перины. Утро, как правило, приносило некоторое облегчение. Но сегодняшнее утро, хоть и принесло освобождение от боли, но радости совсем не доставило.
Сегодня утром, когда после бессонной ночи старый воин принимал горячую ванну, к нему вошел его слуга и приближенный – Анисим – и доложил, что утром во время прогулки любимый конь стратига, провалившись в кротовину, сломал ногу.
– Я уже приказал выпороть раба, который выгуливал вашего коня, господин, – грустно произнес Анисим, ожидая реакции своего хозяина. – Ваш врач осмотрел несчастное животное и сказал, что коня лучше умертвить.
Произнеся это, верный слуга не сжался, ожидая гневных слов, не испытал страха, а только тяжело вздохнул в ожидании ответа. Стратиг Фока только издал жалобный стон и опустил голову. Ему уже за шестьдесят, и если буквально несколько лет назад он был еще в полном расцвете жизненных сил и гордого величия, то сегодня он стал совсем другим, немощным и дряхлым стариком, неспособным на великие дела и поступки. Тогда, в дни своего расцвета и славы, гонец, принесший недобрую весть, дрожал бы от страха за свою жизнь, ведь великий Никифор Фока – герой и триумфатор – умел не только повелевать людьми, он умел карать виновных и возвышать отличившихся.
– Так вы велите умертвить коня? – и, не дождавшись ответа, Анисим сам ответил на свой вопрос. – Я уже дал приказ, чтобы его…
– Подожди, я должен еще раз увидеть своего красавца Зевса, а потом… потом он умрет, – Фока встал и отправился в конюшни.
Зевс, добрый, прошедший десятки битв жеребец, тоже был уже не в самой лучшей форме, как и его хозяин, но Фока по-прежнему велел заботиться о своем боевом товарище, и сегодняшнее происшествие, бесспорно, расстроило стратига. Прощание хозяина с конем было недолгим. С тех самых пор, когда он вернулся из последнего похода
в земли Халифата с богатой добычей, увенчанный славой, он почти не садился в седло. Тогда сам Император Лев чествовал победителя и героя, организовал ему что-то наподобие триумфа и одарил почестями и золотом. Но именно после этих мгновений славы у великого полководца начались первые симптомы страшной болезни.
Сейчас Никифор Фока, потерявший своего любимца, сидел, насупившись, на своем огромном троне и грустно смотрел в пол, разглядывая узоры на гладком разноцветном мраморе. Вошел слуга, и стратиг велел накрыть на стол. Врач-араб строго-настрого запретил пить вино, есть мясо и даже рыбу, но сегодня Фока решил наплевать на все запреты, все эти травяные отвары и примочки уже вызывали у него дрожь. Когда принесли вино и еду, Фока набросился на них с видом человека, дорвавшегося до запрещенного плода. В тот самый миг, когда вино уже начало ударять в голову, в дверь постучали, и верный Анисим вошел в залу.
– К вам посетитель, мой господин, из северных земель, купец Фотий, – доложил слуга, отвесив глубокий поклон.
– Какой ещё посетитель, я не желаю никого принимать, пусть убирается прочь, иначе я… – Никифору не дали договорить.
– У него печать Императорского дворца, и я не думаю, что стоит игнорировать его визит, – перебив хозяина, выпалил слуга.
2
"Фотий, Фотий, где же я слышал это имя? Так звали патриарха, учителя самого императора, которого он сместил с должности после прихода к власти , но этот, где же я его встречал? – размышлял Фока, глядя на вошедшего в залу посетителя. – Нет, не помню".
В этот момент Фотий вошел в комнату, и старый стратиг вспомнил этого человека, лишь только взглянув ему в глаза. Приближённый Льва Мудрого, его шпион и осведомитель, лучший в своем деле, с этим человеком Никифор Фока встречался лишь однажды, но если он и забыл его имя, то не забыл этот взгляд.
Отвесив престарелому воину поклон, вошедший пристально посмотрел на собеседника. Последствия жуткого недуга, так исказившие образ великого когда-то воина и полководца, не ускользнули от внимательных глаз Фотия.
"А ведь старик при смерти, – эта мысль тут же пришла на ум Фотию, стоило лишь только ему взглянуть на искажённое болью лицо хозяина дома. – Как же это некстати и это именно сейчас, когда его способности так необходимы стране".
Если образ Фоки огорчил посетителя, то и вид самого купца, а именно так и представился пришедший гость, тоже в некоторой степени шокировал хозяина дома. Это тоже не ускользнуло от цепких глаз нежданного визитера.
– Я прошу извинить меня за мой неприличный костюм, одежды мои покрыты прилипшей к ним грязью, а тело мое покрыто потом и дорожной пылью, но дело, ради которого я здесь, не терпит отлагательств, и поэтому я предлагаю отбросить условности.
"Мало того, что он заявился на прием без приглашения, так он ещё и осмеливается мне указывать, как себя вести".
Измученный своим страшным недугом, фракийский стратиг смотрел на посетителя немигающим взглядом, сдерживая раздражение. Этот плебей, каким-то чудом достигший небывалых высот, вел себя так, словно он был здесь господином. Но Фока не посмел возразить и потребовать от гостя элементарных правил приличия, он лишь принял величественную позу и гордо промолвил:
– Говори, я готов выслушать тебя.
– Я принес вести и, боюсь, вести весьма печальные. Вчера вечером корабль, на котором я прибыл, вошел в порт Мидии , теперь я спешу в Константинополь к самому Императору, но я подумал и решил, что попутно должен сообщить свою весть тебе, – Фотий сделал паузу. – С севера, из славянских земель, на Империю движется войско, возглавляемое киевским князем Олегом. Огромные силы идут по берегу, но основная часть плывет на кораблях. Мы срочно должны готовиться к войне.
– А ты уверен, что это не просто кучка варваров, решивших пограбить приграничную территорию? – старый Фока усмехнулся в кулак. – Славяне, да ведь они просто дикари, живущие в лесах и способные лишь на то, чтобы пугать женщин и детей. Я думаю, что пары фракийских турм будет вполне достаточно, для того чтобы вышвырнуть захватчиков из наших земель.
В ответ на эти слова гонец лишь укоризненно покачал головой.
– Ох, как бы я хотел, чтобы ты был прав, но, поверь мне, это не так. Князь русов – Олег – ведет многотысячное войско, и большинство его воинов умеет сражаться. Я долгие годы по приказу бывшего Императора Василия и с ведома нынешнего императора Льва прожил в землях славян. Мне кажется, что я знаю этих людей даже лучше, чем самого себя, и поверь мне, их нельзя недооценивать. За эти годы князь русов Олег, завладев самым большим славянским городом Киевом, подчинил себе большую часть славянских земель. Он потеснил хазар, прекратил набеги на свои земли со стороны северян-скандинавов. Олег создал мощную державу, и теперь она способна разрушить наш мир. Я много слышал о твоих заслугах, Никифор Фока, и преклоняюсь перед тобой, – при этих словах Фотий отвесил собеседнику низкий поклон. – Ты защищал земли Империи много раз. Ты разил врагов страны своей мощной рукой, принося нам славу и победы. Мятежники-болгары и надменные захватчики-арабы дрожат при звуке твоего имени. Так послужи же ещё своему народу. Я тоже служу Империи. За все эти годы я тоже многое сделал, для того чтобы опасность с севера не грозила стране. Обо мне никто и никогда не слышал и, возможно, не услышит, но, быть может, благодаря мне, опасность с севера не пришла на десять лет раньше, когда наши воины сражались на юге и на западе. Нам и сейчас будет нелегко отразить натиск русов, но мы должны собрать все наши силы и спасти страну.
Фока слушал собеседника молча, и руки его дрожали от возбуждения. Теперь он понял, почему этот простолюдин достиг такого положения и таких небывалых высот. Это же фанатик, готовый на все ради своей страны, но этот фанатизм подкупал и очаровывал.
"Да, он не шутит. Такой человек не убоится кучки варваров и не станет делать из мухи слона. Если он говорит о серьезной опасности, значит, она есть", – размышлял старый полководец.
– Я понял тебя, Фотий, и я сделаю то, что от меня зависит, чтобы победить захватчиков, – Фока поднялся на ноги. Теперь он снова воплощал собой того бесстрашного и великого воина, которым был когда-то.
– Ступай, сообщи Императору о войске русов, а я сделаю то, что должен. Фракия начинает подготовку к войне.
При этих словах Фотий поклонился стратигу и поспешно вышел из комнаты.
3
Весть о том, что войско киевского князя идет на Константинополь и скоро вторгнется в границы Империи, застала Илария в тот момент, когда он нес службу в карауле.
С того самого момента, когда судно, управляемое понтийцами, вошло в один из фракийских портов и Иларий, наконец-то вступил на родную землю, прошло уже почти семь долгих лет. Дальнейший его путь к цели пролегал без особых проблем, хотя отсутствие средств порой создавало некоторые трудности. Прибыв а Аркадиополис – столицу Фракии – Иларий поспешил во дворец, где проживал Никифор Фока. Но попасть на прием к командующему военным округом оказалось не так-то просто. Бдительные стражи очень долго не пускали к своему командиру не известного никому путника, похожего на обычного бродягу. Но Иларию снова повезло. Совершенно случайно он попался на глаза Анисиму, слуге и приближённому самого стратига, и именно это сыграло важную роль в дальнейшей судьбе Илария. Анисим уже много лет сопровождал во всех скитаниях и походах своего господина, он был очень умен и, что самое главное, имел замечательную память. Увидев, что стражники пытаются прогнать незадачливого просителя, он решил вмешаться. Распросив Илария, в котором он признал давнего сослуживца и подчиненного своего господина, Анисим обещал помочь бывшему кентарху.
– Не советую тебе идти к Фоке. Если тебя разыскивали стражники бывшего префекта, то это вовсе не значит, что тебя оправдают спустя столько лет и поэтому о твоей истории лучше никому не знать.
– Но ведь я же ни в чем не виноват. По крайней мере, с точки зрения закона, – возбужденно заявил бывший кентарх.
– Но ведь есть еще и мораль, если ты попадешь под суд и какой-нибудь благочестивый судья решит, что ты и впрямь виновен в том, что соблазнил или даже изнасиловал супругу знатного человека, а может, найдутся люди, которым Полиник в свое время приказал тебя оговорить. Я думаю, что не стоит этого исключать. Фока, конечно, великий воин, но сейчас его мучает страшная болезнь, так что ему сейчас не до беглых солдат, и поэтому тебе лучше слушаться меня. Если ты согласен, то думаю, я смогу тебе помочь, – слуга Фоки пристально поглядел на своего собеседника. – Ты уже не молод, и в простые солдаты тебе поступить, пожалуй, не удастся, поэтому должность декарха охраны дворца, думаю, будет для тебя пределом мечтаний. Сейчас мы пойдем к дунгарию Еввулу Гебе, у него передо мной есть небольшой должок, и думаю, он нам не откажет. На днях он понизил в должности одного из своих декархов, который по глупости не вернулся в расположение из отпуска, так как слишком долго предавался разгулу и пьянству. Но не вздумай рассказать ему о своих подвигах с женой бывшего стратига, иначе ты снова окажешься на улице, и помни, теперь ты мой должник.
Чем уж Еввул Геба задолжал Анисиму, Иларий так и не узнал, но должность декарха охраны дворца он получил без особого труда и, конечно же, был этим доволен.
Для старого воина снова начались суровые армейские будни. Семь долгих лет Иларий служил Империи с легкой руки Анисима, который время от времени интересовался жизнью бывшего кентарха, которому помог начать новую жизнь. И вот, как гром среди ясного неба, страшная весть о нашествии варваров. Иларий, как никто другой, мог себе представить, что может принести стране многотысячная армия князя русов.
4
После визита Фотия старый полководец буквально очнулся ото сна. Болезнь, так долго мучившая его, словно отошла на второй план, он снова ощутил веру в себя и в свои силы. Только дело, настоящее дело помогло ему избавиться от страшного недуга, и Фока словно ожил. Он отправил гонцов с распоряжениями во все Фракийские города и крепости. Дал команду усилить пограничные укрепления, провести смотры войск и полную мобилизацию населения. Вся Фракия перешла на военное положение, конные разъезды патрулировали все участки границы вдоль и поперек, мирное население занималось заготовкой припасов, которые доставлялись на склады и арсеналы всех укрепленных населенных пунктов.
Так что к тому моменту, когда из Константинополя пришли распоряжения о подготовке к военным действиям, Фракия была уже во все оружии. Когда гонец из столицы посетил Аркадиополис, он увидел, что великий Фока снова оказался на высоте. Столица Фракии была похожа на ощетинившегося ежа, городской гарнизон исправно нес свою службу, а все четыре турмы, входившие в подчинение стратига, стояли лагерем у стен города, приведенные в полную боевую готовность.
Полководец и воин, герой Византии, Никифор Фока снова чувствовал себя в ореоле величия и славы, он забыл про рекомендации врача-араба и позволил себе небольшое застолье, на которое были приглашены все четверо турмахов фемного войска, которые составляли военный совет стратига. Смех и уверенность в себе, в собственных силах и величии – вот что было присуще воинам, сидевшим за столом. Фока много пил и ел, не ограничивая себя ни в чем, и когда в очередной раз он взглянул на Анисима, который наполнял кубки пирующих, то увидел в его глазах лукавую усмешку.
– Чему ты улыбаешься? – беззлобно выкрикнул Фока, обращаясь к своему верному слуге. – У меня такое чувство, что ты от меня что-то скрываешь. А ну говори, ничтожный плут, что засело в твоей хитрой голове, не то я заставлю тебя пожалеть о своем коварстве.
Все сидящие за столом рассмеялись, понимая, что угроза старика-стратига – всего лишь шутка, уж кто, кто, а они-то знали, как ценил Фока своего верного слугу.
Улыбнулся и сам Анисим.
– Не пристало ничтожному плебею вмешиваться в беседы ученых мужей и великих воинов, а уж тем более, давать советы. Так что мне пристойно будет промолчать, – и Анисим отвесил нижайший поклон всем сидящим за столом.
– Ну-ну, не томи. Твоя скромность тебя, конечно, красит, но если ты задумал сказать что-то дельное, то мы не просим, мы требуем ответа, – величаво произнес предводитель первой турмы Тимон Калисса.
– Ну, если вы так настаиваете, то я, пожалуй, признаюсь в том, что несколько лет назад по доброте душевной оказал помощь одному бедняге. Всем своим видом он тогда был похож на обычного бродягу, но выправка и стать его говорили о многом. Он хотел попасть к вам на прием, – произнес Анисим, обращаясь к Фоке. – Но стража не пустила его в ваши покои.
– Ну и правильно, на то она и стража, чтобы не допускать к стратигу разный сброд, – высказал свое мнение Калисса.
– Так-то оно так, но этого человека я узнал. В свое время он сражался с вами, мой хозяин, в Италии, и по всем отзывам сражался неплохо. Я выслушал историю этого человека и порекомендовал его Еввулу Гебе на должность декарха охраны дворца. Ведь этот воин был когда-то кентархом и командовал сотней воинов.
– Ты помог какому-то дезертиру устроиться в охрану к нашему командиру, а если это шпион? – насупив брови, выкрикнул разгневанный Калисса. – Да и Геба хорош, как он мог взять в охрану дворца кого попало, да еще на командную должность?
Разгневанный турмах вскочил со стула.
– Может, ты успокоишься, Тимон, и дашь мне самому разобраться в этом деле? – спокойным и твердым тоном произнес Фока. – Или теперь ты решаешь, кого наказывать,
а кого миловать в моем войске. Конечно, я уже стар и немощен, и, возможно, мне пора на покой, но сегодня еще попрежнему я решаю, кого брать в войско, а кого гнать прочь.
– Прости, великий, это все вино, оно слишком бьет в голову. Если хочешь, то я готов принести извинения и твоему слуге, достоинства и ум которого всем нам хорошо известны.
– Не пристало великому военачальнику просить прощения у слуги. Анисим слышал, что ты раскаиваешься, и, я думаю, этого будет вполне достаточно.
При этих словах Анисим поклонился Калиссе, тот ответил кивком головы.
– Говори, мой друг, в последние годы ты всегда принимал верные решения, помогал мне во всем, и я с радостью приму твой совет, – обращаясь к слуге, произнес Фока.
– Его зовут Иларий. Он десять лет прожил в славянских землях. Он знает их обычаи и нравы, знает их язык и, самое главное, – Анисим посмотрел на тех, к кому была
обращена его речь. – Он воевал с русами на стороне какого-то славянского племени и умеет их побеждать.
Все пятеро сидевших за столом воинов молча смотрели на ничтожного слугу, дивясь его прозорливости и уму.