Невер, настежь распахнув дверь, бесцеремонно влетел в избу, едва не сбив с ног вскрикнувшую от испуга Илю. Та, отшатнувшись в сторону от проскочившего мимо нее парня и качая головой да охая, принялась успокаивать сидящего на ее руках потревоженного малыша, который тут же своим громким криком нарушил царившее в доме молчание.
– Ты чего, парень, совсем ополоумел? – Борята грозно посмотрел на ворвавшегося в его дом нежданного гостя. – Уймись, не на игрищах.
– Не гневайся, воевода, не до церемоний! – выпалил Невер, еле сдерживая дыхание.
Он стоял в дверях с расцарапанным в кровь лицом, весь покрытый пылью и придорожной грязью, в надорванной в нескольких местах одежде. Вытирая рукавом струившийся со лба пот, Невер добавил.
– Хазары большим войском идут, все конные с оружием!
Сдвинувшиеся было брови пореченского воеводы слегка распрямились, но через мгновение взгляд его снова стал суровым.
– Сам видел или от кого слыхал? – задал вопрос хозяин дома, отодвинув в сторону душистое варево и распрямившись над столом. – Говори все, что знаешь, да без спешки, с толком, а то вон напугал почем зря баб моих. Говори, откуда такие вести.
Невер начал говорить и вскоре в подробностях рассказал пореченскому воеводе о том, как они с дубравновскими парнями обнаружили в полях большое хазарское войско, рассказал, как Радмир отправил его и Зорко с дурными вестями в оба близлежащих радимичских поселения. Все домашние Боряты внимательно слушали вестника, и даже ревущий младенец вскоре замолчал, словно и ему тоже были понятны ужасные вести. Невер закончил рассказ и только после этого украдкой взглянул на стоящую неподалеку синеглазую Зоряну, но тут же опасливо отвел в сторону глаза, остерегаясь гнева строгого родителя. Сама девушка, не заметив брошенного на нее робкого взгляда парня, с испугом глядела на становившееся все суровее и суровее лицо отца. Борята выслушал дурную новость молча, не прерывая рассказчика. С минуту он обдумывал, что делать, и только после этого поднялся из-за стола и направился к выходу.
Вся мужская половина присутствующих в доме тоже повскакивала со своих мест.
2
В отличие от Дубравного, состоявшего примерно из сорока домов, Поречное было довольно крупным родовым поселением радимичей, раскинувшимся между протекающей с восточной стороны речкой Вежницей и большим лесным массивом с противоположной – западной стороны. За рекой, в которой не переводилась рыба, в нескольких верстах начинались непроходимые топи и болота, в которых было полно клюквы, морошки и сладкой красной ягодки – земляники. Детям, ходившим за реку по грибы, по ягоды, строго запрещалось забредать в зыбкие топи, и только старики да бывалые охотники знали несколько тайных троп через эти труднопроходимые страшные места. Именно в этих зыбучих водах по глупости, ослушавшись родителей, и нашел свою кончину младший сынок Боряты.
Лес, сплошной стеной возвышавшийся с другой стороны поселка, был густым и местами труднопроходимым, в нем было множество разного рода зверья и птиц, вдоволь грибов, орехов и ягод. Здесь пореченские умельцы, оснастившись туесками – цилиндрическими коробочками из бересты, добывали сладкий мед диких пчел. С южной стороны были обрабатываемые земли, на которых в основном сеяли пшеницу и просо, а также ячмень, рожь и овес, выращивали репу, морковь и другие овощи. Поблизости от полей пастухи – в основном малые ребята да подростки – пасли многочисленный домашний скот. Все вокруг было приспособлено для того, чтобы обеспечить людей пищей и кровом. Только не ленись, не сиди сложа руки и будешь в жить в сытости и достатке. Пара сотен домов, окруженных сарайчиками для домашней живности и хранения сенозаготовок, а так же другими вспомогательными постройками были в свое время построены на разном уровне. Поречное к северу уходило в гору, на высокий холм и оканчивалось крутым обрывом, вдоль которого протекал левый рукав разделявшейся надвое речки Вежницы. На вершине этого холма залогом безопасности жителей возвышался деревянный детинец , построенный еще прапрадедами сегодняшних жителей и предназначенный для защиты от неприятеля.
Укрепление представляло собой три ряда плотно подогнанных друг к другу бревен, заостренных сверху и разделенных между собой слоем песка, окружающих пространство, внутри которого размещалось с десяток строений. Строения, а точнее полуземлянки, укрепленные рядами бревен, частично уходивших в землю, а частично возвышавшихся над ней, были укрыты настилами и засыпаны сверху толстым слоем земли, и в случае попадания на них пропитанных горючей смолой горящих стрел неприятеля были надежно защищены от огня.
Часть этих укрепленных полуземлянок была предназначена для запасов провианта и оснащена амбарными перекрытиями для хранения зерна. Остальные строения были приспособлены для укрытия людей от непогоды, а также защиты от стрел и копий нападавших. Два глубоких колодца, вырытых на противоположных концах укрепления, обеспечивали защитников в случае осады чистой питьевой водой. Бревна в стенах сооружения регулярно заменялись по мере их износа, а в хранилищах постоянно лежали и по необходимости обновлялись запасы провианта, за этим неукоснительно следил лично сам пореченский воевода и назначенные им помощники. При атаке неприятеля детинец мог вместить до полутора сотен защитников и провиант и был способен выдержать длительную осаду.
3
Борята вышел на крыльцо и огляделся: со всех сторон к его дому спешили люди. Юный гонец на полном скаку промчался по деревне, и прежде чем вбежать в дом воеводы, успел выкрикнуть несколько фраз повстречавшимся ему жителям, и молва о грозных захватчиках уже разлеталась по всему селению.
Гулко и тревожно зазвенело било, выполнявшее в Поречном роль вечевого колокола. Толпа становилась все больше и больше, люди кричали, стараясь перекричать друг друга, и Боряте не сразу удалось успокоить неуправляемое человеческое сборище. Многие, поддавшись панике, призывали немедленно уходить в леса, кто-то кричал, что хазары не с набегом, а возможно мимо пройдут, некоторые уже похватали первое попавшееся под руку оружие и звали всех выступить навстречу врагу немедленно. Борята с сыновьями тут же подозвал к себе криками и жестами самых преданных и верных воеводе мужиков, которые в считанные минуты успокоили толпу, не пренебрегая и парой оплеух для самых отъявленных крикунов, и уже в полной тишине сам обратился к народу.
Сейчас, когда первая паника прошла, все слушали воеводу и выполняли его приказы. Он подозвал нескольких молодых парней и отправил их оповестить еще четыре оставшихся поселения рода, предлагая им организовать защиту и прислать воинов для создания общего войска и организации обороны. Несмотря на то, что рассказал Невер, воевода отправил двух посыльных в Дубровное на тот случай, если Зорко не смог предупредить своих. После этого он приказал всем женщинам с детьми и старикам собирать самое необходимое, переправляться через Вежницу и уходить на болота. Для их сопровождения было выделено несколько опытных охотников, хорошо знавших тропы через трясину и способных отыскать безопасные места, где можно будет переждать беду. Этих же охотников он подрядил собрать поблизости все лодки и к моменту сбора беженцев организовать их переправу на другой берег. Часть мужиков получила задачу организовать сбор по всем домам припасов и переправлять их в детинец, другим выпала задача собрать побольше метательного оружия: стрел, копий, подготовить котлы со смолой, пополнить запасы дров, чтобы при осаде заливать нападавших кипящей смолой, им же он поручил и другие работы по подготовке детинца к осаде, наказал проверить и при необходимости укрепить ворота.
Часть наиболее умелых и уже побывавших в сражениях, он отправил в разведку навстречу степнякам, для того чтобы они попытались добыть сведения о передвижении неприятия, да и для того, что бы не быть застигнутыми врасплох, непосредственно в момент нападения.
Поселение стало похоже на большой муравейник, все куда то бежали, что то собирали, что то делали, помогая друг другу, но это уже не было паникой, людям этих земель было свойственно жить в состоянии тревоги за свою жизнь, но они умели в случае опасности объединиться и организованно бороться за себя, своих близких и свое, нажитое нелегким трудом имущество.
Меньше чем через час полсотни вооруженных тем, что было в их хозяйстве, мужиков и парней под предводительством одного из самых опытных воинов поселка – хоть и молодого, но уже неоднократно побывавшего во многих битвах Бойкана вышла из поселения и укрылась в лесу. Сотня всадников во главе с Рогдаем, проехав через поле, скрылась на другой стороне от поселка в неглубоком придорожном овраге.
Сам Борята с десятком воев, среди которых был и его второй сын Самоха, засел в детинце, откуда через гонцов и посыльных управлял всеми работами по подготовке к нападению. Все ждали непрошенных гостей.
К вечеру, когда стариков, женщин и детей удалось переправить через реку и они скрылись из виду, вернулись посыльные, отправленные в Дубровное, и известили пореченского воеводу и его людей, что соседнее село горит.
4
К тому моменту, когда солнце опустилось за горизонт, вернулись все посланные гонцы, а с ними тяжелой поступью, гремя доспехами и оружием, подошло подкрепление. Всего с четырех ближних поселений набралось около полутора сотен ополченцев. Все пришлые были вооружены по-разному, почти у всех были копья и луки со стрелами, у многих были топоры да кистени, лишь немногие имели мечи да щиты, доспехов, защищавших воина от ратного железа, было маловато. Некоторые вооружились рогатинами, с которыми было сподручней ходить на медведя, а не на сечу. Старые и молодые, богатые и бедные, охотники или пахари, кем бы они ни были, в трудный час все славяне мужского пола становились воинами.
Пореченские вои мало чем отличались от своих собратьев по оружию, в основном это были мирные труженики, не имеющие боевого опыта, было много молодежи, и только примерно одна пятая часть сборного славянского войска уже побывала в схватках. Им довелось за свою жизнь сталкиваться с дальними соседями – другими славянскими и угро-финскими племенами, с которыми зачастую приходилось вести суровые войны, но все же основными врагами радимичей в те времена были обитавшие в степях, именуемых Диким Полем, степняки – в основном хазары, болгары, да аланы .
5
Когда легкий утренний ветерок разогнал пришедший с реки туман и травы покрылись крупными прозрачными каплями росы, воины, не спавшие всю ночь, заметили первые конные разъезды врага. Несколько всадников, соблюдая тишину, промчались перед поселением радимичей и, сделав пару кругов, повернули назад. Завидев врага, на широкое поле, расположенное перед Поречным, из-за домов вышло сборное войско радимичей и сошлось в едином строю.
Грозная рать представляла собой плотную, ощетинившуюся копьями людскую массу, прикрывавшуюся спереди большими и малыми щитами. Основное войско возглавил сам пореченский воевода, который стоял тут же, в первых рядах, плечом к плечу со своими родичами. Накануне вечером он оставил под началом одного из своих помощников подготовленный к осаде на случай отступления детинец и занял место в строю основного войска, численность которого составила к утру около двух сотен человек. Борята смотрел вдаль, наблюдая за противником, изредка подбадривая робких или, наоборот, осаживая самых ретивых бойцов, готовых прямо сейчас броситься в бой. На предводителе славянской рати плотно сидел чешуйчатый доспех, из нашитых на поддоспешник медных тонких пластин, прикрывавших грудь, спину и плечи, на голове красовался обыкновенный шишак – полусферический округлый шлем, от которого к спине и плечам свисала бармица из тонкого металлического плетения. В левой руке, помимо тяжелого деревянного щита, находилась полутораметровая сулица , и точно такая же была в правой руке. За пояс Борята заткнул тяжелый топор на длинной рукояти, лука и стрел у него не было, и только неизменный для каждого славянского мужчины нож-засапожник дополнял набор вооружения грозного воеводы.
Помимо основного войска, преградившего неприятелю вход в поселение, по правую руку, в лесочке, укрылось еще пятьдесят бойцов, возглавляемых храбрым Бойканом, они не должны были вступать в бой без условного сигнала или до того момента, пока их не обнаружат. Второй засадный отряд, спрятавшийся в овраге по левому
флангу, представлял собой славянскую конницу, вооруженную тяжелыми копьями и легким рубящим оружием. Руководил этим отрядом старший сын воеводы. Рогдай, несмотря на то что ему не было еще и тридцати, уже не единожды проявил себя в сражениях со степняками и имел неоценимый опыт конного боя. Сейчас он восседал на статном вороном жеребце с косматой гривой и ждал сигнала от двух дозорных, которые, спрятавшись в кустах у кромки оврага, вели наблюдение за полем предстоящего сражения. Конь, вместе с хозяином побывавший в боях, чувствовал, что сегодня ему предстоит не простая работа, он бил копытами землю, грыз удила, храпя и потряхивая головой. Рогдай был бледен, но спокоен.
Накануне он попрощался с женой. Осунувшаяся и побледневшая, с младенцем на руках, его красавица-супруга не вздыхала и не плакала, как это делали жена Самохи да сестры, отправлявшие на бой своих мужей. Иля просто долго смотрела на него, словно старалась оставить в памяти его образ, и опустошенные глаза ее были сухие-сухие, а губы, когда их уста слились в прощальном поцелуе, холодные-холодные, как у мертвеца.
– Береги детей, – сказал жене Рогдай, – не поминай лихом, если что, бери себе нового мужа. – И развернувшись, выбежал из избы, даже не поддержав свою любимую, которая тут же рухнула без чувств, на руки подхватившим ее и младенца родичам.
6
Первая, большая часть хазарского войска представляла собой легковооруженное ополчение из рядовых черных хазар. Другую, не столь многочисленную, представляли белые хазары, знать, именуемая иначе тарханами. Это были хорошо вооружённые воины, облачённые в пластинчатые или кольчужные доспехи, защищавшие большую часть тела. Несмотря на то, что тяжеловооружённая конница в хазарском войске составляла всего лишь сотню воинов, именно она была способна решить исход битвы.
Степняки наступали сплошной конно-человеческой стеной, с шага переходя на рысь, а за тем, разогнавшись, с криками и свистом полетели вперед на стоявшую на месте пехоту славян. Сотни стрел, пущенных на скаку, обрушились на защитников славянского рода, и их истошные крики известили всех присутствующих о страшной боли тех, кто пролил первую кровь за свой отчий дом. Воины падали и снова вставали, занимая места, в общем строю. Черные хазары – легкая конница, а это именно они первыми начали бой – готовые вот-вот врезаться в ровный строй пореченской пехоты, приняли на себя несколько сотен выпущенных им навстречу славянских стрел, почти не причинивших им вреда, вдруг свернули в сторону и, продолжая осыпать неприятеля стрелами, помчались в сторону леса.
– Славные вои, на скаку стрелы кидают как в яблочко, да и кони у них неплохо обучены, вон как мчатся, – покачав головой, заметил один из стоявших рядом с Борятой
пожилой ратник, – попробуй догони. Небось еще с жеребят их натаскивают.
В этот момент из леса навстречу мчавшимся степнякам полетели стрелы – это воины Бойкана с громкими криками и молодецким посвистом вступили в бой. Наткнувшись на внезапно появившегося неприятеля, первая сотня хазар не смогла уклониться от боя и вынуждена была начать плотную сечу с лихими бойцами, которые смогли ошеломить противника своим внезапным появлением.
– Давай, братцы, налегай веселей, – ревел, как медведь, разъяренный Бойкан, размахивая топором и кроша им, как скорлупу, конские и человеческие головы. – Не давайте им отойти, а то опять стрелами побьют.
Он уже опрокинул на бок одного хазарина, вогнав в бок его коня здоровенную рогатину, с которой не раз в одиночку ходил на медведя, и теперь рубил тяжеленным кружил вокруг скопившихся вокруг него всадников, подныривая под морды коней и рубя, как сучья, мохнатые ноги хазарских лошадок. Окружавшая его лихая толпа из таких же молодых и здоровенных парней, его верных сотоварищей по игрищам и пирушкам, не знавшая ни страха, ни горя, бросилась вслед отступившему передовому отряду черных хазар. Бойкан сам отобрал себе перед боем сотоварищей для засадного отряда с молчаливого согласия Боряты, который недолюбливал молодца за его буйный нрав и творимые его дружками безобразия.
– Ну вот, не вои, а одни тати безголовые, – недовольно пробурчал воевода, но утвердил список Бойкановой рати.
Воодушевленное примером товарищей, вперед двинулось и основное славянское войско и слилось в Бойкановой ратью.
В этот момент ударили они. Звенящая железом, кричаще-свистящая лавина, взяв полный разгон, понеслась на упоенное первым успехом воинство Боряты. Идя по следу первой сотни, стремительно набирая скорость, белые хазары – тяжелая конница врезались в изогнутый дугой строй неприятеля, тут же смяв его первые ряды. Ловко орудуя тяжелыми копьями и пиками, прикрываясь щитами и рубя и сокрушая всех подряд выгнутыми саблями, защищенные добротными доспехами белые хазары не только остановили, но и отбросили назад храбрых соплеменников пореченского воеводы. Воины гибли, гибли десятками, наверное, не меньше трети радимичей полегло в считанные мгновения под железным натиском хазарской гвардии. Борята, прикрываясь щитом, стиснув зубы, смотрел, как вокруг него один за другим падают его родичи.
– Не устоять мужикам перед умелыми воинами, не сдюжить, – видя, что победа будет за неприятелем, воевода понял, что надо спасать своих воинов от неминуемой гибели.
– Отходим к детинцу все вместе! Не бежать, а то порубят! – заревел воевода, пытаясь организовать отступление своего войска.