Глава семнадцатая
Иногда в школу приходили женщины; правда, такие посещения были крайне редки. Обычно приходили уже немолодые матери или бабушки, которые не стеснялись разговаривать с мужчинами, во всяком случае, не видели в этом ничего предосудительного.
Однажды возле своего кабинета Шахин-эфенди увидел женщину, закутанную в чёрный чаршаф; лицо её было закрыто пече. Шахин в застенчивости склонил голову и спросил:
- У вас, наверно, какое-нибудь дело ко мне, валидэ-ханым ?
При словах "валидэ-ханым" незнакомка оживилась, складки чаршафа кокетливо заволновались. Приятный свежий голосок произнёс:
- Благодарю вас за внимание, эфендим. Да, у меня к вам просьба... Если разрешите, я войду.
Не дожидаясь ответа, женщина проскользнула в кабинет. Кажется, на этот раз посетительница была молодой. Но Шахин-эфенди просто не представлял, что такое, в сущности, женщина. В Сарыова он привык слышать надтреснутые и грубые голоса старух. Поэтому незнакомка показалась ему сразу же существом необычайным. Старший учитель настолько растерялся и даже испугался, что застыл в дверях в нерешительности, не осмеливаясь поднять глаза.
- Эфендим, - сказала молодая женщина, - у меня есть родственник, мальчик-сирота, ради него я вас и побеспокоила. Очень прошу, если это можно, принять его в вашу школу. К сожалению, его до сих пор ещё не учили как следует, но мальчик толковый и умный.
- Хорошо, хемшире-ханым... Приведите мальчика, мы познакомимся с ним,- ответил Шахин-эфенди.
Посетительница оказалась довольно разговорчивой. Не ожидая приглашения, она уселась на стул и начала подробно излагать учителю историю мальчика. Шахин-эфенди на мгновение оторвал от пола глаза и посмотрел на гостью. Пече, прикрывавшее её лицо, было таким же тонким, как носят дамы в Стамбуле. Да и по говору чувствовалось, что она из Стамбула.
Незнакомка показалась Шахину прекрасной, хотя под чёрным тюлем было довольно трудно различить черты её лица. Только видно было, как ослепительно сверкали чёрные глаза и улыбались алые губы.
Когда женщина покинула кабинет, учитель долго глядел ей вслед и думал: "Вот я смеюсь над теми, кто горел в пламени любви, кончал жизнь самоубийством... А может быть, они и правы?"
Через два дня молодая женщина снова появилась, но мальчика с ней не было...
- Малыш немного нездоров, эфенди, вот я и пришла предупредить вас, чтобы вы не сочли меня обманщицей.
Шахину столь чрезмерная правдивость показалась несколько излишней, и он сказал:
- Вы напрасно беспокоитесь. Когда, бог даст, мальчик поправится, вы его и приведёте.
На этот раз в кабинете, кроме них, были ещё учитель и родственник какого-то ученика. Несмотря на это, посетительница уселась без приглашения, вмешалась в разговор и принялась непринуждённо болтать.
"Бедняжка, наверно, совсем недавно в этих краях,- подумал Шахин-эфенди.- Не знает ни местных обычаев, ни порядков. Всё думает, что она в Стамбуле".
Учитель и его собеседник уже покинули кабинет, а гостья словно и не собиралась уходить, она рассказывала о том, как училась в Стамбуле.
Нельзя сказать, что Шахину были неприятны эти разговоры, но разве можно так долго сидеть и болтать - это уже неприлично! И он с нетерпением ждал её ухода. Шахин держался как можно неприступнее, на её вопросы отвечал короткими "да" или "нет", стараясь придать голосу ледяной тон, однако женщина, казалось, не обращала на это ни малейшего внимания.
Вдруг она заявила, что хочет пить, налила воды из графина, откинула пече и больше его уже не опускала...
Столь неожиданный поступок привёл Шахина-эфенди в неописуемый ужас. Если кто-нибудь войдёт в эту минуту в кабинет!.. Он уже не сможет оправдаться перед людьми... Совершенно ясно, эта наивная женщина, коренная жительница Стамбула, просто не понимает, как могут расценивать в Сарыова подобное поведение. Шахин поднялся, вид у него был хмурый.
- Эфендим,- сказал он, запинаясь,- с вашего разрешения, я вынужден покинуть вас, у меня урок.
Неужели эта женщина не в своём уме? Приходит чуть ли не два раза в неделю... А мальчик, который должен поступить в Эмирдэдэ, так и не появляется. Болезнь прошла, потом случилось ещё какое-то несчастье, потом снова болезнь...
Частые визиты назойливой гостьи тяготили Шахина-эфенди, он встречал её уже подчёркнуто холодно. Но она по-прежнему ничего не замечала. Стоило ей переступить порог, как она сразу же поднимала вуаль и, как ни в чём не бывало, с открытым лицом начинала смеяться, непринуждённо болтать, неподобающе шутить и издеваться над старшим учителем. Оставалось единственное средство, чтобы избавиться от неё: просто-напросто выгнать. Однако на такой поступок Шахин не был способен. Когда нужно, он мог без стеснения обидеть даже самых любимых и дорогих ему людей... Но женщину... Тут он был бессилен. И ещё одно обстоятельство останавливало его. Впервые в жизни на его дружбу претендовала женщина. Нет, он не в силах обидеть и прогнать первую, а может быть, и последнюю женщину, блестящие чёрные глаза которой смотрят ему прямо в лицо, алые губы улыбаются и дразнят...
Однажды вечером Шахин рассказал Неджибу Сумасшедшему о назойливости этой особы. Инженер принялся отчаянно хохотать.
- Послушай, уж не влюбилась ли в тебя эта женщина?..
Шахин тоже рассмеялся.
- Всё может быть... А впрочем, чего сомневаться. Конечно, любая должна влюбиться в юношу, похожего на прекрасную розу! Да, да розу, которую создал и воспел аллах! Вот, кстати, и повод, чтобы немного "привести себя в порядок, погладить костюм, постричь волосы, бороду...
- Не говори так, Доган-бей,- прервал его Неджиб.- Существ, которых именуют женщинами, порой так трудно понять... Кстати, у тебя опыта по этой части - никакого.
Они иногда влюбляются как безумные в таких парней, которым даже плюнуть в лицо не хочется... Правда, и у тебя физиономия не бог весть какая... довольно-таки корявая... Однако кто знает...
Инженер внимательно смотрел Шахину в лицо.
- Стой-ка, не шевелись! - неожиданно воскликнул Неджиб.- Сиди смирно... Я сделал удивительное открытие... Честное слово, ты не так уж уродлив, как я считал... Правда, твой прекрасный луноподобный лик разукрашен, словно подошва солдатских ботинок, густо утыканная гвоздями. А редкая бородёнка, прямо скажем, придаёт твоему лицу... особую прелесть... Но вот глаза и рот, клянусь тебе, скрашивают всё безобразие! Будь я женщиной, непременно бы влюбился в тебя... И знаешь за что? За умный взгляд и волевой рот. Потом у женщин есть одно несомненное достоинство: они не выносят дураков, даже если сами невежественны и глупы... Вот это умение отличать глупцов от умных у них, по-моему, врождённое, как и потребность любить. Так что ты особенно не отчаивайся, Доган-бей. Вполне может быть, что эта женщина влюбилась в тебя.
Инженер довольно долго разглагольствовал всё в том же духе. Слушая его, Шахин-эфенди только посмеивался да отшучивался.
Однако когда пришло время ложиться спать, старший учитель, прежде чем отправиться на покой, взял зеркало со стола Расима и долго и внимательно рассматривал своё лицо.
На следующий день, когда незнакомка пришла в школу, Шахин-эфенди без всякого предисловия обратился к ней:
- Хемшире-ханым, ваши визиты для меня, разумеется, большая честь, однако поймите меня как следует. Сарыова - страна сплетников.- Голос Шахина звучал строго и категорически.- Ваши частые посещения школы, может быть... да нет, не может быть, а непременно привлекут всеобщее внимание. И упаси нас господь, имена наши станут трепать кому только не лень... Вы - женщина, я - школьный учитель... Учитель должен пользоваться доверием и симпатией народа. А всякие сплетни счастья нам с вами не принесут. Поэтому прошу вас более в школу не приходить.
Произнеся эти заранее приготовленные слова, Шахин-эфенди с облегчением вздохнул, словно выполнил очень трудную миссию. Он ожидал, что гостья безмолвно встанет и удалится. И правда, молодая женщина поднялась со стула, но не затем, чтобы уйти. Она приблизилась вплотную к Шахину и взглянула ему прямо в лицо.
Учитель окаменел.
Женщина заговорила:
- Эфендим, ведь я из Стамбула и не вижу ничего плохого в том, что мужчина и женщина дружат. Я чувствую себя тут совсем одинокой, в городе не с кем даже поговорить... А с вами так интересно. Мне нравятся ваши мысли, идеи, намерения... Да и не только мысли...
Шахин-эфенди не в силах был поверить своим ушам, он смущался и краснел, как деревенская невеста, впервые оставшаяся наедине со своим женихом.
Женщина продолжала:
- Если вы того желаете, что ж, хорошо... я не буду больше сюда приходить... Но к вам я очень привыкла... Ведь никто нас не осудит, если мы будем встречаться где-нибудь в другом месте... Например, мы можем, когда вы будете свободны, совершать вместе прогулки за городом…
У Шахина-эфенди потемнело в глазах, сердце сильно забилось, однако он ответил с невозмутимым видом:
- Даже не думайте об этом... Мне очень жаль, но я вынужден распрощаться с вами навсегда.
Женщина сделала движение, словно хотела схватить его за руку, она пыталась ещё что-то сказать, но Шахин-эфенди поспешно отпрянул назад. К счастью, в это время в комнату вошёл Расим, и это спасло старшего учителя.
- Как я уже вам сказал, эфендим,- сурово произнёс Шахин,- вам нет надобности впредь утруждать себя посещением школы. Как только мальчик поправится, вы пришлёте его вместе с документами. Само собой разумеется, мы принимаем всех, кто приходит в нашу школу.
Молодая женщина поняла, что упорствовать бесполезно. Она опустила покрывало и покорно вышла из комнаты.
Чего хотела эта женщина? Кто она? Что у неё за душой? - напрасно пытался Шахин разгадать эти загадки. Неужели она действительно из Стамбула и ей скучно в этом городке? Или же это просто сумасбродная, а может быть, беспутная особа? Судя по тому, как вольно и даже бесстыдно она держится, её можно принять за женщину лёгкого поведения. Однако Шахин-эфенди не осмеливался обвинять её в таком тяжком грехе. Ведь он совсем не знал женщин, а разве можно судить о человеке только по его разговорам и поведению.
Оставалось последнее предположение: эта женщина, как определил Неджиб, всё-таки воспылала к нему необъяснимой симпатией.
И хотя Шахин, безусловно, обладал здравым смыслом и был очень самокритичен, это предположение показалось ему вполне приемлемым. Понравиться женщине, быть ею любимым - пусть такое предположение верно только на одну сотую,- какое это утешение для него! Он всегда будет вспоминать об этой истории, может быть, и не стоящей внимания... Будет вспоминать с нежностью, как великое любовное приключение в его жизни...
Ночь предвещала бурю. Расим, получив отпуск на двадцать дней, уехал в Стамбул по делу о наследстве. Шахин-эфенди остался один в школе.
Он сидел в своей комнате и исправлял работы учеников, когда неожиданно раздался стук во входную дверь. Иногда по вечерам в школу приходил Неджиб Сумасшедший, чтобы потолковать о жизни или пожаловаться на неё.
Думая, что заявился друг, Шахин-эфенди спустился вниз, но на улице у дверей он нашёл женщину, сидевшую на пороге.
- Кто вы? Что вам угодно? Женщина застонала:
- Ради бога, глоток воды...
- Вы больны?
Упираясь руками в дверь, женщина безуспешно пыталась подняться. Плотный, грубошёрстный чаршаф скрывал её фигуру, лицо было закрыто.
- Вы заболели? - ещё раз спросил Шахин. - Что вам здесь надо?
- Я иду из деревни,- отрывисто ответила женщина слабым голосом.- У меня в Сарыова брат живёт. Мне дали бумажку с его адресом... но я потеряла её... Полдня искала по всем улицам, не могла найти... В дороге, пока шла, заболела... Вот и осталась на улице... без пристанища... И никого в Сарыова не знаю... Ради аллаха, приюти меня...
Слёзы душили несчастную, она не могла говорить и, припав головой к косяку, разрыдалась, вздрагивая всем телом.
Шахину-эфенди стало жалко бедняжку.
- Хемшире-ханым, мы должны помогать друг другу, это наш долг, но здесь школа, не могу я тебя здесь принять, не разрешается...
- Ведь я другого места не знаю...
- Ты бы пошла в участок. Полицейские помогут тебе найти брата или ещё что-нибудь придумают. Ладно, не падай духом! Я отведу пока тебя в дом квартального имама. Он человек правоверный, приютит тебя на ночь.
- Не могу я идти, эфенди, ноги не держат... Ничего не случится, если я здесь где-нибудь в уголочке прилягу... Мы же братья по религии!..
Шахин-эфенди испугался, что женщина начнёт настаивать, если он проявит жалость, поэтому сказал ей строго:
- Нельзя! Понимаешь, нельзя! Дойти тут всего три минуты. А ну, давай собирайся!..
Незнакомка ухватилась за косяк и с трудом поднялась на ноги. Потом она сделала несколько шагов, но вдруг пошатнулась и, если бы Шахин-эфенди не схватил её за плечи, упала бы навзничь.
- Хемшире!.. Что с тобой? Опомнись!
Женщина не отвечала. Всей тяжестью тела она повисла на руках учителя. Шахин-эфенди постоял на месте, растерянно соображая, что предпринять дальше, потом внёс женщину во двор школы. Здесь он положил её на парту, которую как раз вечером принесли из ремонта, и бросился искать воду.
Ворвавшийся в открытую дверь порыв ветра задул лампу. Шахин никак не мог вспомнить, куда он её поставил, и, чиркая спички, стал искать. Наконец он нашёл и лампу и воду, открыл лицо лежавшей без чувств женщине, попытался напоить её. Это оказалось невозможным - женщина крепко стиснула зубы, и вода стекала с губ и лилась на шею, на грудь...
- О господи, ты всеведущ... что делать? - Голос Шахина дрожал от волнения.- И откуда такая беда на мою голову?
Женщина лежала на парте, запрокинутая голова свешивалась, волосы рассыпались,- светло-каштановые волосы, заплетённые в тоненькие косички, как у маленькой девочки...
В эту минуту Шахин-эфенди даже не подумал, что можно бояться или стыдиться женщины. Он смотрел, как лежит она, беспомощная, несчастная, и ему стало жаль её. Он взял больную на руки, понёс её в учительскую комнату и нагнулся, чтобы положить на диван. И тут он вдруг почувствовал, как руки её крепко обвились вокруг его шеи. От неожиданности Шахин-эфенди вздрогнул. Впервые в жизни он ощутил теплоту и мягкую нежность женского тела.
В страхе, словно он совершил самый большой грех, Шахин рванулся и выпрямился.
В это время женщина открыла глаза, растерянно посмотрела вокруг себя и спросила:
- Где я?
Она улыбнулась, сощурилась и потянулась, как будто проснулась от долгого и глубокого сна. Она лежала спокойно, словно забыв, что надо закрыть чаршафом рассыпавшиеся волосы, слегка обнажившуюся грудь.
Шахин-эфенди смутился и отвернулся.
- Ну как, тебе немного лучше? Идти сможешь? - спросил он.
Больная ответила слабым голосом:
- Не знаю, что такое со мной, ноги будто отнялись. Не могу двинуться с места...
- Что нам тогда делать?
- Мы же единоверцы, что случится? Я вот тут прилягу... Ведь не помешаю тебе. Скоро утро, как только светать начнёт, я сразу уйду,- умоляла женщина, смиренно склонив голову.
- Вот не было беды! - с гневом и возмущением воскликнул Шахин-эфенди. Он метался по комнате, подбегал к окну и прислушивался, что делается на улице, приговаривая: - Где вы? Куда вы запропастились, чудотворцы, святые угодники? Ведь вас в Сарыова на каждом перекрёстке полным-полно! Куда же вы все подевались?.. Явитесь мне!.. На вас вся надежда! Ну что вам стоит прислать полицейский патруль... или хоть сторожа!..
Каждую минуту он кидался к больной и повторял:
- Ну как себя чувствуешь? Можешь встать?
- Двинуться не в силах... Ноги не держат...- отвечала женщина и поудобнее устраивалась на диване.
Наружная дверь открыта. Уже несколько раз Шахин-эфенди выбегал на улицу и вглядывался в темноту: вокруг ни души, только ветер несёт клубы пыли и крутит их в буйном вихре да где-то отчаянно заливаются собаки, и тоскливый лай с трудом пробивается сквозь шум и свист бури.
Что делать? Шахин надел поверх ночной сорочки пальто и, взяв в руку палку, направился к полицейскому участку, расположенному в конце базара. Едва сделав несколько шагов, он заметил на углу улицы в свете фонаря чью-то фигуру. Человек медленно двигался по направлению к школе. Шахин подумал, что это сторож, и стал громко звать его. Однако пешеход оказался не сторожем, а учителем Эмирдэдэ Афиф-ходжой. Увидя его, Шахин-эфенди настолько растерялся, что даже забыл про свою собственную беду.
- Да пошлёт господь добро! Что вы здесь ищете в такой час?
Афиф-ходжа был как раз одним из двух учителей, носивших чалму. Фанатичный и упрямый пятидесятилетний софта. Уже около тридцати лет работал учителем в Эмирдэдэ.
Он был твёрдо убеждён, что место старшего учителя по праву принадлежит только ему. Но получить это место ходже не удалось, так как он не знал новых методов обучения, у него не было диплома учительского института, а самое главное, он не имел протекции. Поэтому ходжа смотрел на Шахина-эфенди, как на соперника, который отнял у него кусок хлеба, и при каждом удобном случае выступал против нового старшего учителя.
Ходили упорные слухи, будто Афифа-ходжу обещали назначить на место Шахина-эфенди, если тот будет смещён.
Встретив Шахина и услышав его вопрос, Афиф-ходжа остановился в нерешительности и промямлил:
- Да так, ничего... Родственник один заболел... Навестил его, вот возвращаюсь... порядком задержался...
Тут Шахин-эфенди стал рассказывать ему всё, что произошло в этот вечер, потом добавил:
- Сам аллах послал тебя, братец. Ведь нельзя допустить, чтобы эта женщина ночевала в школе, пусть она даже больна и заблудилась... Я тебя прошу, сходи, пожалуйста, в полицейский участок... Или знаешь, ещё лучше, подожди здесь, а я сам схожу, так быстрее будет.
Они вошли во внутренний дворик школы, и Шахин-эфенди сказал:
- Она лежит в учительской комнате, если попросит пить, вода там есть. Может быть, тебе захочется кофе, спиртовка на месте, свари себе...
Афиф-ходжа остановился посреди дворика. С непонятным беспокойством он смотрел то на открытую дверь учительской, то на Шахина. Когда тот уже собрался уходить, ходжа вдруг окликнул его хриплым голосом:
- Шахин-эфенди!.. Погоди немного. Я должен тебе кое-что сказать... Но только наедине...
Они открыли одну из классных комнат и зашли туда. Шахин-эфенди поставил лампу на кафедру и стал ждать. Афиф-ходжа присел на край парты.
- Шахин-эфенди, ты ведь знаешь, мы с тобой не сходимся ни убеждениями, ни характерами,- начал ходжа, сдавленный голос его дрожал от волнения.- Но я честный мусульманин. Пусть человек - мой кровный враг, однако не позволю, чтобы запятнали его честь, когда нет на нём ни греха, ни вины. Слушай, я тебе всё расскажу прямо и открыто, а ты поступай так, как тебе подскажет совесть...
Шахин-эфенди с ужасом слушал ходжу. И ему уже мерещилось, что совершено гнусное злодеяние...