- Да, повелитель.
- Идем со мной, я должен тебе кое-что рассказать. А ты, Эйе, придешь ко мне с этими посланиями завтра. А лучше еще позже.
Когда фараон удалился, Эйе подошел к Нехези.
- Ты что себе позволяешь? Ты думаешь если ты Друг фараона, и если ты удачно выполнил порученное тебе дело, то ты можешь вот так дерзить фараону?
- Но я не дерзил ему, а только сказал…
- Но я предупреждал тебя, что этого говорить владыке не следует. Разве не так?
- Так, господин. Но я обещал Хоремехебу, что…
- Иными словами ты нарушил мое повеление молчать. Ты хотел все сделать по-своему, и что получилось? Твой Хоремхеб едва не лишился головы. Ты хоть это понимаешь? Маи едва не уничтожил его сейчас. Да и твое собственное благополучие сейчас висело на волоске. Эхнатон хочет слышать только о храмах Атона и о новом культе. А сейчас его характер совсем испортился. Он закипает от малейшей искры. И в гневе он страшен. Может и тебя отправить в казематы где работают палачи Мерира. А там шутить не любят.
- Но что же делать? Ведь Хоремхебу нужна помощь, господин. Я же тебе все рассказал. Неужели и ты ничего не понял? В Сирии и Палестине наши дела совсем плохи.
- Да все я понял, Незхези. И мне это известно и без докладов Хоремхеба. Я ведь занимаюсь международными делами Египта. И я хорошо знаю, что происходит в Хеттии, Палестине, Вавилонии, Асиирии и в других станах. Но не все так просто как тебе кажется.
- Но что же делать?
- Ничего не делать без моего приказа. Не забывай, что ты мой секретарь и писец. И ты состоишь при моей особе.
- Я это всегда помню, господин. И верность тебе я сохраню всегда.
- Я верю тебе, Ты не переметнешься к моим врагам, и ты все без утайки рассказал мне о твоих отношениях с Мерира. Это хорошо, Нехези. Но это не главное сейчас. Мне нужно чтобы мои верные слуги доверяли мне во всем и делали так, как я скажу. В Египте назревают большие события.
- События? - не понял Нехези своего господина.
- Но сейчас не будем более говорить об этом. В этом дворце и стены имеют уши. Отправляйся к скульптору фараона Тутмосу и последи за тем, чтобы во дворец доставили новую статую нашего повелителя…
Статуя фараона, что был изваян скульптором сидящим на троне, в торжественном облачении, смотрела на Нехези своими громадными каменными глазами. Он поразился тому, как точно скульптор предал лицо повелителя Египта. Фараон у него получился как живой. Мастер подчеркнул все физические недостатки владыки Верхнего и Нижнего Египта: худые руки, полные бедра как у женщины, выпуклые злые глаза, вялые дряблые щеки, выступающий вперед лоб.
- Ты сотворил лучшую статую повелителя, - восхищенно прошептал Нехези.
- Твоя похвала радует меня. Может и самому фараону эта статуя понравиться. Я сделал Его святейшество таким как видел его месяц назад когда был удостоен чести присутствовать на приему во Дворце.
- Фараон любит, чтобы его изображали таким, каков он есть. Лести скульпторов он не переносит.
- Я и сам такой скульптор, который не умеет льстить. Я хочу ваять людей такими какие они есть, чтобы те кто станет жить после нас имели представление о своих предках. Вот эта статуя должна ясно показать, что повелитель страдает. Он болен, и ему не до дел государства, но долг вынуждает его сидеть на троне и принимать государственные решения. Именно, таким он должен запомниться потомкам.
- Его святейшество повелел доставить твою работу во дворец. И если она ему понравиться, то владыка будет щедр в своей награде.
- Для меня важна одна награда, - ответил скульптор Тутмос, молодой человек которому не было еще и 25 лет от роду. - Я хочу сделать скульптурный портрет Нефертити. Её красота заслуживает того чтобы сохраниться в веках.
- Таких портретов сделано уже немало, Тутмос, - сказал Нехези.
- Да. Но ни один из них точно не предал её неповторимости и красоты. Я бы сделал его по-другому.
Нехези приказал слугам со всей осторожностью доставить статую во дворец. Для скульптора Тутмоса он предоставил свои носилки.
Сам он решил пройти по городу без сопровождающих и охраны. Пусть себе скульптор насладиться комфортом.
Но прошелся по кварталу ремесленников и у лавки медника неожиданно встретил Пэнтоэра. Тот торговал медный кувшин и ругался с хозяином лаки, пытаясь сбить цену.
- Смотри на чеканку, нечестивец! - кричал торговец. - Ты видишь изображение солнца Атона! Смотри, я изобразил его, как надо изображать великое Солнце! Чего же ты торгуешься? Да я больше должен брать!
- Сам ты нечестивец! Требуешь за медный кувшин непомерную плату и еще смеешь мне выговаривать! Да я сейчас снесу тебе голову!
- Успокойся, Пэнтоэр! - весело произнес Нехези, приблизившись к лавке. - Я куплю тебе этот кувшин. Пусть возьмут с меня сколько он стоит.
- Слышал, что сказал господин? - Пэнтоэр взял кувшин с прилавка.
- Куда мне направить слугу за платой? - спросил торговец. - Пусть великий господин назовет свое имя.
- Меня зовут Нехези. Я писец чати фараона Эйе.
- О! - торговец вскрикнул. Он явно много слышал об Эйе. - Такая честь для моей лавки, господин. Я, конечно, знаю твой дом, господин. Прости, что не узнал тебя.
- Пришли ко мне своего раба или слугу и тебе заплатят. А теперь скажи мне - ты доволен своей жизнью?
- Я, господин? - переспросил торговец.
- Ты. Вижу на изделиях, что ты продаешь знак солнечного диска. Это должно помогать тебе в твоей торговле. Не так ли?
- К сожалению, мои товары слабо берут за пределами Ахетатона и мне здесь приходиться поднимать цену, чтобы не быть в убытке.
- Пойдем, господин, - Пэнтоэр потянул Нехези прочь от лавки. - Сейчас везде цены подняли. Торговля сильно упала в последнее время. И об этом я могу тебе рассказать не хуже торговца.
Они отошли от лавки, и пошли по широкой улице между белыми аккуратными домами.
- Город разросся и продолжает расти. Я удивляюсь сколь много народу пытается сюда переселиться, господин.
- Жить в столице всегда выгодно. Здесь храмы жрецов и нужды культа стоит обслуживать. Храмы Амона в Фивах запустевают, ибо их теперь никто не финансирует. Приход средств от верующих также пресекся. Культ то запрещенный. Сами понимаете, чем это грозит. Хотя в Фивах и других городах множество египтян тайно поклоняются старым богам. Вот и суди сам, Пэнтоэр.
- Как у тебя все прошло при дворе, господин?
- Фараон Эхнатон благодарен нам всем за храм Атону. Архитектор Мади и все камнесечцы получили награды.
- Вот как? И что получил Мади?
- Гробницу что будет построена за государственный счет и добротный дом в Ахетатоне в квартале архитекторов. И 10 красивых рабынь. Его святейшество так и изволил выразиться - красивых!
- А мы? Воины что сражались с хабиру у стен Кумиди?
- Воины? Не смеши меня, Пэнтоэр. Фараон даже не вспомнил о битве. Сам знаешь, что война его совершенно не интересует. Я просчитал ему письмо Риб-Адди и он отреагировал на это так, что я едва не потерял свою голову.
- Вот она благодарность, - с горечью прошептал Пэнтоэр.
- Что я могу сделать? Но я сам награжу тебя и твоих людей. Вы мне нужны и я не забуду ваших услуг. Фараон кое-что пожаловал и мне. Две трети этого принадлежат вам.
- ты как всегда щедр и милостив, господин. Это хорошо, но ты не в силах наградить всех солдат Египта. В Фивах около пяти тысяч лишившихся работы солдат. И сотни недовольных офицеров. Пока они только ропщут, но кто знает, что сделают вскоре?
- Ты меньше болтай об этом Пэнтоэр. Если услышат люди Мерира, то не миновать тебе застенков, где его палачи ежедневно пытают людей. А он наводнил своими шпионами весь город. Везде его глаза и уши. Среди солдат, слуг, рабочих, крестьян, архитекторов, рабов, жрецов. А я не желаю тебя потерять. Но если тебя возьмут люди Мерира, то спасти тебя будет не в моих силах.
- Верховный жрец забрал такую власть, господин?
- Да. Он стал очень могущественным и фараон во всем ему верит. Мой господин Эйе и тот не пользуется таким влиянием.
- Они ведут страну к гибели, господин. Скоро наше царство может рухнуть. И Эйе, пожалуй, тот кто понимает настоящее положение вещей.
- Да, но что он может сделать? Он силен своей дочерью Нефертити. Но Мерира может посеять разногласия и в царской чете. Кстати госпожа Небти, эта подлая и мерзкая шлюха, по слухам по-прежнему добивается тебя.
- Что? - удивился Нехзези. - Откуда знаешь это?
- У меня есть женщина среди её служанок. Она нубийка и я видел её нынешней ночью. Она и сказала, что Небти поклялась заполучить тебя в мужья. И теперь возьмется за тебя всерьез. А ты знаешь кто её покровитель.
- Мерира пока ничего не говорил мне об этом. Хотя мы едва перекинулись с ним парой слов.
- Еще скажет, господин. А если он возьмет и расскажет обо все Эхнатону, то фараон может повелеть тебе жениться. Разве не так?
- Еще как может. А Небти вызывает у меня только отвращение. Но выгнать её я не могу. Но она пользуется влиянием при дворе. На её стороне царица Нефертити, верховный жрец Мерира. А это сила. Эйе не сможет меня от них оградить, хотя дочери замолвит пару словечек если я попрошу.
- Боюсь, это не поможет.
- Кто знает, Пэнтоэр? Попробовать стоит. И это хорошо, что ты обо всем узнал, но я просил тебя разузнать и о другой женщине?
- О Мерани? Я выполнил и это поручение. Она исчезла, и уже год от её нет никаких известий. Никто и ничего не слышал.
- Вот как? Это плохо.
- Ты можешь утешиться в объятиях рабынь, что подарил тебе сегодня Эхнатон, господин.
- Рабыни? - усмехнулся Нехези. - Да он мне подарил троих. Они твои, Пэнтоэр. Это награда за верность.
- Правда, господин? Ты для меня выше фараона! Ты мой бог!
На следующий день фараон, увидев на утреннем приеме своего чати Эйе, призвал его к себе:
- Сопроводи нас в сад, Эйе, - приказал фараон. - Мы хотим говорит с тобой.
- Как будет угодно моему повелителю, - склонил голову Эйе.
Они вышли в прекрасный дворцовый сад, где фараон любил проводить время со своей семьей.
- Я хотел говорить с тобой о наследнике престола, Эйе.
- Владыка уже избрал его? - поинтересовался Эйе.
- Ты знаешь, что я велел моему зятю Тутанхатону явиться ко двору. Ему уже 16 лет и он достиг брачного возраста. Моя дочь Анхесенатон в свои 14 лет готова стать женой. Я решил сделать их парой. Тем более что эти молодые симпатизируют друг другу. Что думаешь об этом?
- Что я могу сказать вам, повелитель? Я склонюсь пред вашим выбором.
- Я это знаю, но что ты думаешь о Тутанхатоне, как о наследнике престола?
- Он еще так молод и его нужно учить.
- Вот этим ты и займешься. Я делаю тебя первым советником при моем сыне.
- А от старых должностей я отстранен?
- Нет. Ты по-прежнему мой чати, и ведаешь все международные дела Египта. Но всю корреспонденцию теперь станет разбирать мой писец Абдхиба.
Эйе знал, что Абдхиба человек Мерира. Верховный жрец снова обскакал его и приставил к нему соглядатая. Теперь ему станет вдвое труднее помогать Хоремхебу и армии Египта.
- Как будет угодно моему повелителю.
- Что? - фараон вскинул свои глаза на Эйе. - Ты не доволен моим решением?
- Как можно, о повелитель? Я всегда верно исполнял ваши приказы и повеления.
- Но в твоем голосе я слышал нотки раздражения. Ты слишком увлекся придворной борьбой, Эйе. И это мешает тебя думать о пользе государства. Ты думаешь, что я ничего не вижу? - выпуклые холодные глаза фараона впились в Эйе. - Ты возомнил, что я не управляю империей? Я все вижу, Эйе. Вижу, что у тебя на душе. Мой дед рекомендовал тебя как способного человека. Но он предостерегал, что ты можешь пасть перед соблазнами дворца.
- Я покорен воле моего владыки. Фараон видит каждого из нас.
- Вижу. Как трудно, Эйе, - неожиданно голос фараона стал мягким и почти просящим. - Как трудно вести страну по пути Истины. Она открылась мне и сам бог когда я пропадал в пустыне сказал мне "Веди мой народ к свету Атона!". Он сказал, что я его излюбленный слуга и мне предначертано все изменить в Египте. Страна должна переродиться. Но это происходит в великих трудах. Многие не верят в мой путь и препятствуют мне. Они не могут понять, что свет Атона - есть свет Истины. Только единая вера может сплотить нас в единый и прочный монолит. И тогда исчезнут зло, насилие, несправедливость. Все мы будем братьями под солнцем Атона.
Эйе слушал фараона и смотрел, как преобразилось в этот момент его лицо.
"Он сошел с ума, - подумал Эйе, - и его не остановить. Он ведет царство к гибели. Где же та справедливость, о которой говорил мне когда-то Йуйя? Неужели это то, что твориться сейчас в Египте и есть та самая справедливость? Царство распалось на враждебные лагеря. И я видел бездарного Маи. Он в милости у фараона. Но он никуда не годный военачальник. Неужели это справедливость? Неужели фараон не видит какими ничтожествами он окружен?"
- Почему они не хотят меня слушать, Эйе? - снова продолжил фараон. - Ты знаешь? Сколько храмов воздвигнуто в Египте за время моего царствования. И почему свет истины не проник в сердце каждого? У меня с каждым днем все меньше слов для убеждения не верящих. Как ты убеждал поклоняться Атонув Нубии? Какие слова нашел ты чтобы донести свет до сердец? Или ты также действовал при помощи страха?
- Страх идет рядом с верой, о владыка! Что толкало на подвиги воинов фараонов Снофру и Сенусерта? Страх пред богами и вера в богов. Но страх был не на последнем месте, повелитель.
- Страх! Тоже мне говорит и Мерира. Страх родит уважение и, в конце концов, любовь. Но я сомневаюсь в этом. Нужно что-то еще. Что-то иное кроме страха. Как жаль что умер мой дед и мне не с кем посоветоваться. Дед говорил, что ты обладаешь мудростью и станешь отличным советником. Поэтому я и пригласил тебя сегодня.
- Вчера я был в мастерской скульптора Тутмоса и видел его творение. Он счастлив тем, что может изображать правду жизни. Он не льстец и не лжец. Он живет своим искусством и хочет оставить память о нашем времени в веках.
- Да, да. Я видел его статую. Мне она понравилась. Я даже назначил его главным скульптором страны с оплатой из государственной казны. До меня фараоны хотели показаться потомкам стройными и сильными красавцами воинами. Неразумные! Разве таким образом можно остаться в сердцах? Внешняя красота ничего не значит. И плоха религия, что проповедует культ внешней красоты тела. Красота должна быть внутри. И я требую от моих скульпторов и писцов, чтобы они показывали правду жизни. Если человеку доставляют радости любовные утехи, то почему не писать об этом? И они пишут! Ты читал труды нашего первого писца, Эйе? Таких любовных гимнов в Египте еще не было.
- Слова поэта могут убедить народ, повелитель. Но нужны такие гимны Атону, что тронут сердца людей.
- Тронут? Но большинство египтян безграмотные крестьяне. Что они понимают в красоте слова? Что они читали в своей жизни? Искусство их сердца не тронет. Я и сам ранее так думал, но теперь излечился от своего заблуждения. Красота не стимул для черного народа. Я разве не пытаюсь дать им красоту? Смотри, что нас с тобой окружает? Разве это не красота? Этот роскошный дворец, и этот парк, и эта зелень, и эта прохлада? Но тогда почему не стало меньше интриг и люди не изменились к лучшему? Где те добрые чувства, что наполняют душу под этими сводами? Нет! - голос фараона снова задрожал он ярости. - Они по прежнему тупы и любят богатства и власть! Но я заставлю их стать иными! Я пройду через реки крови но Египет переродиться! Они все умоются кровью! Будут сотни жертв!
Эйе задрожал всем телом. В этот момент он окончательно понял, что фараон Эхнетон тяжело болен и его болезнь перекинулась на все государство…
Папирус №3
Смерть наследника фараона
1351 год до новой эры
Двенадцатый год правления фараона Аменхотепа IV (Эхнатона)
Фивы
Человек закутанный в черную накидку пробирался по темным улицам ремесленного квартала Фив. Здесь было лучше всего срываться. Вокруг никого не было и только естественные звуки ночи нарушали звенящую тишину. В домах в этот час было темно и жители утомленные дневными заботами спокойно спали в своих постелях. Ремесленники не утруждали себя наблюдениями за ночной жизнью города.
Человек остановился и осмотрелся. Никого. Значит, слежки нет и можно направляться туда, куда он шел.
Опасно стало в последнее время жить в Фивах. Город был наводнен ищейками верховного жреца Атона и людей хватали прямо на улицах по малейшему подозрению. Фараону повсюду мерещились заговоры, и верховный жрец постоянно раскрывал и раскрывал их. Но заговорщиков от этого меньше не становилось.
Человек резко нырнул в проулок и обошел стороной пустующий алтарь Амона-Ра с ободранным фасадом. Это люди Мерира постарались, сбивая надписи в которых содержалось имя Амона.
Проходить мимо этого места было опасно. Могут заподозрить в приверженности старым культам. Совсем недавно здесь ночью взяли двух женщин, что отдали украдкой дань Амону-Ра. Сказано же было - молитесь теперь Атону и его храмы посещайте. Женщины были обвинены в страшном преступлении - святотатстве - и казнены.
"Вроде я пробрался в город незамеченным, - подумал человек и остановился у темного не освещенного луной портала. - Нет. Никто не следит. Теперь можно смело пройти к дому жреца Аны. Пройду с заднего двора. Там наверняка никто не стережет. А то привратник может с перепугу поднять тревогу и пока разберутся в чем дело, меня накроет стража".
Человек снова двинулся вперед и вскоре пробрался на жреческую улицу. Здесь теперь жили служители культа Атона, угодного фараону. Он переждал пока смениться ночная стража и незаметно прошмыгнул в сад дома второго жреца. Там никого не было.
Двери черного хода для прислуги как всегда были не запреты. Незнакомец прошмыгнул в дом и быстро поднялся по лестнице вверх. Там должны быть личные покои самого жреца, если он не позабыл его вкусы и пристрастия.
Он вошел в комнату и на громадном ложе увидел спящего молодого человека. Это был Ана! Он приблизился и тихонько потряс спящего за плечо.
Ана сразу же вскочил, но незнакомец зажал его рот рукой.
- Тихо брат. Шум мне не нужен, да и тебе также. Не шуми. Это я, твой брат Рахотеп, бывший командир корпуса Птаха в Мемфисе, а нынче государственный преступник.
Рахотеп убрал руку, и Ана смог говорить:
- Ты, брат? Здесь? - прошептал он.
- Здесь. Я побоялся идти в дом к отцу. Там наверняка засада.
- Но как ты осмелился прийти в Фивы? Тебя всюду ищут люди Мерира. Ты объявлен врагом фараона. За укрывательство тебя казнь ждет всех, кто проживает в этом доме.
- Не беспокойся, брат, я скоро уйду.
- Да я не о том. Я вовсе не гоню тебя. Просто как ты решился прийти?
- У меня дело к тебе и отцу. И никто больше не решился из наших проникнуть в Фивы в город живых. Мы живем среди мертвецов словно призраки.
- Из наших? Ты кого имеешь в виду, Рахотеп? - Ана с тревогой посмотрел на брата.
- Из тех, кто не желает мириться с существующим положением в Египте. Я служу корпорации жрецов старого культа Амона-Ра, брат. И у меня поручение к тебе.