Юлия вновь состояла в браке с человеком, чьи занятия не позволяли ему тратить время на развлечения жены. Все время, пока Друз был командующим на Рейне, Тиберий стоял во главе иллирийской армии, на посту не менее ответственном. Его отсутствие в Риме дало ему время на размышления, и его деятельность говорила, что он не пренебрегал этим.
Август очень тщательно занимался воспитанием дочери. Он следил за ней, ограждал от опасных друзей и старался воспитать из нее образцовую домашнюю девушку, образ которой вплоть до наших дней считается идеалом. Однако Юлия была не только милой девушкой. Она была умной, очаровательной и острой на язык женщиной, ведущей более напряженную жизнь, чем Пенелопа. Она была одной из тех безудержных натур, что сгорают в ярком пламени и выражают себя в тех действиях, где обычное поведение представляется слишком ограниченным и тесным для выражения индивидуальности. Она не могла сдерживать свою энергию. Еще до смерти Агриппы она попала в руки человека, чье влияние стало дурно на нее воздействовать, - Тиберия Семпрония Гракха.
Гракх вошел в новый тесный домашний кружок Юлии. Состоять в браке с женщиной, имеющей постоянного спутника, не очень приятно, хотя до поры до времени это может быть занятным. Постоянное пугающее присутствие Гракха за спиной вместе с поведением Юлии, видимо, подтолкнуло Тиберия держаться от них подальше, что он и делал в первый период их совместной жизни. Однако женитьба на Юлии имела и опасную сторону, видимую одному лишь мужу. И молодой Марцелл, и здоровый Агриппа умерли преждевременной смертью, и едва ли приходится удивляться, что Тиберий встал перед выбором последовать за ними или закрыть глаза на возрастающую страсть Юлии к связям со многими мужчинами. Его естественное нежелание оказаться в любой из этих ситуаций Юлия могла принимать лишь за холодность, которой он славился. Однако она не могла распространить свою силу очарования на человека достаточно проницательного, чтобы понять, куда это приведет, и занятого другими делами, чтобы решительно воспротивиться предложенному ей сценарию. И она не сумела установить свою власть над Тиберием. Он быстро к ней охладел.
В такой ситуации женщины типа Юлии становятся опасными. У Тиберия не было ни времени, ни желания состязаться с неофициальным любовником своей жены, который, по свидетельству современников, был человек настолько одаренный и остроумный, что его живому уму следовало найти другое применение. Гракх удивительно преуспел в том, чтобы выставить Тиберия в невыгодном свете. Юлия слишком занята была своей значительностью и своей неотразимостью, и Гракх тщательно раздувал огонь, настраивая ее против мужа. Когда женщина в таком состоянии ума доведена до отчаяния, ее линию поведения можно уверенно предсказать. Она станет переводить стрелки. Юлия в полной мере проявила себя, заявляя о своих достоинствах и сатанинской безнравственности и испорченности своего мужа.
Она написала письмо отцу, полное жалоб и обвинений против Тиберия. Содержание этого письма до нас не дошло, однако слухи, распространившиеся в Риме (и ставшие известными в обществе в гораздо большей степени, чем это следовало), говорили о том, что источником их был Гракх. Август, кажется, не дал письму хода; однако оно имело некоторый эффект. Его чувства, без сомнения, были взбудоражены. С одной стороны, он хотел быть справедливым к Юлии, с другой - не хотел верить в серьезность обвинений против Тиберия. В таком подвешенном состоянии и осталось все дело.
В некоторой степени это было уже не столь важно. В конце концов, Юлия выполнила свое предназначение, произведя на свет наследников верховной власти Луция и Гая Цезарей. После того как общий ребенок Юлии и Тиберия умер во младенчестве, они стали жить порознь. Дочь Августа не собиралась отказываться от окружения почитателей, друзей, льстецов и наушников. Она могла иметь все, что хотела, и у нее появилась возможность удовлетворять все свои желания и потребности, не задевая чьих-либо интересов - если не принимать во внимание унижение достоинства Тиберия. И здесь тоже у него был повод для разочарований. Муж, который жалуется на неверность своей жены, не унижая при этом собственного достоинства, должен бы иметь какие-то иные причины для личного удовлетворения, чем Тиберий не обладал. Он лишь однажды видел Випсанию после развода с ней, и взгляд его выражал такие чувства, что ему больше никогда не позволили встречаться с ней.
Видимо, с этого времени стало распространяться скрытое предубеждение против Тиберия, исходившее из кружка Юлии, но никто не мог подтвердить или выразить словами порочащие сведения. Когда через несколько лет это окружение Юлии пыталось обнародовать их, они оказались в высшей степени противоречивыми и бессвязными. А когда вскрылось собственное поведение Юлии, не возникло особых сомнений относительно действий, в которых она участвовала. Тиберию, должно быть, это было известно с самого начала. Он хранил тайну Юлии. Возможно, после всего случившегося трудно было жаловаться Августу, и, даже если бы он так поступил, вряд ли он мог рассчитывать на благосклонный прием. Раскаявшаяся и изменившаяся Юлия, которую пожурил бы и оправдал отец, ввергла бы его в отношения еще более постыдные, чем Юлия своенравная. Правда заключалась в том, что Тиберий никогда не хотел иметь с ней дела. Однако коль скоро он совершил ошибку и на ней женился, он должен был молчать ради собственной же пользы. Августу ничего не было известно, а если до него и доходили слухи о ее поведении, то в столь смягченном варианте, что он не считал нужным вмешиваться. Его собственное мнение о чрезмерной серьезности и некоммуникабельности Тиберия, видимо, объясняло ему те легкие расхождения между супругами, которые могли возникнуть. Жизнь полна горькой иронии.
Смерть Друза стала еще одним несчастьем в этих пагубных событиях. Тиберий сопровождал тело в Рим: его биограф сообщает, что весь путь он прошел пешком. После того как погребальный костер прогорел, прах Друза был помещен в мавзолей Августа. Были произнесены две памятные речи: одна - Тиберием на Форуме, а другая в цирке Фламиния самим Августом. Он молил о том, чтобы его внуки Гай и Луций оказались такими же людьми, как Друз. Он смягчил свои сомнения, выразив желание, чтобы, когда придет время, он смог бы встретить смерть так же славно, и, возможно, его аудитория поняла с некоторым смущением, что оба пожелания весьма маловероятны.
Почетный титул Германик был присвоен Друзу и его детям. В Майнце, который он основал и укрепил, были возведены кенотафий (надгробный памятник) и триумфальная арка, чтобы на века оставить в памяти потомков деяния человека, который основал провинцию Германия.
Смерть Друза имела гораздо более глубокие последствия и более долгосрочные изменения, чем просто любое личное горе. Это был удар для партии, которая все еще надеялась на восстановление сенатского правления. Друз, привыкший выражать интересы своих друзей, в той или иной степени вдохновлял их политические устремления. Его намерения в этом направлении, без сомнения, были потом преувеличены; ведь хотя и было объявлено, что он и Август в результате разошлись во взглядах, запало в души само желание, чтобы все именно так и обернулось. Между ними никогда не было видимого расхождения. Было нечто гораздо более глубокое и продолжительное. Друз не закончил завоевание Германии. Весь ход современной истории был бы иным, заверши он это завоевание; и, даже если бы позже Отон и Фридрих все-таки смогли примерить имперскую римскую корону, это произошло бы на совсем иных условиях. Можно было бы избежать сотен лет войны, борьбы и человеческих страданий. Могло не быть Великого переселения народов, Римская империя на западе никогда бы не пала, германские императоры могли бы, как ранние иллирийцы, находиться у власти без долгой борьбы, которая ввергла Европу в темные века, вся великая бурлящая мощь народов, населявших Балтику, была бы цивилизована еще до того, как они развили морское строительство до совершенства, и не для того, чтобы завоевывать Европу, почти уничтожив цивилизацию.
Еще тогда люди понимали, что на мир обрушилась великая и ужасная трагедия. Трудно было предвидеть результаты отсутствия романизации Германии. Было неясно даже, возможно ли вообще ее подчинить. Споры вокруг этой военной проблемы продолжались довольно долго.
Но в действительности смерть Друза означала уход последнего человека, у которого были возможность и энтузиазм для выполнения этой задачи. Средства, личность и возможность так больше никогда и не сошлись.
Тиберий возвратился в Германию, чтобы принять командование. Он опять стал правителем Галлии и командующим рейнской армией. Август, прежде предоставивший Друзу полную свободу действовать самостоятельно, в этот раз сопровождал Тиберия. Оставалось многое сделать. Следовало организовать завоеванные Друзом территории и убедить германцев в том, что они не выиграли войну. Все еще были неспокойны сикамбры, считавшие, что еще не все потеряно. В первую очередь надо было умиротворить этих опасных соседей. Одним из удивительных действий Тиберия было переселение сорока тысяч людей на территории к югу от Рейна, где они оставались бы под контролем.
Задача заселения новых территорий целиком легла на плечи Тиберия. Это была гораздо более деликатная задача, чем завоевание, она требовала таких качеств, как такт и расположение, присущих не каждому и которых не ожидали от Тиберия. То, что он с ней превосходно справился, подтверждается успешным завершением его операции. Со стороны германцев не было никаких недовольств, пока за дела в провинции не взялся человек совсем другой направленности.
Он не предпринял ни одной попытки силой вводить римские институты среди германских племен. Он оставил представителей римских магистратов и римские войска, чтобы постепенно осознание закона распространилось на племена, для которых и то и другое было внове. Однако он не ввел никаких новых налогов и не стал принуждать ни одного из жителей поступать во вспомогательные войска. Еще придет время, когда до них начнет доходить идея римской государственности, и они станут испытывать некоторую гордость за то, что участвуют в ней.
Никогда еще ни до ни после личность германца не производила столь адекватного впечатления на их завоевателей. Но одно дело понимать их возможности, другое - знать, как с ними справиться. Никто не мог столь успешно иметь с ними дело, как Тиберий Клавдий Нерон. Его разборчивость, возможно, была причиной его несогласия с проектом удерживать Германию с помощью силы. С самого начала его политической карьеры мы могли заметить, что сам Тиберий всегда предпочитал улаживать дела с помощью дипломатии, а не с помощью силы: когда обстоятельства не позволяли этого, он искал самый оптимальный вариант.
После смерти Друза Август стал ближе к Тиберию. Безусловная компетентность старшего брата сделала его постоянным и надежным помощником Августа; все, что Тиберий делал, он делал хорошо. Смерть Мецената, последовавшая в следующем году, должна была усилить ощущение, что верные соратники постепенно покидают Августа… Ушли Агриппа, Меценат, Друз - его любимец среди молодого поколения… Правда, Меценат уже несколько лет как отошел от политики, он спокойно доживал на окраине мира, наслаждаясь роскошной, культурной жизнью, и весьма вероятно, что время от времени они встречались. Его не так легко было заменить.
Однако терпение Тиберия было на исходе. Его слишком долго оставляли на вторых ролях, за ним слишком долго и пристально наблюдали, когда ему следовало доверять, его слишком часто заставляли удостоверяться, что привлекательность и общительность других значат больше, чем способности и эффективная работа человека скромного и молчаливого. Его насильственный развод с Випсанией и женитьба на Юлии весьма усугубили это общее горькое чувство. Потеря Друза, возможно, и не усилила это ощущение, однако еще раз подчеркнула его стремительную изоляцию от симпатизирующих ему людей. Август, сам чувствительный к потере друзей, запоздало стремился наладить дружеские отношения с ним.
Важность выполняемых Тиберием дел получила признание в его избрании на консульскую должность во второй раз в компании со знаменитым Гнеем Кальпурнием Пизоном. Август предпринимал серьезные попытки утешить и взбодрить его. Возможно, он знал о натянутых отношениях между Тиберием и Юлией, хотя мог и не иметь представления об истинной их причине или догадываться лишь отчасти. Отдаление умного и способного человека, которого он предполагал сделать защитником и опорой для сыновей Юлии, могло обернуться катастрофой для него самого. Соответственно он внес предложение, чтобы Тиберий получил трибунскую власть на пятилетний срок.
Это предложение могло привлечь Тиберия, поскольку было серьезным продвижением на политическом поприще. Трибунская власть была одной из главных основ, на которой держалась власть принцепса. Получая ее, Тиберий значительно выше продвигался по ступеням к высшей власти в государстве, это также означало, что теперь он мог заняться недоступными прежде делами. Лишь ограничение срока отделяло его от возможности со временем занять высшую должность - а он не мог на это рассчитывать, пока были живы сыновья Юлии… Итак, продвижение со стороны Августа следовало принимать всерьез, и Тиберий принял оказанную ему честь.
Именно в этот момент и произошел разрыв.
Глава 4
СПАСЕНИЕ ТРЕТЬЕГО МУЖА ЮЛИИ
Отношения Тиберия и Юлии, и прежде напряженные, достигли точки кипения. Мы не знаем точных причин этого, даже Август в то время не знал их полностью, тем не менее о том, что причина была серьезной, можно догадаться по последующим событиям. В чем бы ни заключалась причина, Тиберий держал ее в секрете, а Юлия также не горела желанием сделать это всеобщим достоянием. Совершенно неожиданно очень решительно Тиберий отказался от карьеры, распустил всех помощников, отряхнул римскую пыль со своих сандалий и удалился на Родос, где и оставался в течение семи лет.
Он не мог уехать без согласия императора, однако мы можем только догадываться, на каких условиях дал согласие удивленный и не желавший этого Август. Ясно, что Тиберий не назвал истинной причины. Он просил дать ему передышку, поскольку очень устал от дел и нуждался в отдыхе… На помощь призвали Ливию, но Тиберий оставался тверд и непреклонен перед ее уговорами и мольбами. Август публично огласил свое мнение в сенате: он полагал, что его покидает человек, на помощь которого он рассчитывал. Тиберий ответил голодовкой. После четырехдневного голодания они уступили. Едва получив необходимое разрешение, он поспешил в Остию, практически не попрощавшись, и поднялся на корабль, не сказав ни единого слова немногим его провожавшим.
В Риме никто не сомневался, что причиной тому была Юлия; однако даже римские сплетники не могли винить его. Они, видимо, слишком много знали… Впоследствии Тиберий объяснял свой поступок тем, будто он намеренно удалился из Рима, чтобы избежать нежелательного соперничества с сыновьями Юлии. Никто не верил, что это было истинной причиной, и это оставляло его отъезд подозрительным и необъяснимым в глазах окружающих.
Он отплыл из Остии, преследуемый злорадной враждебностью друзей Юлии. Достигнув Кампании, он услышал, что Август болен, и прекратил свое путешествие. Несомненно, кружок Юлии распространял слухи, что он с нетерпением ожидал смерти Августа. Эта клевета ясно указывала, откуда ветер дует. Узнав о том, что с Августом все в порядке, он тотчас продолжил свой путь к Родосу.
То, что он остановил свой выбор на Родосе, возможно, обусловлено тем, что он сохранил приятные воспоминания от посещения острова много лет назад, когда сопровождал Августа в его поездке по восточным провинциям. Он обустроился так, как примерно обустроился бы любой современный военный или государственный служащий, и занял небольшой дом в городе и, как сообщает Светоний, небольшую сельскую виллу. Он вел очень простой образ жизни, не отличаясь от соседей, носил греческое платье и принимал участие в общественной жизни острова.
Семь лет - долгий срок в жизни человека. Тиберий провел свое добровольное изгнание главным образом в занятиях науками. Он был хорошо образованным человеком для своего времени и положения, читал по-гречески так же свободно, как и по-латыни. Он регулярно посещал лекции местных философов и во время пребывания на острове заинтересовался астрологией, интерес к которой сохранил на всю жизнь. Это показывает, что он обладал вкусом, ибо астрология, как бы к ней теперь ни относились, была астрономической наукой того времени и включала в себя изучение математики, что в дальнейшем и позволило ей стать астрономией в современном смысле. У него были сомнения относительно ее предсказательной части, однако Трасилл, под руководством которого он занимался, был очень способным и образованным человеком, и, на долгое время оставаясь его другом, он сумел смягчить тот скептицизм, с которым Тиберий поначалу воспринимал эту область знаний.
Родос был приятным местом для изгнания. Это был оживленный торговый центр неподалеку от больших азиатских городов, имевший связи с Александрией, он располагался практически в центре того мира, где сосредоточилась новая интеллектуальная жизнь, удаленная от политических баталий Рима и от свирепых битв рейнской границы… Когда Тиберий находился на Родосе, в Иудее в Вифлееме родился Иисус, сын Давида… Тиберия это не отвлекло от занятий, ни его, ни Трасилла ни одна звезда не позвала за море.