- Но, поступая к нему в услужение, ты наверняка скажешь, что я видел девушку и мальчика в Скутари.
- Зачем? Надо же и тебе что-нибудь заработать!
- Ах, ты очень добр! - воскликнул старый укротитель змей. - Абунеца два дня уже ничего не ел!
- Ну, а что если он ничего тебе не даст? - с язвительной усмешкой спросил его Лаццаро. - Делай, что хочешь, меня это нисколько не касается, он богатый эфенди!
Старик осторожно и робко осмотрелся кругом, не слышал ли кто этих слов.
- Ты очень добр, - сказал он затем, понизив голос, - ты хочешь помочь старому Абунеце! Я думаю даже, что ты еще что-нибудь прибавишь, если… - прибавил он совсем тихо, - если я верно понял тебя.
- Понял или нет, делай, что хочешь! Кто от своей честности умирает с голода, тот ничего лучшего не заслуживает. Какие еще у тебя, старик, сильные ноги и руки, я думаю, ты справишься с любым молодым парнем?! Далеко ли еще до развалин?
- Не очень!
- Ладно! Мы потом вернемся сюда, старик, - сказал человек в красной чалме, потом поклонился укротителю змей и снова вернулся на дорогу.
Он поспешно пошел по направлению к развалинам, где повсюду стояли и лежали девушки, женщины и мужчины. Подойдя ближе, он услышал шум и брань.
Все бросились к тому месту посмотреть, чем кончится крупная ссора между цыганом и турком.
Лаццаро, по-видимому, хотел сначала убедиться, не нашли ли Реция и Саладин убежища в развалинах.
У входа в них, вся сгорбившись, сидела на корточках старая цыганка.
Лаццаро подошел к ней.
- Уходишь ли ты каждое утро вместе с другими в город или остаешься здесь? - спросил он ее.
- Я не могу больше ходить, сударь, я всегда здесь, - отвечала горбатая старуха.
- Не приходили ли вчера или сегодня новые бесприютные искать здесь убежища?
- Да, сударь, целая толпа пришла сегодня ночью.
- Не было ли среди них девушки с мальчиком?
- Ты говоришь о женщине с ребенком на руках?
- Каких лет был мальчик?
- Не старше четырех!
- Нет, я говорю не о том, я спрашиваю о…
На этом самом месте разговор их был прерван: на дороге Лаццаро увидел принца, без проводника приближавшегося к развалинам. Он был в европейском костюме, с чалмою на голове. Хотя платье его и было из лучшей материи, но ничто не обличало в нем его высокого звания, тем более, что он шел пешком. Однако, по рукам его, обтянутым перчатками, можно было угадать в нем знатного турка.
Лаццаро отошел от цыганки и медленно пошел навстречу принцу, делая вид, что принадлежит к обитателям развалин.
Принц Юссуф, увидя его, знаком подозвал к себе.
- Ты живешь здесь? - спросил он.
- Да, знатный господин! - отвечал тот в полной уверенности, что принц не узнал его, тем более, что он был в турецком кафтане и чалме, и к тому же стемнело.
- Я отыскиваю здесь одну девушку из Скутари, - продолжал Юссуф, - знакомо тебе это место?
- Да, знатный господин, я был прежде слугой в доме мудрого толкователя Корана Альманзора!
Принц был поражен.
- Так ты знаешь и дочь его? - сказал он.
- Рецию, знатный господин?
- Мне сказали, что она с мальчиком отправилась сюда!
- Дочь Альманзора? Тогда я знал бы об этом. Я встретил бы ее. О, если бы мне только увидеть ее! Нет, знатный господин, ее здесь нет!
- Нет? Ты точно это знаешь?
- Так же точно, как то, что над нами Аллах! Так ты, знатный господин, ищешь прекрасную Рецию?
- Странная встреча! - задумчиво произнес принц Юссуф. - Ты, значит, был слугой в доме ее отца?
- И ропщу на Аллаха, что не могу быть им более! Мудрый Альманзор не вернулся, единственный сын его убит, весь дом опустел! Но знаешь, что я думаю? Там, в Скутари, живет старая Ганнифа, прежняя служанка и наперсница дочери Альманзора, не у нее ли приютилась прекрасная Реция?
- Очень может быть. Знаешь ли ты эту служанку? Знаешь ли, где она живет? - быстро спросил Юссуф.
- Да, знатный господин.
- Можешь ли ты проводить меня к ней?
- Тотчас, если прикажешь.
- Так пойдем же, проводи меня, я награжу тебя за это.
- Какую хорошую, беззаботную жизнь вел я прежде, пока еще жив был мудрый Альманзор, - сказал Лаццаро, немедленно собираясь сопровождать принца, - что это было за время! Хотя там и не было вольности, а соблюдались чистота и строгий порядок, но нам было хорошо; как любящий отец, заботился Альманзор обо всех… Мы должны вернуться на дорогу к Шпилю Сераля, знатный господин, - перебил он свою речь, - оттуда мы должны переехать в Скутари.
- Там ждет меня моя яхта.
- Тем лучше. Я сейчас только увидел, что имею дело со знатным господином, - льстивым тоном сказал коварный грек, вместе с принцем Юссуфом удаляясь от развалин, - да, чудное было это время. Как ропщу я на Аллаха, что мудрый Альманзор не вернулся!
- Теперь ты без места? - с участием спросил Юссуф.
- После такого доброго господина трудно отыскать себе нового!
То обстоятельство, что человек этот знал Рецию и был слугой в доме ее отца, расположило принца в его пользу. В душе он решил уже взять его к себе в услужение.
- Как темно здесь, у платанов, - сказал он после небольшого молчания, вместе с Лаццаро подходя к тому месту, где сидел старый укротитель змей.
Глаза грека беспокойно забегали, отыскивая старого Абунецу.
- Здесь темно, знатный господин, но с той стороны падает лунный свет на дорогу, - сказал он так громко, что укротитель змей должен был его слышать, если он был еще поблизости, - а не сказал ли ты, что прекрасная Реция была с мальчиком?
- Да, с десятилетним мальчиком, так сказали мне недавно в Скутари.
- Проводнику твоему, который может быть твоим слугой, ничего не известно об этом мальчике, - продолжал Лаццаро еще громче, - если бы я только знал…
В эту минуту среди старых, тенистых деревьев возле дороги что-то зашевелилось.
- Кто тут? - громко спросил принц Юссуф.
Но в этот самый момент к ним подступила высокая, окутанная мглой ночи, фигура.
Лаццаро, в полной уверенности, что это укротитель змей и что он бросится на принца, быстро приблизился к деревьям. Но вдруг он почувствовал удары двух здоровенных кулаков. Принц же в ужасе отступил назад.
- Что здесь такое? - воскликнул он.
- Ничего, принц, ничего! - тихо сказал голос. - Дело касается не вас, а вашего коварного проводника, идите спокойно своей дорогой!
В первую минуту пораженный этой неожиданной встречен Юссуф не знал, что ему делать, тем более, что кругом было совершенно темно.
Раздался глухой стон.
- Что случилось? - спросил он. - Кто ты такой?
Он ближе подошел к тому месту, где было совершено неожиданное нападение на его проводника, но не мог видеть ни его, ни нападавшего на него, только что-то шумело и шевелилось среди деревьев. Но через минуту все смолкло.
Грек куда-то исчез, напрасно звал он его, искал среди деревьев в том направлении, откуда дошел до него последний звук, он никого не нашел, кругом все было тихо и безмолвно, как в могиле.
XVIII. Победа
Сади и Зора оставили поле битвы, где в честном бою пали сыновья эмира. Они быстро поскакали по направлению к открытой равнине, узнав от молодого пастуха о неприятельских силах, приближавшихся сюда, по-видимому, с целью окружить их и взять в плен.
- Боюсь, что тшауш со своим отрядом попался в руки бедуинов! - сказал Зора своему товарищу. - Он рискнул зайти слишком далеко!
- Коварные арабы заманили его к своему лагерю, - отвечал Сади, - должно быть, Кровавая Невеста уже там, а то ее воины не могли бы выступить на помощь ее братьям, чтобы захватить нас в плен.
- Теперь, прежде всего, нам надо пробраться в свой лагерь, - продолжал Зора, - все остальное в настоящую минуту - вещь второстепенная. Только бы нам удалось соединиться со своими солдатами, а там мы уж одолеем врагов.
- Так, так, мой храбрый Зора-бей, надо приступить к решительному шагу!
- Чем скорее мы это сделаем, тем раньше сможем победителями вернуться на родину!
- Знаю, что ты жаждешь вернуться в Стамбул!
- Я беспокоюсь о Реции!
- А я думал, что тебя обворожила принцесса! Она тебя любит, Сади, и недурно было бы, если бы ты стал пашой и женился на принцессе! Не возражай ничего, друг мой, - полушутя, полусерьезно сказал Зора, - не следует бежать от счастья, если оно случайно выпадает нам на долю. Оно и без того только раз в жизни улыбается человеку! Если он им вовремя не воспользуется, то потеряет его навсегда, и всю жизнь будет в этом раскаиваться. Будь благоразумен, Сади, следуй голосу рассудка и не давай воли своим чувствам!
- Ты хорошо умеешь читать наставления другим! - сказал, смеясь, Сади. - Как-то идут твои дела с прекрасной англичанкой, а?
- То совсем другое дело, Сади, она - дипломат, и я чувствую большое желание в случае счастливого возвращения на родину избрать то же поприще! Ты же намерен продолжать военную карьеру, и, если достигнешь звания паши, как будет заманчиво для тебя жениться на принцессе! Поверь мне, гордость и честолюбие возрастают вместе с нашим возвышением. Теперь ты еще и не думаешь об этом, сегодня ты сомневаешься в справедливости моих слов, но придет время, когда ты на пути к славе будешь ослеплен честолюбием.
- Принцесса ко мне благосклонна, не думаешь ли ты, что я буду отрицать это?
- Короче говоря, она любит тебя!
- Это может быть, но между нами лежит такая глубокая пропасть, что нечего и думать об исполнении твоих слов, друг мой!
- Пропасть эта в скором времени будет уничтожена! Вспомни о Нури-паше, об Эдхсме-паше - оба женаты на принцессах.
- Я не хотел бы быть на их месте.
- То опять-таки другое дело, Сади! Они не то, чем был бы ты, не хозяева в своем доме. Но что там такое - видишь ли ты дым?
- Это пыль, друг мой! - отвечал Сади. - Облако пыли, поднятое лошадьми наших врагов!
- Твоя правда, теперь я и сам это вижу, мы должны держать немного правее, чтобы, миновав их, добраться до своего лагеря. Мы потом наверняка найдем их на тех горах, где мы только что были!
- Мы должны держать вправо, - сказал Сади через несколько минут, когда они уже свернули немного в сторону от видневшегося вдали облака пыли, - но посмотри-ка сюда, Зора, и тут, кажется, тоже подымается вдали легкий туман.
- Клянусь бородой пророка, и это облако пыли!
- Если мы повернем еще правее, нам придется сделать круг!
- Это нам не поможет, Сади, однако не можем же мы броситься в руки такого количества арабов, чтобы они окружили и убили нас! Это было бы безумием! - Зора повернул немного правее, и Сади последовал за Ним, хотя и с внутренним колебанием. Бедуины были близко и должны были увидеть их на далекой пустынной песчаной равнине, только местами прерываемой холмами. Чтобы остаться незамеченными, они должны были сделать дальний обход. Оба товарища слегка пришпорили лошадей, и верные животные с быстротой ветра понеслись по пустыне.
Вдруг Сади вздрогнул и остановил своего коня.
- Что такое? - спросил, подскочив к нему, Зора.
- Стой! - закричал Сади. - Посмотри-ка туда! - и он указал ему на другую сторону горизонта, и там вдали мало-помалу подымалось облако, а другие сбоку - заметно увеличивались.
- Мне кажется, мы окружены неприятелями, - мрачно сказал Зора и остановил лошадь, увидев облака пыли, - со Есех сторон идут сюда небольшие отряды!
- В таком случае нам ничего больше не остается, как, спрятавшись где-нибудь поблизости, ждать их приближения и затем в самом удобном месте пробиться сквозь их ряды, - отвечал Сади, - это единственное для нас средство соединиться со своими солдатами!
- Они хотят отрезать нас от отряда, окружить и взять в плен. Спешимся, Сади! И кони, и всадники должны лечь, если они увидят нас, прежде чем пойдут врассыпную, то нам придется иметь дело не с отдельными воинами, не с маленьким отрядом, а со всеми, и тогда мы погибнем безвозвратно!
Оба офицера проворно соскочили с лошадей.
- Пойдем вон туда, где буря нанесла песка наподобие окопа, - вскричал Сади, и за узду отвел своего коня к тому месту, - ляжем за этот холм и будем караулить неприятеля. - Зора последовал за ним к нанесенному ветром песчаному холму, за которым, по всей вероятности, со всех сторон окруженные неприятелями офицеры, хотя и не нашли бы себе защиты, зато могли укрыться до тех пор, пока не высмотрят, с какой стороны удобнее пробиться сквозь неприятельские ряды.
Там они легли, подняв вверх головы. Вместе с ними улеглись и лошади.
Оба офицера были теперь прикрыты, мчавшиеся вдали со всех сторон неприятели не могли их видеть.
Должно быть, их созвала сюда Кровавая Невеста, и сама предводительствовала ими, так как в одном отряде Сади вскоре заметил развевающееся по ветру знамя.
Чтобы не упустить неприятельских офицеров из своих рук, арабы, как увидели теперь Сади и Зора, разделились на небольшие отряды, которые на некотором расстоянии друг от друга мчались к одному общему пункту, где они и намерены были соединиться.
Каждый из них, по-видимому, состоял из двадцати или тридцати воинов, на расстоянии около четверти мили отряд от отряда. Таким образом, ничто не могло ускользнуть от них, и Сади, и Зора поняли, что они только чудом могли счастливо проскочить между этими отрядами.
Из своей засады они ясно видели направление отдельных неприятельских отрядов, и при их приближении заметили, что отряд со знаменем остался далеко влево. Но два отряда все еще мчались прямо на них, но чем ближе подходили они, тем больше становился между ними промежуток, только вдали казавшийся незначительным. Вместе с тем возросли и надежды офицеров пробиться между отрядами.
Кругом, с семи различных сторон, приближались отдельные отряды бедуинов и, может быть, было еще много других, которых не могли пока видеть Сади и Зора.
Из этих отрядов те, которые с обеих сторон прямо шли на них, казались им наиболее удаленными друг от друга.
- Здесь мы должны пробиться, - решительно сказал Сади, - дадим им подойти на несколько сотен шагов, затем вскочим на лошадей и бросимся вперед! Враги с обеих сторон кинутся на нас. Мы выстрелим в ближайших, а там пришпорим лошадей и ринемся вперед к нашему лагерю.
- Ты прав, Сади, мы так и сделаем! - согласился Зора. - Теперь уже лучше можно судить о величине отрядов, в каждом, я думаю, больше сорока всадников, Кровавая Невеста собрала все свои силы и разделила их на отряды, чтобы тем вернее уничтожить нас, значит ей удалось оторваться от тшауша и его солдат.
- Тем лучше, друг мой, только бы нам избежать опасности и добраться до лагеря, там мы можем позволить Кровавой Невесте и всем ее силам напасть на нас и дадим им последнюю, решительную битву!
- Они подходят ближе. Вон тот отряд налево на значительное расстояние отстоит от нас, другой - направо - тоже далеко, хотя и ближе первого, в ту сторону мы и должны пробиваться. Заряжено ли твое ружье?
- Да, и ружье, и оба пистолета.
- Мое тоже! - вполголоса сказал Сади. - Не надо упускать удобной минуты - раз, два, три - вперед! Да поможет нам Аллах!
Они проворно вскочили, когда неприятельские отряды с обеих сторон промчались мимо.
Они увидели и узнали офицеров неприятеля! Раздался дикий крик, бедуины бросились за ними.
Сади и Зора, казалось, погибли, около сотни всадников бросились на них, на двоих, в каждом отряде было до пятидесяти человек.
Сади и Зора первые выстрелили из своих ружей, затем перебросили их за плечи, так как некогда было заряжать их, и поскакали.
Беспорядочный шум поднялся со всех сторон, арабы помчались к ним и за ними. Гремели выстрелы, и пули свистели, догоняя двух смелых всадников, пытавшихся пробиться сквозь окружавшие их неприятельские ряды.
Поднялась невообразимая суматоха, крики бешенства, выстрелы, ржание лошадей - все это сливалось в какой-то беспорядочный гул. Притом бедуины так поспешно бросились в погоню за неприятелем, что следы их обозначались двумя столбами пыли.
Когда они рассеялись, видно было, что арабы, пригнувшись к шеям лошадей, в своих белых развевающихся плащах мчались в одном направлении. Оба офицера угрожали ускользнуть от них.
Они уже, хоть и немного, но выиграли расстояние, и так как дело шло об их жизни, то они не хотели потерять своего преимущества. Позади них раздавались еще отдельные выстрелы, но пули не попадали в цель. Мало-помалу бедуины израсходовали все заряды, а заряжать им тоже было некогда: надо было догнать неприятелей, а у арабов были такие лошади, с которыми редко какая другая могла сравниться в быстроте и выносливости.
Эти-то всадники и пустились теперь в погоню, надо же было показать, на что способны их кони. Сади и Зоре совершенно невозможно было ускользнуть от них, как бы ни гнали они своих лошадей.
Когда другие арабы увидели, что шесть лошадей, известных всем за лучших скакуноЕ, помчались в погоню и через несколько минут уже далеко оставили за собой всех остальных, то раздались дикие крики радости. Оба офицера услышали их и, повернувшись назад, увидели, что шесть бедуинов на самых быстрых лошадях опередили других и приближались к ним.
- Они нас догоняют! - закричал Сади своему товарищу, ехавшему впереди. - Но им не схватить нас! С шестью бедуинами мы справимся, если дело дойдет до этого.
- Вперед! Пришпорим, остальные тоже близко, - отвечал Зора, - с сотней нам не справиться, не то что с шестью, где на каждого из нас придется только по три противника, а это еще немного.
- Смелее! С таким товарищем, как ты, я справлюсь и с сотней! - вскричал Сади, взмахнув рукой.
- Арабы все больше и больше отстают, и только шестеро быстро приближаются к нам. Пистолеты в руки, Сади, каждому из нас надо сделать по два выстрела, на каждый из них должно пасть по одному врагу, тогда останутся только двое, а с ними мы живо справимся.
Сади горел нетерпением покончить со своими преследователями и выстрелил еще раньше приглашения Зоры. Пуля сшибла одного араба с лошади.
- Ловко попал! - закричал Зора и тоже выстрелил, не остановив лошади, а только обернувшись в седле.
Почти в то же время и Сади сделал второй выстрел, и, по какой-то странной случайности, обе пули попали в одного.
- Как жаль! - воскликнул Сади. - Могли бы быть два.
- Ты слишком торопишься, выстрел пропал даром, теперь остался последний.
Видя, как товарищи их пали, сраженные неприятельскими пулями, остальные четверо бедуинов проворно отскочили в разные стороны, заметив, что Зора еще раз прицелился в них.
Но Зора был меткий стрелок. Хотя он и не попал в того всадника, в которого метил, так как тот неожиданно рванул в сторону свою лошадь, вставшую при этом на дыбы, но зато пуля ударила в глаз лошади и прошла в мозг, бедное животное сделало бешеный прыжок и грохнулось на землю, придавив ногу всадника.
- И от этого мы избавились, - сказал Зора, - осталось только трое, а с ними мы справимся, если они нас догонят.
- Остальные, кажется, бросили преследовать нас.
- Как видно, они рассылают во все стороны гонцов, вероятно, для того, чтобы уведомить остальные отряды о своей неудаче.
- Пусть они соединяются, - отвечал на это Сади, - потом не надо нам будет сгонять их.