- Ну, так иди завтра, только чтобы этого никто не заметил, к одному из заговорщиков - ты знаешь их имена?
- Да, Гассан-бей называл их: Гуссейн-паша, Мидхат-паша…
- Довольно! Ступай завтра к Мидхату-паше и скажи ему, что заговор открыт и что Сади-паша приготовился арестовать всех их накануне назначенного ими дня.
- Не Сади-паша, - заметил Фазиль.
- Это все равно! Скажи, что Сади-паша!
- Хорошо, пускай он!
- Тогда Мидхат не станет торговаться о вознаграждении. Завтра будет двадцать девятое мая, и у него будет еще время предупредить своих товарищей о грозящей им опасности. Они успеют осуществить свой замысел.
- Да, это правда!
- Когда же ты пойдешь?
- Завтра вечером.
- Только не слишком поздно!
- В девять часов.
- Ты в этом не раскаешься! Я приду узнать, как все произошло. Спокойной ночи, Фазиль.
И старые приятели расстались.
Когда на другой день Мидхат-паша возвращался в свой дом, у самого входа его остановил нищенствующий дервиш, который опять же был не кто иной, как Лаццаро.
- Великий паша! - сказал он глухим голосом.
- Ступай во двор моего дома, - сказал ему Мидхат, - там тебя накормят и дадут денег.
- Я знаю, что ты великодушен и щедр, великий паша! Выслушай мои слова! Берегись Сади-паши!
Мидхат невольно остановился и взглянул с изумлением на нищего дервиша.
- Берегись твоего врага, Сади-пашу! - продолжал тот. - Высокое место предстоит тебе! Займи его! В эту ночь все зависит от тебя! Воспользуйся ею и берегись Сади-паши.
С этими словами Лаццаро низко поклонился Мидхату-паше и отошел прочь.
Слова старого нищего еще больше усилили волнение, все более и более овладевавшее Мидхатом по мере того, как приближался день развязки.
Эта развязка была ужасна! Дело шло о свержении султана и о возведении на трон другого. Удайся этот переворот, и те, которые его задумали, стали бы самыми сильными и могущественными людьми в государстве. В случае же неудачи им не избежать позорной смерти.
Мидхат хотел быть сильнейшим и первым. Он не доверял остальным участникам заговора. Он более всего боялся, что их сила и влияние будут главенствующими и что он будет ими, как прежде Сади-пашой, отодвинут на второй план.
Но если бы ему удалось стать во главе их и захватить в свои руки все нити заговора, тогда ему нечего было бы их опасаться, а в случае успеха легко было бы устранить их.
В то время, когда Мидхат, объятый этими мрачными думами, ходил взад и вперед по своему кабинету, вошел слуга и доложил ему, что один из слуг принца Юссуфа хочет его видеть.
Это известие изумило Мидхата. Как? К нему явился посланный от принца?
Он тотчас же велел впустить слугу, и на пороге кабинета появился, униженно кланяясь, Фазиль.
- Выслушай меня, великий паша! - сказал он умоляющим голосом, падая на колени перед пашой.
- Кто ты? - спросил Мидхат в удивлении. - Мне сказали, что меня хочет видеть слуга его высочества принца Юссуфа.
- Это я, великий паша! Но лучше, если никто этого не узнает, так как я пришел не от имени принца! Я пришел, чтобы сообщить тебе об опасности, грозящей тебе и прочим министрам!
- Значит, ты изменник? - сказал Мидхат ледяным тоном.
- Ты можешь велеть кавассам взять меня, если хочешь, но я думаю, что ты наградишь меня! Заговор выдан!
- Выдан - кем? - вскричал Мидхат, пораженный ужасом.
- Сади-паша знает, что ты и прочие заговорщики назначили последнее число мая днем исполнения ваших планов! Он хочет накануне ночью арестовать всех вас в ваших домах!
- Сади-паша, - прошептал Мидхат, к которому уже вернулось его спокойствие.
- И он назначил ночь с тридцатого на тридцать первое мая, чтобы опередить вас!
- Это ночь с завтра на послезавтра! - продолжал вполголоса Мидхат. - Нам, значит, остается только одна ночь!
- Я пришел, чтобы предостеречь тебя и твоих друзей! - сказал Фазиль.
Мидхат подошел к своему письменному столу и, вынув из ящика кошелек с деньгами, протянул его Фазилю.
- Ты вовремя пришел предостеречь меня, бери свои деньги и беги, так как ты рискуешь теперь головой, - сказал он, указывая на дверь.
Фазиль поспешил взять кошелек и с низкими поклонами исчез из комнаты.
Мидхат-паша дернул за зеленый шелковый шнурок колокольчика.
Вошел слуга..
- Заложить карету! - приказал Мидхат.
XXVI. Свержение султана
В тот же день, когда происходили описанные в предыдущей главе события, Сади-паша отправился в Беглербег с намерением просить аудиенции у султана.
Сади очень удивился, что в последние дни его ни разу не звали во дворец для совещаний, хотя положение дел на театре военных действий и в самой столице становилось все более и более угрожающим.
Абдул-Керим-паша, генералиссимус турецких войск, требовал настойчиво людей, пушек, провианта, а особенно денег.
Султан очень неблагосклонно принял своего бывшего любимца.
В ответ на сообщение Сади о требованиях генералов он сказал сурово, что, конечно, все должно быть им послано, чего они только ни требуют.
- Это, к сожалению, невозможно, ваше величество. В государственной казне нет ни одного пиастра.
- Тогда надо достать денег! На что же у меня министры? - вскричал Абдул-Азис.
- Вашему величеству известно, - отвечал решительно Сади, - что в настоящую минуту совершенно невозможно достать денег. Но ваше величество можете одним решением уничтожить все опасности и смуты.
- Что же это за решение?
- В подвалах этого дворца хранятся огромные суммы, принадлежащие лично вашему величеству, пожертвуйте половину их для обедневшей страны, и вся опасность отодвинется. Такой великодушный поступок будет…
- Довольно, Сади-паша! - с гневом прервал его султан. - Молчи, если у тебя нет лучшего совета.
- Другого средства наполнить пустую кассу не существует, и я считал своей священной обязанностью в это опасное время высказать вашему величеству правду.
- Ни одного пиастра! - вскричал султан. - Что значит этот совет? Уж не думаете ли вы, господа министры, что вы можете распоряжаться моими частными средствами?
- Я этого никогда не думал! Ваше величество не поняли моего предложения. Я предлагал только способ быстро удовлетворить все государственные нужды.
- Ищи лучших способов! - вскричал Абдул-Азис и в сильном волнении прекратил аудиенцию.
Султан был так взволнован, что долго после великого визиря ходил взад и вперед по кабинету и наконец, позвав секретаря, велел приготовить приказ об отставке Сади-паши.
Спустя некоторое время после того как Сади вернулся домой, к нему явился султанский драгоман с указом об отставке. В указе было сказано, что Сади-паша отстраняется от должности великого визиря, так как задуманные им нововведения и перемены не соответствуют желаниям султана и народа.
Сади еще стоял в задумчивости, держа в руках это доказательство постыдной неблагодарности и несправедливости, когда к нему подошла Реция и, положив ему руку на плечо, с любовью взглянула ему в лицо.
Сади бросил бумагу и прижал Рецию к своему сердцу.
- Гассан был прав, когда говорил, что не поздравляет меня с новым повышением! - сказал он. - Великий визирь Сади-паша получил уже отставку!
- Наконец-то ты принадлежишь безраздельно мне! - вскричала обрадованная Реция. - До сих пор я владела тобой только наполовину! Я благословляю эту бумагу, хотя тебя она и огорчила, зато она возвращает мне тебя!
- Эта одна мысль только и утешает меня, - сказал Сади.
- Я знаю и понимаю твои чувства, - продолжала Реция. - Тебя оскорбляет, что твои благородные намерения не поняты другими. Теперь ты свободен. Удались от неблагодарных с сознанием, что ты честно исполнил свой долг и заботился только о благе страны! Там, на берегу Босфора, мы купим маленький домик и будем жить без горя и забот! Мы будем искать и найдем нашего ребенка, и тогда счастье снова улыбнется нам на земле.
- Это прекрасные мечты, Реция! - сказал Сади с грустной улыбкой. - Я хотел бы, чтобы они сбылись! Но теперь оставь меня на некоторое время одного. Я должен еще привести в порядок дела. Скоро уже ничто не будет разлучать нас.
Реция ушла в свои комнаты, а Сади снова принялся за работу. Курьеры, адъютанты, кавассы то и дело посылались с бумагами и депешами, великий визирь был так поглощен работой, что не заметил, как наступил вечер. Вдруг ему послышалось, что кто-то робко и осторожно постучал в дверь.
Сначала Сади показалось, что он ошибся, так как никто не мог проникнуть к его кабинету, не будучи замечен слугами.
Но стук повторился. Сади хотел было уже позвонить, чтобы позвать слуг, но в эту минуту стук раздался в третий раз. Какое-то странное чувство овладело Сади, и, вместо того чтобы позвать слуг, он сам встал и подошел к двери, у которой слышался стук.
Дверь вела в библиотеку, где также стояли шкафы с бумагами. Чиновники все уже давно разошлись с наступлением вечера, и в библиотеке никого не могло быть.
Сади отворил дверь и взглянул в темную комнату.
- Сади-паша! - послышался глухой, замогильный голос.
В ту же минуту Сади заметил в глубине библиотеки Золотую Маску.
- Зачем ты зовешь меня? - спросил он.
Его, казалось, нисколько не удивляло появление Золотой Маски. Он не спросил, как он мог попасть к нему, он не позвал своих слуг.
Он, как и многие, думал, что все возможно для таинственной маски.
- Бери Рецию, твою жену, и беги! - продолжал Золотая Маска. - Тебе грозит опасность!
- Я должен бежать? Теперь?
- В этот же час, Сади-паша! Завтра будет поздно!
- Это было бы трусостью и дало бы повод к подозрению, что я злоупотреблял доверенной мне властью! - сказал Сади. - Благодарю тебя за предостережение, таинственный человек, но я не могу последовать твоему совету. Это бегство стало бы орудием в руках моих врагов.
- Ангел-губитель султана близок к своей цели!
- Кому даешь ты это ужасное имя?
- Тому, кто называл себя главой ислама, - Мансуру-эфенди, - отвечал Золотая Маска. - Берегись его и тех, кто помогает его планам! Еще есть время! Ты еще можешь спастись и спасти свою Рецию!
С этими словами таинственное видение исчезло во мраке, прежде чем Сади успел опомниться от изумления. В задумчивости вернулся Сади в свой кабинет.
"Не должен ли он последовать совету Золотой Маски?" - думал он. Но вместе с тем это бегство послужило бы поводом к его обвинению. Только преступник бежит перед судом! Да и к чему бежать? Разве он не исполнил честно свой долг? Ему нечего опасаться самого строгого судьи! Нет! Надо твердо и мужественно встретить опасность! Но султан? Ведь Золотая Маска сказал, что ангел-губитель султана близок к своей цели! Что значат эти слова? Может быть, Абдулу-Азису грозит опасность, которую еще есть время предотвратить! Тогда обязанность Сади спешить предупредить его об этом".
Сади хотел уже велеть заложить экипаж и ехать тотчас же, не теряя ни минуты, в Беглербег, как вдруг в кабинет вбежали несколько слуг с бледными, испуганными лицами и бросились на колени перед великим визирем, дрожа от страха.
- Что случилось? Что вас так напугало? - спросил Сади.
Но все объяснилось прежде, чем испуганные слуги успели вымолвить слово. Дверь отворилась, и на пороге показался комендант Константинополя Редиф-паша в сопровождении нескольких высших офицеров.
- Что это значит? - спросил его Сади с тем замечательным спокойствием и хладнокровием, которые составляли отличительную черту его характера.
- Я должен арестовать тебя, Сади-паша! - отвечал Редиф.
- Кто приказал тебе это?
- Министры!
- Великий визирь выше министров! И в этот час я еще великий визирь! - сказал повелительно Сади. - Где письменный приказ, я хочу его видеть!
Редиф-паша вынул сложенную бумагу и подал ее Сади-паше.
- Мидхат, Гуссейн, Мехмед-Рушди, Халиль, Редиф, Рашид, Ахмед-Кайзерли, - читал Сади. - Тут недостает главной особы! - сказал он, обращаясь к Редифу-паше. - Здесь нет подписи Мансура-эфенди! Неужели эти люди в самом деле думают, что я покорюсь их безумному решению, комендант? - спросил Сади.
- Я должен напомнить тебе, Сади-паша, - отвечал Редиф, - что твой дворец окружен войсками, и если ты не последуешь за мной добровольно в башню сераскириата, то я вынужден буду прибегнуть к силе!
- А, значит, заговор министров! Гассан! Гассан! Как ты был прав!
В эту минуту на пороге кабинета появилась Рения, до которой уже успела дойти страшная весть.
С ужасом и отчаянием бросилась она в объятия Сади.
- Успокойся, моя дорогая! - шепнул он ей. - Мужайся! Я скоро к тебе вернусь!
- Ты оставляешь меня?
- Я хочу, насколько это от меня зависит, предупредить кровопролитие. Я не боюсь суда и со спокойной совестью буду ожидать расследования моих поступков. Будущее покажет, смогут ли сказать то же те, которые подписали этот приказ от имени народа! Я готов за тобой следовать, комендант. Передаю тебе мою саблю, которую обнажал только для защиты отечества. Прощай, моя дорогая! Да защитит тебя Аллах до моего возвращения!
- Как! Ты уходишь! Я не увижу тебя больше! - вскричала в отчаянии Реция.
- Мужайся! Разве ты не жена Сади? - сказал Сади, пытаясь успокоить ее. - Прощай, мы скоро увидимся!
С этими словами он поцеловал в последний раз Рецию и последовал за Редифом-пашой, который посадил его в ожидавшую у дворца закрытую карету и повез в сераскириат, башня которого давно уже была превращена в тюрьму.
В течение этого времени заговорщики, собранные Мидхатом, послали султанше Валиде приглашение явиться в полночь на совет министров в Беглербег. Гуссейн-Авни, со своей стороны, пригласил принца Юссуфа и Гассана-бея в сераскириат под предлогом совещания о вновь формируемых полках. Там они были арестованы приверженцами Гуссейна и посажены в башню.
Затем Редиф-паша пришел в Беглербег с отрядом солдат полка капиджи.
В это смутное время ночные движения войск были не редкостью, и поэтому это никого не удивляло. Никто не заподозрил в ту ночь, что происходит дворцовый переворот, и Константинополь оставался совершенно спокойным.
В этот вечер султан, как это уже нередко бывало, отправился в подвал дворца, чтобы насладиться видом собранных там сокровищ.
Абдулу-Азису наряду с безумной расточительностью была свойственна крайняя скупость и жадность к деньгам, доходившая до того, что для него не было больше наслаждения, как любоваться богатствами, собранными им в то время, когда государство было банкротом, а в казначействе часто не было ни одного пиастра, и солдаты и чиновники уже несколько месяцев не получали жалованья.
Никому не удавалось проникнуть в подвал, где хранились эти богатства. Никто не знал его шифра, и только впоследствии стало известно, что там было много миллионов.
Открыв собственноручно железные двери погреба, султан вошел в него и, поставив свечу на большой мраморный стол, стал открывать один за другим железные шкафы с деньгами и драгоценностями.
Тут находились бриллианты всевозможной величины, там - сапфиры, дальше ярко сверкали рубины, там - жемчуг редкой величины!
С довольной улыбкой султан пересыпал их между пальцами. Это было для него удовольствием, наслаждением!
Весь поглощенный этим зрелищем, султан не слышал, как во двор замка въезжали кареты, как вошел в него отряд кавалерии.
Вдруг послышался сильный стук в дверь подвала. Кто-то осмелился проникнуть до самой сокровищницы, куда вход был строго запрещен всем. В гневе и страхе за свои богатства султан поспешил к двери со свечой в руке.
- Кто тут? - спросил он.
- Отвори, повелитель! - послышалось за дверью.
Абдул-Азис узнал голос своей матери.
- Зачем ты сюда пришла? - спросил он с удивлением, отпирая дверь, но не впуская мать в сокровищницу.
- Но ведь сегодня в полночь назначен совет министров! Они давно уже собрались и ждут тебя, - отвечала султанша.
- Как? Совет министров? Здесь? Во дворце? В эту ночь? - продолжал султан, удивление которого все больше возрастало.
- Ты сам велел им собраться, повелитель, и позвал также и меня, - отвечала султанша.
- Министры собрались? Что это значит? Уж не дело ли это рук Сади-паши! Великий визирь тоже здесь?
- Нет, но Шейх-уль-Ислам здесь!
Абдул-Азис побледнел и вздрогнул, так что едва не выронил подсвечник.
- Что с тобой, повелитель? Ты беспокоишь меня! - сказала султанша Валиде, невольно опасаясь повторения ужасной ночи, уже описанной нами, когда у султана был припадок безумия.
- Я ничего не знаю о совете министров! Но пойдем! - сказал Абдул-Азис с мрачным видом и, закрыв свои богатства, поднялся по каменной лестнице, ведущей из подвала в его покои. Султанша следовала за ним.
Через минуту они были в зале, где уже собрались министры и Шейх-уль-Ислам в ожидании султана.
При входе Абдула-Азиса Шейх-уль-Ислам Кайрула-эфенди торжественным тоном произнес следующие слова:
- Мы пришли к вашему величеству с надеждой, что наша просьба будет уважена и нам можно будет передать народу добрую весть…
- Кто созвал вас сюда в такой час? - прервал султан.
- Необходимость! - отвечал Шейх-уль-Ислам, этот высший сановник, преемник Мансура, которого Золотая Маска назвал ангелом-губителем султана.
При этом ответе Абдул-Азис побледнел от гнева и быстрыми шагами подошел к столу, около которого стояли министры.
- Что это значит? - вскричал он дрожащим от ярости голосом.
- Мы пришли, чтобы спросить ваше величество, - сказал Шейх-уль-Ислам, - согласны ли вы пожертвовать для блага страны теми сокровищами, которые лежат в погребах этого дворца?
Султанша Валиде окинула взглядом заговорщиков. Только тут поняла она их намерения и увидела всю величину опасности.
- Что они смеют говорить! - вскричала она высокомерным голосом, указывая султану на министров. - Я думаю, что это просто заговор, повелитель, и ты не можешь дать им иного ответа, как…
- Мы спрашивали его величество! - прервал суровым и угрожающим тоном Шейх-уль-Ислам. - Мы ждем ответа на вопрос: "Согласны ли вы, ваше величество, пожертвовать стране ваши сокровища или нет?"
- Поберегите ваши глупые вопросы! - вскричал Абдул-Азис. - Мои деньги не выйдут из этого дворца! Ищите лучших средств помочь стране!
- Если так, то я считаю своей обязанностью возвестить вашему величеству, что волею народа вы лишаетесь престола!
- Часовые, сюда! Мои адъютанты! - вскричал в бешенстве Абдул-Азис. - Ни один из этих изменников не должен выйти из дворца! Их головы должны пасть! Схватить их! Заковать их в цепи!
Султанша Валиде бросилась к выходу, чтобы передать приказание султана, но Редиф-паша загородил ей дорогу.
- Открой двери! - приказал Шейх-уль-Ислам. - Дворец занят войсками!
Двери зала отворились, и вошел отряд капиджи, верных слуг заговорщиков.
Пораженный ужасом, Абдул-Азис стоял, будучи не в состоянии вымолвить ни слова.
Шейх-уль-Ислам развернул бумагу, которую он держал в руках.
- Мы просим ваше величество, - сказал он, - подписать следующий документ:
"Мы, султан Абдул-Азис, уступая желанию большинства наших подданных, отрекаемся от престола в пользу племянника нашего, султана Магомеда-Мурада".