- Мы не увидимся больше, мы должны расстаться надолго, может быть, навсегда! - торжественно сказал Гассан. - Было время, когда мы строили смелые планы, друзья мои, мечтали о счастье и о золотом будущем… Теперь вокруг нас мрак, и ничто не светит нам впереди! Что может быть для меня лучше ранней смерти, лучше пожертвования жизнью для того, чтобы освободить страну от тех, погубить которых я поклялся на могиле Абдула-Азиса…
Зора хотел перебить Гассана, хотел сказать ему, что его жертва будет бесполезна, что она не спасет страну… Но Гассан ничего не хотел слушать.
- Прощайте, друзья мои! - сказал он, пожимая им руки. - Простимся в последний раз! Мы расстаемся навеки!
- Послушай меня, Гассан! Ты напрасно хочешь жертвовать собой! - вскричал Сади.
- Если я умру, то умру за свои убеждения, а в этом нет ничего недостойного!
- Твои убеждения ошибочны, ты стремишься к своей гибели! - снова сказал Сади.
Но Гассан не обратил никакого внимания на его слова, он в последний раз поклонился друзьям и поспешно вышел.
- Его невозможно удержать! - сказал Сади.
- Что он хочет делать? - спросил Зора.
- Он хочет наказать смертью людей, которые свергли и умертвили Абдула-Азиса.
- Относительно Мансура он уже опоздал.
- Что это значит? Что случилось? - спросил Сади.
- Я сейчас узнал от одного офицера, что Мансур со вчерашнего дня пропал совершенно бесследно самым таинственным образом.
- Значит он бежал?
- Нет, Сади, говорят, что его могущество встретилось с другим, более сильным, положившим конец его постыдным подвигам, - отвечал Зора. - Говорят, что тут замешан Золотая Маска! Я надеюсь узнать об этом подробнее, тогда я расскажу тебе обо всем. В любом случае я еще увижусь с тобой, прежде чем оставить Стамбул.
- Разве ты скоро едешь?
- Как можно скорее! До свидания!
Так расстались в этот вечер друзья, дороги которых, казалось, совершенно разошлись.
XIV. Мансур и Золотые Маски
Когда Мансур опустил окно кареты, то сейчас же заметил, что едет не по той дороге, которая вела в развалины Кадри. Он увидел перед собой каменную стену и не сразу понял, где находится.
Он приказал кучеру остановиться, и когда карета стала, вышел из нее, предчувствуя опасность и желая узнать, что такое с кучером.
Оглянувшись вокруг себя, Мансур увидел, что к нему подходят четверо незнакомцев. В первую минуту он подумал, что на него хотят напасть с целью ограбления, что нередко случается в окрестностях Стамбула, но вскоре увидел на одном из незнакомцев золотую маску.
Он с ужасом взглянул на подходивших и разглядел такие же маски на трех остальных. Карета его быстро уехала.
Мансур был невооружен, вокруг не было никого, кроме четырех Золотых Масок, так как изменник-кучер был уже далеко. Мансур сделал шаг назад.
- Что это значит? - спросил он дрожащим от гнева голосом. Он столько раз желал встретить Золотую Маску, и вот теперь эта встреча состоялась, но не он держал в своей власти Золотую Маску, а сам был в его власти.
- Сдайся нам! - раздался замогильный голос. - Настал черед расплаты за твои дела, Мансур-эфенди.
- Кто смеет требовать ответа от главы церкви? - вне себя вскричал Мансур. - Кто смеет употребить против меня силу?
- Тот, кто могущественнее и справедливее тебя, тот, кто происходит от Абассидов! - отвечал прежний голос.
- Последний потомок Абассидов умер!
- Он жив! - в один голос ответили все четыре Золотые Маски.
- Следуй за нами! Сдайся, Мансур-эфенди! - обратился один из Золотых Масок к изумленному Мансуру, который хотя и нашел в пирамиде записку: "Я жив", но счел эту записку за старую, и ему даже не пришло в голову, что Альманзор, о смерти которого ему донесли, был еще жив.
- Что вам от меня надо? - сказал Мансур, побледнев и начиная против воли ощущать страх.
- Возьмите его! - приказал старший из Золотых Масок, и в то же мгновение на лицо Мансура был накинут толстый платок, а руки и ноги крепко связаны, так что он не мог ни крикнуть, ни пошевельнуться.
Он неожиданно очутился в руках Золотых Масок, и невольный ужас охватил его.
Тогда Мансур решил подождать, что будет, надеясь, что случай откроет ему, в чьи руки он попал, и тогда он уничтожит этих людей, которых так долго ненавидел.
Наконец после долгого пути его привели в развалины, где на площадке башни находились семь камней, на которых заседали Золотые Маски.
Здесь Мансура развязали, и при слабом лунном свете он увидел себя в кругу семи закутанных фигур. Вся обстановка поневоле произвела на Мансура сильное впечатление, он понял, что находится перед строгими судьями, и хотя внутренний голос говорил ему, что он во многом виноват, но не раскаяние и сожаление о совершенных преступлениях наполняло его душу - нет, она кипела гневом и мщением.
- Мансур-эфенди, - обратился к нему предводитель Золотых Масок, - настал день суда - мера твоих преступлений переполнилась.
- Кто осмеливается судить меня? - вскричал Мансур. - Кто вы, преследующие свои цели под покровом тайны? Что ответите вы мне, если я, в свою очередь, назову вашу цель преступной?
- Ты здесь для того, чтобы дать ответ за свои дела, а не для того, чтобы спрашивать.
- Кто дал вам право требовать от меня ответа? Этого права не имеет никто на свете. Все, что я делал, я делал на благо вере, и только вы не видите этого.
- Потому-то ты и приведен сюда, что никто на свете не имеет права потребовать от тебя ответа за недостойные средства, которые ты применял для достижения своих целей! - сказал Золотая Маска строгим голосом. - Теперь молчи и слушай. Затем уже будешь защищаться. Твои обвинители бесчисленны. Мы приведем только самые тяжелые преступления, чтобы братья могли вынести тебе приговор.
- Вы хотите судить меня? - спросил Мансур, мрачно оглядываясь вокруг. - Хорошо. Но бойтесь моего наказания, которое найдет и постигнет вас. Кому вы служите?
- Аллаху и справедливости! Ты же стремишься только к власти, желаешь удовлетворить лишь одно свое честолюбие, и для достижения этой цели тебе все средства хороши. Кровь и ужас обозначают твой путь, точно так же, как и шаги твоих приверженцев и слуг. Но мы поставили своей целью прекратить все это. Ты будешь последним представителем такой тайной власти.
- Чего вы хотите? - насмешливо спросил Мансур. - Как уничтожите вы то, что существует сотни лет?
- Да, благодаря тому, что такой порядок вещей существует сотни лет, страна на грани краха. Но в твоем лице умрет последний представитель тайного могущества церкви.
- Что я слышу? Вы говорите о моей смерти? - спросил побледневший Мансур.
- Приговор тебе еще не вынесен. Выслушай сначала обвинение. Брат Оскар, начинай.
- Я обвиняю тебя в убийстве! - раздался голос Оскара. - Потому что человек, заставляющий другого совершить убийство, сам - убийца. Ты приказал убить Абдаллаха, сына толкователя Корана Альманзора, чтобы добыть бумаги последнего. Ты приказал убить самого Альманзора, чтобы добыть сокровища калифов. Абдаллах умер, но Альманзор жив, чтобы свидетельствовать против тебя. Кровь за кровь! Я нахожу, что земля должна быть очищена от тебя!
- Что скажешь ты на это, Мансур-эфенди? - спросил предводитель Золотых Масок.
- То, что сделано, сделано во славу святого дела пророка! - вскричал Мансур. - Не для себя лично желал я сокровищ калифов, но для церкви правоверных.
- Брат Багира, начинай! - сказал старший из Золотых Масок.
- Я обвиняю тебя в постыдной измене делу веры, - начал Багира. - Ты назвал дочь гадалки Кадиджи пророчицей, чтобы извлечь из этого выгоду. Затем ты преследовал несчастную, чтобы устранить ее, точно так же, как ты преследовал своей ненавистью Сади-пашу и его друзей, не тебе обязаны они тем, что еще живы. Я также говорю, что мера твоих преступлений переполнилась, ты - проклятье страны, которая должна быть освобождена от тебя!
- Что ты скажешь на это, Мансур-эфенди? - снова спросил старший.
- Мне надоело давать вам отчет, требовать которого от меня никто не имеет нрава! - отвечал Мансур с презрительной гордостью. - То, что сделано, сделано потому, что такова была моя воля и что я считал это нужным и полезным.
- Брат Мутталеб, начинай!
- Я обвиняю тебя в том, что ты неслыханным образом злоупотреблял своей властью. Множество твоих жертв вопиет к небу о мщении! Кто сосчитал число этих жертв? Кто назовет их имена? Разве несчастная дочь Альманзора не томилась у тебя в темнице? Разве Ибам не умер мученической смертью? Мои взоры не выдерживают твоих жестокостей! Вынесите ваш приговор, братья!
- Продолжай, брат Бену-Амер! - сказал снова старший из Золотых Масок.
- Я обвиняю тебя в убийстве консулов в Салониках, - сказал Бену-Амер, - от наших глаз ничто не скроется! Это убийство было делом твоих рук! Твоя воля убила консулов, чтобы вызвать войну за веру! Твои руки запятнаны кровью! Все старания нашего мудрого предводителя Альманзора были тщетны: ты ослепил народ!
- А ты, брат Калеб? - спросил старший, когда Бену-Амер замолк.
- Взгляните на театр военных действий, братья! - сказал Калеб. - Там также видны ужасные последствия тайного могущества подсудимого! Аллах есть любовь, говорим мы, все люди - братья, вот истина, соединяющая нас! А ты? Разве ты не называешь себя тайным главой церкви? Кровь и только кровь ознаменовывает твое владычество! Аллах с гневом и отвращением отворачивается от тебя, потому что ты злоупотребляешь его именем и своим могуществом! Ты вызвал войну! Твои посланники скитаются по вассальным землям! Все жестокости, в которых виновны солдаты, - твоих рук дело! Горящие деревни, люди, взывающие к небу о мщении, - все это твоих рук дело! Бойся того дня, когда предстанешь перед престолом высочайшего судьи! Все грешники получат прощение, потому что в сравнении с тобой они безгрешны! Достаточно преступлений совершил ты на свете! Тот, кто остановит твои преступления, совершит дело, угодное Аллаху. Теперь выносите приговор, братья, я все сказал.
- Брат Абульфеда, говори! - сказал после небольшого молчания тот, кто был председателем.
Абульфеда, последний из круга, заговорил.
- Я обвиняю тебя, Мансур-эфенди, в убийстве султана! - сказал он. - Смерть Абдула-Азиса - твое дело. Да, трепещи, видя, что твое преступление не осталось скрытым! Но от наших глаз ничто не скрывается! А что происходит теперь? Что ты хочешь сделать с новым султаном, едва поднявшимся на ступени трона! Слушайте, братья, и ужасайтесь! Мансур желает устранить нового султана Мурада, и тот уже пьет отравленное питье, и затем в один прекрасный день будет объявлено, что султан Мурад свержен потому, что неспособен управлять.
Абульфеда замолчал.
- Довольно, братья! - сказал председатель. - Ваши обвинения привели нас в ужас, и я, Хункиар, мулла Кониара, подтверждаю справедливость этих обвинений! Султан Мурад будет твоей последней жертвой, Мансур, ты - жестокий деспот, злоупотреблявший своей властью!
- Остановитесь! - повелительно перебил его Мансур. - Я довольно слушал вас! Что значит эта полуночная комедия? Долой ваши Золотые Маски. Вы хотите судить меня? Меня, которого воля Аллаха сделала высшим лицом в государстве? Зная мое могущество, вы вообразили, что можете судить меня? Я хочу знать, кто вы такие, кому вы служите? Долой ваши маски, я хочу знать своих противников.
- Так узнай же их! - вскричал председатель, - Мое имя ты уже слышал!
- Это ложь! Ты не мулла Кониара, первое лицо церкви, потомок божественного пророка! - отвечал Мансур.
- Гляди! - сказал председатель, снимая платок, закрывавший его лицо и золотую повязку. Тогда при бледном свете луны Мансур увидел перед собой почтенного старца с длинной, седой бородой.
- Да… ты мулла Кониара… - сказал Мансур глухим голосом. - Ты тот, кто первый имеет право на занимаемое мной место.
- А здесь, вокруг себя ты видишь могущественнейших мулл государства, не всех, но тех, которые, подобно мне, стремятся к общей высокой цели, - сказал старик. - Мы же все повинуемся воле мудрого и благородного потомка калифов Альманзора, которого ты считаешь мертвым, но который живет под именем Абунецы! В настоящее время он исполняет священный долг, прилагая все старания на далеком театре военных действий, чтобы уничтожить твое влияние!
Золотая Маска снова закрыл лицо и занял свое место в кругу.
Теперь Мансур знал, что находится в руках служителей церкви, объединившихся для того, чтобы наказывать тех, кто стремится достигнуть своей цели преступными средствами.
- Вы слушали обвинения против Мансура-эфенди, братья мои, - продолжал Хункиар, - теперь надо вынести приговор!
- Как можете вы выносить приговор, - вскричал Мансур, - когда, по вашим словам, все люди - братья и Аллах есть любовь?
- Ты презрел это изречение и не следовал ему! Не используй же его для своей выгоды, - сказал Хункиар. - Тот, кто, как ты, взял себе в союзники преступление, тот в день суда напрасно будет взывать к божественной любви и прощению, потому что не внимал такому же крику своих жертв. С тобой погибнет то положение, которое ты занимаешь на беду страны, и никогда ни один смертный не будет занимать его!
- Никогда! - повторили все, и Мансуру показалось, что он уже слышит свой смертный приговор.
- Ты же, - продолжал Хункиар, - бойся суда Аллаха! На земле твое владычество кончено, и я спрашиваю вас, братья, какого приговора заслужил этот человек, обвинения против которого вы слышали!
- Он заслужил смерть от руки палача! - сказал Золотая Маска.
- Он заслужил смерть! - сказал следующий, и все присутствующие повторили то же самое.
- Ты слышал, Мансур-эфенди? - обратился к нему Хункиар. - Приговор тебе вынесен! Ты приговорен к смерти!
- Вы хотите привести в исполнение этот приговор? - вскричал Мансур, дико оглядываясь вокруг. - Смените меня, это вы имеете право сделать, потому что принадлежите к главам церкви, но смертного приговора вы не имеете права выносить, и во имя…
- Довольно, - повелительным голосом перебил его Хункиар, - ты злоупотреблял своей властью, кровь требует крови! Вынесенный нами приговор обжалованию не подлежит!
- Значит, вы не лучше меня! Произвол - ваше орудие! - вскричал Мансур. - Бойтесь наказания, мою кровь вам не удастся пролить безнаказанно! Меня уже должны разыскивать.
- Уведите приговоренного! - сказал Хункиар, и в то же мгновение лицо Мансура было снова закрыто!..
XV. План мщения
В один из следующих вечеров около дома Сади-паши бродил старый нищенствующий дервиш.
Он узнал от одного из слуг о том, что сделала Реция, и, казалось, что это известие произвело на него сильное впечатление.
Лаццаро, которого никто не узнавал, страшно ненавидел Сади и поклялся убить его, поэтому понятно, что известие об освобождении Сади и смертельной опасности, в которой находилась Реция, еще больше укрепило его решимость удовлетворить свою жажду мести. Уничтожить Мансура и передать его в руки Золотых Масок ему удалось! Теперь он хотел отомстить Сади, а затем уже для обеспечения своей безопасности выдать и Золотых Масок. Но он должен был спешить, так как знал страшное могущество и всеведение Золотых Масок, и говорил себе, что они скоро найдут и схватят его, если ему не удастся обезвредить их.
Лаццаро уже составил свой план, и в случае его удачи он был бы свободен и отомстил бы всем, кого он ненавидел.
Реция умирала - он должен был еще раз увидеть ее! Все его отчаянные попытки овладеть дочерью Альманзора оказались тщетными… Теперь она умирала… Сади, отнявший ее у него, также не будет больше обладать ею! Эта мысль утешала Лаццаро и наполняла его душу дьявольской радостью.
Нищенствующий дервиш вошел в дом…
- Проведи меня к твоему господину, - сказал он подошедшему слуге, - у меня есть для него важное известие!
- Кто ты и что тебе надобно от моего господина? - спросил слуга.
- Разве ты не видишь, кто я? - вскричал Лаццаро, нимало не смущаясь. - А что мне надо, это я скажу твоему господину, благородному Сади-паше. Отведи меня к нему, у меня очень важное дело!
- Благородного паши нет дома, он поехал на вокзал проводить своего друга Зору-бея, который уезжает сегодня из Стамбула.
- Благородного Зору-бея, так, так! - отвечал Лаццаро. - Мне говорили, что твоя госпожа больна, а я знаю средство, как спасти ее. Для этого я и пришел сюда.
- Ты знаешь такое средство?
- Для этого я и пришел к твоему господину.
- Я думаю, что благородный паша скоро вернется, - сказал слуга.
- В таком случае устрой так, чтобы я мог увидеть твою госпожу, чтобы к возвращению паши мог дать ему необходимый совет.
- Я не могу отвести тебя к ней, дервиш!
- Но я должен увидеть больную!
- И ты знаешь средство? В таком случае ты можешь сейчас же назвать его, дервиш.
Лаццаро покачал головой.
- Так нельзя, - сказал он, - я должен увидеть больную!
Слуга задумался.
- Или ты должен подождать, пока вернется благородный паша, или же я позову надсмотрщицу за гаремом, чтобы она переговорила с тобой.
- Позови ее!
Слуга удалился и вскоре вернулся со старухой, бывшей надсмотрщицей за гаремом Сади-паши.
- Вот старик-дервиш, - сказал слуга, указывая на Лаццаро.
- Отведи меня к своей госпоже, - сказал Лаццаро, - я могу помочь ей и спасти ее.
- К ней никто не может пройти, - отвечала старуха, - греческий врач строго запретил это, поэтому я не могу отвести тебя!
- Я хочу спасти ее!
- Сегодня ей и без того лучше, - продолжала старуха, - и доктор сказал, что наша госпожа выздоровеет, если только все его предписания будут в точности исполняться.
- Наша госпожа выздоровеет! - вскричал старый слуга, радостно всплеснув руками. - О, слава и благодарение Аллаху!
Это было неожиданным препятствием для Лаццаро…
- Так ты не хочешь пустить меня к ней? - еще раз спросил он.
- Я не могу взять на себя ответственность за это, - отвечала старуха.
- Знает ли Сади-паша о том, что сказал доктор? - спросил Лаццаро.
- Нет, эта радость еще предстоит ему!
Тогда Лаццаро поспешно удалился.
- Теперь я понимаю, - сказал слуга, - этому дервишу нужен был какой-нибудь подарок, и вот теперь он поспешил на вокзал к нашему господину, чтобы передать ему приятное известие и получить за это бакшиш.
Между тем в это самое время Сади провожал Зору, уезжавшего в этот вечер в Лондон.
- Мне кажется, - говорил Зора, - что и ты недолго останешься в этой неблагодарной стране, которую глупый фанатизм и недостойные правители ведут прямо к гибели. Я уезжаю потому, что мне надоело получать за мою службу одни оскорбления.