* * *
Шведская пехота выстроилась четырьмя колоннами, за ней стали шесть колонн кавалерии.
Карл подал сигнал к атаке в два часа ночи, когда восток смутно забелел. Короля везли перед его войском в качалке; поле боя колыхалось перед его глазами, колыхались стройные ряды шагавших пехотинцев со штыками наперевес. Где-то впереди недвижно стояла русская армия, с которой вскоре завяжется бой.
И вдруг безукоризненно ровные ряди пехоты раскололись, разбились, как волны, набегающие на утес. Смутный рокот понесся по рядам шведов:
- Русские укрепления!
Авангард шведского войска наткнулся на продольные русские редуты. Несколько мгновений - и из-за низких земляных валов оглушительно громко в предутренней тишине хлестнули ружейные залпы, а за ними и пушки подали свои грозные голоса.
Один из продольных редутов занимали две роты юрловцев под командованием Торпакова. Бравый поручик за время отдыха успел привести себя в полный порядок: на мундире ни пылинки, сапоги начищены до блеска, пышные пшеничные усы расчесаны. Акинфия Куликова и Илью Маркова, как солдат испытанной храбрости, он поставил рядом с собой.
Когда перед редутом показались стройные колонны шведов и грянули русские пушки, Торпаков закричал, стараясь покрыть гул выстрелов:
- Братцы, стоять крепко! Назад ни шагу!
Акинфий подбадривал молодых солдат:
- Ништо, детки! Не пугайтесь: швед, он только с виду устрашителен, а помните, как мы его под Веприком крошили!
И, однако, враги упорно шли вперед, смыкая ряды после каждого залпа с редута: им было обещано, что победа над русскими принесет конец войне и возвращение на родину.
Пушки редута захлебнулись, замолчали: враги перекатились через вал. Закипела яростная рукопашная схватка. Подымались и опускались приклады, штыки вонзались в живое тело противника.
Ожесточенные враги не кричали: они берегли дыхание. Слышался только яростный хрип да стоны раненых, попираемых ногами бойцов; но и те по мере угасающих сил старались нанести урон врагу.
Илья и Акинфий дрались рядом. Охраняя один другого, они кололи штыками, молотили прикладами, а иногда просто били кулаками по разгоряченным багровым лицам шведов, и после таких ударов противники валились с ног, а русские богатыри стряхивали кровь с разбитых пальцев.
Поручик Торпаков, стройный, ловкий, работал шпагой, как на уроке фехтования. Поразив врага, он отскакивал, вертелся волчком, и усы его топорщились, как у рассерженного кота. Солдаты оберегали своего командира от штыковых ударов.
Шведы, не считаясь с потерями, ломили стеной. На Илью и Акинфия разом навалился десяток врагов. Здоровенный ветеран, побывавший во многих битвах, внезапно появился перед Марковым, а тот никак не мог вытащить штык, застрявший в теле поверженного офицера.
Швед поднял пистолет, но не успел спустить курка, как перед ним точно из-под земли вырос Акинфий. Раздался выстрел. Пуля пробила грудь Куликова, но кряжистый старик еще успел взмахнуть прикладом, и ветеран рухнул с раздробленным черепом. Когда Илья наконец освободил штык, Акинфий уже медленно опускался наземь.
- Батя!
Отчаянный вопль Маркова заглушил гром боя.
Старик попытался приподняться, но жизнь оставляла его. Он упал навзничь.
- Батя!..
Ответа не было.
Дикая, нечеловеческая ярость охватила Илью. Силы его точно удесятерились. С ревом бросился он на врагов, не щадя себя, не помня о своих ранах. Штыком работать было некогда, приклад расщепился о крепкие головы шведов… Марков схватил пушечный банник и крушил им направо и налево. Враги падали под ударами свирепого бойца, как трава под косой косаря.
Воодушевленные примером товарища, русские солдаты усилили натиск. Шведы заколебались. Вот они уже вне редута. Они побежали.
Торпаков, чудом уцелевший в свалке, бросился к пушкам. Они молчали: артиллеристы почти все были убиты или ранены в схватке с врагом.
Но тут у батареи появился солдат с лицом, закопченным пороховым дымом и залитым кровью, в мундире, порванном штыковыми ударами.
- За батю! - Со сноровкой, приобретенной в Астрахани, Илья зарядил пушку, поднес к затравке еще тлевший фитиль.
Немногие уцелевшие пушкари тоже бросились к орудиям, им принялись помогать пехотинцы.
Редут ожил, опоясался дымом выстрелов. На отступавших шведов посыпались ядра, увеличивая смятение в их рядах.
Другие редуты тоже удалось отстоять. Позднее выяснилось, что в самом начале шведской атаки первым залпом русской артиллерии были насмерть поражены два шведских генерала. Редуты сначала задержали врага, а потом разрезали его строй на части.
Когда шведы отошли и у редутов наступило сравнительное затишье, Илья пустился разыскивать Акинфия. Тот лежал как мертвый. Марков, рыдая, приник к телу друга. Старик очнулся, открыл глаза.
- Илюша, сынок… Жив ты… а я вот…
- Батя, батя! Я тебя к лекарю снесу.
- Не поможет, Илюша… Шведов бей… а боярам не поддавай…
Кровавая пена заклубилась на губах Акинфия, и он замолк навсегда.
Бой продолжался. Из-за редутов на всем скаку вылетела кавалерия Меншикова, а между пехотными колоннами Левенгаупта выдвинулась шведская конница. Русские и шведские драгуны рубились, в свете наступившего утра. Всадники перескакивали через людские и лошадиные трупы, раненые лошади носились по полю, увеличивая сумятицу. Было около четырех часов утра, солнце ярко освещало поле битвы.
Царь Петр готовил к бою главные силы. Он понимал, что дело, затеянное Меншиковым со шведами, - только простая авангардная стычка, которая не может решить исход битвы. Он то и дело посылал к Меншикову ординарцев с приказом отступать. Но тот увлекся. Ему казалось, что осталось сделать еще несколько усилий - и враг побежит. Разгоряченный боем, пересевший уже на третью лошадь (две были под ним убиты), Меншиков требовал от царя подкреплений.
Петр яростно дергал себя за порыжевший, прокуренный ус.
- Скажите Данилычу, что он портит мне дело своим безумным упрямством! Не там будет выиграна победа! Ежели даже мы сейчас Карла отбросим, он уйдет со всеми своими силами. А нам надо заманить шведа за редуты и так с ним рассчитаться, чтобы ни одного врага не осталось на русской земле!
Зарвавшийся Меншиков ставил свои полки в опасное положение; достаточно было русской коннице смешаться, отступить, и шведы погнались бы за ней по пятам, ворвались бы в расположение пехоты. Русская и шведская кавалерия смяла бы пехотные полки Петра, и весь план боя был бы нарушен. Но русские драгуны держались стойко. Единственно, чего удалось добиться шведам, - это взять два недостроенных продольных редута, оставленных нашими войсками. Остальные редуты стояли перед наступающей шведской армией неодолимо: новшество царя Петра - расположение редутов не сплошной линией, а с промежутками между ними - вполне себя оправдывало.
Шведы решили обойти русские редуты с севера. Они отошли от укреплений и плотнее сдвинули ряды, чтобы пройти узким местом между редутами и Будищевским лесом. Меншиков разгадал этот маневр и, передвинув свои полки тоже к северу, закрыл проход.
Бой разгорелся с новой силой. Драгуны Меншикова лавиной врезались в шведские ряды; круша и ломая все на своем пути, они захватили четырнадцать шведских знамен. В сутолоке боя шесть батальонов шведской пехоты и несколько эскадронов конницы были отрезаны от главных сил Левенгаупта и Крейца, потеряли с ними связь, уклонились вправо и укрылись в Яковецком лесу. Командовали ими генералы Росс и Шлиппенбах.
Главные шведские силы продолжали свое движение левее редутов, но им приходилось преодолевать упорнейшее сопротивление русской конницы.
Меншиков, довольный достигнутым успехом, послал к царю захваченные знамена и снова требовал подкреплений.
Царь рассвирепел:
- Упрямец! Своим безумством баталию под корень рубит!
Но в эту минуту Петр узнал, что часть шведского войска отбилась от главной армии и засела в Яковецком лесу. Он просиял:
- Как раз Данилычу работа!
Он тут же послал Меншикову приказ разгромить Росса и Шлиппенбаха и дал ему пять батальонов пехоты и пять драгунских полков. Свою новую задачу Меншиков выполнил отлично. Он атаковал шведский отряд, Шлиппенбаха принудил к сдаче. Россу с частью сил удалось пробиться к Полтаве, но там беглецов настигли и взяли в плен. Сам Росс успел сбежать.
В одно время с новым приказом Меншикову царь повелел отвести конницу и стать так, "чтобы гора у нее во фланге, а не назади была, дабы неприятель не мог нашу кавалерию под гору утеснить".
Путь шведам был расчищен. Шведы возомнили, что это их натиск заставил отступить русские войска, и безрассудно двинулись вперед - туда, куда и хотел заманить их русский царь.
Ход сражения развивался по плану Петра, хотя горячность Меншикова его несколько задержала.
Русская конница отходила к укрепленному лагерю. Шведы ее преследовали. На пути они попытались атаковать поперечные русские редуты, но были отбиты с огромным уроном. Миновав редуты, шведы подставили свой правый фланг под обстрел артиллерии, сосредоточенной в укрепленном русском лагере. Загремели десятки орудий, русские ядра скашивали целые ряды шведов. Армия Карла поспешно отошла к Будищевскому лесу и там остановилась, чтобы привести себя в порядок и перестроиться.
Кончился первый этап боя. Было шесть часов утра.
Карла XII, так и не сходившего с качалки, окружили его сенаторы и генералы. Они поздравляли шведского короля с успехом: ведь русская армия вынуждена была отступить. Карл сумрачно усмехался: он сознавал, что авангардный отряд Меншикова, который так трудно было потеснить, - далеко не вся русская армия, что главное еще впереди.
А льстецы уверяли:
- К вечеру вы будете победителем, ваше величество!
* * *
Петр выводил из укрепленного лагеря пехотные полки и строил их в боевую линию.
Каждый русский полк состоял из двух батальонов. Первый батальон занимал определенный участок первой линии, второй выстраивался позади. Такое расположение представляло большие удобства. Вторая линия являлась поддержкой первой, резервом ее.
Не все полки были выведены из укрепления, часть их царь оставил в лагере - охранять тыл своего построения. Оставленные солдаты крайне огорчились, узнав о своей роли в битве.
- Али мы обсевки в поле? - кричали они сердито. - Не можем бить шведа?
Только тем их и утешили, когда сказали, что им также найдется дело в бою.
По фронту, перед полками, были расставлены пушки; в армии Петра их было семьдесят две, у шведов - значительно меньше.
На флангах Петр поставил кавалерию: слева - Меншикова, который уже вернулся, разделавшись со Шлиппенбахом; справа - Боура.
Шведы выстроились в одну линию, и линия их оказалась короче русской. Петр нахмурил косматые брови над круглыми ястребиными глазами.
- Плохо, плохо! - озабоченно бормотал он. - Плохо, что наша линия длиннее.
- Что ж тут плохого, государь? - вмешался Шереметев. - Охватим шведа, в мешок возьмем.
- Карл-то не дурак, не меньше твоего понимает! - сердито возразил царь. - Как повернет к Днепру, только мы его и видели. Опять начинай войну сначала!
- Там Скоропадский, ваше величество!
- Э! Швед его сметет. Нет, Карлушу пугать не надобно. Приказываю: снять шесть драгунских полков с правого крыла и отправить к Скоропадскому. Надо задержать гостей, чтоб не ушли от нас прежде пированья.
- Опасно, государь: уравниваете силы…
- Больше побеждают разум и искусство, нежели множество! - внушительно молвил Петр.
Карл XII в самом деле подумывал об отступлении. Но когда с правого фланга русских потянулись, оставляя поле боя, бесконечные, как показалось шведам, ряды русской конницы, король приободрился и решил: "Быть генеральной баталии!"
Русским войскам был объявлен приказ Петра перед боем:
"Воины, пришел час, который решит судьбу Отечества. Итак, не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство… Не должна вас также смущать слава неприятеля, будто бы непобедимого, которой ложь вы сами своими победами над ним неоднократно доказали. А о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, только бы жила Россия в благоденствии и славе…"
Солдаты и офицеры выслушали обращение полководца в суровом, сосредоточенном молчании.
Генеральная баталия началась в восемь часов утра. Русские и шведские полки медленно двинулись навстречу друг другу. Земля дрожала под мерной поступью пехотинцев.
Впереди русской армии в торжественном молчании шел весь генералитет. Возглавлял шествие царь Петр с обнаженной шпагой в руке, за ним - фельдмаршал Шереметев, генералы, генерал-лейтенанты, генерал-майоры, бригадиры, полковники…
В таком порядке прошли несколько сот шагов, к линии, заранее намеченной жалонерами. Петр остановился и обернулся к Шереметеву. Генералы замерли на месте. Остановилась и вся армия.
- Господин фельдмаршал! - звучно заговорил Петр, и голос его достиг первых рядов русского войска. - Поручаю вам мою армию и надеюсь, что в начальствовании оною вы поступите согласно предписанию, вам данному, а в случае непредвиденном - как искусный полководец. Моя же должность - надзирать за всем вашим начальствованием и быть готовым на сикурс во всех местах, где требовать будет опасность или нужда.
Военачальники быстро разошлись к своим дивизиям и полкам. Петр вступил в командование первой пехотной дивизией: на большее он не претендовал по своему скромному чину полковника.
Петр на коне отъехал ко второй линии и стал во главе второго батальона Новгородского пехотного полка, входившего в состав его дивизии.
Новгородский пехотный полк, переодетый в серые мундиры новобранцев, занимал самый центр русской боевой линии.
Шведы подошли к поджидавшей их русской армии на пушечный выстрел. Грянул залп русских орудий.
"Новоманирные" русские пушки, к устройству которых немало трудов приложил царский токарь Егор Марков, стреляли прекрасно, нанося шведам большой урон.
Но и шведы держались хорошо. Смыкая ряды, редевшие после русских выстрелов, они стойко шли вперед.
Вот уже шведы всего в двадцати пяти саженях расстояния от линии русских войск. Загремели ружейные залпы.
Русские войска стояли, по рассказу очевидца, "как неподвижные стены".
Раздалось громовое "ура", и войска сошлись врукопашную. Дело артиллерии закончилось, пушкари взяли ружья и стали в шеренги второго батальона.
Всю силу своего натиска шведы устремили на полк в серых мундирах - "слабый полк новобранцев", как донес им предатель-немец, сбежавший из армии Петра. Но не поддавались "новобранцы" под ударами опытнейших шведских бойцов. В пороховом дыму виднелись суровые усатые лица новгородцев; штыком они владели превосходно, и немало шведских мастеров рукопашного боя, охнув, почувствовали в теле острие русского штыка. Сомнение закралось в умы шведских солдат, которым начальники обещали легкую победу. Но раздумывать было некогда - сзади напирали новые шеренги.
Напряжение боя достигло крайних пределов. Множество убитых и раненых лежали под ногами бойцов. Стоны, брань, боевые возгласы на разных языках звучали над полем боя.
И вот… русская линия начала подаваться. Не могли выдержать ни беззаветная храбрость, ни боевое искусство новгородцев - ведь на них обрушился весь цвет шведской армии.
Русские солдаты попятились под натиском во много раз превосходившего численностью врага. Момент был опасный. Шведы могли хлынуть в образовавшийся прорыв и ударить русским в тыл.
- За мной! - загремел Петр, покрывая голосом шум боя, и бросился на коне вперед.
Шеренги второго батальона беглым шагом последовали за царем.
Илья Марков оказался в самой кипени боя. Перед ним мелькали свирепые вражеские лица под шапками незнакомой формы, на него замахивались, но он отражал удары, сам колол, бил прикладом.
Царь тоже колол и рубил врага, забыв об опасности, забыв, что по-настоящему не место ему, полководцу, в рядах рукопашных бойцов. Пуля пробила Петру шляпу, другая расплющилась о серебряный нагрудный крест, третья пробила седло.
Шведы дрогнули и отступили. Центр русской линии был спасен.
Повсюду натиск врага был отбит, повсюду русские уже начали теснить противника. Переломный момент битвы миновал; она была проиграна шведами. Они пытались теперь отойти с поля боя, сохранив хотя бы часть своих сил. Петр не хотел дать врагу этой возможности. Русская конница начала охватывать неприятеля с флангов. Противник ожесточенно сопротивлялся. Все перемешалось: кавалерия, пехота, русские, шведы… Выстрелы почти смолкли. В воздухе вздымались сабли, пики, приклады. Позвякивала сталь о сталь.
И вдруг неотвратимый страх охватил шведскую армию. Еще недавно храбро сражавшиеся воины в ужасе бросали оружие: они увидели, что их обходят! Затем распространился слух, что убит король, что погибли все генералы. Кто-то будто бы видел, как ядро ударило в королевскую качалку и Карл, мертвый, упал на землю. Но слух этот был ложный. Карл уцелел, хотя лошади, возившие качалку, были перебиты и охранявшие короля драбанты погибли почти все. Карл испытал позор поражения: он был разгромлен противником, которого так легкомысленно недооценивал. Он понял это, когда увидел, что его "непобедимое" войско бежит.
Немногие оставшиеся при Карле слуги посадили его на скрещенные пики, но напрасно взывал он к бегущим: "Шведы, остановитесь!.." Голоса его никто не слышал.
Шведы еще надеялись укрепиться в траншеях, возведенных ими у стен Полтавы, но там уже хозяйничали русские. Тогда разбитые полчища устремились в бегство. Приближенные Карла посадили его на коня и помчались на юг.
Рядом с королем скакал гетман Мазепа.
Генеральная баталия продолжалась не более двух часов.
Военные трофеи русских был огромны. Им достался весь шведский лагерь. В плен попали королевские советники и генералы. Взяты были первый министр Карла XII граф Пипер, тайный королевский секретарь Цудергельм, секретарь Дибен. Взяли фельдмаршала Реншильда, генералов Шлиппенбаха, Штакельберга, Гамильтона, полковника принца Вюртембергского. Несколько тысяч шведских солдат сдались в плен с оружием и лошадьми.