Надя была по-прежнему настроена скептически.
- Придёт, - уверяла её Лена. - Ты ещё в него влюбишься. И тогда я буду ожидать тебя по вечерам!
- Можешь не беспокоиться, со мной этого не случится, - отрезала Надя. - Давай лучше подумаем, что скажем, если он явится без костюма. Придёт, так сказать, на разведочку.
- Выгоним - и всё!
- Правильно! А я его ещё и с лестницы спущу.
Удивительно, как быстро Надя заводилась! Точно от маленькой электрической искры включался мощный мотор. И уж не она им управляла, а он ею.
- Ну, уже без пяти шесть, - взглянула она на часы. - Смотри в окно - не идёт?
Лена подошла к окну.
- Так и знала! - крикнула Надя.
Но тут Лена повернула к Наде торжествующее лицо:
- Как раз и ошиблась! Вон он идёт. И свёрток у него под мышкой.
Миша вошёл, держа в руках большой свёрток в плотной бумаге. Переступив через порог, он остановился с выражением озадаченности. Где же мужчина?
- Вот костюм, - сухо сказал он и протянул Лене свёрток. - К сожалению, достал только пятьдесят второй размер. Наверно, придётся перешивать.
- Ну как, быстро нас нашёл? - спросила Лена, словно заводила светский разговор.
- Да, я ведь город хорошо знаю!
Наступило неловкое молчание. Миша потирал руки и время от времени бросал тревожные взгляды на дверь, точно ожидал, что кто-то сейчас войдёт.
- Вот что, Миша! - сказала Лена и выдержала небольшую паузу, чтобы он понял: разговор начался и теперь от него не уйти. - Как ты себе представляешь свою работу? Говори откровенно, от Нади у меня секретов нет.
- Я уже говорил тебе, - смутившись, сказал Миша, - хочу настоящего дела. Вот если смогу встретиться…
- Ты уже встретился, - тихо сказала Лена.
Миша кашлянул, посмотрел на неё, на Надю и потом опять на неё.
- Мне показалось, что ты говорила о каком-то мужчине?
- Ты, Мишенька, не понял! Я говорила об одном человеке, которому нужен мужской костюм. Вот и всё.
- Кто же этот человек?
- Я.
Миша снова невольно пощупал взглядом дверь.
- К чему такая игра?
- Значит, нужно, - резко сказала Надя: ей не нравился этот худущий паренёк. - А мужчины никакого не будет.
Миша медленно поднялся.
- Так, значит, всё это провокация! Вы решили меня заманить!..
- Садись, - сказала Лена довольно резко: такого оборота дела они с Надей никак не ожидали. - Садись!
Миша остался стоять.
- Что вам от меня надо? Зачем все эти хитрости?
Перехватив его взгляд, Лена бросилась к двери и заперла её.
- Открой сейчас же! - крикнул он.
- Это только предосторожность, ты уйдёшь не раньше, чем я тебе всё скажу. Слушай, Миша, мужчины тут действительно нет, но мы позвали тебя для мужского разговора! Знай, мы разведчики и выполняем задание командования!
Миша рассмеялся:
- Это ты разведчица? Разведчица! Бросьте, девчата! Хватит вам заливать!..
- И всё-таки мы разведчики, - сказала Лена.
Миша опустился на стул и теперь разглядывал их как бы заново.
- Да-да! - проговорил он, продолжая усмехаться. - Сюрприз, можно сказать! А ведь я решил, что вы меня с кем-то познакомите. Будет здесь, так сказать, маленькая засада.
- А что, с нами знакомство тебя уже не устраивает? - снова перешла в наступление Лена. - Ну вот что! - она прошлась по комнате и остановилась перед ним. - Теперь ты всё узнал. Будешь нам помогать?
- Я хочу настоящего дела.
- Тогда давай уточним, - строго сказала Лена. - Насколько я поняла, ты согласен войти в нашу группу?
- Согласен, - сказал он и, помедлив, добавил: - При условии, что пойдём вместе до конца.
Глава девятая
КОМЕНДАНТСКИЙ ЧАС
Двое - это просто два человека, а трое - уже группа. Но если этот третий так и рвётся в бой, то двое, к которым он примкнул, становятся сильнее в несколько раз.
Уже очень скоро Надя ощутила, какую значительную пользу может приносить Миша хотя бы уже тем, что знает языки. Он понимал, о чём говорят между собой немцы и румыны, мог сам общаться с ними. И это сразу же обогатило радиограммы ценными сведениями.
Эти сведения рано утром принёс Миша. Почти весь вчерашний вечер он провёл в районе вокзала, ища встреч с немцами и румынами. Выбрав в толпе очередной источник информации, он подходил к солдату, по всем признакам недавно прибывшему, и спрашивал его по-немецки, не из двадцать ли восьмой он пехотной дивизии и не знает ли фельдфебеля Ганса Шрамма? Ни номер дивизии, ни фамилия, конечно, не имели никакого значения, он называл их наугад. Если же солдат был румыном, то имя разыскиваемого фельдфебеля менялось на Мику или Ионеску. Услышав, что к нему обращается немец, судя по произношению, из колонистов, солдат отвечал, что он, к сожалению, не из двадцать восьмой дивизии и о фельдфебеле Шрамме, естественно, ничего сказать не может. В дальнейшем разговор, как обычно, шёл о красотах Одессы и о девочках, которых можно встретить на Приморском бульваре. Затем, в непринуждённой беседе, Миша обычно уточнял, откуда прибыла тридцать пятая дивизия и куда она направляется. Бывало, конечно, и так, что какой-нибудь грубиян посылал его ко всем чертям, но ведь в каждом деле могут быть издержки.
Пока Надя возилась, налаживая рацию, Лена смотрела на неё и думала о том, какие они с Надей разные. Как будто всегда рядом, а в то же время далеки друг от друга. Всё для неё проще, обо всём есть у неё собственное безапелляционное суждение. Вон как она легонечко залезла в её жизнь и всё расставила по своим местам. И Миша ей уже вполне ясен, и подлинные причины его поступков не вызывают у неё ни малейшего сомнения…
Раздался условный стук в дверь, и в комнату вошёл Миша. Он был весь взъерошен, кашне сбилось на сторону, шапка сдвинута на левое ухо. Не раздеваясь, он стремительно сел на стул и посмотрел на Лену блестящими от возбуждения глазами. Лена поняла: принёс какие-то важные сообщения.
- Девочки! - глотнув воздуха, наконец проговорил он. - Только что в порт вошёл немецкий транспорт "Лаудон" - грузит немецких солдат и оружие. На рассвете с караваном выйдет в сторону Севастополя… Но это ещё не всё, - он перевёл дыхание, - на товарную станцию прибыл секретный эшелон. Все вагоны тщательно закрыты, а вокруг оцепление. Нужно действовать!
Надя озадаченно взглянула на часы.
- Я могу теперь выйти в эфир только после двенадцати ночи.
- Вот и хорошо, - прикинула Лена, - сообщение о караване в штабе получат вовремя.
- Что же будем делать с эшелоном? - спросил Миша.
- Но ведь скоро комендантский час.
- За ночь его могут угнать!
Да, положение не из лёгких! Могла бы, конечно, помочь Валя, но к ней решили больше не обращаться. А штабу надо отвечать…
Лена смотрела в окно на темнеющее небо. Через час - с восьми вечера - патрули откроют стрельбу по тем, кто появится на улице без пропуска, а если схватят - в лучшем случае штраф и тюрьма.
- Ты уверен, что это действительно важный эшелон? - спросила Лена.
- Безусловно! - подтвердил Миша.
- Давай здорово подумаем, - сказала Лена. - Рискуя жизнью, сумеем ли мы что-нибудь выяснить?
Миша понизил голос.
- Сегодня в ночную смену работают мои знакомые сцепщики вагонов. Если мы сами ничего не увидим, сможем узнать у них.
- А как же мы вернёмся обратно? - спросила Лена.
- Вот в том-то и дело! Всё будет зависеть от того, что нам удастся узнать. Если эшелон уйдёт ночью - необходимо радировать, чтобы его бомбили в пути. Нам всем рисковать незачем. Пусть Надя останется дома, а мы с тобой пойдём. В крайнем случае, ты останешься в порту и примкнёшь к ночной смене, а я постараюсь пробраться сюда.
Эту ночь все они запомнили надолго…
С моря дул ледяной ветер. Холод быстро пробрался под осеннее пальто, и Лена подняла воротник, чтобы защитить от него хотя бы лицо. Миша шагал рядом, по-прежнему не обращая внимания на то, что свернувшийся в жгут шарф не закрывает шеи, а шапка сдвинута набок. Казалось, ему даже жарко.
Они достигли товарной, когда до комендантского часа оставались считанные минуты. Портовые пропуска помогли им приблизиться к железнодорожным путям, минуя проволочное заграждение. Однако возле составов непрерывно патрулировала охрана.
Недавно кто-то без машиниста пустил паровоз, и он врезался в состав с платформами, на которых стояли орудия, и вагонами, доверху набитыми ящиками со снарядами. Виновника не нашли. Но с этого дня охрана получила строгий приказ: стрелять в каждого, кто в неустановленном месте приблизится к железнодорожной колее, даже не окликнув его и не спросив пропуска.
Этот приказ был объявлен всем портовикам под расписку. С тех пор прошло не больше недели, и три человека уже были застрелены охраной.
Лена и Миша, конечно, знали об этом. Понимая, что только величайшая осторожность или просто счастливый случай могут уберечь их от пули, они с той минуты, как вышли из дома, ни словом не о6молеились о грозящей им опасности.
Во тьме проступали очертания вагонов. Глухо лязгали буфера, и на резкую трель свистка паровоз отвечал сцепщику пронзительным гудком.
- Стой, - тихо проговорил Миша, схватив Лену за рукав. - Видишь, слева платформы? А за ними, на втором пути, товарные вагоны. Это как раз и есть тот состав…
Их прикрывала каменная стена разрушенного склада. Здесь было не так ветрено, и Лене стало теплее. Вглядываясь в сумеречные тени вагонов, она поймала себя на мысли, что Мишине соседство успокаивает её.
- Тебе холодно? - спросил он и, не дождавшись ответа, снял с себя шарф и закутал им её шею; она покорно промолчала.
- Что, Мишенька, будем делать? - спросила она, словно он был командиром их маленькой группы и она полагалась на его ум и энергию.
- Давай сначала высмотрим, где ходит патруль. Тише… Как будто идёт?
Вдалеке, на междупутье, сверкнул луч карманного фонаря. Он покачался и тут же исчез. Немного погодя фонарь снова зажёгся, но теперь уже гораздо ближе. Свет промелькнул между платформами, и тут же до них донеслись приглушённые голоса.
- Подожди, сейчас вернусь, - шепнул Миша, пригнулся и быстро побежал в ту сторону, где стояли платформы.
У Лены упало сердце. "Что он делает, сумасшедший?" - подумала она. Не признаваясь в этом даже самой себе, она испугалась за Мишину жизнь.
Через несколько секунд Миша вынырнул из темноты.
- Там немцы, - прошептал он. - Какой-то начальник. Я не разобрал всего, что он говорил, но, мне кажется, сейчас должно что-то произойти!
- Почему? - спросила Лена, ощущая на своём лице теплоту его дыхания.
- Начальник всё время повторял: быстрее! Быстрее!
- Что же делать?
- Подождём!
- А если они угонят состав?
- Пока никаких признаков. Даже маневровый паровоз увели.
Вдруг, прежде чем Лена успела что-либо понять, он обхватил её рукой за плечи, толкнул на землю и сам распластался рядом. Тут же она услышала скрипучие шаги и тихое бряцание оружия. Острый луч ручного фонарика прочертил стену, возле которой они только что стояли, повис на мгновение над их головами, а затем метнулся в сторону.
Немецкие солдаты, переговариваясь между собой, прошли мимо.
- Пошли, - проговорил Миша, когда их шаги затихли. - Нам больше здесь делать нечего!
- Ты понял, что они говорили?
- Да. Эшелон набит военнопленными. Скоро их погонят на баржи.
Они обогнули стену и вышли на дорогу. Здесь уже действовали портовые пропуска и можно было больше не бояться. Вдруг Лена остановилась.
- Миша! Они будут грузить пленных на баржи сегодня?
Да, как я понял, примерно через час.
- Как по-твоему, сколько может быть в этом эшелоне человек?
- Больше тысячи!
- А почему его так усиленно охраняют?
- Наверно, это пленные, работавшие где-то на секретном строительстве. Немцы стараются их изолировать.
- Боятся, что они передадут сведения?
- Конечно!..
Издалека донёсся приглушённый расстоянием рокот бомбёжки. На горизонте метались бледные лучи прожекторов; с земли поднимался красноватый пунктир трассирующих пуль и таял во мгле.
- Где-то в Люсдорфе бомбят, - сказала Лена.
- Нет, дальше, километрах в двадцати.
Несколько минут они шли молча. Миша почувствовал, что Лена чем-то встревожена.
- Что с тобой? - спросил он.
- Как по-твоему, сколько сейчас времени? - не отвечая на вопрос, спросила Лена.
- Примерно половина двенадцатого.
- Можно успеть, - с облегчением сказала она.
- Что успеть?
- Миша, ведь они погрузят пленных на баржи, которые на рассвете уйдут с караваном?
- Да, так я понял!
- А караван направится в сторону фронта?
- Ты хочешь сказать, что они потопят баржи.
- Конечно! Зачем бы им пересаживать из вагонов тысячу человек на баржи и везти их в обратном направлении, туда, где сейчас идут тяжёлые бои?..
- Ты, наверно, права.
- И мы потопим их собственными руками! Наши лётчики станут бомбить баржи!
- На баржах нет зениток - чудная мишень для лётчиков! Немцы наверняка на это рассчитывают. Надо предупредить, чтобы баржи не бомбили!..
- Это ещё не всё! - сказала Лена. - Если самолёты запоздают, то, приближаясь к порту, немцы сами потопят баржи.
- Как же быть? Пока мы тут разговариваем, Надя связывается со штабом. Я пойду!
Теперь до причала, где и ночью не приостанавливалась погрузка, было каких-нибудь двести метров. На одиннадцатом в ночную смену работает бригада Марии Афанасьевны. Появление Лены не вызовет её недоумения. Лена скажет, что решила поработать часть ночной смены и днём пораньше освободиться, ей это нужно для домашних дел.
Дойдя до того места, где Миша должен был свернуть на дорогу, ведущую в город, они остановились.
- Будь осторожен, Мишенька!..
Миша махнул на прощание рукой, и его тонкая фигура быстро утонула во тьме. Лена постояла немного, прислушиваясь к его удаляющимся шагам, а потом медленно направилась к причалу.
Куда она идёт? Зачем?.. Эта мысль внезапно ударила её, словно хлыстом. Почему она отпустила Мишу одного?
Для того чтобы быстрым шагом дойти от порта до её дома, нужно всего двадцать пять минут. Но это днём. А ночью?! Улицы пустынны, и ежеминутно из-за угла может появиться патруль…
Но имеют ли право рисковать сразу двое? "Без истерики, Ленка, без истерики!" - строго останавливала она себя. Но тут же вновь начинала мучиться сомнениями. Сама не пошла, подставила парня. Испугалась!..
Почти дойдя до причала, метнулась назад, в темноту. Долго бежала между нагромождениями ящиков и ржавого железа. Вдруг чья-то рука с силой отбросила её в сторону.
- Хальт!…
Лена испугалась. Плотной массой прямо на неё медленно надвигались люди. По топоту сотен ног, по крикам конвойных Лена поняла: ведут пленных. Она уже видела теперь их первые ряды. В сумраке нельзя разглядеть лиц, но заметно, что на некоторых русские шинели. До её слуха долетели отдельные слова, произнесённые шёпотом:
- Куда нас ведут?
- Наверно, на корабль.
- Тише, ребята!..
И резкие, властные окрики конвойных:
- Шнель! Шнель!
Лена притаилась за железной фермой сломанного крана, чутко вслушиваясь в каждый звук.
Пленные уже близко. Кто-то споткнулся, застонал. Суета. Крик конвойного. Товарищи, очевидно, не дали ослабевшему упасть, подхватили под руки.
"И все они погибнут, - думала Лена. - Нет, нет, этого нельзя допустить! Невозможно!.."
Всё, что она пережила за последние месяцы, показалось ей вдруг ничтожным по сравнению с трагедией этих людей, которые непрерывным потоком шли мимо неё.
Внезапно прогремела автоматная очередь. Дикий крик:
- Добей! Добей!..
Ещё одна короткая очередь, и крик оборвался.
Лена почувствовала, что дрожит как в ознобе. Скорее, скорее выбраться из порта и бежать домой! Кто-нибудь из двоих прорвётся…
Простучали шаги последних конвойных, которые замыкали колонну. Лена быстро пошла к выходу из порта. Но она опоздала. Ворота были оцеплены. Получен приказ: до утра из порта никого не выпускать. Хотят, очевидно, сохранить в полной тайне час выхода каравана в открытое море.
С тяжёлым сердцем Лена побрела на причал. Она сказала Марии Афанасьевне, что хочет работать. В ответ та только удивлённо повела бровями, ничего не сказала.
У Нади в это время тоже были большие волнения. В двенадцать ночи она вызвала штаб. Конечно, ворвалась в чьё-то расписание, но её оправдывало то, что необходимо было срочно передать важное сообщение.
Штабной радист откликнулся быстро. Но в Надином передатчике стало быстро падать напряжение. Истощённые батареи отдавали последнюю энергию, и ей пришлось подключить ещё одну, тоже старую, чтобы как-то выйти из затруднения.
И вдруг в дверь постучали. Сначала осторожно, потом сильнее.
- Надя! Надя! - кричала за дверью соседка Клавдия Фёдоровна и стучала всё сильнее.
Надя не открывала. Сворачивать рацию, когда связь налажена, а батареи едва дышат, совершенно невозможно!..
Она продолжала работать под аккомпанемент сотрясающих дверь ударов. Наконец соседка угомонилась. Надя вздохнула с облегчением и перестала нервничать. Она уже начала принимать радиограмму, как вдруг за дверью послышались тревожные голоса многих людей, звякнул металл, кто-то начал взламывать замок.
Надя едва успела передать "квитанцию". С быстротой молнии она свернула рацию, завязала голову полотенцем и отперла дверь.
В коридоре стояли соседи из разных квартир и среди них дежурный полицейский.
- Что с тобой случилось? - увидев Надю, заволновалась Клавдия Фёдоровна. - Я ведь знала, что ты дома! Ты не открывала, когда я так громко стучала, и я подумала, жива ли ты?
- Жива, - едва слышно ответила Надя. - Я ужасно угорела…
Полицейский проворчал что-то насчёт молодёжи, которая даже печь истопить как следует не умеет, и удалился. Разошлись и соседи, явно разочарованные тем, что тревога, которую подняла глухая, оказалась ложной.
Теперь Надя должна была изображать больную. Она прилегла на кровать. Сердобольная соседка ни на шаг от неё не отходила. Она раскрыла окно настежь, чтобы проветрить комнату, выгребла из печки все угли и поминутно меняла Наде компрессы. Скоро в комнате стало дьявольски холодно, и Наде пришлось залезть под одеяло.
Оказалось, что вся катавасия поднята из-за утюга: Клавдии Фёдоровне зачем-то ночью понадобилось гладить, а её утюг был у Нади.
Наконец-то, решив, что Надина жизнь вне опасности и захватив свой утюг, соседка пошла к себе, а уставшая от всех переживаний Надя стала засыпать.
Но в этой ночи не было покоя. Вскоре трёхкратный стук в дверь снова поднял её на ноги. Миша! Так поздно!..
Он стоял перед ней с потемневшим исцарапанным лицом. Воротник его пальто был порван.
- За тобой гонятся, Миша? - испуганно спросила Надя.
- Нет, всё в порядке! Просто немного не повезло. Неудачно перепрыгнул через ограду сквера. У тебя уже была передача?
- Была, а что? Почему ты волнуешься?
Он тяжело опустился на стул.
- Плохие новости, Надя…
- С Леной что-нибудь?
- Нет, она в порту. Тебе надо немедленно связаться со штабом.