Уилтон вздохнул. Сидеть одному было неуютно. Куда веселее бы…
Чья-то рука коснулась его плеча, и робкий голосок произнес:
- Джек, милый, здесь ужасно холодно… Может быть, сесть поближе…
Он стиснул ее в объятиях, которые высоко оценил бы Хакеншмидт и утробным басом похвалил бы Збышко . Кости у Мэри хрустнули, но выдержали.
- Так намного лучше, - прошептала она. - Джек, по-моему, вода и не думает убывать.
- Надеюсь! - сказал Уилтон.
Общительная натура
I. Он знакомится с Застенчивым
Оглядываясь назад, я неизменно прихожу к выводу, что моя собачья карьера по-настоящему началась в тот день, когда застенчивый джентльмен приобрел меня за полкроны. Именно тогда я перестал быть щенком. Сознание, что за меня заплачены наличные деньги, прибавило мне ответственности. Я стал серьезнее. После того как полукрона перешла из рук в руки, я впервые вышел в мир, и пускай жизнь в ист-эндской пивнушке богата событиями, все же по-настоящему широкий кругозор обретаешь, только вращаясь в большом свете.
Вообще-то и раньше моя жизнь была на удивление интересной и увлекательной. Я родился, как уже говорил, в пивнушке в районе Ист-Энда, и хотя обстановке пивной, возможно, не хватало лоска, зато скучать там уж точно не приходилось. В первые полтора месяца своей жизни я трижды бросался под ноги полисменам, когда те подходили к черному ходу проверить, что там за подозрительный шум, и все три раза успешно - полицейские спотыкались об меня и падали. Как сейчас помню, до чего это необычное ощущение, когда тебя в семнадцатый раз гоняют метлой по двору после тщательно продуманного набега на припасы в кладовой. Эти и другие подобные происшествия развлекали меня и все же не могли до конца удовлетворить мою беспокойную натуру. Я никогда не умел подолгу сидеть на одном месте, меня тянуло дальше, к новым впечатлениям. Возможно, виною тому унаследованная от предков цыганская черта в характере - мой дядя путешествовал с бродячим цирком, - а может, артистический темперамент, доставшийся мне от дедушки, который скончался, объевшись клейстером в бутафорской бристольского "Колизея", куда прибыл на гастроли - он снискал известность в театральных кругах как достойный участник труппы "Прыгучие пудели профессора Понда".
Благодаря такой непоседливости жизнь у меня была полна и разнообразна. Не раз я покидал уютный кров и следовал за совершенно незнакомым человеком в надежде, что он направляется туда, где интересно. Подозреваю, во мне есть и кошачья кровь.
Застенчивый джентльмен пришел к нам во двор однажды апрельским днем. Мы с матушкой дремали на старом свитере, который мы одолжили у бармена Фреда. Я услышал, как матушка зарычала, но не обратил на это особого внимания. Матушка у меня то, что называют - хорошая сторожевая собака, она рычит на всех, кроме хозяина. Поначалу я каждый раз вскакивал и лаял до хрипоты, теперь уж нет. Жизнь слишком коротка, чтобы лаять на каждого, кто входит в наш двор. Двор - позади пивной, здесь хранятся пивные бутылки и всякое такое, и постоянно кто-нибудь ходит туда-сюда.
И потом, я был уставший. Целое утро трудился - помогал людям перетаскивать ящики с пивом, то и дело забегал в распивочную поговорить с Фредом и вообще за всем присматривал. Вот и задремал, пригревшись на солнышке, как вдруг слышу, кто-то сказал: "Вполне себе страшилище!" Я сразу понял, что говорят обо мне.
Я и сам от себя не скрываю, и никто от меня не скрывал, что я нехорош собой. Даже матушка не считала меня красавцем. Она и сама не Глэдис Купер, но никогда не стеснялась критиковать мою внешность. Строго говоря, я еще не встречал того, кто бы постеснялся. Первое, что говорят, увидев меня: "Какая уродливая собака!"
Не знаю точно, какой я породы. Морда у меня бульдожья, а все остальное - как у терьера. Длинный хвост торчит прямо вверх, шерсть жесткая, кудлатая, глаза карие, а сам я - черный с белой грудью. Однажды я слышал, как Фред назвал меня королевским двор-терьером, а Фред в таких вещах разбирается.
Поняв, что речь идет обо мне, я открыл глаза. Хозяин смотрел на меня, а рядом с ним стоял человек, сказавший, что я страшилище, - худой, по возрасту примерно как наш бармен, ростом поменьше, чем полицейский. На нем были коричневые ботинки с заплатами и черные брюки.
Хозяин сказал:
- Зато характер хороший.
Что правда, то правда - к счастью для меня. Матушка всегда говорила: "Если у собаки нет ни влиятельных друзей, ни состояния, то чтобы пробиться в жизни, ей нужно быть либо красивой, либо дружелюбной". Только, по ее словам, с дружелюбием я перебарщивал. Она говорила еще: "Пускай у тебя доброе сердце, все равно не обязательно набиваться в друзья каждому встречному. Должна же быть своя собачья гордость!" Матушка гордилась тем, что она однолюб. Всегда была очень сдержанная и, кроме хозяина, ни с кем не целовалась - даже с Фредом.
Ну а я общительный, что уж тут поделаешь. Такая у меня натура. Я люблю людей. Мне нравится их запах, вкус их ботинок, звук их голосов. Возможно, это слабость, но стоит только человеку заговорить со мной - и у меня дрожь пробегает по позвоночнику, а хвост сам собой начинает вилять.
Вот и сейчас он завилял. Гость посмотрел на меня несколько отстраненно. Он меня не погладил. Я сразу подумал, - а позже это подтвердилось, - что он застенчив, поэтому я стал прыгать на него, чтобы он не смущался. Матушка опять зарычала. По-моему, она не одобрила моего поведения.
Хозяин сказал:
- Смотрите-ка, вы ему понравились.
Гость ничего не сказал и как будто о чем-то задумался. Он был из тех суровых, молчаливых мужчин. Похож на Джо - старого пса из бакалейной лавки, который целыми днями лежит у порога, моргает и ни с кем не разговаривает.
Хозяин стал говорить обо мне и так меня хвалил, что я удивился. Никогда не подозревал, что он так мной восхищается. Его послушать - можно было подумать, что я выигрывал призы и ленточки в Хрустальном дворце . На гостя, правда, это как будто не произвело впечатления. Он по-прежнему молчал.
Хозяин так меня расхвалил, что я даже покраснел. Только тогда гость заговорил.
Он сказал:
- Хватит размазывать. Даю полкроны, а больше ни полпенни из меня не выжмете, будь он хоть ангел с небес. Ну, что скажете?
- Этот пес мне как сын, - сказал хозяин грустно так.
- Просто у него морда такая, - ответил гость без всякого сочувствия. - Был бы у вас сын, точно так же выглядел бы. Полкроны даю, и болтать тут с вами целый день мне некогда.
- Идет, - вздохнул хозяин. - Считайте, даром отдаю - замечательный пес… Где там ваши полкроны?
Гость взял веревку и обвязал мне шею.
Матушка пролаяла мне вслед, чтобы вел себя хорошо и не опозорил семью, но я толком не слушал - очень разволновался.
Я сказал:
- До свиданья, матушка! До свиданья, хозяин! До свиданья, Фред! Все-все, до свиданья! Застенчивый джентльмен купил меня за полкроны! Гав!
Я кричал и бегал кругами, пока покупатель не дал мне пинка и не велел умолкнуть.
Ну, я и умолк.
Не знаю, куда он меня отвел, только шли мы долго. Я раньше ни разу не уходил дальше нашей улицы и не представлял, что мир такой огромный. Мы шли и шли, и Застенчивый дергал за веревку каждый раз, как я хотел остановиться и что-нибудь рассмотреть. Он даже не позволял мне здороваться со встречными собаками.
Когда мы прошли миль сто и уже собирались войти в какой-то темный подъезд, Застенчивого вдруг остановил полицейский. По тому, как Застенчивый дернул мою веревку и потащил меня за собой, я догадался, что ему не хочется разговаривать с полицейским. Да, я все больше убеждался, насколько он застенчив.
- Эй! - сказал полицейский, и нам пришлось остановиться.
Полицейский сказал:
- Приятель, у меня тут для тебя письмецо - от Комитета по здравоохранению. Просят передать, что тебе необходима перемена климата. Ясно?
- Ладно! - сказал Застенчивый.
- И поскорее, не то тебе помогут. Ясно?
Я посмотрел на Застенчивого с уважением. Видно, он важная персона, если начальство так беспокоится о его здоровье.
Он сказал:
- Прямо нынче вечером уеду в деревню.
Полицейский вроде как обрадовался. Сказал:
- Большое счастье для деревни! Смотри, не передумай.
И мы вошли в темный подъезд, и поднялись по длинным-длинным лестницам в миллион ступенек, и вошли в комнату, в которой пахло крысами. Застенчивый сел и закурил, а я тоже сел и стал смотреть на него.
Долго я не высидел.
Я спросил:
- Мы здесь живем? А мы правда поедем в деревню? Такой хороший полицейский, правда? Ты любишь полицейских? Когда я жил в пивной, у меня было много знакомых полицейских. А другие собаки здесь есть? Что будет на ужин? А что там, в шкафу? Когда мы с тобой еще пойдем погулять? Можно, я сейчас выйду, посмотрю, нет ли тут кошек?
Он сказал:
- Кончай гавкать.
- А в деревне где мы будем жить? Ты будешь работать сторожем? Отец Фреда работает сторожем в одном большом доме, в Кенте - Фред рассказывал. Ты, когда к нам приходил в пивную, Фреда не встретил, нет? Он бы тебе понравился. Мне Фред нравится. И матушке нравится. Он всем нравится.
Я хотел еще много ему рассказать про Фреда, ведь Фред - один из моих лучших друзей, но тут Застенчивый схватил палку и стукнул меня.
- Сказано тебе - молчать, так молчи!
Вот уж действительно другого такого застенчивого человека я не встречал. Он просто страдал, когда с ним заговаривали. Ну, что делать - главного надо слушаться, так что я не стал больше заводить разговоры.
В тот же вечер мы поехали в деревню, как он и обещал полицейскому. Я ужасно волновался - я столько слышал о деревне от Фреда и давно мечтал там побывать. Фред иногда ездил на мотоцикле к отцу, в Кент, с ночевкой. Один раз он привез оттуда белку: я думал, мне для угощения, а матушка сказала - нет. "Первое, что должен запомнить пес, - говаривала она, - это что не все ему на свете - еда".
Когда мы добрались до деревни, уже совсем стемнело, но Застенчивый, как видно, знал, куда идти. Он потянул меня за веревку, и мы пошли по дороге. Других прохожих там не было. Мы шли и шли, и все вокруг было таким новым для меня, что я совсем забыл про усталость. Я прямо чувствовал, как у меня с каждым шагом расширяется кругозор.
Мы то и дело проходили мимо какого-нибудь большого дома, с виду пустого, только я знал, что там внутри сидит сторож - такой, как Фредов отец. Все эти большие дома принадлежат очень богатым людям, но те живут в них только летом, а на остальное время нанимают сторожей, а сторожа заводят собак, чтобы отпугивать грабителей. Уж не для того ли и меня привезли в деревню?
Я спросил:
- Ты будешь работать сторожем?
- Закрой пасть! - ответил Застенчивый.
И я закрыл.
Мы еще долго шли и наконец пришли к маленькому дому. Оттуда вышел человек. Застенчивый его, наверное, знал, потому что называл Биллом. Удивительное дело - Билла мой человек совсем не стеснялся. Они разговаривали по-приятельски.
Билл посмотрел на меня и спросил:
- Это он?
Мой человек ответил:
- Купил его сегодня.
Билл сказал:
- Вполне себе страшилище. И свирепый на вид. Если кому требуется собака - самое оно. Только зачем тебе собака? По мне, так с ней хлопоты одни. Зачем трудиться-то? Почему не сделать, как я предлагал - разобраться с собакой, как обычно, и заходи себе спокойно, бери, чего хочешь. Что мешает?
- Я тебе скажу, что мешает. Во-первых, к собаке только днем и подберешься, на ночь ее запирают в доме. А если сделать все днем, так что? Или он к вечеру другую собаку добудет, или станет всю ночь караулить с ружьем. Это ж тебе не абы кто, а сторож. Ему за домом смотреть поручено, он и смотрит в оба глаза.
Я еще не слышал, чтобы Застенчивый произнес такую длинную речь. На Билла она произвела впечатление. Он сразу присмирел. Сказал:
- А мне и в голову не пришло. Давай тогда начнем дрессировать нашего пустобреха.
Матушка часто говорила, глядя, как я рвусь посмотреть мир и узнать жизнь получше: "Смотри, сам не рад будешь. Жизнь преподносит не одни только кости с требухой". Я понял, как она была права, когда мы поселились в коттедже с Биллом и Застенчивым.
Вся беда была в его стеснительности. Он как будто нарочно старался стать как можно незаметнее.
Началось это в первую же ночь в деревне. Я заснул на кухне - ужасно вымотался после всех волнений и долгой прогулки. Вдруг что-то меня разбудило. Кто-то скребся в окно.
Я вас спрашиваю, уважаемые собаки, что бы вы сделали на моем месте? Когда я еще только-только научился понимать, что мне говорят, матушка без конца твердила мне азбуку собачьего воспитания: "Если кто-то лезет в дом, надо лаять. Может, лезут по делу, а может, и нет. Лай погромче, а потом уже спрашивай, что да как. Собаки существуют для того, чтобы их было слышно".
Я задрал голову и заорал во все горло. Голос у меня хороший, грудной - это потому, что в роду были гончие. Еще в пивной, в полнолуние люди высовывались из окон по всей улице и говорили разные вещи насчет моего голоса. Ну вот, я набрал побольше воздуху и давай вопить.
Я кричал:
- Человек! Билл! Человек! Скорей, сюда! К нам лезут воры!
Тут кто-то зажег свет - оказалось, это как раз и был мой человек. Он вошел в кухню через окно.
Он взял палку и отколотил меня. Я ничего не мог понять. Что я сделал плохого? Но он - главный, тут уж ничего не попишешь.
Представьте себе, то же самое повторялось каждую ночь. Каждую! Иногда по два и по три раза, до самого утра. Каждый раз я надрывался от лая, а человек включал свет и колотил меня. Загадка… Я же точно помню, что говорила матушка - еще бы не запомнить, она уж так часто это повторяла: "Лай! Лай! Лай!" На этом строилась вся ее педагогическая система. И вот теперь я делаю так, как она учила, а меня за это бьют.
Я думал и думал, пока голова не заболела, и наконец-то я додумался. Я понял, что матушке не хватало широты взглядов. Конечно, когда живешь у хозяина пивной - человека, в котором нет ни капли застенчивости, - можешь лаять, сколько душе угодно, это будет хорошо и правильно. А у меня совсем другой случай: мой человек - просто комок нервов. Он вздрагивает, когда к нему обращаются. Значит, я должен забыть все, чему учила меня матушка, и приноровиться к потребностям человека, который меня купил. Я попробовал матушкин способ и получил одни колотушки, теперь буду своей головой соображать.
И вот на следующую ночь, когда заскрипело окно, я остался лежать без звука, хоть это и было противно моей собачьей природе. Я даже не зарычал. Кто-то ходил по темной кухне, не зажигая света. Я-то чуял, что это мой человек, и все равно промолчал, даже ни о чем не спросил. Вскоре человек включил свет, подошел и погладил меня - а раньше никогда этого не делал.
Он сказал:
- Хорошая собака! На, вот тебе.
И он позволил мне вылизать кастрюльку с остатками жаркого.
Дальше дело пошло на лад. Когда я слышал, что кто-то скребется у окна, я продолжал себе лежать, свернувшись калачиком, как будто ничего не замечаю, и каждый раз получал косточку или еще что-нибудь вкусненькое. Это совсем не трудно, когда ухватишь основной принцип.
Примерно через неделю человек однажды утром взял меня на прогулку, мы долго шли, вошли в ворота и дальше по очень ровной и гладкой дороге пришли к большущему дому, который стоял посреди огромного луга, а вокруг были поля и разные деревья, а дальше большой лес.
Человек позвонил в звонок, дверь открылась, и из дома вышел какой-то старик.
- Ну? - спросил он довольно неприветливо.
Мой человек сказал:
- Я тут подумал - может, вам нужна хорошая сторожевая собака?
- Надо же, - сказал старик. - Прямо совпадение - я как раз думал поискать себе собачку. Мой старый пес нынче утром подобрал на дороге какую-то пакость и издох, бедолага.
- Бедолага, - сказал мой человек. - Верно, старую кость подобрал, а на ней был фосфор.
- Так сколько просите за этого?
- Пять шиллингов.
- А он хороший сторож?
- Отличный!
- С виду свирепый.
- Ого!
Старик дал моему человеку пять шиллингов, и человек ушел, а меня оставил.
Все вокруг было такое незнакомое, и запахи непривычные, и сторож - вообще-то довольно симпатичный старичок, и поначалу я не очень скучал, но ближе к вечеру я как-то вдруг понял, что мой человек ушел и больше не вернется, и мне стало очень тоскливо. Я бродил по дому и скулил. Дом был очень интересный - огромный, я даже не знал, что такие бывают, а все равно меня ничто не радовало. Вы, может быть, удивитесь, что я скучал по своему человеку, хоть он меня и колотил. Если подумать, так это и правда странно. Просто собаки - это собаки, так уж они устроены. К ночи я почувствовал себя совсем несчастным. В одной из комнат я нашел башмак и старую платяную щетку, да только грызть ничего не хотелось. Я сидел без дела и грустил.
Смешно - я заметил, когда тебе кажется, что все совсем плохо, как раз и случается что-нибудь хорошее. На улице затарахтел мотоцикл, и я услышал чей-то голос.
Это был старина Фред, мой добрый приятель Фред, самый лучший на свете! Я мигом узнал его по голосу и стал скрестись в дверь еще раньше, чем старик сторож успел подняться с кресла.
Нет, ну какой же замечательный сюрприз! Я пять раз обежал вокруг лужайки, не переводя дух, а потом стал прыгать вокруг них.
- Ты откуда здесь взялся, Фред? - спрашивал я. - Этот сторож и есть твой отец? Видел в лесу кроликов? Ты надолго? Как там матушка? Мне нравится в деревне! А ты прямо из пивной приехал? Твой отец дал за меня пять шиллингов! А в прошлый раз я стоил вдвое дешевле.
- Смотри-ка, это же Черныш! - Так меня называли в пивной. - Ты что здесь делаешь? Папаша, ты где взял этого пса?
- Купил нынче утром. Бедняга Боб отравился. Из этого тоже неплохой сторож будет - гавкает громко.
- Еще бы! Его мать - лучшая сторожевая собака в Лондоне. Этот королевский двор-терьер был раньше у нашего хозяина. А теперь вон куда его занесло, надо же…
Мы вошли в дом и поужинали. После ужина посидели немного, поговорили. Фред сказал, что приехал только переночевать, а завтра ему опять надо на работу.
- Я б с тобой, папаша, работой не поменялся, - сказал Фред. - Пусто кругом, ни души! Как ты только воров не боишься?
- У меня ружье есть, да вот - пес. Без него, конечно, страшновато было бы - ну а с ним веселее. И со стариной Бобом было то же самое. В деревне без собаки никак.
- Бродяги здесь встречаются?