Да уж! Как на зло. Ну почему так всегда бывает? Если даже человек хороший, но когда он за тобой увязывается, ты начинаешь считать его плохим. Но Ева тут же нашлась.
? Лидия Васильевна, только не сегодня. Нас Женя Салин, вы же его помните, в гости пригласил. Лидия Васильевна, пожалуйста, ведь вы не сможете испортить нам вечер и никуда не пустить?
? Нет, конечно, но меня терзают смутные сомнения по поводу того, что вы действительно будете у Жени...
? Как? Вы не верите нам, Лидия Васильевна? ? я смотрел на классную даму совершенно невинными глазами, как будто и не собирался к антиквару. ? Разве мы можем сказать вам неправду?
? Юра, не смей на меня так смотреть, это просто нечестно!
Когда Стрижева так говорит, значит, она сдалась окончательно, и нам ничего не угрожает. Довольные тем, что наши планы теперь не разрушатся, мы отправились по комнатам, чтобы взять энное количство денег, которые, без сомнения, будут потрачены на морожено и коктейль, если, конечно, Ева не найдет чего-нибуть жутко астрологического. Тогда нам не совершить греха чревоугодия, как говорит моя бабушка, запихивая в меня оладьи и жареную картошку.
Я взял куртку и сказал Красильникову, пусть он тоже захватит свою, вдруг будет холодно. А я далеко не змей-горыныч, чтобы согреть его своим горячим дыханием.
? О.К., ? сказал Антон и достал свою джинсовку из сумки.
Мы, конечно же, не девчонки, поэтому все вещи не развешивали, а предпочитали хранить в том, в чем привезли.
? А ты тогда зайди за Евой.
Я пошел по коридору и увидел, как Журавлева что-то оживленно объясняла Ксеньке Кузнецовой. Она у нас будуший политолог, на праве просто "повернута". Мы по сети лазим, чтобы игры и музыку скачивать, а она на сайте президента просто поселилась.
? Ева, ты очень занята? ? окликнул я ее.
Она тут же что-то быстро-быстро зашептала на ухо Ксеньке.
Наверное, обычные девчачьи секреты, которые на самом деле ничего не значат.
? А, Юра, сейчас иду.
? Ты куртку захвати, а то холодно будет.
? Ладно, тогда подождите меня у себя в комнате, кое-что нужно рассказать. А ты, Ксенька, если увидишь Салина, не стесняйся. У вас все должно получиться. Пока!
Я вернулся в номер, Антон чего-то копошился. Я был очень напряжен, ведь мне предстояло опять столкуться с этим Генрихом Модестовичем, который симпатий у меня не вызывал.
Конечно, Ева и Красильников пойдут со мной, но решать, опять-таки, придется одному. Ладно, прорвемся. Думаю, самое страшное уже позади. Ведь несколько дней назад я чуть не поругался с лучшим другом и вообще, вел себя как сумасшедший. И как меня еще терпели? Я подошел к Антону и просто по-дружески, у нас так принято, хлопнул его по плечу.
? Больно! ? вдруг ни с того, не с сего заорал он.
? Чего больно? ? я аж испугался, потому что легонько шлепнул его. От этого так не орут.
? Колешься чего?
? Да чем? ? удивлялся я, показывая ладони, в которых ничего не было.
? Ты плечо мне уколол, ? не унимался Красильников.
? Ну, может, у тебя в куртке чего? Давай посмотрим?
? Давай...
И тут меня совершенно потрясло то, что я увидел. Я мог ожидать чего угодно, но только не это. Я буквально пожалел, что дотронулся до него. Лучше бы мне ничего не знать. Тогда все могло быть по-другому, а не так, как произошло. Страшно обидно, как в детстве, как тогда, когда я в первый раз поругался с Антоном. Я не ожидал. Такого просто не могло быть.
Интермедия 5
Темнота летала над всем островом. Ураганный ветер поднимал песок и кидал его в глаза маленькому крючковатому человечку с рыжим клоком волос на покрытом пятнами черепе. Янгус падал на колени у кромки воды, и волны беспощадно швыряли холодные водоросли и острые раковины на берег. Человечек слепо возил кривыми пальцами по сырому песку, тщетно стараясь найти там нечто.
Но когда властвуют стихии людям не дано утихомирить их. И они вынуждены всякий раз повиноваться. Небо разломила надвое огненная стрела молнии, края на миг вспыхнули и озарились пылающим пламенем. Грянул гром. Вершины гор качнулись и, казалось, Вселенная сейчас перевернется. Янгус закрыл голову руками боясь справедливой кары Тарибоса. Ведь он до сих пор не исполнил волю своего Магистра. И все еще жив?
Быть может, повелитель просто не знает? Волна наотмашь ударила Янгуса, захлестнув его с головой. Соль обжигала лицо. Но человек терпел. Это удел всех низших. И он низок.
Но ему довелось быть в услужении самого великого Тарибоса!
Тарибоса!
Он снова принялся искать. Эффесса велела пойти на побережье и покуда буря не утихнет он должен был найти булавку для Великого Магистра. Или пощады ему не будет. Янгус не боялся ничего. Он не мог знать страха. Тот никогда не посещал Его душу. Ничто не заставляло ее сморщиться как медуза под жалящими, беспощадными лучами полуденного солнца. Но гнев Тарибоса был столь страшен, что даже подумав о нем, можно было лишиться сознанья или лишить себя жизни, дабы провидение не направило бы на тебя его перст. Рок и возмездие меркли пред его наказаниями. Он становится безжалостен и слеп, когда его воля кем-то не исполнена.
Страшные видения плыли пред очами Янгуса. Но вдруг он вскрикнул от острой боли пронзившей его правую руку.
Опустив свой взор на ладонь, где боль была острой и почти нестерпимой, он узрел, что вся она залита горячей алой кровью. и что-то ярко блеснуло синим огнем подле него.
? Нашел! Нашел! Вива Эффесса! благо тебе! Я нашел!
От поднялся с колен схватил когтистыми пальцами за острие то, что сверкнуло секунду назад отразив в себе буйство молний в поднебесье. Неловко, тяжело бежал Янгус по мокрому песку, впитавшему слезы дождя и соль прилива. Наступая на ракушки и разбивая ноги в кровь, он нес Тарибосу то, за чем послала его Эффесса в столь страшную непогоду.
Янгус наконец преодолел полосу прилива и скрылся в пещере с темными сводами. Его крадущиеся шаги были еле слышны и лишь нелепая фигура была заметна в дрожащем свете смоляных факелов. Шум ветра, рокот моря едва доносились до грота, будто не сама стихия, а лишь ее призраки блуждали по острову, затерявшемуся в свирепых волнах северного моря.
Слуга как раз пересекал длинный зал, направляясь к тронному помосту, как раздался суровый глас Магистра:
? Янгус! Надеюсь, ты принес мне то, что было потеряно Эффессой на бреге? Не осмелишься же ты появиться здесь прежде, чем исполнишь волю мою?
? О да, Магистр! Я паду у ног святейших ваших. Я нашел сие драгоценное украшение с благородными каменьями цвета печального неба. И принес его вам так скоро, как только мог.
Изможденные щеки его пылали, было видно, что буря не щадя плоти ставила на ней свои отметины. И яд медуз, и полосы зеленых водорослей, и мелкие иглы песка ? все оставили свои следы на слабом теле этого человека.
? Ты заслужил награду, Янгус. Сегодня я хочу отдать ее тебе. Проси того, в чем лишь нуждаешься. Иначе, гнев, ты знаешь мой...
? О нет, Магистр, но я о нем наслышан. Могу ли просить отсрочки для исполнения желанья моего. Мне это очень надобно, Магистр, поверьте.
? Я знаю, ты не лжешь. Ты, Янгус, трус. Но не подлец. Я склонен верить тебе. Пока склонен.
? Благодарю, Магистр, ? скрюченный человечек склонился до самого пола, выражая свое почтение Великому.
? Довольно поклонов, ? Тарибос небрежно махнул рукой, позолоченной перстнями с драгоценными каменьями, ? иди...
Янгус также согнувшись, не поворачиваясь спиной к Магистру попятился к выходу из тронного зала.
Восседавший на троне обратился в женщине с черными, как смоль волосами и пронзительным взглядом темных глаз. Она не смотрела на Магистра, но "внутренним" зрением чувствовала все: как сидит повелитель, куда он смотрит, чем заняты его мысли.
? О Магистр, не стоит пускать печаль в свое сердце, это удел Хранителей и низших. Тем же кто не был создан, а творил сам, не должно омрачать свой лик печатью мрака.
? Эффесса, ты знаешь, что мысли мои спутало сейчас?
? О да, Магистр, тот юноша, что назван был как Юриус. Его сердце велико, он смел до безрассудства и отчаян. Альфредо умен. Он благоволит ему. Ведь без Юриуса цепь не будет полной. Нам нужно взять его к себе. И ваше покровительство, о Магистр, будет ему наградой. А разрушение, которое впоследствии случится, непременно будет великим, таким, какое не будет незамеченным и волны его достигнут и Хранителей.
? Ты гладко, верно молвишь. Но кто знает, будет ли Юриус приспешником нашим. Его мысли светлы, Эффесса. И он же сам нам может помешать. Скажи, ему быть нужно дальше насылать испытания? Пройдет ли он их? Будет среди нас?
Эффесса задумчиво взяла булавку в руки. И глаза ее сверкнули зеленым огнем.
? Ты знаешь, Тарибос, в ней кроется невиданная сила. О такой не каждый смертный может и подумать. Не каждый, кто бессмертие в себе содержит о подобной может знать. Ей завладеть бы многие хотели, но это только нам двоим дано.
Найти бы душу Януша...
? О, Эффесса, это совсем не сложно. Он так и следует за злом, которое и сотворил. И будет следовать за ним вечно. Он жалок и ничтожен. Оставь его лучше в царстве теней.
? Ну что ж, тебе послушна я. И об испытаниях для Юриуса подумать я успела. Верни булавку. Это подтолкнет его. Или же сломит.
Эффесса подошла к озеру в пещере. Заглянула в него и, будто отпрянув, повернулась к Тарибосу.
? Магистр, пора!
? Пора, ты полагаешь?
Магистр встал и тяжелой поступью подошел к озеру. Взяв из рук Эффессы булавку он опустил ее в воды озера. Зеленые камни посветлели, словно изнутри в них проникла искра и обожгла их ледяные кристаллы. Булавка потонула в водах бездонного озера.
Фигуры направились к выходу из зала. Их шаг был неспешен и величествен. Лишь только они появились на каменном бреге, как ветер и волны утихли, будто никогда стихия не обрушивалась на этот остров. Белые барашки бежали по морю и рассыпались жемчужными каплями о прибрежные камни. Закат полыхал на янтарном небосводе и раскаленная звезда медленно утопала в соленых волнах северного моря.
Глава 7
Я во все глаза смотрел на Антона а он на меня.
? Чего это куртка колется, что ли? ? с недоумением спросил он.
? Не знаю, может быть что-то в кармане...
Он расстегнул застежку-молнию кармана на плече. Красильников что называется выпадал в осадок от вещей с карманами, хотя носил их не очень часто. Он запустил туда руку и снова вскрикнул:
? Колется!
А потом достал булавку. Для галстука. Ту самую, которую я нашел в музее. Мне это показалось настолько нереальным, что в начале я даже не решался взять ее. Как будто это не булавка, а ее приведение, если, конечно, у булавок приведения бывают. У этой, судя по всему не было, потому что когда я все-таки взял ее, она не исчезла.
Мы молчали. Я боялся, что просто наброшусь на Красильникова и он, видимо, тоже боялся именно этого. Оно и понятно: мы обыскались ее, я защищал Антона от нападок антиквара, а булавка се это время была у него и он не моргнув глазом соврал мне, своему лучшему другу... Соврал, что не брал ее, когда булавка осталась лежать на столе. А сам... Про стыд и про совесть, наверное, он забыл. Или просто не знает, что есть такие понятия.
? Откуда она у тебя? ? я задал, должно быть, самый глупый вопрос.
? Не знаю...
? Не ври!
? Я правда не знаю...
Вид, конечно у него был растерянный. Еще бы, что называется, пойман с поличным.
? Зато я теперь хорошо знаю, что значит твоя правда.
Я отвернулся от Красильникова, потому что не хотел его ни видеть, ни слышать. Мое отношение к нему круто изменилось в тот момент, когда он вытащил из кармана мою находку. Теперь, мне так казалось, я видел истинное лицо Антона. И оно мне не нравилось. Даже вызывало отвращение. Если бы он хоть что-то сказал мне сейчас, то я точно бы не выдержал и ударил его.
Обязательно ударил бы. Потому что так легче всего выместить на обидчике все, что чувствуешь.
Постучали в дверь. Красильников хотел открыть.
? Не подходи! Я сам.
Макс. Вот человек, всегда появляется там, где его меньше всего хотят видеть. Надоедливый до жути.
? Чего тебе? ? спросил я стоя в проходе, не пуская его в комнату.
? Ничего.
? А зачем тогда стучал? Развлекаешься?
? Вы опять, что ли, поругались?
? Во-первых, это не твое дело, а во-вторых, тебе задали вопрос, на который нудно ответить.
? Ну ладно, Длинный, пусти...
Он не успел договорить, как я толкнул его в плечо и макс отлетел к противоположной стенке. Красильников схватил меня за шиворот и оттащил от двери.
? Чего ты к нему лезешь. Если опять начинается, ругайся со мной, чего ты ко всем подряд пристаешь!
За свое крайне неуместное нравоучение он тут же получил по шее.
Макс вошел и толкнул меня сзади, я не ожидал и свалился на пол. Тут началась настоящая драка, причем численный перевес был на стороне Макса и Красильникова. Они меня далеко не по голове гладили, но я тоже ударов не пропускал и им прилично доставалось. К тому же рука у меня тяжелая. Пока мы силой восстанавливали справедливость в номер вошла Ева, благо дверь была открыта. Она как полагается выпучила глаза, сделав их как два блюдца и видимо не желая выполнять функции арбитра решила нашу драку прекратить.
Спустя пару минут ей это может быть и удалось, но на шум явилась Лидия Васильевна и мы поняли, что сейчас нам придется несладко.
? Немедленно прекратите это! ? раздался глас справедливости, принадлежащий нашей классной даме. ? Почему вы постоянно что-то затеваете? Красильников! Гислер! Смирнов!
Мы перестали и как по волшебству выстроились перед Стрижевой. Красные злые физиономии были далеко не эталонами красоты, судя по тому как захихикала дура-Кирсанова стоя перед открытой дверью.
? Оля, иди в свой номер, ? Лидия Васильевна лишила ее возможности поглазеть и в дальнейшем посплетничать.
Состороив нам препротивную рожу (и кто ее красавицей назвал?) Кирсанова удалилась.
? Ну, что мне с вами делать, господа хорошие? ? поинтересовалась Стрижева строго глядя на нас. ? Неужели, мне для нужно для каждого из вас найти надсмотрщика? Кто виноват на сей раз?
Мы упорно молчали. Потом макс исподлобья посмотрел на меня, как будто взвешивал, получит он еще или нет.
? Это Гислер, ? наконец решился он.
Ну как же! Наш маменькин сынок все расскажет, лишь бы его по попе не отхлопали. Интересно, а Красильников подтвердит?
Ведь я его буквально утром, что называется за уши вытаскивал, пока Генрих Модестович на него нападал.
? Юра, это правда? ? Лидия Васильевна буквально сверлила меня взглядом.
? У нас никогда не получалось ладить со Смирновым.
? Значит, ты признаешь, что виноват?
? Нет, мы мы оба виноваты, если честно. Или даже все втроем. Только это наше дело, можно мы сами разберемся, ? попросил я.
? Если так будет продолжаться, то думаю, что в Псков ваша троица вернется в гипсе, а мне придется объясняться с вашими родителями. Вы все наказаны.
Когда Стрижева выходила из комнаты было видно, что она очень расстроена. У меня на душе скребся, наверное, десяток кошек.
Так стыдно. И препаршиво чувствовал себя. Ребятам тоже, должно быть стыдно. Даже Максу. Ева все также молча стояла между шкафом и дверью. Только смотрела на нас огромными глазами.
? Ну вы даете, ? наконец протянула она.
? Мне нужно с тобой поговорить, ? сказал я Еве, чувствуя, что это именно мое и не чье больше право.
? Мне тоже!
Однако, Красильников оказался вторым и я знал, что приложу все усилия для того, чтобы разговор у них не состоялся.
? Идем, ? я потянул Еву за руку.
? Куда?
? Идем, там видно будет.
? Юра, подожди, так не честно! ? Антон преградил нам путь, встав у двери.
? Не тебе об этом говорить. Пусти, иначе драка повторится.
А я этого, откровенно говоря, не хочу.
? Да что у вас тут произошло? Вы можете мне нормально объяснить?
? Да, я все тебе расскажу, только давай уйдем отсюда.
? Ева, подожди, мы должны поговорить вместе.
Макс сидел на кровати и с величайшим любопытством смотрел на нас троих. Наконец Антон не выдержал и зыркнув на Смирнова попросил:
? Макс, выйди, пожалуйста! Буквально на пару минут. Потом вернешься.
? Никуда я не пойду, вы меня потом не пустите или сами подеретесь. И вообще, я наказан, а значит не имею права никуда выходить.
? Слушай, ты уже вывел из себя Гислера и если сейчас меня достанешь, то получишь в два раза больше, чем пятнадцать минут назад. Все понятно?
Макс очумело посмотрел на нас и пулей выскочил в коридор.
"Все-таки он сообразительный" ? подумал я.
Мы с Евой стояли у двери, так, словно в любой момент могли уйти и оставить Красильникова одного. Он, наверное, отлично понимал это. Я нарочно молчал. Пусть сам рассказывает как было. Только сверлил его взглядом. И почему-то хотелось унизить его. Как он меня у антиквара. И тут вспомнил, что мне нужно идти к Генриху Модестовичу. Я схватил Еву за руку и потащил за собой. Антон даже опомниться не успел, как мы бежали по коридору. Попавшийся навстречу Макс отскочил в сторону, иначе я опять бы толкнул его. Он оторопел посмотрел нам вслед и зашел в комнату к девчонкам. Красильников выскочил за нами и хотел догнать, но мы опережали его на два пролета лестницы, а дверь он, скорее всего, не запер, поэтому Антону пришлось вернуться.
Я и Журавлева выбежали из гостиницы чуть не столкнувшись в фойе с Женькой Салиным. У него было назначено свидание с Евой, но буквально летела за мной, а шаги у меня, соответственно росту не маленькие. Крикнув, что его в сорок шестом номере ждет Ксенька, Ева помахала ему рукой и мы завернули за угол. Салин слишком долго раздумывает что нужно делать, а чего все-таки не стоит, поэтому он и не побежал за нами. И слава Богу, потому что только его мне сейчас не хватало.
Пробежав еще два квартала мы, наконец, остановились и перешли на нормальный шаг. Такая встряска явно пошла мне на пользу, забыл я про тренировки напрасно. А теперь физическая нагрузка почти вернула мне душевное равновесие. Когда Ева восстановила дыхание и пришла в себя после пробежки она остановилась и спросила: ? скажешь ты мне или нет, что все-таки случилось?
? Случилось то, что должно было случиться, ? спокойно сказал я и протянул ей на ладони ту самую булавку, из-за которой поезда в Ярославль проходила шиворот навыворот.
? Булавка? ? казалось, что журавлева не верит собственным глазам. ? Где вы ее нашли?
? В кармане у Красильникова.
? Как она туда попала?
? Думаю, что самым естественным образом ? ее туда положил.
? Антон?! ? Ева все еще не понимала, что я поймал нашего экс-друга на месте преступления.
? Конечно, Антон. Или ты думаешь, что Генрих Модестович подложил ее в карман его куртки.
Мы пошли в сторону лавки и я дорогой рассказал Журавлевой, как нашел то, что мы считали безвозвратно потерянным. Так и выяснилось почему мы подрались с Красильниковым и Максом.
Ева только удивлялась. Даже ни одного слова не могла сказать. Потом, конечно, выдала:
? А ты точно уверен, что это Антон? Ведь сам же защищал его. Говорил, что он просто не мог этого сделать. И что ты даже рад исчезновению булавки...