- Вот именно. В фонде имени Агамазара. Стратеррик не хочет, чтобы Джим Марлоу ведал там финансовой частью. Слишком робок. Да и сам Марлоу решил заняться делами - пошел по страховой части. Так что мне предложили это место, и я его взял. Развернем работу примерно через месяц. И Стратеррик действительно увлечен - не то что в Комси. К тому же он женится.
- Кто, Майкл Стратеррик? Не верю! - решительно заявила Элисон.
- Однако это факт. Я видел ее перед самым уходом. Больше того, я ее знаю! - продолжал Джонсон, явно наслаждаясь ситуацией и не замечая настроения собеседников. Он посмотрел на сэра Джорджа. - И вы тоже!
- Откуда я могу ее знать? Кто она такая?
- Кто бы она ни была, помоги ей небо! - с горечью сказала Элисон.
- Впрочем, может быть, вы ее и не замечали, - сказал Джонсон сэру Джорджу. - Простая машинистка, да и пробыла у нас недолго. Когда нам пришлось уступить машинистку Комси, Тим Кемп устроил так, что послали именно ее. Я знал: он что-то затеял, только не понимал, что именно.
- Машинистка - ну, знаете! - Элисон удачно сыграла даму, в чьем смехе звучит брезгливое презрение. - И наверно, вдвое моложе его?
- Если не больше. Но, Боже правый, какая красотка! Я ее заметил, еще когда она тут ходила на цыпочках, тихо, как мышонок, но она так расцвела, да еще выходит замуж за Стратеррика, и каждый день они оба завтракают с шампанским у этого принца Агамазара, теперь от нее глаз не отвести. Она до того хороша…
Но тут Элисон не выдержала.
- Нейл, вы говорите глупости, к тому же у меня адски болит голова, ты, Джордж, если хочешь, оставайся, говори речи, хотя я считаю, что это будет ужасно глупо, а я должна уйти!
И после некоторого препирательства, от которого Нейл Джонсон сразу устранился, Элисон проследовала в дамскую комнату, а сэр Джордж обошел всех, рассеянно пожимая чьи-то руки. Супруги встретились внизу, и вместо того чтобы весело закончить день в каком-нибудь ресторане (но не в "Мушкетере"!), отправились домой, хотя Элисон объявила - и это была единственная ее реплика, - что дома есть нечего.
В ожидании яичницы с ветчиной, которую наспех стряпала Элисон, сэр Джордж вспомнил неплохую речь, заготовленную заранее, вытащил ее из кармана и разорвал с ненужной злобой. Мысленно он слышал, как тень некоего генерального секретаря Дискуса говорит перед неосуществившейся аудиторией, глядящей на него с восхищением и преданностью: "…и в сущности, жизнь немыслима без чувства юмора, но сейчас я хочу говорить серьезно. Хочу выразить вам мою глубокую, мою горячую, мою искреннюю благодарность за ваше преданное отношение - за вашу преданность и Дискусу, и мне лично…"
И тут они все зааплодируют и сквозь улыбки проступят слезы или сквозь слезы улыбки - как там это полагается…
- Джордж, ну иди же скорее. Будем есть тут! - крикнула Элисон из кухни, больше подходившей для такого импровизированного обеда, чем большая столовая. Он прошел на кухню. На Элисон был старый халат, лицо - раскрасневшееся, сердитое.
- Очень сожалею, что вечер не удался, мой друг.
- Видно, вся затея была нелепой.
Она молчала, пока они доедали яичницу с ветчиной. И вдруг он вздрогнул от ее восклицания.
- Майкл Стратеррик - Боже правый!
- А что такое?
- Ничего, ничего, ничего! Хочешь сыру?
- Пожалуй, нет, спасибо! Кстати, тебе не попадался Хьюго Хейвуд? Нет? Честное слово, он вел себя малопристойно. Когда я упомянул об этих О'Морах - помнишь, я тебе рассказывал, как он их на меня напустил? - он заявил, что они играют в "Коронете" при полном зале.
- Знаю, знаю. Очередная мода, глупее нет…
- Несомненно. Но ты, должно быть, не знаешь, что Стратеррик и Кемп вошли в долю с антрепренером и, по словам Хейвуда, выручают чуть ли не полторы тысячи в педелю на двоих.
Не сводя с него глаз, Элисон положила нож и вилку и отодвинула стул.
- Нет, не может быть - этого еще не хватало! Почему - нет, ты объясни мне - почему?
- О чем ты, дорогая? Почему - что?
- Почему все? - спросила она не очень логично и заговорила быстро, сердито, глядя на него злыми глазами, словно он был виноват во всем: - Почему такая дикая несправедливость? Почему с нами ничего такого не случается? Почему у меня все идет вкривь и вкось? Почему Кемп сейчас заодно с Майклом Стратерриком, хотя ты говорил, что они друг друга не терпят, как и ты с Кемпом? Почему ни в чем нет ни смысла, ни тени справедливости?
- Ну, это, пожалуй, объяснить трудно, - медленно сказал сэр Джордж, чтобы дать жене успокоиться. - Впрочем, нечего искать смысла там, где замешан этот скверный интриганишка Кемп. И одно меня радует в этой новой работе в министерстве: больше я Кемпа, слава Богу, не увижу!
22
Сэр Майкл осторожно приподнялся, взглянул на часы, увидел, что скоро восемь, выскользнул из постели, надел халат и на цыпочках вышел из комнаты на балкон. Он боялся разбудить Шерли - ей нужно было спать больше, чем ему, а он уже совсем выспался и очень хотел курить. Ясное июньское утро было безветренным и совсем теплым.
Они впервые провели ночь в отеле "Хижина Генриха Четвертого" в Сен-Жерменан-Лэ, где им отвели роскошнейшую спальню за безумные деньги, но благодаря прибылям с театра "Коронет" было чем расплачиваться. Их медовый месяц начался не сейчас: пять дней они прожили в Париже в отеле "Ритц" как гости Боджо, но Шерли первая твердо заявила, что они должны уехать из Парижа, хотя ей тут начинало очень нравиться, уехать от Боджо, хотя он очень славный, и побыть где-нибудь в тиши, наедине. Тут сэр Майкл вспомнил Сен-Жермен - городок на скале, с обрывами и чудесным лесом. Он позвонил в отель и потребовал номер люкс, с балконом, нависшим над долиной Сены. О цене он не спросил, потому что Шерли обязательно выпытала бы, сколько это стоит, и сразу сказала бы, что Стратеррики, несмотря на прибыли с "Коронета", деньгами не швыряются, как какой-нибудь Агамазар. Шерли была твердо уверена - и разубедить ее было невозможно, - что в этом отношении Боджо, то есть принц Агамазар, дурно влияет на Майкла, а Майкл и без того деньги беречь не умеет. Сэр Майкл теперь понял, что под неправдоподобной красотой Шерли, за этим ликом наяды или героини мифов таится мощная броня здравого женского смысла - и он об этом не жалел: это открытие забавляло его.
Сэр Майкл стал думать о своей жене, хотя взгляд его с удовольствием блуждал по широким просторам внизу, уже выплывавшим из дымки раннего июньского утра под волшебными лучами солнца Иль-де-Франс. Перед ним вилась Сена, разделенная длинным железнодорожным виадуком, налево - леса, вблизи - красные крыши вилл, дальше - ближние окрестности Парижа, подымавшиеся в дыму на холм, еще дальше, на восточном горизонте, - силуэт самого города. Оставшись впервые наедине с собой, словно паря в воздухе перед мировой столицей любви и страсти, он думал о Шерли и в первый раз по-настоящему думал о ней как о партнере в любви. Он считал, что в этих делах его никто удивить не может, а вот она его поразила. Что бы ни происходило во время их объятий, она по-прежнему владела его воображением, и - что важнее всего, а может быть, и выше или ниже всего - он любил эту девочку, он понял это, когда просил ее стать его женой. Но он предполагал, и предполагал неверно, что она либо будет робкой, неловкой, трудной да, возможно, даже холодной, либо станет в эти интимные минуты просто еще одной из тех, чьи имена и лица он стал забывать, и будет шептать, стонать, извиваться и царапаться, - воспаленная жертва и пленница женского своего естества, - от которых так быстро устаешь. Но она была совсем иной и всегда будет иной - в этом он мог поклясться. Может быть, что-то в ней скрыто, может быть, он сам неожиданно стал другим, но он уже понял: какой бы страстной и покорной она ни была, как бы радостно она его ни слушалась, ни в чем не отказывая, ему никогда не овладеть ею до конца, никогда она не отдаст себя всю, беззаветно, никогда не позволит превратить себя в покорную безликую жертву, в рабыню, как бы страстно и неутомимо он ни обнимал ее. Перед ним, казалось, было заколдованное царство, и чем дальше его заводила любовь, тем больше он понимал, что это царство ему никогда не завоевать, никогда оно не покорится надменной армии оккупантов. Сэр Майкл даже подозревал, что днем она будет все крепче и крепче забирать вожжи в руки, начнет им командовать и такими зоркими глазами станет следить за его расходами, что ему придется немножко привирать и подтасовывать, а к тому времени, когда ему захочется спокойной жизни, в доме, наверно, появится три или четыре шумных подростка. Но он знал одно: когда бы он с ней ни столкнулся как мужчина с женщиной, в нагой отрешенности от всего, она останется для него все тем же сказочно-желанным и соблазнительным существом. Ему понадобилось сорок восемь лет, чтобы открыть, как поразительно справедливы многие старые избитые истины.
23
Кабинет, конечно, был новенький, даже еще пахло краской, и сэр Джордж не в первый раз подумал, что работы по строительству и внутренней отделке в Лондоне - только бледная копия того, как работали в его молодости. (Когда он заглянул сюда несколько дней назад, он нашел двух юнцов, с давно не стриженными волосами, которые лениво красили книжные полки под аккомпанемент транзистора.) Но теперь все было на месте, все как полагалось - и по размеру и по качеству: ковер, письменный стол, три кресла, два телефона. Джоан Дрейтон сидела в маленькой приемной перед кабинетом, охраняя его покой, как охраняла в Дискусе. Он только что собирался вызвать ее, без особого дела, просто чтобы проверить, все ли идет как надо. Но она предвосхитила его желание и доложила, что к нему посетитель - сэр Финли Эвон.
- Доброе утро, Дрейк. Зашел взглянуть, все ли в порядке. - Сэр Финли казался еще более худым, говорил еще отрывистей, когда был на работе. - Вы чем ведаете?
- Я - органической молекулярной химией, - объяснил сэр Джордж. - Дело, разумеется, для меня новое, но надеюсь почитать и понять, о чем эти ученые господа со мной будут разговаривать.
- Немыслимо. Все понимать - несовременно. Но разумное руководство - везде одно и то же.
- Совершенно согласен, Эвон. Но скажу вам откровенно, я от души рад, что избавился от всего, связанного с Дискусом, - от всякой музыки, живописи, театра, от Бог знает чего. Никогда в этом не разбирался, да и большинство моих сотрудников - тоже. Казалось, что руководишь химерой, к тому же половина людей, с которыми сталкиваешься, немного не в своем уме. С удовольствием думаю, что буду руководить серьезным, солидным учреждением, иметь дело с серьезными, солидными людьми.
- Не уверен, - сказал сэр Финли. - Ученые - странный народ. Вне лабораторий - сплошные интриги, протекция, подвохи, борьба за власть. Тут нужен глаз да глаз, Дрейк, смотрите в оба!
- Непременно, Эвон, спасибо, что предупредили. Надо будет почитать этого, как же его - да, Сноу. - Тут он наклонился к сэру Финли - они стояли рядом - и понизил голос: - Не знаю, вас ли надо благодарить за это новое назначение.
- Особенно - нет, Дрейк. Мое мнение спрашивали, и я назвал ваше имя. Сказал: считаю хорошим руководителем. Дискус - невозможная работа.
- Очень вам благодарен. Одно время я был весьма озабочен. Говоря откровенно, Эвон, боялся, что жена моя вас чем-то обидела, когда мы обедали в "Мушкетере".
- Рад, что там побывал. Теперь знаю - слишком дорого, слишком жарко, слишком много блюд с огнем. А жена вам не навредила. Женщин не слушаю, разве что в домашних делах, а так - никакого внимания, пусть себе болтают. Хорошее правило, Дрейк, рекомендую. Считайте, что все они на людях говорят чепуху. Сами не понимают. А мне все равно. Скажите, как у вас штат? Набор полный?
- Да, канцелярия и все исполнители - на месте. Но у меня нет помощника, а мне обещали.
- Дайте подумать. - Сэр Финли прикрыл глаза, подумал, потом открыл их. - Правильно, Дрейк. Один начальник отдела - к вам в помощники. Должен бы явиться. Ну, бегу. На кабинет не жалуйтесь. Везде одно и то же. Скверная работа. Скверные материалы. Дерево уже потрескалось. Настоящей цивилизации - крышка. Зачем высшее образование? Позавтракаем как-нибудь, Дрейк? Всего!
Сэр Джордж проводил его до дверей и, когда он ушел, сказал Джоан:
- Из слов Финли Эвона я понял, что мне полагается помощник - вероятно, в чине начальника отдела. Должно быть, он вскоре явится сюда с докладом. Буду на месте до завтрака.
- А работа у вас есть, сэр Джордж? У меня - никакой, и мне это неприятно.
- Не беспокойтесь, Джоан! Скоро вам работы будет сверх головы. Когда я устроюсь в кабинете как надо, я, по-видимому, продиктую предварительные указания штату насчет преданности своему делу, постоянной готовности - ну, словом, все, что полагается. И о том, что дело у нас новое, важное, срочное - и тому подобное. Надо их всех взбодрить, чтобы горели на работе. У меня самого настроение отличное после всей этой каши в Дискусе.
- Ах, сэр Джордж, а мне без Дискуса скучно, честное слово!
- Погодите, Джоан. Тут все пойдет по-иному. - Он коротко, но радостно хохотнул. - Теперь, как любят говорить у вас, мы попали в точку! Ха-ха!
С мыслью о дружеской поддержке сэра Финли он отлично провел следующие полчаса, возился в кабинете, проверял все ящики в столе. Но ему то и дело приходила на ум Элисон - с тех пор как провалился прощальный вечер, она была в прескверном настроении, однако он чувствовал, что теперь можно будет ее успокоить, сблизить ее интересы со своими, раз он уже попал на такое место. И в том же отличном расположении духа он размышлял - не позвать ли жену сюда, не попросить ли навести тут какой-то женский уют, когда вдруг позвонила Джоан:
- Он явился, ваш помощник в чине начальника отдела.
Нахмурясь, оттого что в голосе Джоан неизвестно почему звучало неудержимое веселье и сдержанный смех, он медленно и осторожно положил трубку.
И тут сэр Джордж услышал в своем кабинете голос:
- Как будто мы и про здешние дела мало чего понимаем, не так ли? Зато хоть какая-то перемена!
Перед ним стоял Кемп.
Примечания
1
Душа (лат.).
2
Район, где помещаются лучшие портные Англии.