Ну теперь дядюшка уймется, подумала я. Но не тут-то было!
- Любезная сестрица, - отозвался он, - дай бог всем ваши силы и здоровье! Для своего возраста вы, ей-ей, прекрасно сохранились.
При упоминании о возрасте мама вспыхнула; ясно, дядюшка хотел поддеть ее.
Тут барон вдруг встал и, подойдя к дядюшке и пристально глядя на него, изысканно вежливо спросил:
- Вы уже посеяли овес, пан поручик?
Его вопрос сбил дядюшку с толку, и он на мгновенье даже потерял дар речи, но, придя в себя, откинулся на спинку кресла и захохотал.
- Ну и чудак же вы, право! - воскликнул он. Однако щекотливую эту тему оставил и обратился ко мне с каким-то вопросом. Но я на него рассердилась из-за мамы, вышла демонстративно из комнаты и вернулась, лишь когда позвали к столу.
При моем появлении дядюшка подскочил ко мне, наверно, задобрить меня хотел, но я была непреклонна.
За обедом да и за все время, проведенное у нас, он, казалось, умышленно выбирал такие темы для разговора, чтобы досадить и насолить маме и барону. Только он один ел и пил. Барон даже не развернул салфетку, мама тоже ни к чему не притронулась. Но его это мало трогало.
Мама не любит, когда при ней упоминают о папе, и дядюшке прекрасно это известно, но он, как нарочно, не закрывая рта, говорил о нем, и, видно, ему доставляло наслаждение видеть, как мама то краснела, то бледнела.
Когда под вечер к крыльцу подъехала бричка и за дядюшкой закрылась дверь, все с облегчением вздохнули. Мама чуть не плакала.
- Теперь, Герман, ты убедился, - отнеслась мама к барону, - что я обречена на вечные муки и страдание. Должна сносить его дерзости и выставить вон не могу из страха, как бы он не прогневался и не оставил наследство дальним родственникам. У него ни капли жалости нет ко мне, напротив, он испытывает удовольствие, причиняя мне боль.
Барон лишь пожал плечами.
19 апреля
С нетерпением жду отъезда, хотя до него еще далеко. Но я только надеждой и живу!
Это мое первое путешествие за границу! Раньше июня мы не тронемся в путь. И так слишком рано, говорит мама: избранное общество съезжается позже, но тогда и цены значительно выше.
Если бы не ожидание перемены, было бы совсем тоскливо. Мисс Дженни оставила меня в покое, но мне от этого мало радости. После урока она затворяется в своей комнате и читает. Все сходятся во мнении, что она препротивная, но держать англичанку считается признаком хорошего тона, поэтому приходится ее терпеть. Самое большее через год мама, наверно, ее рассчитает. Я уже немножко говорю по-английски, но думаю, он мне вряд ли пригодится в жизни.
Вчера барон нас заинтриговал… Разговор зашел о хозяйстве, о том, что перевелись честные люди и ни на кого нельзя положиться. Мама недовольна Морозковичем, но ему покровительствует Пильская… У барона дела тоже, видно, обстоят не блестяще. Потому-то и заговорили об управляющих и экономах. И вдруг барон со смехом говорит:
- Из-за отъезда и чтобы поправить хозяйство, я нанял в управляющие агронома. Вы, кузина, будете смеяться, когда узнаете, кто он. У меня, барона, управляющий - граф, причем знатного, старинного рода. Настоящий граф…
- Из немцев? - спрашивает мама.
- Нет, поляк, по фамилии Опалинский. Из тех, знаменитых Опалинских. Его прадед занимал высокую должность при дворе, отец владел огромными поместьями. А его самого обстоятельства вынудили в восемнадцать лет покинуть родину, мать умерла, не перенеся разлуки с ним, отца он лишился еще раньше. Поместья конфисковали, а то немногое, что осталось, присвоили родственники. И юноша остался без денег, без поддержки, один на белом свете. Так, во всяком случае, он рассказывал. Каким-то чудом он не погиб и даже выбился в люди. Изучил агрономию, технологию, получил диплом и пользуется репутацией знатока своего дела. Мне его усиленно рекомендовали. На меня он, признаться, произвел самое благоприятное впечатление. Сначала я немного опасался, как бы этот граф in partibus не зазнавался, но нет, он знает свое место, не фамильярничает, держится скромно, не лезет с разговорами. Однако манеры выдают в нем прекрасно воспитанного человека.
- Как, вы наняли эмигранта?!
Барон оставил мамин вопрос без ответа.
Как выяснилось, граф-управляющий очень мил, совершенный комильфо, но немного дичится людей. Ему еще нет тридцати лет, и он очень хорош собой.
Фуй, как стыдно! Сама не знаю, почему меня так заинтересовал этот человек. Только дневнику осмелюсь признаться в том, что мне хотелось бы иметь кого-нибудь… на ком можно бы испытать свои чары. Вот было бы забавно, если бы в меня кто-нибудь безумно влюбился. За себя я совершенно спокойна, но не мешает немного попрактиковаться перед вступлением в жизнь. А этот несчастный эмигрант не посмеет глаз на меня поднять… И я одним взглядом низвергала бы его в бездонную пропасть отчаяния и возносила на вершины блаженства. Да, это было бы забавно!
Мама тоже заинтересовалась им. Я слышала, она сказала барону: "Привези его как-нибудь к нам… Морозкович плохо управляется с хозяйством, хотя Пильская и ручается за него, но то ли он недотепа, то ли не везет ему, во всяком случае, Сулимов приносит все меньше дохода. Может, твой граф согласится присмотреть заодно и за моим хозяйством".
Барон не имеет ничего против, только сомневается, согласится ли граф Опалинский. Во всяком случае, он обещал привезти его, если удастся… Что значит "если удастся"!?
Мне не терпится его увидеть.
20 апреля
Его сиятельство не принял приглашения! Даже съездить с бароном в Сулимов не согласился. Мама в недоумении пожала плечами. Но от своих планов, как видно, не отказалась. Барон пригласил нас к себе на чай. Сейчас полнолуние, и вечера, стоят ясные, светлые.
Значит, мы все-таки увидим загадочного графа.
25 апреля
Погода испортилась, похолодало, даже порошил снег, и визит к барону пришлось отложить. Только сегодня выбрались мы к нему, но граф-управляющий, возбудивший наше любопытство, не соизволил явиться в гостиную, отговорившись делами. За ним дважды посылали, - он просил извинить его и не пришел. Барон даже сам ходил в контору и вернулся несолоно хлебавши. Признаться, мне было досадно: неужели ему неинтересно с нами познакомиться? Барон потешается над его странностями, мама недоумевает. Между тем приехавший из управы чиновник вынудил его переговорить с бароном, благодаря чему мы и удостоились чести лицезреть сиятельного графа.
Увидев его, я сразу догадалась, что это он. Вид у него скромный, но весьма приличный. Лицо приятное и благородное, высокий лоб, нос с горбинкой, усики закручены кверху, руки белые с длинными пальцами. Я хорошо разглядела его. Он стоял у порога, не решаясь взглянуть на нас. Лишь когда мама спросила его о чем-то, он поднял глаза, и тут я пронзила его взглядом.
Но, кажется, это не произвело на него никакого впечатления. Ну что ж, первый раз не считается! Мама подошла к нему и со свойственным ей тактом и очарованием вежливо (как она умеет, когда захочет) попросила заглянуть как-нибудь к нам, осмотреть имение и, если он сочтет для себя возможным, уделить немного внимания нашему хозяйству. Он ответил неопределенно. Мама пригласила его к обеду. Но я не расслышала, принял он приглашение или нет.
Желая ему польстить, мама назвала его графом, но он возразил:
- Какой я граф? С теперешним моим положением графский титул несовместим, да я и не претендую на него. Я принадлежу к числу тех, кто не властвует, а трудится ради куска хлеба.
По словам мамы, он заражен тлетворным духом демократизма. Может, она права… Но он такой красавчик, и по глазам видно, не какой-нибудь увалень неотесанный.
Только такая наивная девчонка, как я, способна увлечься первым встречным мужчиной и притом еще эмигрантом… Но, кроме него, не на ком испробовать свои чары.
Ведь он всего-навсего управляющий и не может иметь на меня виды, а я ни за что не влюблюсь в него.
Болтовня Пильской наводит меня на разные размышления… Она проговорилась как-то, что мама, когда ей было шестнадцать лет, влюбилась в гувернера. Тот отнесся к этому серьезно, и ему отказали от места. А с ее стороны это была просто шутка, невинная забава. Беда в том, что люди низкого звания принимают все за чистую монету и из-за этого получаются недоразумения. Но я-то буду осторожна и не дам себя опутать. А строить глазки можно, это никому не возбраняется.
27 апреля
Сегодня у нас обедал пан Артур… Снизошел-таки! Осмотрев имение, он объявил, что сказать ему, собственно, нечего, так как хозяйство ведется по-старинке, патриархально, и подходить к нему с современной меркой не приходится. Чтобы поправить дело, понадобятся деньги и время, и так далее, и тому подобное.
Меня все это мало трогает, зато молодой граф возбудил во мне любопытство. Он ни разу не взглянул в мою сторону. Попятно, он робеет, боится, как бы его не сочли наглецом, но чтобы хоть украдкой, искоса не бросить взгляд на такое очаровательное создание, как я…
Вид у него чопорный, надменный, настороженный, держится он независимо, словно боится, как бы его не заподозрили в фамильярности или с ним не вздумали фамильярничать. Гордец, а прикидывается этаким смиренником.
Сегодня он показался мне еще красивей, чем в тот раз. Я думала, он разучился вести себя в обществе и, имея постоянно дело с мужиками да приказчиками, утратил хорошие манеры. Но мама, которая на этот счет очень строга и требовательна, вынуждена была признать, что он хорошо воспитан и, несмотря ни на что, в нем чувствуется знатное происхождение.
Ну и пусть его красив, благовоспитан, а меня злит его холодное высокомерие. Даже разговаривая, глаз не поднимает на собеседника. Я была все время начеку, и, если бы мне удалось перехватить его взгляд, он пропал бы: я постаралась бы сделать такие же меланхолические глаза, как мама, когда она просит барона о какой-нибудь услуге. Его счастье, на этот раз он избежал опасности, посмотрим, что будет дальше… Мама при поддержке барона уломала его заняться нашим имением с условием, чтобы Морозкович к точности выполнял его указания. Итак, ему придется приезжать к нам… обедать у нас. Ничего, мы его расшевелим… Маме он понравился, значит, и она произвела на него впечатление, - иначе быть не может! - я видела, как она с ним кокетничала ради преумножения доходов от Сулимова.
28 апреля
Желанная гостья! Дорогая тетя-графиня! Между сестрами редко встретишь такую любовь! Их связывает нежная дружба, они друг друга понимают без слов, скучают в разлуке и, по крайней мере, раза два в неделю обмениваются письмами…
Тетя Мария для меня как самая близкая подруга. Ей с детских лет поверяла я свои тайны. Да, я с полным правом называю ее своей подругой - любимой подругой. К ней я отношусь с большим доверием, чем к маме.
Добрая, снисходительная, слов нет, до чего мила!
Ей в жизни повезло больше, чем маме, хотя и у нее есть свои огорчения. Муж у нее скупец и чудак: по словам Пильской, он жене предпочитает горничных. Фи, какая гадость! И сыновей отправил учиться во Львов, не позволив воспитывать их дома при матери.
Мама целиком завладела тетей и не отпускала от себя целый вечер. Устроившись в уголке, они разговаривали шепотом и никак не могли наговориться. А мне пришлось заваривать чай, чего я терпеть не могу. Обжигаю себе руки, проливаю его на скатерть, то он получается слишком слабый, то слишком крепкий. Да и к чему утруждать себя? Разливать чай - обязанность старых дев. Признаться, я вообще не люблю работать, - у меня в жизни иное предназначение.
Мама сама говорит: "От работы руки портятся, а их надобно холить".
Благодаря стараниям Пилюси теперь мои руки ничуть не хуже маминых, а у нее они чудо как хороши!..
У тети ручки тоже белые, но не такие маленькие и аристократичные. Я почти не снимаю перчаток и умываюсь как можно реже, потому что от воды портится кожа.
Мама похвалила меня за хороший вкус, умение следить за собой и, поцеловав в голову, растроганно сказала: "Ты моя радость!"
29 апреля
Я побежала к тете, когда она еще лежала в постели, чтобы всласть наговориться с ней. Благо мама по утрам долго спит. С ней не надо скрытничать, она понимает все с полуслова и побуждает к откровенности. Я излила ей душу, при этом не упуская из виду, что разговор наш может стать известен маме. Должно быть - если я, конечно, не ошибаюсь, - мама поручила ей побеседовать со мной и дать мне кое-какие наставления.
Странно, тетя тоже обмолвилась о моем будущем, о замужестве. Я сказала, что еще слишком молода и говорить об этом рано.
- Это верно, - согласилась она, - но по своему развитию ты совсем уже невеста.
Я не стала возражать.
- Поверь мне, - продолжала она, - ты несомненно будешь счастлива, если последуешь советам мамы, которая тебя бесконечно любит. Только не требуй слишком многого от судьбы и не забивай себе голову разными глупостями вроде любви, особенно когда речь идет о замужестве.
- Все мы, душечка, - продолжала она, - выходили замуж ради положения в обществе, и тебя ждет то же самое. Главное - не совершить мезальянс и чтобы муж не был тираном. Нам с твоей мамой не повезло, но для тебя мы постараемся найти такого мужа, который будет тебя боготворить и ходить перед тобой на задних лапках…
Не скрывая своей радости, я обняла тетю.
- А сердечко твое не занято? - спросила она.
- Кого же я могла полюбить? - сказала я со смехом. - Да я и не думаю об этом.
- А если полюбишь другого - зашептала она мне на ухо, - тоже можно быть счастливой, если действовать с умом. Мужа и возлюбленного в одном лице не бывает. Кто-то очень верно заметил: ножиком, которым затачивают перья, хлеба не отрежешь - и наоборот. Так вот муж - это ножик для хлеба, а возлюбленный - для чинки перьев.
Она обратила все в шутку, но мне ее слова запомнились.
Не знаю, почему разговор коснулся того, каким должен быть муж. По утверждению тети, самое большое достоинство мужа - глупость. Умный непременно хочет верховодить, а это невыносимо и к тому же несправедливо, ибо женщина создана, чтобы властвовать, - это истина, не чуждающаяся в доказательстве.
Меня интригует, что и папа, и тетя, заговаривая о замужестве, явно имеют в виду что-то определенное. Я чувствую это. Но, позвольте, у меня тоже есть свои условия, от которых я не отступлюсь!
Карета, шестерка лошадей, ливрейный лакей, дом в деревне и в городе. Летом поездка на воды. И никакой экономии на нарядах! Женщина, которая не имеет возможности одеваться, достойна сожаления…
Затем… полная свобода. Я хочу развлекаться и ревности не потерплю, потому что это смешно. Он должен быть богат, знатен… ну и, конечно, не калекой и не уродом, с которым стыдно показаться в обществе. Таковы мои непременные условия.
Но у мамы с тетей точно такой же взгляд на вещи, и я переняла его у них. Они не захотят, чтобы и я была страдалицей.
1 мая
Снова приезжал пан Опалинский. Он, сверх ожидания, всем нравится, но держится по-прежнему скованно, особняком, дичится, не принимает участия в общем разговоре. Несколько раз я поймала на себе его взгляд и стрельнула на него глазами, - выпустила приготовленный заранее заряд меланхолии. Он потупился.
Удивительное дело, он занимает меня больше, чем я его. Он точно запертая шкатулка, - так и подмывает открыть ее и посмотреть, что там внутри. Первой заговорить с ним неприлично, и потом, в гостиной всегда кто-то есть. Он не сказал мне еще ни слова. Несколько раз так получилось, верней, я подстроила, что он должен был приблизиться ко мне, но он с видимым испугом уклонился. Конечно, его можно понять: нас разделяет глубокая пропасть… но все-таки он эгоист и нуда! Ведь не убудет же его, если я позабавлюсь с ним, как дети с майским жуком…
Это сравнение я позаимствовала у Пильской.
Пожелтевшая от старости Пильская неравнодушна к графу. Смотрит на него в щелку, беспрестанно говорит о нем, словом, граф лишил ее душевного покоя. У нас так редко бывают гости, а на безрыбье, как говорится, и рак рыба.
- Не вздумайте, барышня, кокетничать с ним, - говорит она, - не ровен час сделаете его несчастным. Юноша он красивый и ни знакомых, ни родных у него нет, а у вас глазки разгорятся, начнете метать на него пламенные взоры и сразите наповал. - Мы с ней посмеялись. - Я долго живу на свете, - прибавила она, - и знаю по опыту: девичьи глазки бездействовать не любят.
Я постаралась рассеять ее подозрения, по сама перед собой не стану кривить душой: меня бесит его безразличие. Мама не спускает с меня глаз, словно опасается чего-то. Тогда зачем принимать его? Чтобы усыпить мамину бдительность, я всячески даю ей понять, что он мне не нравится. Я и в самом деле терпеть его не могу, ненавижу!.. Истукан бесчувственный! Вчера, кажется, - точно не помню - я нарочно уронила носовой платок и думала, он его поднимет, а он сделал вид, что не заметил. Мама с тетей тоже не одобряют эту его неотесанность.
Тетя пробудет в Сулимове весь май, и благодаря ей у нас веселей стало.
Не хочется дурно думать о тете, но все-таки это странно: стоит ей приехать к нам, как следом является ротмистр Пухала и торчит у нас до самого ее отъезда. Тетя питает к нему дружеские чувства, а граф, ее супруг, терпеть его не может. Они все время проводят вместе и постоянно шепчутся. Интересно, о чем они по целым дням болтают?
А вчера я видела в окно с веранды, как он целовал тете руку и выпустил ее, только когда я вошла в гостиную. А эти прогулки вдвоем в саду…
Мама сидит с бароном, тетя - с ротмистром, а мне впору снова в куклы играть. С мисс Дженни, кроме "Венфильдского священника" да Вальтера Скотта, ни о чем не поговоришь.
3 мая
Я пустилась на авантюру! А дело было так: мама велела мне пойти с мисс Бомберри погулять в дубраву. Какое я получаю удовольствие от этих прогулок, известно лишь одному богу да мне! Но всякий раз, когда они хотят спровадить меня из гостиной, тетя начинает говорить о пользе свежего воздуха. Ничего не поделаешь, кусая от досады ленточку от шляпы, я повиновалась.
Смотрю, около дубравы Морозкович и Опалинский делают промеры. Прежде чем мы поравнялись с ними, наш Управляющий исчез куда-то, и мой недруг остался один. Глянет на приборы и записывает. Англичанка моя по-польски не понимает ни слова.
Будь что будет, решила я про себя, пусть мне достанется от мамы, но упускать такой случай нельзя… Когда мы подошли ближе, он поклонился и, видно, собрался дать стрекача.
- Что это вы тут делаете? - спрашиваю я.
- Поле промеряю, - ответил он и замолчал.
- Земле больше внимания уделяете, чем нам, - смело продолжала я. - На мамины приглашения отвечаете отказом…
Он удивленно посмотрел на меня. А я метнула на него взгляд, но какой!..
- Мое место в поле, а не в гостиной, - после паузы ответил он.