Прокоп пустился по главной дороге и налево - и пожалуйста, добрался до больших решетчатых ворот. Дед привратник вышел отпереть их.
- Пожалуйте листочек!
- Какой листочек?
- Пропуск.
- Какой пропуск?
- Разрешение на выход.
Прокоп взбесился:
- Да что я, в тюрьме, что ли?!
Дед сочувственно пожал плечами:
- Прошу прощения - сегодня мне такой приказ даден.
"Бедняга, - подумал Прокоп, - ну, тебе ли задержать кого? Достаточно двинуть рукой вот так…"
Из окна сторожки выглянуло знакомое лицо, чрезвычайно напоминавшее лицо некоего Боба.
И Прокоп, даже не закончив своей мысли, повернулся спиной и побрел обратно к замку. Клянусь всеми чертями, сказал он себе, странные тут делаются дела.
Похоже, что кого-то не хотят выпускать. Ладно, поговорю с Карсоном. И вообще - чихать я хотел на их гостеприимство, к столу не пойду; не стану я сидеть с хлыщами, которые там, на корте, хихикали у меня за спиной. В крайнем возмущении поднялся Прокоп в отведенный ему покой, бросился в старинный шезлонг, жалобно скрипнувший под ним, и предался гневу. Вскоре постучал Пауль и мягко спросил, - пойдет ли господин к dejeuner.
- Не пойду, - проворчал Прокоп.
Пауль поклонился и исчез. Через несколько минут он появился снова, толкая перед собой столик на колесиках, уставленный бокалами, хрупким фарфором и серебром.
- Какого желаете вина? - деликатно осведомился Пауль.
Прокоп проворчал что-то в том духе, чтобы его оставили в покое.
Пауль на цыпочках подошел к двери, принял там из двух белых лап большую суповую миску.
- Consomme de tortues 1, - почтительно шепнул он и налил супу в тарелку, после чего миска была передана белым лапам. Таким же путем появились рыба, жаркое, салаты - блюда, которых Прокоп никогда не ел; он даже не знал толком, как их
1 Черепаховый суп (франц.).
едят, однако ему было стыдно обнаружить при Пауле хоть тень замешательства.
- Сядьте, - пригласил его Прокоп, понюхав и пригубив чуть терпкое белое вино.
Пауль сдержанно поклонился и, конечно, остался стоять.
- Слушайте, Пауль, - продолжал Прокоп, - как вы думаете я арестован?
Пауль учтиво пожал плечами.
- Простите, не могу знать.
- По какой дороге можно выбраться отсюда?
Пауль подумал немного.
- С вашего разрешения - по главной дороге, потом налево. Прикажете кофе?
- Что ж, давайте.
Прокоп ошпарил себе глотку превосходным мокко, и Пауль поднес ему вместе с серебряной зажигалкой все ароматы Аравии в сигарном ящике.
- Слушайте, Пауль, - снова начал Прокоп, откусывая кончик сигары, - спасибо за все. Не знали вы тут некоего Томеша?
Пауль, усердно вспоминая, обратил глаза к небу.
- Простите, не знал.
- Сколько здесь солдат?
Старый слуга подумал и стал подсчитывать:
- На главном посту - сотни две. Это пехота. Затем - полевые жандармы, не знаю, сколько их. В Балттин-Дортуме гусарский эскадрон. На полигоне в Балттин-Диккельне артиллеристы, но они сменяются.
- Зачем тут полевые жандармы?
- Прошу прощения, мы на военном положении. Завод боеприпасов.
- Ага. Значит, здесь вокруг - всюду посты?
- Здесь только патрули, ваша милость. Цепь - дальше, за лесом.
- Какая цепь?
- Запретная зона, ваша милость. Туда никому нельзя.
- А если кто захочет уехать…
- Должен попросить разрешение на выезд в комендатуре. Не угодно ли вашей милости еще чего-нибудь?
- Нет, спасибо.
Прокоп с наслаждением растянулся в шезлонге, как сытый бей. Ладно, посмотрим, сказал он себе; пока тут не так уж плохо. Он хотел поразмыслить о случившемся, но вместо этого ему вспомнилось, как прыгал, увертываясь от него, Карсон. "Неужели не догоню?" - подумал Прокоп и пустился вдогонку.
Достаточно было одного пятиметрового скачка, чтоб настичь беглеца, но Карсон поднялся в воздух, как кузнечик, и плавно перелетел через кусты. Прокоп топнул и взлетел следом за ним - только ноги поджал, перелетая над кустами. Еще толчок - и Прокоп полетел неизвестно куда, уже не заботясь о Капеопе. Он возносился над деревьями, легонький, сольный, как птица; попробовал сделать ногами несколько плавательных движений и поднялся выше!
Это ему очень понравилось. Сильными толчками он ввинчивался круто вверх. Под ногами, как четкий план, открылся замковый парк со всеми его беседками, газонами, петляющими дорожками; можно было распознать теннисный корт, пруд, крышу замка, березовую рощицу; а вон там - псарня, и сосновый лесок, и колючая изгородь, справа же начинаются склады боеприпасов, а за ними - высокая стена.
Прокоп полетел в ту сторону, где еще не успел побывать. По дороге сообразил: то, что он счел сегодня террасой, были остатки старых замковых укреплений, могучий бастион с бойницами и рвом, некогда питаемым водой из пруда. Прокопу важно было рассмотреть часть парка между главными воротами и этим бастионом; там - заросшие тропинки, буйный кустарник, насыпь - уже только метра в три высотой, а под ней то ли мусорная свалка, то ли куча компосту; дальше - огород, окруженный довольно ветхим частоколом, в частоколе - зеленая калитка; за нею - шоссе. Надо поглядеть поближе. - сказал себе Прокоп и стал медленно спускаться. Тут на шоссе выскакал кавалерийский эскадрон с саблями наголо и ринулся на Прокопа. Тот подтянул колени к подбородку, чтоб ему не отсекли ноги; но это движение сообщило его телу такой толчок, что он стрелой взвился в небо. Глянув еще раз на землю, он увидел все таким маленьким, точно смотрел на карту; далеко внизу, на шоссе, выехала крошечная батарея, сверкающий ствол орудия поднялся к зениту, вспухло белое облачко и - бумм! - первый снаряд пролетел над головой Прокопа. Пристреливаются, - сообразил Прокоп и поспешно задвигал руками, чтобы убраться подальше. Бумм! - второй снаряд просвистел мимо носа. Прокоп изо всех сил торопился прочь от этого места. Бумм! - третьим снарядом у него перебило крылья, Прокоп стремглав полетел головой вниз, и - проснулся. Кто-то стучал в дверь.
- Войдите! - вскакивая, крикнул Прокоп; он еще не совсем очнулся и с трудом соображал, где находится.
Вошел седовласый, благородного вида господин, весь в черном, и низко поклонился.
Прокоп стоял, ожидая, пока благородный господин заговорит.
- Дребайн, - представился министр (по меньшей мере!) и снова поклонился.
Прокоп отвесил столь же низкий поклон.
- Прокоп, - ответил он. - Чем могу служить?
- Не соблаговолите ли вы немного постоять?
- Пожалуйста, - пролепетал Прокоп, сбитый с толку: что с ним будут делать?
Седовласый господин изучал фигуру Прокопа прищуренными глазами; даже обошел его кругом и погрузился в созерцание Прокоповой спины.
- Могу я попросить вас немного выпрямиться?
Прокоп вытянулся, как солдат; какого черта…
- Разрешите, - сказал господин, опускаясь на одно колено.
- Что вам надо? - испуганно отшатнувшись, воскликнул Прокоп.
- Снять мерку, - с этими словами господин уже вытащил из заднего кармана сантиметр и принялся мерить длину брюк Прокопа.
Прокоп отступил к окну.
- Перестаньте, понятно? - раздраженно крикнул он. - Я не заказывал никаких костюмов.
- Мне уже дано распоряжение, - учтиво настаивал господин.
- Слушайте, - едва владея собой, начал Прокоп, - идите ко всем… Не нужны мне никакие костюмы, и точка! Поняли?
- Пожалуйста, - согласился господин Дребайн и присел на корточки; он приподнял жилет Прокопа, потянул за нижний конец брюк. - На два сантиметра длиннее, - заметил он, вставая. - Позвольте! - и опытной рукой скользнул Прокопу под мышку. - Слишком свободно.
- Ну и ладно, - буркнул Прокоп, поворачиваясь к нему спиной.
- Благодарю, - сказал Дребайн, разглаживая па лопатках Прокопа какую-то складку.
Прокоп обернулся вне себя:
- Эй вы, руки прочь, а не то…
- Простите, - извинился господин, мягко обхватывая его вокруг талии; и прежде чем Прокоп, охваченный жаждой убийства, успел пошевелиться, назойливый господин стянул сантиметр вокруг его пояса, отступил и, склонив голову, принялся разглядывать талию Прокопа. - Да, именно так, - вполне удовлетворенный, заметил про себя портной и низко поклонился со словами: - Честь имею…
- Иди ты к лешему! - гаркнул Прокоп ему вслед. - Ничего, завтра меня здесь не будет, - закончил он про себя, после чего, возмущенный, зашагал из угла в угол. - Да разрази их гром, неужели эти люди воображают, что я тут полгода проживу?
Тут, постучав, с видом невинного младенца, вошел Карсон. Прокоп остановился, сцепив руки за спиной, смерил его мрачным взглядом.
- Слушайте, - резко сказал он. - Кто вы такой, собственно говоря?
Карсон и бровью не повел; скрестив руки на груди, он поклонился на восточный манер:
- О принц Аладин, я - джин, твой раб. Приказывай - я выполню любое твое желание. А вы изволили соснуть? Ну, ваше благородие, как вам тут нравится?
- Чудесно, - с горечью ответил Прокоп: - Только я хотел бы знать: должен ли я считать себя арестованным и по какому праву?
- Арестованным? - ужаснулся Карсон. - Господи боже мой, разве кто-нибудь не пускал вас в парк?
- Нет; но - из парка.
Карсон сочувственно кивнул:
- Неприятно, правда? Мне очень досадно, что вы недовольны. Вы купались в пруду?
- Нет. Как мне отсюда выйти?
- Боже мой, да через главные ворота. Идите прямо, потом налево…
- И предъявите пропуск, так? Только пропуска-то у меня и нет.
- Какая жалость, - заметил Карсон. - А ведь здесь очень красивые окрестности.
- А главное - их тщательно охраняют.
- Очень тщательно, - согласился Карсон. - Прекрасно сказано.
- Послушайте! - взорвался Прокоп, потемнев от гнева. Думаете, очень приятно на каждом шагу натыкаться на штыки или колючую проволоку?
- Где же это? - удивился Карсон.
- Везде по краям парка.
- А зачем вас черти носят по краям? Ходите себе в середине, вот и все.
- Значит, я под арестом?
- Боже сохрани! Да, чтоб не забыть: вот вам удостоверение. Пропуск на комбинат, понимаете? Вдруг вам захочется заглянуть туда.
Прокоп взял удостоверение и удивился: там была наклеена его фотография, сделанная, видимо, сегодня.
- Могу я с этим пропуском выйти с территории?
- О нет, - поспешил ответить Карсон. - Не советую. И вообще будьте немножко осмотрительней, ладно? Понимаете? Вот, взгляните. - И он показал в окно.
- Что там?
- Эгон обучается боксу. Ага, съел! А с ним - фон Граун. Хо-хо, мальчишка не из трусливых!
Прокоп с отвращением смотрел на двор, где полуголый юноша, с окровавленным носом и губами, всхлипывая от ярости и боли, вновь и вновь бросался на своего более опытного противника, чтобы через секунду отлететь от него еще более жалким и окровавленным. Особенное омерзение внушало Прокопу то, что зрелищем этим любовались старый князь - сидя в кресле на колесах, он смеялся во все горло - и княжна Вилле, которая при этом спокойно беседовала с каким-то великолепным красавцем. Наконец, совершенно одурев, Эгон упал на песок; кровь капала у него из носа.
- Скоты, - проворчал Прокоп неизвестно по чьему адресу и сжал кулаки.
- Не надо быть таким чувствительным, - сказал Карсон. - У нас жесткая дисциплина. Живем… как на военной службе. Не балуем никого. - Он так выразительно подчеркнул последние слова, что они прозвучали угрозой.
- Карсон, - очень серьезно спросил Прокоп. - Я тут… ну, вроде как… в тюрьме?
- Да что вы! Всего лишь - на бдительно охраняемом предприятии. Пороховой завод - это ведь не парикмахерская, верно? Придется вам как-нибудь приспособиться.
- Я завтра уеду, - упрямо проговорил Прокоп.
- Ха-ха! - рассмеялся Карсон и шлепнул его по животу. Вот шутник! Итак, сегодня вечером вы заглянете к нам?
- Никуда я не пойду! Где Томеш?
- Что? Ах, ваш Томеш! Ну, пока он очень далеко. Вот ключ от вашей лаборатории. Там никто вам не помешает. К сожалению, у меня нет больше времени.
- Карсон, - начал было Прокоп, но осекся: Карсон сделал такой повелительный жест, что он не посмел продолжать; и Карсон удалился, посвистывая, как ученый скворец.
Прокоп пустился со своим пропуском к главным воротам. Дед-привратник, качая головой, внимательно изучил удостоверение: нет, эта бумажка - для ворот С, вон в ту сторону, к лабораториям. Прокоп отправился к воротам С; парень из фильма в берете блином, просмотрев удостоверение, показал: сначала прямо, потом третья поперечная дорожка на север. Прокоп, конечно, двинулся в южном направлении, но через три шага его задержал полевой жандарм: назад, третья дорожка налево. Прокоп плюнул на "третью дорожку налево" и пустился прямо через луг; через минуту за ним бежало трое: "Здесь ходить воспрещается!" Тогда он покорно пошел по третьей дорожке на север и, когда уже думал, что никто его не видит, свернул к складам боеприпасов. Там его остановил солдат с примкнутым штыком на винтовке и растолковал, что ему надо вон туда, перекресток VII, дорога № 6. Прокоп пытал счастье на каждом перекрестке, но всюду его останавливали и посылали на дорогу VII № 6. Наконец он смирился и понял, что литеры на удостоверении: "С3 п. w. F. Н. А. VII № 6 Ваг. V-7 S. Ь.!" - имеют таинственный и непреклонный смысл, которому следует слепо подчиняться. Он пошел по указанному пути. Там уже не было никаких складов, только маленькие железобетонные домики, обозначенные различными номерами - видимо, лаборатории; домики были разбросаны среди песчаных бугров и сосен, Дорога привела его к уединенному домику под номером V-7; на двери красовалась медная дощечка: "Инж. Прокоп". Прокоп открыл дверь ключом, который дал ему Карсон, и вошел.
Внутри оказалась прекрасная лаборатория химии взрывчатых веществ - настолько полно и современно оборудованная, что у Прокопа занялся дух от профессиональной радости. На гвозде висела его старая блуза, в углу, как в Праге, стояла солдатская койка, в ящиках превосходно сконструированного письменного стола, тщательно рассортированные и систематизированные, лежали все его печатные статьи и рукописные заметки.
XXV
Полгода не держал Прокоп в руках милую сердцу химическую посуду.
Он осмотрел аппарат за аппаратом; здесь было все, о чем он когда-либо мог мечтать, новенькое, расставленное в педантическом порядке - как на выставке. Была библиотека специальных книг и практических руководств; огромная полка с химикалиями, шкаф с чувствительными инструментами, кабина для опытных взрывов, чулан с трансформаторами, приборы для экспериментов, назначения которых он даже не знал. Осмотрев едва ли половину этих чудес, он, подчиняясь внезапному побуждению, бросился к полке за какой-то солью бария, азотной кислотой и еще чем-то и приступил к опыту; в ходе эксперимента ему удалось обжечь себе палец, взорвать пробирку и пропалить дыру в пиджаке. Тогда, удовлетворенный, он сел к столу и нацарапал два-три наблюдения.
После этого Прокоп снова принялся разглядывать лабораторию. Она несколько напоминала ему новенький парфюмерный магазин: все было слишком в порядке, но стоило ему тронуть одно, переставить другое, разбросать все по своему вкусу - и стало гораздо уютнее. В самый разгар работы Прокоп вдруг остановился: ага, сказал он себе, так вот чем хотят меня заманить! Того гляди явится Карсон и запоет: сделаетесь "биг мэн", и всякое такое…
Мрачно уселся Прокоп на койку и стал ждать. Но никто не появился, и он, как вор, прокравшись к лабораторному столу, опять занялся солью бария. Все равно я тут в последний раз, утешал он сам себя.
Опыт удался блестяще: вспыхнул длинный язычок пламени, стеклянный колокол на точных весах разлетелся вдребезги. Ох, влетит мне, виновато екнуло у Прокопа сердце, когда он увидел размеры ущерба; и он выскользнул из двери, как школьник, разбивший окно. Уже спустились сумерки, моросил дождь. В десяти шагах от лаборатории стоял часовой.
Прокоп не торопясь пошел к замку той же дорогой, что привела его сюда. В парке - ни души; мелкий дождь шелестел в верхушках деревьев, ярко светились окна замка, в сумерках раздавались бурные звуки рояля - играли какую-то торжествующую песню. Прокоп повернул в пустынную часть парка между главными воротами и террасой. Здесь буйно разрослись кусты, скрыв все дорожки; он забрался в, сырую гущу, как дикий вепрь, то прислушиваясь, то снова продираясь вперед и с хрустом ломая ветки.
Вот наконец и край зарослей, кусты здесь перевешиваются через старый вал, не достигающий в этом месте и трех метров высоты. Прокоп ухватился за сетки, чтобы по ним спуститься с вала, но под тяжестью его солидного веса ветки обломились с резким треском - как пистолетный выстрел, - и Прокоп грузно свалился на какую-то мусорную кучу. Посидел с бьющимся сердцем: вдруг услышали? Не придут ли? Слух улавливал только шорохи дождя. Тогда он поднялся, стал искать забор с зеленой калиткой - как было во сне.
Все совпало в точности, кроме одного: калитка оказалась приоткрытой. Это его очень встревожило: значит, кто-то только что вошел или вышел; в обоих случаях - поблизости кто-то есть. Что делать?
Мгновенно решившись, Прокоп ударом ноги распахнул калитку и быстро вышел на шоссе. И в самом деле - на шоссе маячил невысокий человек в резиновом плаще и с трубкой в зубах. Оба постояли лицом к лицу в некоторой растерянности: кто начнет? И с чего? Начал, конечно, более темпераментный Прокоп. Молниеносно избрав из нескольких возможностей путь насилия, он бросился на человека с трубкой и, боднув его, как баран, всей своей тяжестью, опрокинул в дорожную грязь. Прижал его грудью и локтями к земле, слегка удивленный и недоумевающий: что делать с ним дальше?
Не задушить же человека, как курчонка! А человек под ним даже трубку изо рта не выпустил, осторожно выжидает.
- Сдавайся! - прохрипел Прокоп и в тот же миг получил удар коленом в жизот, кулаком - под челюсть и скатился в канаву.
Подымаясь с земли, он ждал нового удара, но человек с трубкой невозмутимо стоял на шоссе, наблюдая за ним.
- Еще? - процедил он сквозь зубы.
Прокоп отрицательно мотнул головой. Тогда тот принялся чистить ему костюм страшно грязным носовым платком.
- Грязно, - заметил незнакомец, усердно трудясь над пиджаком Прокопа. - Назад? - спросил он, закончив работу, и показал на зеленую калитку.
Прокоп вяло кивнул. Человек с трубкой отвел его к старому валу и наклонился, уперев руки в колени.
- Полезайте! - сухо скомандовал он.
Прокоп забрался ему на плечи, человек выпрямился:
- Гоп!
Прокоп ухватился за свисающие ветки и вскарабкался на вал. Он чуть не плакал от стыда.
Вдобавок ко всему, когда Прокоп, исцарапанный, опухший, вывалявшийся в грязи, страшный и униженный, крался по лестнице замка в свой "кавалерский покой", ему встретилась княжна Вилле. Прокоп сделал вид, будто он - не он, будто вовсе незнаком с ней, короче - не поздоровался и помчался вверх по лестнице - фигура, слепленная из грязи; пробегая мимо, поймал ее удивленный, презрительный, очень оскорбительный взгляд. Прокоп остановился, как от удара плетью.