- Тебе холодно, правда? - И она попыталась притянуть его к себе, прикрыть концом полости. - Согрейся! - с придыханием шепнула она, засмеялась каким-то мерцающим смехом и всем телом прильнула к Прокопу; была она горячая и пышная - словно нагая была. Горький, дикий, запах исходил от ее спутанных волос, они щекотали щеки Прокопа, лезли в глаза. Близко придвинув к нему лицо, она говорила что-то на чужом языке, повторяла одно и то же, все тише и тише, сжимая мочку Прокопова уха мелко дрожащими зубами; и вдруг, резко извернувшись, прижалась к его груди, впилась в его губы порочным, опытным, влажным поцелуем. Прокоп грубо отпихнул ее; она выпрямилась, полная недоумения, обиженно отодвинулась, стряхнула с плеч меховую полость; студеный ветер дул по-прежнему, Прокоп снова накрыл ей плечи. Она яростно дернулась, строптиво сорвала мех, бросила на пол.
- Как хотите, - буркнул Прокоп и отвернулся.
Тем временем Дэмон выбрался на мощеную дорогу и погнал машину с воющей скоростью. Пассажирам видна была только спина Дэмона, ощетинившаяся космами козьей шубы. Прокоп задыхался от резкого встречного ветра; он оглянулся на девушку та, намотав волосы на шею, тряслась от холода в своем платьице. Ему стало жаль ее; он поднял полость, набросил ей на плечи; она отталкивала его руку в строптивом гневе, тогда он завернул девушку всю, с головой, крепко обхватил руками:
- И не шевелитесь!
- Что, опять бесится? - спокойно бросил Дэмон от руля. А вы ее…
Прокоп притворился, что не расслышал циничного слова, но бесформенный сверток в его руках тихонько захихикал.
- Она славная девчонка, - равнодушно продолжал Дэмон. Твой папа был ведь писатель?
Сверток кивнул; и Дэмон назвал имя настолько известное, настолько чистое и священное, что Прокоп вздрогнул и невольно разжал руки. Сверток завозился и вспрыгнул к Прокопу на колени; из-под меха высунулись красивые грешные ноги, по-детски закачались в воздухе. Он натянул полость, чтоб девушка не замерзла; она, видимо, сочла это игрой и, давясь тихим смехом, стала высоко подбрасывать то одну, то другую ногу. Он обхватил сверток как можно ниже; тогда из-под меха выскользнула полная девичья рука, вцепилась ему в лицо в необузданной любовной игре, потянула за волосы, защекотала шею, пальцами силилась раскрыть ему губы. Он перестал сопротивляться; рука дотронулась до его лба; нащупала строгие морщины и отдернулась, как бы обжегшись; теперь это - боязливая детская ручонка, которая не знает, что ей разрешено; она украдкой приближается к его лицу, касается его, отдергивается… снова коснулась, погладила и легонько, робко легла на шершавую щеку. Под полостью глубоко вздохнули и замерли.
Машина, пробравшись через спящий городок, спустилась в открытое поле.
- Ну, как? - обернулся Дэмон. - Что скажете насчет наших людей?
- Тише, - шепотом ответил неподвижный Прокоп. - Она уснула.
L
Машина остановилась в сумрачной лесистой долине. Прокоп разглядел в темноте массивные копры и терриконы.
- Вот и приехали, - буркнул Дэмон. - Это мой рудник и заводишко; грошовое предприятие. Ну, вылезайте!
- Оставить ее здесь? - негромко спросил Прокоп.
- Кого? Ах да, вашу красавицу… Разбудите, мы здесь заночуем.
Прокоп вышел из машины, осторожно вынес девушку на руках.
- Куда ее положить?
Дэмон отпирал дверь угрюмого дома.
- Что? Погодите, здесь у меня несколько комнат. Положите… Впрочем, я сам вас отведу.
Он зажег свет и повел Прокопа по нетопленным конторским коридорам; наконец вошел в одну дверь, повернул выключатель. Они оказались в скверной непроветренной комнате; у стены стояла неубранная кровать, жалюзи на окнах были спущены.
- Ага, - проворчал Дэмон, - видно, тут ночевал… один знакомый. Не очень-то здесь уютно, не правда ли? Да что с холостяка взять… Положите ее на постель.
Прокоп бережно опустил тихонько дышащий сверток. Дэмон зашагал по комнате, потирая руки.
- Теперь сходим на нашу станцию. Она там, на холме, в десяти минутах ходьбы. Или хотите остаться здесь? - Он подошел к спящей девушке, откинул угол меха, обнажив ее ноги выше колен.
- Красивая, правда? Жаль, что я так стар…
Прокоп нахмурился, прикрыл ноги.
- Покажите мне вашу станцию, - сухо сказал он.
Губы Дэмона дрогнули в усмешке.
- Пойдемте.
Он повел Прокопа через двор. В машинном отделении горел свет, пыхтели машины, по двору бродил кочегар в рубашке с засученными рукавами, курил трубочку. Вверх по откосу тянулась подвесная дорога для вагонеток с рудой, ее поперечины вырисовывались мертво, как ребра древнего ящера.
- Пришлось закрыть три шахты, - рассказывал Дэмон. - Оказались нерентабельны. Давно бы все продал, если б не станция. Идите сюда.
По крутой тропинке он стал подниматься в гору, поросшую лесом; Прокоп следовал за ним по звуку шагов - стояла непроглядная тьма; временами с веток елей сказывались тяжелые капли. Дэмон остановился, с трудом перевел дух.
- Старость, - проговорил он. - Дыхание уже не то. Приходится все больше и больше надеяться на других… Сегодня на станции никого нет; камарад телеграфист остался там, с ними… Но все равно; пойдемте!
Вершина холма была разрыта, как поле боя: брошенные костры, тросы, огромные отвалы пустой породы; и на верхушке самого высокого отвала - деревянное строение с антеннами.
- Это и есть… станция, - пропыхтел совсем задохнувшийся Дэмон. - Она стоит… на сорока тысячах тоннах магнитной руды. Естественный конденсатор, понимаете? Весь холм-огромная сеть проводов. Когда-нибудь расскажу нам подробнее. Помогите мне взобраться.
Они вскарабкались по сыпкой тропинке; крупный щебень с шорохом скатывался из-под ног; но вот наконец и станция…
Прокоп остановился как вкопанный, не веря собственным глазам: да ведь это - его лаборатория, оставленная в поле над Гибшмонкой! Во г и некрашеная дверь, несколько более светлых досок после починки, сучки, похожие на глаза… Ничего не понимая, Прокоп провел рукой по косяку: конечно, вот он, ржавый согнутый гвоздь, Прокоп сам когда-то вбил его!
- Откуда это здесь? - еле слышно пролепетал Прокоп.
- Что "это"?
- Этот домик?
- А, он здесь уже много лет, - равнодушно проговорил Дэмон. - А что такого?
- Ничего.
Прокоп обошел вокруг домика, ощупывая стены, окна. Ну да, вот трещина в доске, разбитое стекло в раме; здесь выпал сучок, так и есть, и дырка изнутри заклеена бумагой. Дрожащей рукой водил он по знакомым убогим приметам; все так, как было, все так…
- Ну, осмотрели? - подал голос Дэмон. - Отоприте, ключ у вас.
Прокоп сунул руку в карман. Конечно, вот он, ключ от его старой лаборатории… той, что осталась дома; вставил ключ в висячий замок, отомкнул, вошел внутрь, и - как дома - машинально протянул руку влево, повернул выключатель, у которого был гвоздик вместо головки - как там, дома. Дэмон вошел следом. Боже, вот и моя койка, до сих пор не постланная; мой умывальник, кувшин с отбитым краем, губка, полотенце, все… Прокоп посмотрел в угол - тут и старая чугунная печурка, и труба, подвязанная проволокой, ящик с угольной крошкой, а там - продавленное колченогое кресло, из сиденья торчат волос и пружины. А вот и щель в полу, и прожженная половица, и шкаф, платяной шкаф… Он открыл дверцу; в шкафу висели чьи-то измятые брюки.
- Неказисто здесь, - заметил Дэмон. - Наш телеграфист такой… в общем, чудак. А что вы скажете насчет аппаратов?
Прокоп, которого не покидало ощущение, будто он все это видит во сне, повернулся к столу. Нет, этого у него не было, тут что-то совсем другое: вместо химической утвари на одном конце стола стояла двенадцатиламповая корабельная радиостанция; рядом лежали наушники, приемник, конденсаторы, вариометр, регулятор, под столом находился обыкновенный трансформатор; а на другом конце…
- Это, первое, - нормальная станция, для обычных разговоров, - объяснил Дэмон, - а второе и есть наш передатчик затухающих искр. С его помощью мы посылаем антиволны, противотоки, искусственные магнитные бури - назовите как хотите. Вот и вся наша тайна. Вы разбираетесь в таких вещах?
- Нет. - Прокоп мельком осмотрел аппарат, подобного которому никогда не видал.
В аппарате было множество сопротивлений, проволочная сетка, нечто вроде катодной трубки, потом еще какие-то изолированные барабаны, странный когерер, реле и клавиатура с кнопками контактов; Прокоп не мог понять, как все это действует. Он оставил аппарат и взглянул на потолок - нет ли на нем, как дома, того же странного пятна, которое всегда напоминало ему голову старика. Да, есть, есть! И - вон зеркальце с отбитым уголком…
- Как вам нравится, аппарат? - спросил Дэмон.
- Он…э-э… это ведь первая конструкция, правда? Он еще слишком сложен.
Тут на глаза ему попалась фотография, прислоненная к какой-то индукционной катушке. Прокоп взял снимок в руки; на нем было изображено ошеломляюще прекрасное девичье лицо.
- Кто это? - хрипло спросил он.
Дэмон заглянул через его плечо.
- Неужели не узнаете? Да ведь это ваша красавица, которую вы сами привезли сюда в объятиях. Великолепна, правда?
- Как попал сюда снимок?
Дэмон ухмыльнулся.
- Вероятно, ее обожает наш телеграфист… Не сочтите за труд включить вон тот контакт… Тот большой рычажок… Наш телеграфист - вы его не заметили? Сидел на первой скамье, сморщенный такой человечек…
Прокоп бросил карточку на стол, включил контакт. По проволочной сетке пробежала голубая искра.
Дэмон поиграл пальцами на клавиатуре - и весь аппарат начал фосфоресцировать короткими синими вспышками.
- Так… - удовлетворенно вздохнул Дэмон, неподвижно вглядываясь в пучки искр.
Прокоп снова порывисто схватил фотографию. Ну, конечно, разумеется, это - та девушка, что спит внизу; нет никакого сомнения. Но если… если б на ней была вуаль, и горжетка, горжетка в капельках дождя, до самых губ, и перчатки… Прокоп стиснул зубы. Не может быть, чтоб она была так похожа на ту! Сощурил глаза, стараясь удержать ускользающий образ, - и опять увидел девушку под вуалью, она прижимает к груди запечатанный пакет, и - вот сейчас поднимет на него чистый, полный отчаяния взор…
Вне себя от волнения, Прокоп сравнивал фотографию с неуловимым образом. Господи, как же она, собственно, выглядела? Да ведь я не знаю! - кольнул испуг. Знаю только - лицо ее закрывала вуаль, и оно было прекрасно. Прекрасное лицо под вуалью - и больше я ничего, ничего не видел. А этот, этот снимок, большие глаза и рот, строгий и нежный - неужели это та, та самая, что спит внизу?
У нее ведь раскрытые губы, раскрытые грешные губы, и волосы растрепаны, и смотрит она не так, смотрит совсем не так… Вуаль в дождевых капельках стояла у Прокопа перед глазами, застилая все. Да нет, ерунда; и на снимке - совсем не та девушка, что спит внизу, и не похожа вовсе. На снимке - лицо той, под вуалью, что пришла к нему в беде и горе; ее лоб спокоен, а в глазах - скорбная тень; и к губам льнет вуаль, густая вуаль с росинками дыхания…
Почему она не подняла тогда вуаль, чтоб я мог узнать ее!
- Пойдемте, я вам что-то покажу, - прервал его мысли Дэмон и потащил Прокопа наружу.
Они стояли на вершине отвала; под ногами их простерлась необъятная темная спящая земля.
- Смотрите туда. - Дэмон показал рукой на горизонт. - Не видите ничего?
- Ничего. Впрочем, нет, вижу - огонек. Слабое зарево.
- Знаете, что это такое?
Раздался еле слышный гул, словно ветер промчался в ночи.
- Готово! - торжественно произнес Дэмон и обнажил голову. - Good night 1, друзья.
Прокоп вопросительно посмотрел на него.
- Не поняли? - сказал Дэмон. - До нас только теперь донесся звук взрыва. Пятьдесят километров по прямой. Точно две с половиной минуты.
- Какой взрыв?
- Кракатит. Эти болваны понабивали его в спичечные коробки. Полагаю, теперь-то они нас больше беспокоить не будут. Мы созовем новый съезд… выберем новый комитет…
- Вы… вы их…
Дэмон кивнул.
- С ними нельзя было работать. Уверен, они до последней минуты пререкались из-за тактики. Скорее всего там теперь горит.
На горизонте виднелось лишь слабенькое багровое зарево.
- Там остался и изобретатель нашей станции. Все там остались. Так что теперь вы все возьмете в свои руки… Послушайте только, как тихо. А ведь отсюда, из этих проводов посылается в пространство беззвучная и точная канонада. Сейчас мы остановили работу всех радиостанций, и у радистов стоит в ушах треск - крах, крах! Пусть бесятся. А тем временем в Гроттупе господин Томеш бьется, стараясь добыть кракатит. Никогда он его не добудет. Но если даже - если сумеет, о! в ют же миг, когда под его руками произойдет соединение, настанет конец… Так что работай, моя станция, рассылай потихоньку искры, бомбардируй вселенную! Никто, никто, кроме вас, не станет хозяином кракатита. Теперь только вы, вы
1 Спокойной ночи (англ.).
один, единственный… - Дэмон опустил руку на Прокопово плечо, молча обвел другой рукой широкий круг, словно показывая: весь мир.
Ночь была беззвездна и пустынна; лишь на горизонте низко полыхал огненный потоп.
- А-а, устал, - зевнул Дэмон. - Славный был денек. Пойдемте вниз.
LI
Дэмон торопился домой.
- Где, собственно, находится Гроттуп? - неожиданно спросил Прокоп, когда они уже спустились с холма.
- Идемте, я покажу вам, - отозвался Дэмон.
Они зашли в контору рудника, и Дэмон подвел Прокопа к карте на стене.
- Вот здесь. - Он ткнул в карту длинным ногтем, подчеркнул маленький кружочек. - Пить не хотите? Согреетесь.
Он налил в рюмки себе и Прокопу жидкость, черную, как смола.
- Ваше здоровье!
Прокоп глотнул залпом и задохнулся: жидкость была, как расплавленный металл, и горше хинина; голова мгновенно пошла кругом.
- Больше не желаете? - оскалил Дэмон желтые зубы. Жаль. Не хотите заставлять ждать свою красотку, а? - Сам он пил рюмку за рюмкой; глаза вспыхивали зеленым огнем, его обуял приступ болтливости, но язык постепенно коснел. - Слушайте, вы молодец! - заявил он. - Завтра беритесь за дело. Старый Дэмон сделает для вас все, что придет вам в голову… - Тут он неуклюже поднялся, поклонился Прокопу в пояс. - Теперь все в порядке. И еще… по-погодите…
Он начал путать все языки мира; насколько Прокоп мог понять, Дэмон изрекал грубейшие непристойности; потом затянул какую-то пошлую песенку, задергался, как в припадке падучей, теряя сознание; на губах у него выступила желтая пена.
- Эй, что с вами? - крикнул Прокоп, встряхивая Дэмона.
Тот с трудом открыл бессмысленные остекленевшие глаза.
- Что… что? - забормотал он, приподнялся, вздрогнул. Ага, я… я… Это ничего, - потер себе лоб, судорожно зевнул. - Да, да, я провожу вас в вашу комнату, ладно?
Его татарское лицо покрылось безобразной синевой и опало, как пустой мешок; он двинулся к двери, шатаясь, словно ноги отказывали ему.
- Идемте же!
Он пошел прямо в комнату, где они оставили спящую девушку.
- А-а, красавица проснулась! - крикнул он на пороге. Входите, пожалуйста!
Девушка стояла на коленях перед печкой; она, видимо, только что затопила и теперь смотрела на потрескивающие дрова.
- Ого, как прибрала! - с ноткой признательности протянул Дэмон.
И в самом деле, комнату проветрили, удивительным образом исчез неприятный беспорядок; теперь все тут было просто и мило, как у мирного домашнего очага.
- Смотри-ка, на что ты способна! - удивлялся Дэмон. - Пора уже тебе бросить якорь, девица! - Она встала, густо покраснела и смутилась. - Ну-ну, не робей! Этот камарад тебе нравится, правда? - осклабился Дэмон.
- Нравится, - просто ответила она и пошла закрыть окно и спустить жалюзи.
От печки по светлой комнате разливалось тепло.
- Хорошо тут у вас, дети, - одобрил Дэмон, грея руки у печки. - Так бы и остался с вами.
- Нет уж, уходи, - быстро возразила она.
- Сейчас, голубушка, - почему-то по-русски ответил Дэмон, ухмыляясь. - Мне… тоскливо мне без людей. Смотри-ка, а приятель твой молчит, как убитый. Постой, сейчас я его уговорю…
Она вдруг вспыхнула:
- Нечего его уговаривать! Пусть будет какой есть!
Дэмон поднял мохнатые брови, изображая преувеличенное изумление:
- Что-о-о? Да ты уж… не влюби…
- А тебе какое дело? - перебила она, блеснув глазами. Кому ты тут нужен?
Он беззвучно захохотал, прислонясь к печке.
- Знала бы ты, как это тебе к лицу! Ах, девка, девка, значит, и на тебя нашло всерьез? А ну, покажись!
Он хотел взять ее за подбородок - она отшатнулась, бледнея от гнева, оскалилась.
- Что? Даже кусаться готова? С кем же это ты вчера опять была, что так… Ага, вспомнил: с Россо, верно?
- Неправда! - крикнула она со слезами в голосе.
- Оставьте ее, - резко сказал Прокоп.
- Ну-ну, это я просто так, - примирительно проворчал Дэмон. - Ладно, не буду вам мешать. Доброй ночи, дети.
Он, пятясь, прижался к стене; и, прежде чем Прокоп поднял глаза, исчез.
Прокоп придвинул стул к гудящей печке, засмотрелся в огонь; даже не оглянулся на девушку. Только слышал, как она нерешительно, на цыпочках, ходит по комнате, что-то запирает, устраивает; но вот больше делать нечего, и она остановилась, молчит…
Дивна власть пламени и текучих вод; засмотрится человек и потеряет себя, застынет; и уже не думает ни о чем, ничего не знает, не ворошит память, но в нем воскресает все, что было, что пережито - воскресает без формы, без времени.
Стукнула об пол сброшенная туфелька, стукнула другая; значит, разувается. Иди спать, девушка; уснешь, и я посмотрю, на кого ты похожа. Она тихонько прошла через комнату, остановилась; опять поправляет что-то - бог ведает, отчего ей хочется, чтоб было здесь чисто и уютно. И вдруг она бросилась перед ним на колени, протянула к его ноге точеные руки:
- Хочешь, я сниму с тебя башмаки? - сказала тихо.
Прокоп взял ее голову в ладони, повернул к себе.
Красивая, податливая и странно серьезная.
- Ты знала Томеша? - спросил он хрипло.
Она подумала, отрицательно покачала головой.
- Не лги! Ведь ты… ты… Есть у тебя замужняя сестра?
- Нету. - Она вырвала голову из его рук. - Зачем мне лгать? Я все скажу, вот нарочно скажу, чтоб ты знал… на-роч-но… Я-я испорченная девчонка… - Уткнулась лицом в его колени. - Все меня, все до еди-ного… так и знай…
- И Дэмон?
Не ответила, только содрогнулась.
- Ты мо… можешь ударить меня ногой, ведь я… ооо, нн-не касайся меня! О, ес-ли бы ты знал… - И ее свела судорога.
- Перестань! - терзаясь, воскликнул Прокоп и насильно поднял ей голову. В глазах ее было столько, муки и отчаяния, что они казались зияющими провалами. Он отпустил ее со стоном: в ней было такое сходство с той, что у него перехватило дыхание.
- Молчи, молчи хотя бы… - сдавленным шепотом попросил он.
Она снова прижалась лицом к его коленям.
- Нет, позволь мне, я должна вс-се… Я… ведь я начала, когда мне было три… тринадцать…
Он зажал ей рот ладонью; а она кусала эту ладонь, бормоча свою ужасную исповедь сквозь его пальцы.
- Замолчи! - кричал он, но слова помимо ее воли рвались наружу, зубы стучали, и она, вся дрожа, говорила, говорила, запинаясь… Он с трудом заставил ее замолчать.