На борту "Нептуна" Химскирк стоял, широко расставив ноги, в потоке лунного света, и его чернильно-черная тень падала прямо на шканцы. При появлении Джеспера он не сделал ни одного движения, но почувствовал, как в груди поднялось что-то напоминающее напор морской волны. Джеспер молча остановился перед ним и ждал.
Очутившись лицом к лицу в непосредственной близости, они сразу впали в тон своих случайных разговоров в бёнгало старика Нельсона. Они игнорировали существование друг друга: Химскирк - угрюмо, Джеспер - с полным спокойствием и равнодушием.
- Что происходит на этой реке, откуда вы только что прибыли? - тотчас же спросил лейтенант.
- Я ничего не знаю о беспорядках, если вы это имеете в виду, - ответил Джеспер. - Я выгрузил там рис, за который ничего не получил в обмен, и ушел дальше. Сейчас там нет никакой торговли, но они умерли бы с голоду через неделю, если бы я не завернул туда.
- Вмешательство! Английское вмешательство! А предположим, что эти негодяи ничего иного не заслуживают, как подохнуть с голоду, а?
- Вы знаете, там есть женщины и дети, - тем же ровным голосом заметил Джеспер.
- О да! Когда англичанин говорит о женщинах и детях, можете быть уверены, что тут дело нечисто. Ваше поведение будет расследовано.
Они говорили поочередно. Казалось, это были бесплотные духи - одни голоса в воздухе; они смотрели друг на друга, как на пустое место, или, в лучшем случае, с тем вниманием, какое уделяют неодушевленному предмету - не больше… Но затем наступило молчание. Химскирк неожиданно подумал: "Она расскажет ему всё. Она расскажет ему, когда, смеясь, повиснет у него на шее". И бешеное желание уничтожить Джеспера тут же, на месте, чуть не лишило его чувств. Он лишился голоса, зрения. Секунду он буквально не видел Джеспера. Но он слышал, как тот осведомился, словно обращаясь ко всей вселенной:
- Итак, я должен заключить, что бриг задержан?
Вспышка злобного удовлетворения помогла Химскирку прийти в себя.
- Да, он задержан. Я отведу его на буксире в Макассар.
- Суд решит, законный ли это поступок, - сказал Джеспер, поняв, что дело становится серьёзным, но говоря с напускным равнодушием.
- О да, суд! Конечно. А вас я оставлю здесь, на борту.
Ужас Джеспера при мысли о разлуке с его бригом проявился в том, что он застыл на месте. Но это продолжалось только один момент. Затем он повернулся и окликнул бриг. Мистер Шульц ответил:
- Да, сэр.
- Приготовьтесь принять кабельтов с канонерки. Нас отведут на буксире в Макассар.
- Бог мой! А для чего это, сэр? - донесся слабый беспокойный возглас.
- Любезность, как я полагаю, - иронически крикнул Джеспер, вполне владея собой. - Нас мог застигнуть здесь штиль… на несколько дней. И гостеприимство. Мне предложено остаться здесь - на борту.
Ответом на это сообщение было громкое, отчаянное восклицание.
Джеспер с беспокойством подумал: "Эх, у парня нервы совсем расходились", - и с какой-то новой смутной тревогой пристально поглядел на бриг. Мысль, что он разлучен с ним - первый раз с тех пор, как они встретились, - потрясла его напускную беспечность, потрясла его мужество до самых оснований, - а эти основания были заложены очень глубоко. Всё это время ни Химскирк, ни даже его чернильная тень не шевелились.
- Я думаю послать команду шлюпки и офицера на борт вашего судна, сказал он в пространство.
Джеспер, оторвавшись от созерцания брига, повернулся и бесстрастно, почти без всякого выражения в голосе заявил протест против всей этой процедуры. А думал он о задержке. Он считал дни. В сущности, Макассар был ему по пути, и если бриг поведут на буксире, он даже сэкономит время. С другой стороны, не удастся избегнуть досадных формальностей. Но всё это было слишком нелепо. "Таракан взбесился, - думал он. - Меня немедленно освободят. А если нет, то Месману придется за меня поручиться". (Месман был голландский купец, с которым Джеспер вёл дела, - важная особа в Макассаре.)
- Вы протестуете? Гм! - пробормотал Химскирк и ещё некоторое время оставался неподвижным, широко расставив ноги и опустив голову, словно изучая свою собственную забавную расщеплённую тень. Затем он дал знак шарообразному канониру, державшемуся поблизости и застывшему, как скверно набитое чучело жирного человека, с безжизненным лицом и блестящими глазами. Тот подошёл ближе и остановился.
- Вы высадите на борт брига команду шлюпки.
- Да, мин герр!
- Всё это время один из ваших людей будет стоять у штурвала, продолжал Химскирк, отдавая приказания по-английски, очевидно, в назидание Джесперу. - Вы слышите?
- Да, мин герр!
- Всё это время вы будете на палубе и возьмёте на себя командование.
- Да, мин герр!
Джеспер почувствовал, что вместе с командованием бригом у него словно вырвали из груди сердце. Химскирк спросил, переменив тон:
- Какое оружие имеется у вас на борту?
Одно время все суда, какие вели торговлю в китайских морях, имели разрешение возить определенное количество огнестрельного оружия в целях самозащиты. Джеспер ответил:
- Восемнадцать ружей со штыками. Они находились на борту, когда я купил бриг четыре года назад. О них было заявлено.
- Где вы их держите?
- В каюте на носу. Ключ у помощника.
- Вы их возьмете, - сказал Химскирк канониру.
- Да, мин герр!
- Зачем? Что вы замышляете? - крикнул Джеспер и сейчас же прикусил губу. - Это чудовищно! - пробормотал он.
Химскирк на секунду поднял на него тяжёлый, как будто страдальческий взгляд.
- Вы можете идти, - сказал он канониру.
Толстяк отдал честь и ушел.
В течение следующих тридцати часов буксировка прервалась только один раз. Бриг дал сигнал - с бака замахали флагом, и канонерка остановилась. Скверно набитое чучело унтер-офицера спустилось в шлюпку, явилось на борт "Нептуна" и поспешило прямо в каюту своего командира. Маленькие глазки его моргали, как будто он был возбужден тем, что ему предстояло сообщить. Оба некоторое время сидели, запершись в каюте, а Джеспер с гакаборта старался выяснить, не произошло ли что-нибудь необычайное на борту брига. Но, казалось, всё было в порядке. Однако он решил подстеречь канонира; и хотя избегал говорить с кем бы то ни было после разговора с Химскирком, он остановил этого типа, когда тот снова вышел на палубу, и осведомился о своем помощнике.
- Он чувствовал себя неважно, когда я уходил, - объяснил он.
Жирный унтер-офицер, державшийся так, словно усилие нести перед собой огромный живот не позволяло ему сгибаться, понял его с трудом. Ни одна чёрточка в лице не обнаруживала ни малейшего оживления, но под конец маленькие глазки быстро заморгали.
- О да! Помощник. Да, да. Он здоров. Но, mein Gott, какой забавный человек!
Джеспер не успел получить объяснение, так как голландец поспешно спустился в шлюпку и вернулся на борт брига. Но он утешал себя мыслью, что очень скоро неприятное и довольно нелепое испытание будет окончено. Вдали уже виднелся рейд Макассара. Химскирк прошёл мимо и поднялся на мостик. Впервые лейтенант взглянул на Джеспера с подчеркнутым вниманием. Он так смешно вращал глазами - Джеспер и Фрейя давно уже согласились, что лейтенант смешон, - с таким восторженным удовольствием, словно обсасывая вкусный кусочек, что Джеспер невольно улыбнулся во весь рот. А потом он снова повернулся к своему бригу.
Видеть этот бриг - его драгоценную собственность, частицу души Фрейи, единственную опору двух жизней в широком мире, незыблемую основу его страсти, дающего ему власть прижать безмятежную прелестную Фрейю к своей груди и увезти на край света; видеть этого красавца, достойно воплощающего его гордость и любовь, видеть его пленным на конце буксирной бечевы испытание не из приятных. В этом было что-то кошмарное, как сновидение о вольной морской птице, обремененной цепями.
Но на что другое хотел бы он смотреть? Красота брига проникала в его сердце с такой силой, что он забывал о том, где находится. А кроме того, сознание своего превосходства, какое возникает в молодом человеке благодаря уверенности, что он любим, иллюзия, рожденная нежным взглядом женских глаз, будто он вознесён превыше Судьбы, помогли ему после первого потрясения выносить эту пытку с улыбкой и верой в себя. Ибо какая злая сила могла коснуться избранника Фрейи?
Было уже после полудня; солнце освещало с кормы оба судна, входившие в гавань. "Скоро конец тараканьей шутке", - думал Джеспер без всякой враждебности. Как моряку, хорошо знакомому с этой частью света, ему достаточно было одного взгляда, чтобы определить направление. "Эге, подумал он, - он идет в Спермондский пролив. Сейчас мы обогнем риф Тамисса". И снова он обратился к созерцанию брига, этой опоры его материального и духовного существования, который скоро снова будет в его руках. На море, спокойном, как мельничный пруд, тяжёлая плавная рябь расходилась от носа брига, так как мощный "Нептун" буксировал с большой скоростью, словно на пари. Голландский канонир показался на баке "Бонито", а с ним ещё несколько человек. Они смотрели на берег, а Джеспер погрузился в любовный транс.
Глубокий гул парового свистка канонерки заставил его вздрогнуть от неожиданности. Медленно он огляделся. Потом с молниеносной быстротой отскочил от того места, где стоял, и бросился по палубе.
- Вы налетите на риф Тамисса! - кричал он.
Высоко на мостике Химскирк бросил тяжёлый взгляд через плечо; два матроса поворачивали штурвал, и "Нептун" уже быстро отходил от края светлой воды, скрывавшей опасность. Ха! Как раз вовремя. Джеспер сейчас же отвернулся, чтобы следить за своим бригом, и, прежде чем он понял, в чём дело, - очевидно, согласно распоряжениям Химскирка, данных заранее канониру, - кабельтов был отпущен при звуке свистка. Он не успел крикнуть, не успел пошевельнуться, он видел, как бриг понесся по течению и стремительно пролетел мимо кормы канонерки. Он следил за его красивым скользящим корпусом глазами, расширенными от недоумения, дикими от ужаса. Крики на борту казались ему жутким невнятным шёпотом, их заглушала кровь, стучавшая в ушах. Бриг нёсся вперед с несравненной грацией и стремительностью до тех пор, пока гладкая поверхность воды перед его носом словно опустилась вниз, неожиданно, точно высосанная. Странно, трепетно задрожали верхушки мачт, бриг остановился, слегка наклонив высокие мачты, - и замер. Он спокойно лежал на рифе, а "Нептун", сделав широкий круг, полным ходом продолжал свой путь по Спермондскому проливу, направляясь к городу. Он лежал спокойно, совсем спокойно, и что-то зловещее и неестественное было в его положении. И сразу - внезапно - при солнечном свете его объяла меланхолия, та меланхолия, какая окутывает вещи, тронутые тлением; он был только пятнышком в сияющей пустоте пространства - уже покинутый, уже одинокий.
- Держи его! - заревел голос с мостика.
Стремительно, импульсивно Джеспер бросился бежать к своему бригу, как кидается вперед человек, чтобы оттащить от края пропасти живое, дышащее любимое существо.
- Держи его! Хватай! - вопил лейтенант с мостика, а Джеспер, не говоря ни слова, бешено отбивался, и только голова его возвышалась над напирающей толпой матросов "Нептуна", которые послушно набросились на него. - Держи его!.. Я не допущу, чтобы этот парень сейчас утопился.
Джеспер перестал сопротивляться.
Один за другим они отпустили его; они отходили постепенно всё дальше и дальше в напряженном молчании, оставив его стоять без поддержки в широком пустом пространстве, словно давая упасть после борьбы. Он даже не покачнулся.
Полчаса спустя, когда "Нептун" стал на якоре перед городом, он всё ещё не сдвинулся с места, ни на волос не шевельнулся. Как только прекратилось громыхание якорной цепи канонерки, Химскирк, тяжело ступая, спустился с мостика.
- Позовите сампан, - сказал он угрюмо, проходя мимо часового к шкафуту; затем он медленно двинулся к тому месту, где Джеспер, на которого направлены были испуганные взгляды матросов, стоял, опустив глаза, сумрачно разглядывая палубу. Химскирк подошел вплотную и, приложив пальцы к губам, задумчиво уставился на него. Вот он, счастливый бродяга, единственный человек, которому проклятая девчонка могла рассказать эту историю. Но она не покажется ему смешной. История, как лейтенант Химскирк… Нет, вряд ли он над ней посмеётся. Он выглядел так, словно никогда в жизни ни над чем смеяться не будет.
Неожиданно Джеспер поднял голову. Его недоумевающие глаза встретили внимательный мрачный взгляд Химскирка.
- Наскочил на риф! - сказал он тихим удивленным голосом. - На риф! повторил он ещё тише, словно прислушиваясь к зарождению какого-то жуткого и странного ощущения.
- Да, на высшей точке прилива, - вставил Химскирк с мстительной, торжествующей злобой, вспыхнувшей и угасшей. Он замолчал, как будто усталый, не спуская с Джеспера своих наглых глаз. Казалось, их затуманило, как хмурое облако, тайное разочарование, неизбежная тень всех страстей. На высшем уровне… - повторил он, снова разжигая свой гнев, и, сорвав с головы обшитую галуном фуражку, он насмешливо махнул ею в сторону шкафута. - А теперь отправляйтесь на берег и в суд, проклятый англичанин! - сказал он.
VI
Истории брига "Бонито" суждено было вызвать сенсацию в Макассаре, самом красивом и, пожалуй, самом чистеньком из всех городов на Островах. В Макассаре не часто случаются сенсационные происшествия. "Фронт" с его своеобразным населением быстро узнал о случившемся. Далеко в море видели какой-то пароход, буксирующий парусное судно, и когда этот пароход явился один, оставив судно в море, любопытство сразу распалилось. В чём дело? Видны были только его мачты с убранными парусами, неподвижно застывшие на одном месте. И вскоре по всей набережной, запруженной народом, распространился слух, что на риф Тамисса наскочило судно. Толпа правильно истолковала случившееся, но причина его находилась за пределами её проницательности, ибо кто мог ассоциировать девушку, отделённую сотнями миль, с кораблем, засевшим на рифе Тамисса? Кто стал бы искать отдаленной связи этого события в психологии по крайней мере трёх человек, хотя в эту минуту один из них, лейтенант Химскирк, пробирался сквозь толпу, чтобы дать отчет о случившемся?
Нет, умы на "фронте" не способны были к такого рода изысканиям, хотя много рук - коричневых, желтых, белых - заслоняли глаза, чтобы взглянуть на море. Молва распространилась быстро. Лавочники китайцы выходили на улицу, и не один белый торговец поднялся от своей конторки, чтобы подойти к окну. В конце концов не каждый день корабль наскакивает на риф Тамисса. И мало-помалу слухи приняли более определенную форму. Английское торговое судно… задержано в море, как подозрительное, "Нептуном"… Химскирк вёл его на буксире, чтобы произвести расследование, и, по странной случайности…
Позже узнали название судна. "Бонито"… что! Не может быть! Да… да… "Бонито". Смотрите! Вы видите отсюда - только две мачты. Это бриг. Вот уж не думал, чтобы этот человек когда-нибудь попался. Но и Химскирк парень расторопный. Говорят, каюта на бриге не хуже, чем на увеселительной яхте. Да и Эллен что-то вроде джентльмена. Сумасбродный парень.
Молодой человек, наслушавшись последних сообщений, вошел в шикарную контору братьев Месман на "фронте".
- О да! Несомненно, это "Бонито"! Но вы не знаете всей истории, я сам только что услышал. Этот парень года два как снабжает реку огнестрельным оружием. От долгой безнаказанности он, видимо, так обнаглел, что на этот раз продал ружья со своего корабля. Факт! Ружей на борту не оказалось. Какова наглость! Но он не знал, что у берега стоит одно из наших военных судов. Эти англичане так нахальны! Быть может, он думал, что это сойдет ему с рук. Наш суд слишком часто оправдывает этих парней по самому ничтожному поводу. Но, во всяком случае, теперь конец знаменитому "Бонито". Я только что слышал в портовой конторе, что он наскочил на риф в разгар прилива, - а он к тому же с грузом. Думают, что никакая человеческая сила не сможет его оттуда сдвинуть. Надеюсь, что так. Это было бы прекрасным предостережением для остальных: знаменитый "Бонито", посаженный на риф.
Мистер Дж. Месман, голландец, родившийся в колониях, добрый патриархальный старик с гладко выбритым спокойным красивым лицом и седыми волосами, слегка вьющимися у воротничка, ни слова не сказал в защиту Джеспера и "Бонито". Он неожиданно поднялся с кресла. Лицо у него было заметно расстроенное. Случилось так, что однажды Джеспер отвлекся от деловых разговоров о путях и средствах торговли на островах и разоткровенничался с ним на тему о Фрейе. Славный старик, который знавал прежде Нельсона и даже помнил немного Фрейю, был удивлен и заинтересован развитием этой истории.
Ну-ну-ну! Нельсон! Да, конечно! Очень честный, порядочный человек. И маленькая девочка с белокурыми волосами. О да! Я отчётливо помню. Итак, она выросла и превратилась в красивую девушку. И такая решительная, такая… - И он от всей души рассмеялся. - Помните же, капитан Эллен, когда вы благополучно убежите со своей будущей женой, непременно загляните сюда, чтобы мы могли её здесь приветствовать. Маленькая белокурая девочка! Помню, помню.
Вот почему при первом известии о крушении на его лице отразилась тревога. Он взял свою шляпу.
- Куда вы идете, мистер Месман?
- Иду искать Эллена. Я думаю, он должен быть на берегу. Кто-нибудь о нём знает?
Никто из присутствующих не знал. И мистер Месман вышел на "фронт" навести справки.
Другая часть города, часть, прилегающая к церкви и форту, получила информацию иным путем. Прежде всего ей предстал сам Джеспер, шагавший с такой быстротой, словно за ним гнались. И действительно какой-то китаец, по-видимому лодочник, следовал за ним по пятам тем же стремительным шагом. Поравнявшись с "Апельсинным домом", Джеспер неожиданно повернулся и вошел, или, вернее, влетел туда, перепугав Гомеца, управляющего гостиницы. Но китаец, поднявший за дверью непристойный шум, немедленно привлек внимание Гомеца. Его жалоба заключалась в том, что белый человек, которого он доставил с канонерки на берег, не уплатил ему за проезд. Он преследовал его до гостиницы всю дорогу, требуя платы. Но белый человек не обращал ни малейшего внимания на его справедливое требование. Гомец успокоил кули, вручив ему несколько медяков, а затем пошёл разыскивать Джеспера, которого знал очень хорошо.
Он нашел его неподвижно стоящим у круглого столика. В другом конце веранды сидело несколько человек; они прервали разговор и молча глядели на него. Два бильярдных игрока, с киями в руках, подошли к дверям бильярдной и тоже уставились на него.
Когда Гомец приблизился к нему, Джеспер поднял руку, указывая на своё горло. Гомец заметил, что его белый костюм запачкан, затем заглянул ему в лицо и побежал заказывать напиток. По-видимому, Джеспер его потребовал.