Котенок, боязливо цепляясь когтями за синий пиджак, выгнул спину. Фриц ходил взад-вперед по комнате. Котенок жалобно замяукал. Фриц снял его с плеча, посадил на курительный столик и продолжал ходить. Затем взял чек и письмо и произнес вслух: - Все кончено! - Ничего более подходящего он не придумал.
Внезапно он выбежал из номера. В коридоре он встретился с горничной. Она с улыбкой взглянула на него, поздоровалась и сказала:
- Господин кандидат нарочно не повязал галстук? Хагедорн остановился.
- Как вы сказали? Ах так. Нет. Спасибо.
Он вернулся в номер и стал насвистывать. Через некоторое время он, оставив дверь открытой, спустился к швейцару и попросил телеграфный бланк.
- Извините, господин кандидат. Вы умышленно не повязали галстук?
- Как так? - удивился Хагедорн. - Я же из-за этого специально вернулся в номер! - Он потрогал воротник сорочки и покачал головой. - В самом деле! Ладно, сначала отправим телеграмму.
Он взял бланк и написал адрес: "Мясная лавка Кухенбуха, Шарлоттенбург, Моммзенштрассе, 7". Затем текст: "Позвоню вторник десять часов тчк Вызови мать к телефону тчк Будет приятное сообщение Фриц Хагедорн".
Он протянул заполненный бланк швейцару.
- Если моя матушка получит телеграмму, она подумает, что я попал в лавину. Поэтому я адресовал мяснику, по соседству. Он человек добрый.
Швейцар вежливо кивнул, хотя ничего не понял. Хагедорн направился в столовую. Все уже сидели за ужином. Он пожелал приятного аппетита и занял свое место.
- Вы намеренно не повязали галстук? - спросила тетя Юлечка.
- Прошу снисхождения, - ответил он. - У меня сегодня заскок.
- С чего это, мой мальчик? - осведомился Шульце. Хагедорн постучал ложкой по бокалу.
- Знаете, что случилось? Меня приняли на работу! Приступаю с первого числа следующего месяца! Жалованье - восемьсот марок! С ума сойти! Эдуард, а ты не получил письма? Нет? Значит, еще получишь. Не сомневайся! Мне пишут, что в будущем нам двоим предстоит встречаться на работе! Ты рад, старина? Все-таки жизнь хороша! - Он посмотрел на владельца пароходной компании Иоганна Кессельгута. - Благодарю вас за все! Я так счастлив! - Он потряс руку опрятно одетому старому господину. - Эдуард, ты тоже его поблагодари!
Шульце засмеялся.
- Ах да. Чуть не забыл. Большое вам спасибо! Кессельгут смущенно ерзал на стуле. Тетя Юлечка, ничего не понимая, переводила взгляд с одного на другого. Хагедорн вынул из кармана чек на пятьсот марок и положил рядом с тарелкой Хильды.
- Особая гратификация! Ну и фирма, друзья мои! Еще мизинцем не пошевелил, и уже пятьсот марок! Вот это благородство! Шеф отдела желает мне хорошенько отдохнуть в интересах предприятия. Хорошенько! Что вы на это скажете?
- Замечательно, великолепно, - сказала Хильда. - Завтра же что-нибудь пошлешь матери, да?
- Конечно! - воскликнул он. - Двести марок! К тому же она утром придет к Кухенбуху. Я все расскажу ей по телефону.
- Кухенбух? - спросил Эдуард. - Кто это?
- Это мясник, мы его постоянные покупатели. Я только что послал ему телеграмму. Пусть он осторожно подготовит мать. А то она до смерти испугается,
- От всего сердца поздравляю тебя с устройством на работу, - сказала Хильда.
- Я тебя тоже, - весело сказал он. - Теперь ты наконец получишь мужа.
- Кто это? - спросила тетя Юлечка. - А-а, знаю. Ну что ж. Имейте только в виду, господин кандидат, я не очень-то за.
- Ничего не поделаешь, - сказал он. - К сожалению, я не могу принимать во внимание Хильдиных теток. Это завело бы слишком далеко… Хильда, дорогая, а согласится ли твой отец? Восемьсот марок - это же уйма денег!
Фрау Кункель пренебрежительно усмехнулась,
- Послушай, - сказала Хильда. - Мы даже сможем экономить, служанки нам не надо. Хватит приходящей работницы, три раза в неделю.
- Но когда появится мальчик, возьмем служанку, - сказал озабоченно Хагедорн.
- Какой мальчик? - спросила тетя.
- Наш! - гордо ответила Хильда.
- Мы назовем его Эдуардом, - заметил будущий отец. - Из уважения к моему другу.
- А если будет девочка? - забеспокоился Шульце.
- В этом случае я предложил бы имя Эдуардина, - заявил Кессельгут.
- Вы находчивый человек, - сказал Шульце с признательностью.
- Будет наверняка мальчик, - заверил Хагедорн.
- У меня тоже такое предчувствие, - сказала Хильда и покраснела до ушей.
Тетя Юлечка, поспешив сменить тему, спросила:
- А какая фирма вас приняла на работу?
- Вы будете удивлены, тетушка. Фирма "Тоблер"!
Тетя Юлечка в самом деле удивилась. Удивилась настолько, что у нее в горле застряла куриная косточка. Глаза вылезли на лоб, и она зашлась в кашле.
Ей вливали в рот воду, поднимали вверх руки. Она вырвалась, бросила страдальческий взгляд на Шульце и удалилась.
- И часто это с ней бывает? - спросил Фриц, когда она ушла.
"С тех пор, как она моя тетя", - хотела сказать Хильда, но, заметив устремленные на нее взгляды отца и Иоганна, сказала:
- Наверное, это она от радости.
В тот же вечер, часом позднее, произошел разговор, не оставшийся без последствий. Госпожа Каспариус пришла к дядюшке Польтеру, который за своей стойкой просматривал английскую газету.
- Мне надо с вами поговорить, - сказала она. Он медленно поднялся. У него болели ноги.
- Мы знаем друг друга уже лет пять, не так ли?
- Так точно, сударыня. Когда вы приехали к нам впервые, в отеле как раз жили университетские лыжники. Это прозвучало несколько двусмысленно. Она улыбнулась, вынула из парчовой сумочки пачку банкнот и дала ему.
- Здесь пятьсот марок, - упомянула она вскользь. - Они у меня лишние.
Он взял деньги.
- Сударыня, располагайте мной!
Из золотого портсигара она достала сигарету. Он щелкнул зажигалкой. Она закурила и пристально посмотрела на него.
- Скажите, никто из туристов не жаловался на господина Шульце?
- Жалуются, - сказал он. - То и дело спрашивают, почему это человек в такой потрепанной одежде живет именно в нашем отеле. К тому же он ведет себя в высшей степени нагло. Сегодня днем у меня был с ним неприятный разговор, который не поддается никакому описанию.
- Описание излишне, - сказала она. - я сидела за соседним столиком. Это было скандалезно! Подобное нахальство вы не должны допускать. Это подрывает хорошую репутацию вашего отеля.
Швейцар пожал плечами.
- А что я могу поделать, сударыня? Гость есть гость.
- Послушайте! Я заинтересована в том, чтобы господин Шульце немедленно исчез. Причина к делу не относится.
Швейцар и бровью не повел.
- Вы интеллигентный человек, - продолжала она. - Повлияйте на директора отеля! Преувеличьте жалобы, поступающие на Шульце. И добавьте, что я никогда больше не приеду сюда, если ничего не будет предпринято. Господин Ленц, кстати, со мной полностью согласен…
- А что надо практически сделать?
- Завтра господин Кюне должен сказать Шульце, чтобы он в интересах постояльцев из отеля уехал. Человек этот явно очень нуждается. Предложите ему денежную компенсацию! Сколько - мне безразлично. Дайте ему триста марок. Для него это состояние.
- Понимаю, - вымолвил швейцар.
- Тем лучше, - высокомерно сказала она. - То, что оставите от пятисот марок, принадлежит, разумеется, вам.
Он с благодарностью поклонился.
- Сделаю все, что в моих силах, сударыня.
- И еще, - сказала она. - Если завтра днем этот господин Шульце не исчезнет, я уеду вечерним поездом в Санкт-Мориц. Это тоже передайте, пожалуйста, вашему директору!
Она небрежно кивнула и пошла в бар. Ее вечернее платье шуршало, будто непрерывно повторяло шепотом свою цену.
Глава восемнадцатая
Разбитые иллюзии
На следующее утро, вскоре после восьми часов, в квартиру фрау Хагедорн на Моммзенштрассе позвонили. Старая дама открыла дверь.
У порога стоял ученик мясника Кухенбуха. Он был почти двухметрового роста, и звали его Карлуша.
- Здравствуйте, вам большой привет от мастера, - сказал он. - И в десять часов вам будет звонить господин Хагедорн. Из Альп. Но пугаться вам незачем.
- Незачем пугаться? - спросила старая дама.
- Ага. Он прислал нам вчера вечером телеграмму и просил, чтобы мы подготовили вас к радостному событию.
- Это на него похоже, - сказала мать. - Радостное событие? Хм! Сейчас иду. Минутку, возьму только для вас пятачок. За беготню.
Она вынесла монетку и дала ее Карлуше. Тот поблагодарил и, топая, сбежал по лестнице.
Ровно в девять фрау Хагедорн явилась в лавку Кухенбуха.
- Карлуша, как всегда, опять напутал, - сказала жена мясника. - Вы пришли на час раньше.
- Знаю, - ответила матушка Хагедорн. - Но дома я бы волновалась. Вдруг он позвонит раньше. Я не буду вам мешать.
Фрау Кухенбух добродушно засмеялась, О "мешать" и речи быть не может.
Она вручила старой даме телеграмму и предложила сесть.
- Что он воображает! - рассердилась фрау Хагедорн, прочитав текст. - Ведет себя так, будто я кисейная барышня. Уж так сразу я никогда не пугаюсь.
- Что же ему хочется? - спросила жена мясника.
- Вот сейчас я ужасно волнуюсь, - призналась старая дама.
Но тут вошли покупатели, и она умолкла. Каждую минуту она трижды взглядывала на стенные часы, висевшие над сервелатом и салями. В лавке было холодно, и кафельные плитки покрылись влагой. На дворе стояла слякотная погода.
К десяти часам с минутами, когда зазвонил телефон, фрау Хагедорн вконец расклеилась. Дрожа, она вошла за прилавок, протиснулась мимо колоды для рубки мяса, судорожно прижала к уху трубку и сказала жене мясника:
- Надеюсь, что расслышу его. Ведь он так далеко! Она замолчала и стала напряженно вслушиваться.
Внезапно ее лицо осветилось, словно банкетный зал, в котором только что царил мрак.
- Да? - крикнула она звонким голосом. - У телефона Хагедорн! Фриц, это ты? Ты что, ногу сломал? Нет? Слава Богу. Может, руку? Тоже нет? Тогда я рада, мой мальчик. Ты точно здоров? Что? Что ты говоришь? Я должна спокойно выслушать? Фриц, веди себя как подобает. Так с матерью не разговаривают. Даже по телефону. Ну, что там?
Довольно долго она молчала, напряженно слушая, и вдруг подпрыгнула от радости.
- Ну и ну! Ты не шутишь? Восемьсот марок в месяц? Здесь в Берлине? Вот это хорошо. Представь, что тебе пришлось бы ехать в Кенигсберг или Кельн, а я сидела бы на Моммзенштрассе и считала мух. Что я должна? Говори громче, Фриц! В лавке народ. А-а, должна за что-нибудь держаться!! С удовольствием, мой мальчик. А чего ради? Что ты сказал?.. Обручился? Ой, не может быть! Хильдегард Шульце? Не знаю такую. Зачем же сразу обручаться? Надо сначала хорошо узнать друг друга. Не возражай. Я лучше знаю. Я обручилась, когда тебя еще на свете не было. Что значит, ты "надеешься"? Ах так!
Она засмеялась.
- Ну хорошо, я присмотрюсь к барышне. Если мне не понравится, не дам согласия. Поживем - увидим. Увидим, я сказала. Пригласи ее к нам поужинать! Она не балованная? Нет? Ну, твое счастье! Что ты послал? Двести марок? Но мне ничего не надо. Ну ладно. Куплю тебе две сорочки и что-нибудь еще нужное. Фриц, нам не пора кончать разговор? А то набежит. Вот что еще хотела спросить: белья тебе хватает? Погода у вас хорошая? Тоже тает? Вот это жаль. Передай от меня привет девушке. Не забудь! И твоему другу. Постой, ведь его фамилия тоже Шульце? А она не его дочь? Ни в каком родстве? Так, так.
Старая дама опять долго слушала. Потом сказала:
- Хорошо, мой мальчик, до скорого свидания! Будь здоров! Не попади там под трамвай. Да, знаю, что в вашей дыре их вообще нет! - Она рассмеялась. - Я чувствую себя отлично. Спасибо за звонок. Очень мило с твоей стороны. Ты не узнавал еще, как удобнее ехать из дома на работу? Нет? А как называется фирма? "Тоблер"? Та самая, которая присудила тебе приз? Расскажу господину Франке, он порадуется за тебя. Конечно, передам ему привет. Давай кончать разговор. А то вдвойне заплатишь. До свидания, мой мальчик. Да. Конечно. Да, да! До свидания!
- Хорошие известия получили, - улыбнулась фрау Кухенбух.
- Восемьсот марок в месяц, - сказала старая дама. - А до этого ни пфеннига несколько лет.
- Восемьсот марок и невесту! Фрау Хагедорн кивнула.
- Многовато за один раз, а? Но в конце концов, дети для того и существуют, чтобы потом стать родителями.
- А мы бабушками.
- Очень будем надеяться, - сказала старая дама и оглядела мясной прилавок.
- Взвесьте мне, пожалуйста, четверть фунта грудинки. Несколько костей отдельно. И восьмушку вареной ветчины. Такой день надо отпраздновать.
С утра Фриц сходил в банк и обменял чек на наличные. Потом заказал на почтамте телефонный разговор с Берлином и, пока ожидал соединения, послал матери денежный перевод на двести марок.
После разговора он, пребывая в хорошем настроении, шатался по старинному городку и делал покупки. Когда годами дрожишь над каждым пфеннигом и сдерживаешься, стиснув зубы, тогда это увлекательное занятие. Но почему-то, когда счастье сверкнуло как молния, хочется реветь. Ладно, хватит об этом!
Господину Кессельгуту, своему покровителю, Хагедорн купил ящичек дорогих гаванских сигар. Эдуарду он купил в антикварной лавке старинную оловянную пивную кружку. Для Хильды он приобрел редкие серьги с подвесками в форме виноградной кисти. Они были из нефрита, матового золота и полудрагоценных камней. Наконец, в цветочном магазине он заказал для тети Юлечки шикарный букет и попросил продавщицу доставить подарки в отель. Себе он не подарил ничего.
Полтора часа провел Хагедорн в городке. Когда он вернулся, Казимир, несравненный снеговик, дышал на ладан. Жестяное ведро, шлем Казимира, торчало на его плечах. Глаза, нос, рот и усы сползли любимому гусару на геройскую грудь. Однако он еще стоял прямо. Он умирал стоя, как и подобает солдату.
- Прощай, дорогой Казимир! - сказал Хагедорн. - Снявши голову, по усам-волосам не плачут. - Он вошел в отель.
За это время здесь кое-что произошло.
Мирное утро не предвещало беды. Тайный советник Тоблер, его дочь, Кункель и Иоганн завтракали на веранде. Ели бутерброды и говорили об оттепели.
- Если бы у нас была машина, - сказала Хильда, - мы могли бы уехать в Мюнхен.
- Не забывай, что я бедный человек, - напомнил ей отец. - Поиграем часик в кегли. Это успокаивает нервы. Кстати, а где мой зять?
- В банке и на почте, - сообщила Хильда. - Как вам спалось, Кункель?
- Скверно, - ответила тетя Юлечка. - Снились какие-то ужасы. Вы не должны были так поступать со мной.
- Когда, как? - спросил Иоганн.
- Когда господин Хагедорн сказал, что фирма Тоб-лера наняла его и господина Шульце вдобавок… Куриная косточка была такая острая, в номере я выпила прованского масла, это было ужасно.
- В следующий раз, если опять будет что-нибудь неожиданное, - сказал Иоганн, - закажем вам овсяную кашу.
- Бесполезно, - сказал тайный советник. - Она тогда проглотит ложку.
- К ложке мы заранее приделаем цепочку, - сказала Хильда.
Фрау Кункель опять обиделась.
Но долго обижаться ей не дали. В столовую на веранде торжественно вступили швейцар с директором Кюне и направились к их столику.
- Оба похожи на секундантов, которые несут вызов на дуэль, - заметил тайный советник.
Иоганн успел лишь пробормотать: "Тучи сгущаются!" - как директор поклонился и сказал:
- Господин Шульце, можно вас на минутку? Поговорить.
- На минутку? - отозвался Шульце. - Извольте.
- Мы ждем вас в канцелярии, рядом, - объяснил швейцар.
- Долго же вам придется ждать! - сказал Шульце. Хильда посмотрела на наручные часики.
- Минута кончается.
Карл Отважный и дядюшка Польтер переглянулись. Затем директор признался, что речь пойдет о деликатном вопросе.
- Грандиозно! - обрадовалась тетя Юлечка. - Всегда о таком мечтала. Хильдегард, зажми уши!
- Как вам угодно, - сказал директор. - Мне хотелось избавить господина Шульце от присутствия свидетелей. Короче говоря, ассоциация владельцев отелей, представителем которой я здесь являюсь, просит вас покинуть наш отель. Некоторые наши гости шокированы. Со вчерашнего дня жалоб прибавилось. Один из них - кто, я, понятно, не могу назвать, - предоставил значительную сумму. Сколько там было?
- Двести марок, - благосклонно напомнил дядюшка Польтер.
- Эти двести марок, - сказал директор, - будут вам вручены, как только вы удалитесь отсюда. Полагаю, что деньги для вас не лишнее.
- А почему, собственно, меня выгоняют? - спросил Шульце.
Его лицо чуть побледнело. Происходящее он принял близко к сердцу.
- Никто вас не выгоняет, - сказал директор. - Об этом не может быть и речи. Мы призываем, мы просим вас, если угодно. Для нас важно удовлетворить желание других гостей.
- Выходит, я позорное пятно? - спросил Шульце.
- Диссонанс, - возразил швейцар.
Тайный советник Тоблер, один из богатейших людей в Европе, взволнованно сказал:
- Значит, бедность всё-таки позор.
Но дядюшка Польтер разбил его иллюзии.
- Вы неверно понимаете, - заявил он. - Вот если бы миллионер въехал с тремя сундуками в богадельню и разгуливал бы там во фраке, то богатство было бы позором! Все зависит от точки зрения.
- Всему свое время и место, - изрек Карл Отважный.
- А вы не на своем месте, - добавил дядюшка Польтер.
Тетя Юлечка встала, подошла вплотную к швейцару, замахнулась правой рукой и сказала:
- Убирайтесь отсюда, а то вмажу!
- Оставьте швейцара в покое! - приказал Шульце. Он поднялся. - Хорошо. Я уеду. Господин Кессельгут, будьте любезны, закажите такси. Через двадцать минут уезжаю.
- Я, разумеется, с вами, - сказал Кессельгут. - Швейцар, мой счет. Да пошевеливайтесь! - И он быстро удалился.
- Сударь! - крикнул ему вслед директор. - Почему вы хотите нас покинуть?
Тетя Юлечка злорадно рассмеялась.
- Ничего глупее в жизни не видела. Может, со временем поумнеете. Приготовьте счет моей племяннице и мне! Да пошевеливайтесь! - Она прошуршала платьем и вышла с веранды, споткнувшись на пороге.
- Убиться можно! - пробормотал директор.
- Где двести марок? - спросил Шульце.
- Сию минуту! - буркнул швейцар, вынул бумажник и положил на стол две купюры.
Шульце взял деньги, подозвал кельнера, стоявшего у двери, и дал ему двести марок.
- Половину отдайте Зеппу, с которым я подметал каток, - сказал он. - Не забудете?
У кельнера отнялся язык. Он лишь кивал головой.
- Вот и хорошо, - сказал Шульце. Он холодно посмотрел на директора и швейцара. - Уходите!
Оба, как школьники, послушно удалились. Отец с дочерью остались вдвоем.
- А что будет с Фрицем? - спросила Хильда. Тайный советник Тоблер смотрел вслед удаляющимся фигурам.
- Завтра я покупаю отель, - сказал он. - Послезавтра оба с треском вылетят отсюда.
- А что будет с Фрицем? - плаксиво повторила Хильда.