– Он упрекал меня за отсрочку их медового месяца, мол, я затащил Эйприл в театр-студию и теперь она занята в спектакле. Нормальная шутка. Но затем встрял Гарри Карлайл и стал подзуживать его сорвать наш танец. Когда мы с Эйприл отошли от стола, я увидел, что Гарри пристроился рядом с Роем. И наверное, напомнил нечто предполагающее вспышку ревности.
– Держу пари, Менефи не требовалось сильного напоминания.
– Черт, теперь это неважно. Когда я вернулся за наш столик, Карлайл ждал меня там. Он пытался намекнуть, что лучше ничего не печатать о нем в журнале.
– Ах, этот Карлайл!
– Да, известный светский доктор, его братец…
– Откуда Гарри узнал, что ты собираешься печатать о нем статью?
– Хотел бы я это выяснить! О наших планах было известно только тебе, мне и Бишопу.
– И Томасу. Вспомни день, когда ты в раздражении пытался впечатлить его списком персон, которых собираешься высветить.
– Да, и Томасу. Да…
– Томас и этот Карлайл – друзья?
– Не знаю. Но с Джеком, братом Гарри, Томас еще как знаком. Джек Карлайл. Главный рэкетир в округе.
– Надеюсь, его запугивания не остановят тебя.
– Не волнуйся, скорее наоборот. Это единственная работа, которую я проделаю с большим удовольствием. Я вообще никогда не любил его… а теперь, пожалуйста, не могла бы ты убраться?
– Ты же не собираешься отправить меня домой пешком, через весь город, в это время ночи?
– Ладно, черт возьми. Попрошу Улисса отвезти тебя домой на моей машине.
– Но зачем? Почему мы не можем поступить проще?
– Я уже говорил, – сказал Долан, вставая. – Здесь нет лишней кровати.
– Эта выглядит вполне достойно.
– Это моя кровать.
– Знаю. Прекрати строить из себя дурака.
– Я не дурак, о господи. Все прекрасно понимаю. Знаю, чего ты хочешь. Знаю, что не смогу устоять. Знаю, что мне нравится все сексапильное в мире.
– Великолепно! Теперь ты становишься самим собой, – сказала Майра, улыбаясь. – Здорово!
– …Но спать в моей кровати ты не будешь! Черт возьми, ну почему ты не остановилась в тот день выпить свою чашечку кофе!
– Замечательно! Мне нравится, когда ты выпускаешь пары! В эти минуты ты великолепен!
– Посмотрела бы ты на меня, выгоняющего женщин отсюда в четыре часа утра. Вот когда я в самом деле великолепен.
– А теперь давай…
И тут кто-то постучал в дверь.
– Входите, – ответил на стук Долан, думая, что пришел один из парней снизу, может быть Улисс.
Дверь открылась, и вошла Эйприл Коулин Менефи.
– Я не знала, что у тебя компания, – сказала она, невозмутимо глядя на Майру. – Я помешала?
– Почему же? Нет, – протянул Долан, все еще удивленный.
– Это хорошо, – проговорила Эйприл, закрывая за собой дверь.
Майра встала, громко втянув воздух.
– Не уходите, – обратилась к ней Эйприл, с улыбкой протягивая Майре руку. – Меня зовут Эйприл Менефи. Я видела вас сегодня.
– Привет! – сказала Майра, пожимая протянутую руку.
– Мисс Барновски, – представил ее Долан, очнувшись от первоначального шока. – Моя секретарша. В журнале, я имею в виду. Она помогает мне печатать. Мисс Барновски…
– Да, я знаю, – прервала его Эйприл. – Мисс Барновски.
– Она мой секретарь, – повторил Долан, глупо улыбаясь.
– Хорошо. Вы мне кажетесь ужасно привлекательной, – сказала Эйприл Майре.
– Спасибо…
– Мне жаль, что вы уходите. В самом деле. Я хотела бы узнать вас получше.
– Спокойной ночи, миссис Менефи, – произнесла Майра, собираясь уходить.
– Подожди минуту, – проговорил Долан, провожая ее до двери. – Я попрошу Улисса отвезти тебя.
– Не беспокойся, – бросила Майра через плечо, проходя через темноту гостиной…
– Она великолепна, Майк. Выглядит как девушка на рисунке Бенда. Теперь я понимаю, почему ты был столь пренебрежителен…
– О господи, у тебя в голове когда-нибудь бывает что-нибудь кроме секса? – спросил Долан, закрывая дверь.
– Это патология, – кротко согласилась Эйприл.
– Ты ненормальная. Как ты здесь оказалась?
– Не хмурься так! Вошла через черный ход, через комнату Улисса и затем по внутренней лестнице. А что?
– О господи, сдохнуть можно, – сказал Долан, качая головой. – Ты самая ненормальная из всех, кого я когда-либо встречал. Ты только что вышла замуж, это ваша брачная ночь, и ты спрашиваешь меня "а что"?
– Я спрашиваю тебя снова: "А что?" Ты не рад, что я здесь? "Это одновременно и подходяще, и пристойно", или ты не помнишь Линкольна?
– Сдаюсь, – сказал Долан, усаживаясь и запуская пальцы в шевелюру. – Положительно сдаюсь. Каждая собака в городе знает твою машину. Ты подумала, как легко тебя вычислить? Все же знают, что я живу здесь.
– Я приехала на такси, – проговорила Эйприл, снимая пальто.
– А как насчет Менефи?
– Мы поцапались, и я уехала.
– Прекрасный способ начать семейную жизнь.
– Спор, – сказала Эйприл, подходя и усаживаясь рядышком на кровать, – был о тебе. Он начался сразу же после того, как Рой помешал нам танцевать, и продолжался весь оставшийся вечер. Рой очень ревнует меня к тебе.
– Какого черта ревновать ко мне?
– Может быть, – пробормотала Эйприл тихо, широко раскрыв невинные глазки, – потому что ты – намного лучший любовник, чем он.
– Будь я проклят! – воскликнул Долан, уставясь на нее в изумлении. – Ты рассказала ему?
– Конечно.
– О господи, – простонал Долан.
– Но я здесь не только из-за этого. То есть не только, чтобы переспать; я принесла тебе кое-что, – сказала Эйприл, открывая сумочку. – Я подумала, что финансовая поддержка тебе не помешает, я помню, что наступил очередной срок оплаты за машину. – С этими словами она положила чек рядом с Доланом.
Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Майра.
– Только что перед парадным остановилась машина, "паккард-купе", и мужчина идет в дом, – выпалила Майра взволнованно. – Похоже, приехал ваш муж.
– Кто бы сомневался, – кисло ухмыльнулся Долан, вставая. – Уходи отсюда, Эйприл, по черной лестнице.
– Пусть он войдет, – возразила Эйприл. – Лучше закончить шоу прямо сейчас.
– Боже правый! Тебе лучше уйти!
– Я не уйду, – сказала Эйприл спокойно и, расслабившись, развалилась на кровати.
– Быстрее! – умоляюще воскликнула Майра.
Долан подскочил и, схватив Эйприл за руку, поднял ее на ноги. Мягко повернул, чуть отступил и, тщательно выбрав цель, ударил ее в челюсть, как мог, резко. Эйприл вскрикнула, как пойманный зверек, и рухнула без сознания на кровать. Долан наклонился и подхватил ее на руки.
– Накинь на нее пальто.
– Быстрее! – повторила Майра, оборачивая пальто вокруг тела Эйприл.
Долан стремительно вышел из комнаты и направился к черной лестнице. В просторной гостиной не было света, но слабая иллюминация от уличных фонарей обрисовала путь. Миновав гостиную, Майкл свернул в коридор, поспешил к двери Улисса и постучал ногой…
– Что случилось, мистер Майк? – спросил Улисс, открывая дверь.
– Многое, – сказал Майк, укладывая Эйприл на раскладушку. – Я в адском затруднении, и все из-за тебя, сукин ты сын. Велел же тебе не пускать Эйприл на черную лестницу.
– Что с ней случилось, мистер Майк?
– Дал ей тумака. Ее муж наверху…
– Я бы не впустил ее, если бы знал, что она замужем.
– Ты сделаешь все что угодно за пять баксов, ублюдок. Послушай. Я поднимусь наверх и притворюсь, будто удивлен, увидев этого парня. Спрячь ее и смотри, чтобы она сидела тихо, пока ее муж не уйдет. Если она очнется и попытается устроить веселье, выруби ее снова. Я вернусь сразу же, как только смогу.
– Хорошо, мистер Майк. – сказал Улисс, прикрывая пледом Эйприл до самых бровей. – Мистер Майк, я не хотел, чтобы вы попали в затруднительное положение.
– Ладно. Мы оба виноваты, – кинул Долан Улиссу, выходя.
Снаружи у своей двери Долан остановился, чтобы прикурить, и затем вошел.
Майра лежала в кровати, закутанная в простыню до подбородка, и была видна только ее голова. Рой Менефи стоял около письменного стола, его красивое лицо было мрачным.
– Ну привет! – сказал Долан, притворяясь очень удивленным, испытующе переводя взгляд с Майры на Роя и обратно. – Вот уж кого не ожидал здесь увидеть. А где Эйприл?
– Это я и пытаюсь выяснить, – буркнул Менефи.
– Он решил, что она здесь, – вступила в разговор Майра.
– Здесь? С какой стати? Шутишь, что ли? Что случилось, Рой?
– Мы с Эйприл поспорили по дороге домой, и она сказала, что скорее пойдет пешком, чем поедет со мной. Я думал, что она блефует, поэтому остановился и позволил ей выйти. Так, преподать ей урок; объехал квартал, полагая, что подберу Эйприл на том же месте, но когда вернулся, ее там не было.
– Не слишком хорошо ты знаешь Эйприл. Она не из тех, кто блефует.
– Теперь вижу. Естественно, я покатил сюда…
– Почему тебе пришло в голову, что она здесь?
– Ну не знаю. Она всегда говорила о тебе…
– Но почему ты сначала не позвонил?
– Вы хотели поймать ее с поличным, не так ли? – сказала Майра.
– Жаль тебя расстраивать, Рой, но ее здесь нет.
– Вижу, – признал Менефи. – Мне трудно это говорить, но я сожалею о случившемся, Долан.
– Забудь. Она, возможно, взяла такси и поехала домой. Почему бы тебе не попытаться найти ее там?
– Наверное, я так и сделаю. Ну что же… извини за вторжение, – сказал Менефи, медленно направляясь к двери. – Могу я поговорить с тобой минутку, Долан?
– Конечно.
Они вышли в гостиную, и Долан включил настенную лампу около своей двери.
– Я только хотел попросить тебя не говорить никому об этом… ну и в журнале.
– Конечно, Рой, обещаю. И попытайся уяснить, что между мной и Эйприл больше ничего нет, ничего. Когда-то я потерял голову из-за нее, но теперь все прошло. Ее старик настоял на своем…
– Верю.
– И хочу, чтобы ты не слушал Гарри Карлайла. Ему нравится наблюдать, как ты попадаешься на его враки.
– Больше не буду. Спокойной ночи, Долан. – Менефи перехватил руку Долана и крепко пожал. – Сожалею, что побеспокоил тебя.
– Забудь, – сказал Долан, провожая его по парадной лестнице до двери на улицу. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – ответил Менефи, спускаясь с крыльца.
Долан подождал, чтобы Рой сел в машину и уехал, а затем спустился в комнату Улисса.
– Она все еще в ауте, – сообщил Улисс. – Вы что, бейсбольной битой ее огрели?
– Принеси воды и давай приводить ее в чувство. Принеси побольше воды.
Долан откинул плед и начал растирать Эйприл запястья. Никаких признаков сознания. Девушка лежала словно труп, а в слабом желтом свете маленького ночника Улисса и выглядела как труп.
– Вот, мистер Майк, – сказал Улисс, возвращаясь с ведром воды. – А тот мужик – с ним в порядке?
– Да, он даже извинился за вторжение. Возьми ее за ноги. Переложим ее на пол.
Так и сделали; Долан поднял ведро и щедро плеснул в лицо Эйприл.
Под струей холодной воды Эйприл проявила первые признаки жизни: поежилась. Долан приподнял ее, усадил и начал трясти. Через пару секунд губы зашевелились; Эйприл скривилась, как от вкуса недозрелой хурмы, затем ресницы затрепетали, и она открыла глаза.
– Эйприл! Эйприл! – шептал Долан ей в ушко. Эйприл улыбнулась, осмотрелась.
– Без паники, я уже в норме. Долан, ты сукин сын, – продолжила она с улыбкой, – подсек меня, когда я отвернулась…
– Что за девушка! – воскликнул Долан, глядя на Улисса и невольно улыбаясь. – Хватит, Эйприл, тебе надо уходить. Рой только что уехал. Улисс, надевай туфли и пальто, выведи мисс Эйприл через черный ход и посади ее в такси.
– Да, сэр, – сказал Улисс, чрезвычайно удовлетворенный доверенной ролью в одной из интрижек мистера Майкла.
– Вот еще, через черный ход, – возмутилась Эйприл. – Ни за что. Только через парадное.
– Нет-нет, уйдешь через черный ход. Я не настолько доверяю Менефи. Допускаю, что он поверил в мои сказки, но он ревнует, а ревнивцы чертовски упрямы. Он, может быть, припарковался на улице неподалеку и ожидает твоего появления.
– Между прочим, – буркнула Эйприл, – я замерзла. И посмотри, что ты сделал с моей прической.
– Посмотри, что ты сделала с моей жизнью, – сказал Долан. – Ну же, – он помог ей встать, – иди с Улиссом. Всегда можно поймать такси за углом. У тебя есть деньги?
– У меня всегда есть деньги, мистер Долан.
– Откуда мне знать? Может, ты истратила все на подкуп Улисса. Теперь идите.
– Я ухожу, но я вернусь.
– Попробуй, и я перережу тебе горло. Правда, Улисс?
– Да, сэр.
– Тогда смывайтесь.
Улисс и Эйприл вышли через заднюю дверь. Долан закрыл за ними и поднялся наверх. Выключил бра, затем выглянул в окно, чтобы посмотреть на улицу. Ни признака машины. Он улыбнулся и вошел в свою комнату.
– Ну, – сказал он, глядя на аккуратно развешанную на спинке стула одежду Майры, на ее туфли под столом, – и как с тобой быть?
– Она ушла? – поинтересовалась Майра, поворачиваясь на бок и опираясь на локоть.
– Да. И хочу, чтобы ты тоже ушла.
– Никогда. О, между прочим, твоя сумасшедшая подружка оставила здесь маленький сувенир, – сказала она, протягивая ему чек, выписанный Эйприл.
– Спасибо, – проговорил Долан сухо и. сунул чек в карман халата.
– Ты не испытываешь неловкости, принимая деньги от женщин? – спросила Майра, пораженная его неразборчивостью.
– Не тогда, когда это дорого достается, – сказал Долан грубо.
– Понимаю… И все твои ночи так беспокойны, как эта?
– Беспокойны? – переспросил Долан с легкой усмешкой, сбросил халат и сел на край кровати. – Вовсе нет. Эта не беспокойная. Просто-таки очень скучная.
– Колдовское отродье, – сказала Майра, откидываясь на подушку. – Самая дьявольская смесь шарма, индивидуальности и бесцеремонности, которую я встречала когда-либо…
– Отлично! – констатировал Долан, выключая свет.
Через несколько дней позвонил Лоуренс.
– Сложилась довольно серьезная ситуация, – сказал он.
Через несколько минут Долан спустился в кабинет хозяина типографии.
– Объясни, Экман, – попросил хмурый Лоуренс.
– Ладно, – отозвался Экман. – Все дело в том, что мы не получили новых контрактов с "Космополитом". Пятьдесят номеров отправлены в рассылку на второй день продаж, и сколько, как вы думаете, заказов мы получили с этого?
– Не знаю, – ответил Долан. – Семь или восемь страниц, я думаю.
– Пять с четвертью. Причем два заказа оплачены. По двести долларов.
– А каждый выпуск обходится нам больше чем в тысячу долларов, – вклинился Лоуренс – Надеюсь, вы понимаете, что пока мы работаем в убыток…
– Послушайте, – начал Долан, – я не сильно сведущ в этой сфере, но будь я проклят, если понимаю, почему мы должны отказаться от трех или четырех полностраничных рекламных объявлений в неделю. Мы ведь можем выделить место под них.
– От поздравительных придется отказаться, – сказал Экман. – Те половины полос, которые мы оставили "Курьеру" или "Таймс газетт", были заменены на десяти-двенадцатидюймовые объявления в их газетах. Двухчетвертные полосы адресовались большим магазинам, чтобы показать, что можно делать в случае заключения нового рекламного контракта.
– Мы предложили им новый контракт?
– Нет, с этим ничего не вышло, – ответил Экман. – А вы знаете, как трудно мне было разместить их.
– Ну, за последние четыре недели Майра получила что-то около четырех сотен годовых подписок. Это две тысячи долларов. Они тоже потрачены?
– Да, – подал голос Лоуренс. – Хотите посмотреть гроссбух?
– Нет, я верю вам. Только, признаюсь, все это неожиданно. Я думал, что у нас все в порядке.
– У нас все в порядке, – сказал Экман, – настолько, насколько это связано с редакторской сферой. На самом деле это классная работа – выпускать журнал. Он интересен всем. За исключением, конечно, "света", который мы несколько разворошили.
– Это не было случайностью, – заметил Долан. – Размещение имен и фотографий представителей так называемого "света" в журнале всего лишь способ держать этих людей в руках. Я-то их знаю.
– Не стану спорить по этому поводу, – сказал Лоуренс. – Сейчас это не самое важное. Я удовлетворен журналом… и публикацией о бейсбольном скандале. Публика нас заметила. Но это не поможет оплатить накладные расходы.
– Не знаю, что и сказать, – произнес Долан, качая головой. – Что я могу – так это выпускать наилучший журнал, какой в моих силах.
– Похоже, их больше не будет, – сказал Лоуренс.
– Что? Чего больше не будет?
– Тысячи долларов в неделю – немного больше тысячи…
– Рискните ими, мистер Лоуренс, всего несколько недель, а? Нельзя упустить! Вот увидите, журнал станет хитом! Черт, не бросайте меня сейчас. На следующей неделе мы выпускаем самую громкую историю года. Бишоп работает над ней сейчас.
– Мне жаль, Долан, но я не могу рисковать.
– И полагаю, не стоит вас даже убеждать в том, что эта история должна быть напечатана?
– Ни одна статья не стоит двух тысяч долларов, во всяком случае лично для меня это так, – высказал свое мнение Лоуренс.
– Но это нужно мне. Вот-вот поступят деньги от реализации нескольких номеров, – мы же получили за первый?
– Получили. Только накладных расходов было больше.
– Может, попытаетесь продавать рекламу для меня, Экман? Этот журнал однажды может превратиться в золотую жилу…
– Конечно, я поддержу вас. Буду работать на пределе. Мне действительно хотелось бы привлечь весь городской бизнес в ваш журнал. Я – за вас. Я вдохновлен вашим настроем. Я на самом деле верю, что вы идеально подходите для такого дела.
– Спасибо. Я попытаюсь достать деньги сегодня днем, но возможна задержка на пару дней, а пока не прекращайте рекламу, – сказал Долан и помчался по лестнице в свой кабинет.
Майра держала телефон в одной руке, проверяя длинный список потенциальных подписчиков другой. Бишоп выстукивал на пишущей машинке.
– Где Лиллиан? – спросил Долан.
– Отправилась на турнир по женскому гольфу в Кантри-Клаб, – ответила Майра. – Вы виделись с Лоуренсом? Он спрашивал вас.
– Да, знаю. Какого черта Лиллиан не может собрать информацию о турнире по телефону? Или подождала бы газеты…
– Только не Лиллиан, – сказала Майра. – Она уехала со своим карандашом и маленьким блокнотом – нельзя же хвастаться, что она редактор "Космополита", если все время проводишь в офисе.
– Как дела, Эдди? – поинтересовался Долан, останавливаясь рядом с ним.
– Все хорошо, – буркнул Бишоп, – но, ради бога, перестань заглядывать через мое плечо. Ты знаешь, как это раздражает меня. Ты еще хуже, чем Томас.
– Извини. Я звонил тебе пару раз прошлой ночью.
– Меня не было. Ты представляешь, где живет мать этой Макалистер? Черт возьми, пришлось отправиться в окружной сиротский приют. Почти у Колд-Спрингс.
– Ты виделся с нею?
– Да, долго беседовали. Она сказала, что ее дочь умерла от острого несварения. Миссис Гриффин сказала то же самое. Начинает казаться, что старый Док Эстилл знал, как писать.
– Они не предполагали, что вы искали…