– Нет, просто наблюдаю. Ну, Долан, как вы?
– Нормально.
– Выглядишь неплохо в этом наряде; но вы ведь прекрасно знаете, чем на самом деле вам следует заняться, не так ли?
– Чем?
– Выгнать этого молодчика, который играет Берка. Роль словно специально для тебя написана.
– Этот парень, похоже, вполне справляется. Кто он?
– Его зовут Викоф. Выучил роль за восемь часов.
– Я имел в виду, откуда он? Я не слышал о нем прежде.
– Так, откопал в глубинке… Поздравления по поводу вашего журнала. Много слышал о нем.
– Скоро услышите еще больше, надеюсь… Как я понимаю, Пат Митчел дуется на вас.
– Да, тем хуже ему самому.
– Майер, почему вы не дали эту роль Тимоти?
– О нет, бросьте, Долан. В конце концов, я должен поступать таким образом, который считаю наилучшим. Театральная касса участвовала в обсуждении. А что, Тимоти говорил с вами?
– Я не видел его месяц. Я знал, что он околачивался здесь три года в ожидании шанса, и когда я увидел этого новичка на сцене, удивился, вот и все.
– Тимоти получит свой шанс. Но давайте поговорим о вас.
– Я не хочу говорить о себе. Я хочу выяснить, что вы собираетесь делать, чтобы снова превратить этот притон в театр-студию, где люди могли бы иметь шанс развиваться.
– А я не хочу говорить об этом, – сказал Майер отрывисто. – Этот театр на моей ответственности, и я собираюсь управлять им так, как считаю это необходимым.
– Но вы забываете, что это общественное начинание, и люди, которые поддерживают его, имеют право голоса.
– Вы собираетесь написать об этом в своем журнале? – внезапно спросил Майер.
– Не исключено.
– Тогда я вообще ничего вам не скажу.
– Ладно, но я даю вам шанс. Или вы хотите, чтобы Дэвид написал статью для моего журнала? Хотелось бы знать ваше мнение на этот счет.
– Дайте мне шанс… Надеюсь вы не ждете благодарности… Вы появляетесь здесь воинственно настроенный, выискиваете проблему…
– Черт возьми, ничего подобного. Я пришел сюда поздороваться с друзьями, которых давно не видел. Увидел новичка в роли и поинтересовался, почему Тимоти не дали шанса.
– Вы не сможете меня запугать.
– Я и не пытаюсь, – сказал Долан.
Пожарная дверь открылась, и через нее донеслись звуки аплодисментов из зала.
– Извините, – бросил Долану Майер, возвращаясь на сцену…
Долан вышел через служебную дверь, прошел через дворик к аллее за театром, где оставил машину. Устроился за рулем, закурил и приготовился ждать.
– Куда ты хочешь? – спросил Долан, когда они катились вдоль Сикаморового парка.
– В "Горячую точку", – сказала Лиллиан. – Я проголодалась.
– Не хочу туда ехать.
– Почему?
– Просто потому, что впервые в жизни решил проявить немного здравомыслия. Ты – единственная девушка в городе, чье имя не должно быть связано с моим; и я не поеду в "Горячую точку", не позволю твоим друзьям увидеть нас вместе. Если это дойдет до твоей семьи, ты попадешь в неловкое положение.
– Меня не волнует моя семья, мне двадцать один год.
– Все равно, не следует…
– Ты боишься Майры?
– Майры? Конечно нет. Ее мнение ничего для меня не значит.
– А она так не думает. Настолько, что порекомендовала мне оставить тебя в покое.
– Когда это?
– Время от времени. Вот почему я назначила тебе свидание – просто хотелось позлить ее.
– Тебе понадобится много сил, – сказал Долан язвительно.
– О, я не имела в виду это буквально, – спохватилась она, придвигаясь немного ближе. – Ты знаешь, как я всегда к тебе относилась, Майк.
– Ладно, – сказал он все еще сердито, – посмотрим, что у тебя получится.
Несколько кварталов они молчали.
– Что именно сказала тебе Майра обо мне? – поинтересовался он наконец.
– Не помню точно. Нечто в том духе, что мне лучше оставить тебя в покое.
– Ты лишь это смогла уловить?
– О, она говорила что-то о том, что в некоторых вещах ты ведешь себя как ребенок и увлекаешься девушками, потому что они благополучны и общительны, ну, в общем, несла всякую чушь, на которую я не обратила внимания.
– Она так сказала, да? – спросил Долан мрачно. Еще пару кварталов они проехали молча.
– Лиллиан, как тебе идея выйти замуж? – задал вопрос Долан, прервав молчание.
– Отличная идея, – ответила Лиллиан.
– То есть я спрашиваю, как тебе идея выйти замуж за меня?
– Я именно это и имела в виду, – сказала она беззастенчиво.
– Ладно, можешь ты отложить свой сандвич до свадьбы?
– Но мы не можем пожениться в такое время ночи.
– Нет? Я вытащу регистратора из постели, а потом обращусь к судье Палмеру, мировому судье. Он поженит нас.
– Но, Майк, – произнесла Лиллиан, начиная немного беспокоиться, – а как насчет колец?
– Одолжим. У судьи, заключающего браки, наверняка есть парочка колец на всякий случай. А как насчет денег? У тебя есть хоть что-нибудь?
– Немного. Около пятнадцати долларов.
– Этого достаточно. Поедем! – сказал он, развернулся на скорости и покатил в аптеку – позвонить…
В два часа ночи мистер и миссис Майкл Долан сидели за стойкой маленького ночного кафе в конце Фронт-стрит, около здания суда. Они только что поужинали и теперь ожидали, когда перестанет лить дождь.
– Итак, – проговорила Лиллиан, – мы здесь.
– Да, мы здесь. – Долан вдруг засмеялся. – Ты знаешь этот рассказ?
– Какой рассказ?
– Вот этот. "Итак, мы здесь".
– Он непристойный?
– Да нет. Это короткий журнальный рассказ, написанный Дороти Паркер. О парочке, которая только что поженилась…
– И?
– Пустяки, забудь, – сказал Долан, глядя в окно и наблюдая за падающими струями дождя. – Тебе нравится дождь?
– Нет.
– А я обожаю. Мне хотелось бы, чтобы все время лил дождь. Это напоминает мне о войне.
– Ни за что бы не поверила, что тебе доставляют удовольствие воспоминания о войне, на которой ты был ранен.
– Я говорю не войне как таковой. Я думал о Франции. Дождь напоминает мне Францию.
– Париж?
– Тур. Блуа. Долина в стране замков…
– Ладно, мне хотелось бы поторопиться и перебраться в место получше. Майк, куда мы пойдем?
– Ты говоришь об этом вечере?
– Да.
– Не знаю. Думаю, тебе лучше отправиться домой. Мы можем обсудить все утром.
– Что обсудить? Мы ведь поженились, да?
– Да, но надо еще многое сделать. Прежде всего я должен достать тебе обручальное кольцо, а это вернуть судье. Затем, вероятно, надо поговорить с твоим отцом – лучше рано, чем поздно.
– Он в Сан-Франциско.
– Да? Здорово! Это даст мне немного времени все обдумать. Послушай. Не говори никому про нашу женитьбу, хорошо, Лиллиан? Некоторое время. Найдется немало противников нашей свадьбы, и нам нужно немного времени прийти в себя.
– Но, Майк, почему мы не можем пойти куда-нибудь вечером и поговорить?
– Мне нужно время. Я должен обо всем подумать.
– Два года назад ты терпеть не мог подобное занятие, – с оттенком недовольства сказала Лиллиан.
– О, не пойми меня неправильно. Я не из тех, кто натворит дел, а потом спохватывается. Я никогда не жалею о сделанном. Но ты должна признать, что все получилось несколько неожиданно.
– Давай отправимся в отель. Разве я не могу, пока есть такая возможность, получить своего рода дивиденды?
– Пойдем, дождь стихает, – сказал Долан, соскальзывая со стула. – Ты поедешь домой.
После того как Долан распрощался с ней перед входной дверью (без поцелуя на ночь), он поехал бесцельно в моросящий дождь, завороженный, как всегда, сверкающими улицами, влажным запахом и одиночеством города: бзз… бзз… бзз… бзз…
Крутились колесики в голове, мозг отказывался сосредоточиваться на чем-то конкретном, и все же мысли то и дело возвращались к этой конкретной вещи… Так мужчина, пресыщенный сексом до тошноты, когда у него проблемы с любимой девушкой, отчаянно и безуспешно пытается думать о чем-нибудь другом – только не об этом…
Наконец он пришел в себя и отправился домой. Залез через окно внизу и на ощупь пробрался в комнату Эрнста.
Включил свет. Эрнст спал, как бревно, храпя так, что черти в аду могли бы проснуться. Долан подошел и растолкал его.
– Что случилось? – как обычно, невнятно пробормотал Эрнст, хлопая глазами, впрочем довольно миролюбиво.
– Подвинься, – сказал Долан, начиная раздеваться.
– Что с твоей кроватью? – спросил Эрнст невозмутимо.
– Она занята. Там Майра.
– Снова?
– Да.
– Дурак ты, Майк. Она привлекательная женщина.
– Знаю.
– Это дождь? – спросил Эрнст, только сейчас услышав стук капель по крыше.
– Да.
Эрнст слез с кровати, без пижамы, подошел к окну и выглянул. Через несколько секунд вернулся с улыбкой на лице.
– Люблю дождь, – проговорил он. – Это мне напоминает страну, где я прежде жил…
– Германию?
– Да, – сказал он, залезая в постель.
– А мне – Францию.
– Войну?
– Да.
– Где ты был девятнадцать лет назад в это время?
– В Сент-Мишеле. А ты?
– В Сент-Мишеле. Со стороны Монт-Сек.
– Забавно. Я был на Эссе. Девятнадцать лет назад… Там-то я и получил это, – сказал Долан, показывая шрам от шрапнели на правом бедре, похожий на очертания Флориды. – Может быть, это устроила мне твоя батарея.
– Может быть.
Долан выключил свет и вернулся в кровать.
– Подвинься, – попросил он Эрнста, проскальзывая под простыню.
– Тебе повезло, что тебя не убили.
– В самом деле? – произнес Долан, отворачиваясь.
Дождь все еще продолжался, когда Долан утром добрался до офиса.
Там была только Майра, вычитывала гранки.
– Доброе утро, – сказала она с очаровательной улыбкой.
– Замечательно, правда? – проговорил Долан, вешая мокрый плащ и шляпу на вешалку. – От горизонта до горизонта ничего, кроме этих прекрасных серых облаков. Такое впечатление, что они впитали в себя дождь всего мира.
– Майкл Долан Шелли, – сказала Майра, улыбаясь, но уже не так очаровательно. – Ты не из тех ли, кто обожает бродить под дождем?
– Я еще до Гарбо делал это все при большом стечении публики: Потом бросил. Не хотел выглядеть ненормальным. Ну как? – спросил он, указывая на гранки.
– О, превосходно. Кое-что пришлось перенабрать. Все проверила. Теперь полный порядок. Остается только отдать в печать.
– Спасибо, – сказал Долан, садясь за свой стол. – Я проспал.
– Усталость – или Эрнст?
– Откуда ты знаешь, что я спал с Эрнстом?
– Я тоже наблюдала за дождем. Видела, как ты подъехал. Ты пробрался в дом через окно.
– Наверное, следует обидеться, но я не буду.
– Да и причины нет. Я намеренно ушла рано утром, чтобы ты мог переодеться, не раздражаясь из-за моего присутствия. Майк…
– Что? – сказал Долан, уставясь в стол, чтобы не глядеть на нее.
– Я не буду тебе больше надоедать. Я больше не приду в твою комнату.
– Хорошо, Майра.
– Нет, это все неправильно. Я была ослицей. Но поверь мне, – сказала она, поднимаясь; подошла к его столу и заглянула в глаза, – я просто пыталась помочь тебе.
– Помочь мне? Помочь мне в чем, ради бога? – спросил он, осмелившись наконец взглянуть на нее.
– А теперь не возникай и не раздражайся. Ненавижу эту твою привычку.
– И я ненавижу это твое самодовольное отношение ко мне, это чертово материнское покровительство. С чего ты, черт возьми, взяла, что можешь давать мне советы?
– Кто-то должен это делать. Они тебе нужны. Майк, – сказала Майра, присаживаясь бочком на стол, – ты стал бы великим человеком, великой силой, если бы следовал советам. Ты прирожденный лидер, но слишком запальчивый, слишком импульсивный, слишком упрямый.
– О господи! – гневно воскликнул Долан, хлопнув по столу ладонями. Затем вскочил и свирепо уставился на нее. – Интересно, почему, черт возьми, я не могу двинуть тебя по носу?
– Может быть, потому, что знаешь: я права, – сказала Майра бесстрашно.
Долан хлопнул себя по бокам, быстро повернулся и шагнул к ее столу. Схватил гранки, сбежал с ними вниз по лестнице в печатный цех и отдал их Калли, начальнику цеха.
– Ну что же, Калли, запускай в работу, – отдал он распоряжение.
Вернулся снова к входной двери и остановился, глядя на улицу. В странном оцепенении он наблюдал, как машины спускаются по холму.
В голове вертелась одна мысль: как бы все выглядело, если бы сейчас выбежать и броситься под колеса; и еще – насколько это больно и сколько времени пройдет, пока не наступит конец…
– Звонил только что Прескотт из "Курьера", – сказала Майра, когда он вернулся в кабинет.
– Хорошо. Привет, Эд. Когда ты приехал?
– Минуту назад. Я припарковался у аллеи и окликнул тебя, когда выходил из машины…
– Да? – спросил удивленный Долан.
– Ты стоял около входа.
– Да. Как дети?
– Температура у сына все еще держится…
Долан сел, набрал номер "Курьера" и попросил Прескотта. Девушка в приемной посоветовала попробовать поискать его в комнате прессы в суде.
Долан отсоединился и набрал комнату прессы.
– Алло, Прескотт, – сказал он. – Привет, это Майк Долан… Да… О, подождите минуту, Аллан, вы не можете напечатать это!.. Да… Ну нет еще… Не знаю, может быть, на следующей неделе, а может быть, никогда не использую это. Ну почему вы так думаете?… Он? Как вы выяснили это? Он?… В самом деле?… Ладно, скажите старому сукиному сыну, что я посмотрю, как он возместит это… О, конечно, да-да-да-да-да, печатайте все, черт возьми, что хотите… – произнес Долан, кладя трубку.
Майра и Бишоп пристально смотрели на него.
– Что случилось? – спросил Бишоп.
– Ничего, черт возьми, ровным счетом ничего.
– В чем дело? – продолжал упорствовать Бишоп.
– Да ни в чем. Черт, не надо было при вас звонить.
– Ладно, не говорите, – с укором глядя на Додана и Майру, сказал Бишоп. – Я думал, мы друзья. Значит, ошибся.
Долан сидел с безучастным лицом, уставясь куда-то вдаль.
– Ладно, слушай, Эд, – произнесла наконец Майра. – Этот сумасшедший ублюдок женился вчера вечером.
– Он – что?
– Женился. О, не изумляйся так! – обратилась Майра к Долану. – Лиллиан позвонила мне сегодня утром и рассказала об этом. Ее прямо распирало желание поделиться с кем-нибудь новостью. Ну, естественно, не обошлось без приукрашивания… Так что мне известно о кольце, которое ты занял у судьи, и о том, как ты отправил ее прямо домой.
– Вот это да, вот так сукин сын! – Бишоп хлопнулся на стул. – И Лиллиан – ну и находка!
– Почему бы нет? – сказала Майра. – Она красивая, у нее есть положение в обществе, ее отец – президент одного из крупнейших банков на Тихоокеанском побережье и экс-сенатор в нагрузку. Все, чего хотел этот сумасшедший ублюдок. Неважно, что она дешевая маленькая стерва с дико завистливым характером…
Долан поднялся с налитыми кровью глазами и, сжимая кулаки, двинулся к Майре. Бишоп схватил его и удержал.
– Остынь, Майк, сядь.
Долан, удерживаемый Бишопом, с побагровевшим от ярости лицом дрожал каждым мускулом, глядя на Майру.
– Это правда, – продолжила Майра тем же сдержанным тоном. – Она завистливая маленькая сучка! Втюрилась в тебя, а силенок разделаться с этим чувством не хватило, она не смогла выбросить тебя из головы, вот и заставила жениться! Что ж, надо было переспать с нею вчера ночью, потому что сегодня она уже наверняка ломает голову, как выбраться из этого положения. На ее стороне будут мать, и все ее друзья, и все газеты. О тебе заговорят с первых страниц… О небеса, бедный мой сумасшедший ублюдок…
Она замолчала, повернулась и быстро вышла из офиса в комнату для отдыха.
– Садись, Майк – сказал Бишоп, отпуская его. – Садись.
Долан вернулся за стол и сел.
– Я не думаю, что все так уж безнадежно, – произнес Бишоп, зажигая сигарету. – Мы должны что-нибудь придумать.
– Майра ревнует. Чертовски ревнует.
– Возможно. Но она права! Она права, насколько это возможно. Я не могу понять, как ты вляпываешься с такими девками, Майк, клянусь Богом, не понимаю. Эта Лиллиан взялась за тебя, как только появилась здесь. Не удивлюсь, если окажется, что она сама устроила эту работу для себя.
– Ни тебе, ни кому-то еще не приходит в голову, что я влюбился в нее, так? – сказал Долан, успокаиваясь.
– Идиот, – не сдержался Бишоп, – самый настоящий идиот! Ты знаешь, как ее родители бесятся по этому поводу. Каждый к западу от Гор знает, что старуха Фрайд помешана на родословной. Ты помнишь историю, которую они рассказывают во всех приемных города, о том, что она даже не сядет на стул, если на нем не будет герба. Черт, она в прошлом году протащила Лиллиан по всей Европе, пытаясь выдать ее за титул. Ты никогда не поймешь, что ты – моровое поветрие для отцов из Вестон-Парка? О чем, как ты думаешь, ее старик собирается побеседовать с тобой?
– Он в Сан-Франциско.
– Ты хочешь сказать, что он был в Сан-Франциско. Можешь быть уверенным: он уже мчится домой.
Долан съел сандвич и выпил стакан молока в аптеке недалеко от Вестон-Парка и затем отправился к телефону – снова позвонить в дом Лиллиан. Ни миссис, ни мисс Фрайд не вернулись, сообщил слуга. Долан спросил, когда их ждать. Или, может быть, он знает, где можно найти мисс Фрайд? Нет, сказал слуга, но сенатор возвращается с севера на самолете где-то в полдень, и его вполне можно будет застать около семи часов.
Долан выругался в телефонную трубку, вышел и направился к своей машине. Посидел там несколько минут в ярости и затем решил сам пойти в дом.
Он припарковал машину за полквартала, прошел по улице и быстрым шагом поднялся на большое крыльцо. Позвонил. Негр в белом пиджаке открыл дверь, но пускать Долана внутрь он и не собирался.
– Мисс Лиллиан здесь? – спросил Долан.
– Нет, сэр, – сказал негр твердо.
Долан пнул ногой дверь и вошел внутрь, в богато украшенную прихожую. Негр даже не пытался остановить его.
– Лиллиан! – позвал он, поднимаясь по лестнице. – Лиллиан!
Никто не отвечал.
– Ее здесь нет, сэр.
– Куда она ушла?
– Она не сказала. Она ушла сегодня рано утром со своей матерью.
– Ты передал ей мои записки?
– Я отдал их ее матери. Миссис Фрайд так приказала.
Долан кивнул и вышел, возвращаясь к своей машине.
– Я рад, что все еще идет дождь, – пробормотал он тихо.
Он катался пару часов, затем вернулся к себе, поставил машину в гараж и поднялся по лестнице. Улисс был в гостиной, вытирая подоконник, на который протекла дождевая вода.
– Кто-нибудь звонил?
– Да, сэр, мисс Эйприл и мистер Томас. Он сказал, что это важно.
– Это все? Ничего от мисс Лиллиан?