Домашнее вино, которое достал Ибрагим из сумки, он же и разлил по стаканам. В нём была полная искренность, и это обстоятельство обезоруживало, отказаться было невозможно. Они весело выпивали, вспоминая истории из детства. От общения с Ибрагимом у Мурада уходила настороженность, он доверял ему. При этом он помнил всегда, что наивная простота горцев может резко смениться упорной враждой. В нём не было подлости, душа этого человека наполнена добротой с заботой о других. На самом деле, Ибрагим считал себя обязанным Мураду. Он видел, как тот в детском возрасте отчаянно отстаивал себя. Его пример научил Ибрагима, что родителей надо ценить и уважать, что семья должна быть крепкой и нерушимой, чтобы никто не испытывал одиночества – именно в этом он был благодарен Мураду. Его пример показывал, как изменчива жизнь. От своих родителей он знал, что его мать была самой завидной невестой, а отец – состоятельный и властный. Он хотел помочь Мураду, чтобы тот остался в селении, но не знал как, потому что по всему видно, что Мурад сам себе на уме. Они попрощались по-дружески, и Ибрагим направился домой, по-светлому завидуя Мураду: сам себе хозяин, направляется, куда сам решит, ничто его не держит.
Именно такое различие и делало общение интересным. Точка зрения Мурада выглядела правильной во всём, что он говорил.
Дед Хасан начертил на листке бумаги карту расположения дома матери Мурада, на другом листке написал записку для тёти Веры с её адресом в городе.
– Не удивляйся, что, никогда не бывая в доме твоей матери, знаю, где и как она живёт. Родители всегда помнят своих детей, чтобы не случилось. Родители расплачиваются за свои ошибки, а дети расплачиваются за ошибки родителей. Иди, решай свои вопросы и не позволяй руководить тобою дурным мыслям.
Стоя у ворот нужного адреса, Мурад остановился. Ступор нашёл на все его действия. Лёгкость и уверенность пропали, наступило чувство необъяснимо возникшей в душе суеты. Крыша дома, каменный высокий забор и железные ворота предстали непреодолимой стеной. Он не знал, как сейчас будет при встрече вести себя с ней, той женщиной, с которой давно хотел увидеться. Отличием от обычных домов в их селении было то, что справа имелся звонок, какой есть во всех городских квартирах. Над крышей возвышалась телеантенна, и ему по-детски неудержимо захотелось посмотреть телевизор.
– Пришёл к матери, а думаю о телевизоре в её доме, – удивился своим ходом мыслей Мурад.
Со свойственной ему дерзостью, какая бывает при принятии неотложного решения, он нажал на звонок. Дверь открыла молодая девушка и поинтересовалась, кого ему надо. В её чертах лица он уловил что-то родственное. Она была красива и говорила не спеша, обдумывая слова.
– Почему Вы молчите?
Она хотела закрыть дверь перед незнакомым ей человеком, но Мурад заговорил:
– Я сын хозяйки дома и пришёл к ней.
– К маме что ли, но я Вас не знаю.
Девушка явно растерялась от такого поворота событий. Их глаза встретились, и улыбка радости смешалась с выступившими слезами. Она поняла, кто это и скромно произнесла:
– Проходите в дом.
Во дворе было чисто, и аккуратные клумбы цвели бутонами роз на пышных кустарниках, остриженных со всех сторон. Дорожка, ведущая к веранде, была уложена каменной плиткой. Энергетика дома напрягала Мурада. Всё было чётко прибрано, каждая часть двора была идеально ухоженной. Он почему-то представил кучу навоза посреди двора, и эта картина не вписывалась сюда.
В комнате стояла женщина и внимательно смотрела на появившегося Мурада. Она была с прямой осанкой и выше ростом, чем он. Несмотря на возраст, просматривались черты былой красоты. Не зная, что сказать, растерявшийся Мурад собрался, сменил свой взгляд на высокомерно оценивающий – именно такие чувства оценки и претензий довлели над его настроением. По-русски сказал:
– Здравствуйте.
Наблюдавшая девушка ждала реакции матери.
– Дедушка Хасан прислал ко мне тебя? – спокойным голосом произнесла она чисто по-русски.
– Адрес сказал он, а прийти сюда я сам давно собирался.
Он под воздействием её спокойствия всё больше терял уверенность в себе, и всё что он смог ассоциативно вспомнить – это свой детский плач под окнами этого дома в дождливую ночь и такие же глаза её, смотревшие сквозь него. Он совсем не чувствовал родного тепла от этой женщины. Черты её лица говорили о том, что есть родство, но душа противилась этому. Он захотел плюнуть в её сторону и уйти, но вдруг она заговорила:
– Ты, наверное, голоден, сейчас мы приготовим покушать.
Девушка ушла на кухню, и женщина снова заговорила:
– Это твоя младшая сестра, есть ещё два брата, так получилось, что все от разных отцов. Все живут своими домами, а младшая пока не вышла замуж – со мной.
Мурад хотел показаться сильным и уверенным, но при ней он становился слабым. Энергетика этой женщины очень сильно действовала на него. Он ел, когда приносили ещё – съедал всё. Чувствовал взгляд матери и понимал, что она изучает его.
– Ты такой взрослый. Что думаешь делать дальше? Неслучайно ко мне пришёл? У меня дети повзрослели, но я привыкла жить сама и ничего не хочу от жизни больше.
Её спокойствие раздавило окончательно самообладание Мурада.
– Как там в селении поживает отец и Садык, мой братик?
Мурад хотел ей высказать свою боль, терзающую его холодное сердце, но этим вопросом она обезопасила себя, показав возрастные рубежи между ними.
– Дед Хасан плохо видит, Садыку скоро родит жена ребёнка. Живут также, держат баранов, тем и обеспечивают себя.
Галима слушала очень внимательно.
– Поеду к тёте Вере в город, мне нужны документы, чтобы устроиться на работу. Приехал недели две назад сюда в горы, до этого служил в армии и немного времени пожил в Москве. Поселился в доме отца, там вырос хороший сад.
После этих слов она оживилась, о чём-то задумалась, вспоминая:
– Я когда-то думала, что всю жизнь проживу в том доме, он мне очень нравился, и сад мы сажали сами с твоей бабушкой Марьям. Сейчас ты там, и это правильно. Я совсем отвыкла от той жизни и ни о чём не жалею. Всё получилось, как задумано Аллахом.
Она перешла на местное наречие.
– Ты хорошо выглядишь, я думала, что ты выучишься на кого-нибудь. Родные по линии твоего отца все образованные люди. Я там не могла оставаться после твоего рождения, но ты им близкий и можешь рассчитывать на их содействие. Сам поймёшь всё со временем.
Она стала перебирать руками предметы, лежащие на столе, и стало понятно, что она нервничает. Потом встала и вышла из комнаты, сказав, чтобы они пообщались с сестрой. Сестричка с правильными чертами лица излучала невинное облако вокруг себя. Рассказала немного о себе и других родственниках. Выходило, что многие дворы родственны им, и Мурад, совсем не интересуясь этим, не знал о том, что многие являются дальними родственниками.
– Возьми, тебе необходимо, поедешь к тёте, моей сестре, скажи, что мы виделись с тобой, и передавай наш привет.
Пачка денег, протянутая Галимой, выглядела как подачка, но Мурад взял их, вспомнив, как нуждается в средствах.
Мурад попрощался с сестрёнкой, а Галиме, ничего не сказав, вышел. И она ничего не сказала ему – они были совсем чужими людьми и оба это поняли достоверно при этой встрече.
На автобусной остановке стояла женщина, держа маленького ребенка и что-то нежно бормоча ему, убаюкивала на своих руках. Чувство обиды к матери своей перешло в ненависть, и тёмным холодом эта ненависть заполнила его душу. Если бы не его сестрёнка с её чистыми глазами, то он вряд ли был бы сдержан по отношению к матери. Вспомнив её спокойствие и "сквозной взгляд", он осознавал, что ненавидит её всё больше.
Город на берегу Каспия
– С этим вопросом всё, как её не было в моей жизни, так и нет, – Мурад даже в своих мыслях представлял сейчас свою мать как совершенно постороннего человека, и от этого безразличия ему становилось легче, прежняя дерзкая уверенность руководила им и всеми его стремлениями.
– Пока мы не научимся прощать – нам не избавиться от всепоглощающей мстительной злобы. Безразличие есть деструктивное свойство нашей души, которое ведёт к утрачиванию человечности. Мурад, взрослея в мире атмосферы мести горцев без жалости к своим врагам, понимал чувство прощения по-своему и не смог допустить в свою душу снисхождение к своей матери, обвиняя её во всех несчастьях, которые обрушились на его голову.
"Хочешь спасти ребёнка – воспитай его" – эта истина была далека от понимания Мурада. Лишённый прямого и заботливого внимания родителей он закрыл всё светлое в своей душе, заменив это тёмной ширмой ненависти.
В райцентре нужно сделать пересадку для дальнейшего пути, и чтобы не слоняться по базарной площади, Мурад прямиком направился в кафе к Курбану. Хозяин кафе сидел за столом, на котором лежала лопатка молодого барашка и стояла бутылка водки.
– Салам аллейкум, друг! – приветствовал его Курбан. – Присоединяйся к моему скромному застолью, надоело одному топить свою тоску в рюмке водки.
Мысли Мурада удивительно совпадали с обстоятельствами, именно выпить захотелось ему и сбежать от своей злобной ненависти, засевшей в его душе. Они выпили, и голодный Мурад с удовольствием съел кусок отменной баранины. Все суетные мысли растворились после второй рюмки водки, и он расслабился.
– У нас были поминки три дня тому назад. В моём кафе целый день провели собравшиеся родственники упокоившегося уважаемого человека из нашего района. Я поинтересовался о тебе, так как были и твои сельчане. Один уважаемый старец, по имени Салих, сказал мне, что ты ведёшь неправильную жизнь: пьёшь и другим подаёшь ненадлежащий пример. Про тебя он ещё сказал, что как неприкаянный слоняешься, говорил – наличие дома ни о чём не говорит, потому что в горах свои положения в устройстве жизни, а ты приехал с дурной головой. Я говорил тебе, что среди волков окажешься, и ничего в этом не изменить. Знаешь, у меня есть одна мысль. Давно хочу развести пчёл и создать хорошую пасеку. Этим занимаются мало здесь, а при правильном подходе, можно добиться успехов. Мёд – это золото во все времена.
С Курбаном было интересно проводить время, а за бутылочкой водки общение становилось лёгким и весёлым.
– На счет мёда – хорошая идея, и отчего я об этом не подумал, – поддержал Мурад друга в его помыслах.
– Вот и подумай, может совместно реализуем эту идею.
– Сейчас мне необходимо в город на побережье к родственникам, а после возможно вернёмся к этому разговору, чем-то нужно заниматься, чтобы не побираться.
– Вот это верная реакция, вижу ты толковый человек. Со временем хорошая прибыль будет, реализовывать есть где. Сам видишь, что я не только водку пью, но и думаю о будущем.
Мураду был понятен ход мыслей друга, и от этого ему становилось проще смотреть в будущее. Курбан посмотрел на свои наручные часы и сказал, что последний автобус идёт через час, который обычно почти пустой.
– Поедешь с комфортом, а сейчас ещё пригубим за встречу.
Мураду нравилось с некоторых пор пьяное состояние, которое уводило его от жёсткой реальности повседневной жизни в горах. Изрядно навеселе они вышли с Курбаном к стоящему автобусу.
– Довези моего брата до нужного адреса, – сказал Курбан водителю.
Тот согласно отреагировал, сказав:
– Не волнуйся, Курбан, доедем с ветерком.
Жизнь обрела радужные очертания, и довольный Мурад устроился на сиденье в кабине водителя на свободное место. Обзор был намного лучше, чем из салона, и воздействие дороги, по которой они ехали к побережью всё больше вдохновляли Мурада. Водитель был приветливым человеком и всю дорогу разговаривал с ним, рассказывая новые местные истории. Он поведал Мураду, что его племянника убили в драке и сейчас семья готовит ответные меры. Мурад знал, что здесь это необратимый процесс и с сочувствием слушал доводы своего нового знакомого. Как обещал водитель, довёз его к самому дому названного адреса, и они попрощались.
Тётя с мужем были дома, стол был накрыт к его приезду.
– Несколько часов ожидаем тебя, а ты приехал на последнем автобусе.
Мурад вновь убедился свойствам этих мест: доставлять через расстояния информацию, опережая человека, как в "аквариуме" чувствуешь себя здесь.
– Так устроен этот мир, и нам сообщили заранее о твоём приезде, – сказала ему тётя Вера, – видно ты не скучал, добираясь до нас, и хорошо выпил. Мы люди цивилизованные и всё понимаем, но не приветствуем праздной жизни.
Замечания тёти Мурад пропустил мимо ушей, про себя подумав, что нужно было раньше воспитывать его. Воспалённый мозг не понимал того, что это добропорядочные люди со строгими ограничениями, которые были обязательны для людей с властью. Он понял намёк, что его вид мало радует, и отправился спать в приготовленную для него комнату.
Утром Мурад увидел завтрак на столе и записку тёти Веры. Он съел оладьи из творога и с удовольствием выпил чай с ватрушками, начинка которых состояла из вишнёвых ягод. Стал ходить по комнатам большого дома, осматривая комфортабельную обстановку. На стенах повсюду висели почётные грамоты в рамках под стеклом и различные вымпелы соцсоревнований. Количество наград впечатляло. От всего этого складывалось впечатление, что в этом доме живут люди, одержимые своим трудом и заслуженно многократно отмеченные правительством.
В спальне над аккуратно застеленной большой кроватью висели портреты деда Хасана и бабушки Марьям. Бабушка была молодой, в полном рассвете сил на этом большом портрете. В её облике отчётливо просматривались черты интеллигентной образованной женщины. Её умные глаза пристально всматривались в Мурада, и он совсем забыл, что это всего лишь фото, ощутил проницательное воздействие. Всё что он помнил – это ореол добра, который излучала она при жизни всегда. Находясь рядом с ней, маленький Мурад чувствовал себя окружённым её заботой. Она держала дом в полном комфорте, оптимально создавая уют до последних дней своей жизни. После её ухода всё изменилось, пропало веселье, и всегда была гнетущая атмосфера, которую создавал строгий дед Хасан. Именно сейчас Мурад осознал, как много она значила для него. Сентиментальные чувства прорвались сквозь панцирь холодного отношения к людям. Бабушка – средоточие сердечности и добра. Именно такой он её вспоминал. Погрузившись в спонтанное воспоминание, Мурад припомнил один эпизод, произошедший в доме, который стал его много лет спустя. Бабушка Марьям сама отделывала штукатуркой и красила стену в большой комнате нового дома его отца. Маленький Мурад крутился рядом, он был тогда совсем мал и старался не отходить от неё. Всегда его прогонял дед, грозно прикрикивая:
– Бегом отсюда, ишь, что устроил, всё внимание Марьям забираешь себе.
Он говорил полушутя, но маленькому Мураду его голос казался грозным и устрашающим. Сразу убегая, он где-нибудь прятался, и непременно насмешливый Садык отвешивал ему подзатыльник на правах старшего, умело используя ситуацию. В тот день никто не приходил в новый дом, зная, что бабушка делает отделку стен, чтобы успеть до того, как приедет дочь. Она надеялась, что Галима не оставит своего ребёнка у них навсегда, но дочь не появилась, и Марьям страдала от этого после. Малыш ничего не знал о сложностях взрослой жизни и был счастлив от того, что рядом с доброй бабушкой он может находиться весь день. В какой-то момент она серьёзно посмотрела на него и произнесла:
– Запомни, Мурад, это место обязательно, – и что-то стала замазывать штукатуркой над дверным проёмом. Это было похоже на какой-то свёрток, Мурад удивился, что именно сейчас пришло к нему воспоминание детства. Находясь в том доме, он всегда чувствовал, что есть некая тайна, которую он откроет со временем для себя в этом доме. Именно сейчас, всматриваясь в портрет бабушки, он отчётливо вспомнил её шёпот, чтобы никто другой не слышал.
– Что же мне бабушка приготовила? Какой сюрприз в том тайнике?
Было по всему понятно, что именно ему она сообщила о своём тайнике, про который он вспомнил много лет после, став совсем взрослым человеком. Удивительная жизнь вновь предоставила ему сюрприз, и он решил вернуться к этому вопросу позже. Вспомнил про свой талисман, который был в кармане. В пьяном состоянии взаимодействие с талисманом отсутствовало.
– Лучше не пить вовсе, если хочу всё видеть.
Эта была лучшая полезная мысль за последнее время, которое он проводил в хмельном угаре "сбегая от реальности".
Вечером все вместе ужинали. Муж тёти был русским агрономом. Он рано ушёл спать, было не сложно догадаться, что такое действие он сделал умышленно, чтобы дать возможность вдоволь пообщаться родственникам.
Разговор с тётей Верой
– Вас называют русским именем, а в горах звали Захрой. Как такое возможно? – начал Мурад с вопросов, свойственных молодым людям, познающим юридические тонкости.
К его счастью, тётя являлась человеком умным и чутким, с обыденностью ответила ему:
– Мой отец Хасан с самого удалённого верхнего селения в районе, а мать русская с дворянскими корнями. Из России мы приехали сюда сразу после революции 1917-го года, я уже была повзрослевшей, чтобы немного понимать. Мне было очень страшно от внешнего вида здешних мужчин и женщин в скрывающих от чужих глаз одеждах. Русский язык здесь знали единицы, и когда мы оказались в горах, тогда мой страх перешёл в шок, который я старалась скрывать. Рядом были мои родители, и иной жизни, чем быть с ними, было невозможно себе представить. Когда повзрослела, тогда поняла, что в горах мне жизни не будет. Галима сестра и Садык наш младший родились в селении, им было проще, а я знала городскую жизнь в России и своё мировоззрение прятала от других. Достигнув совершеннолетия, приготовилась к несчастной жизни, но мои родители отвезли меня на побережье в столицу Дагестана и благословили на учёбу в Ленинграде. Окончив университет, вернулась сюда на землю Дагестана, ставшего родным. Сейчас мы с тобой говорим по-русски, и повсюду во всех пределах Союза – это основной язык, ставший братским для всех. Остались одни воспоминания о прошлом, когда наша мать была единственной женщиной из другого мира. Видишь, как несколько десятилетий поменяли коренным образом мировосприятие людей. Наша мама Марьям была верующей в Бога женщиной и честно по-христиански посвятила себя мужу и детям.
– Когда человек мыслит по-другому – это не говорит о том, что он идёт к другой истине. Бог один, а пути к нему могут быть разными, – данную мудрость повторяла наша мама и всю жизнь на своём примере самоотверженном несла её по жизни.
Поэтому, получив образование и достигнув весомого положения по партийной линии, мне предстоит ещё много сделать в этом великом деле – объединении людей в мирное сосуществование, невзирая на религиозные различия и культурные особенности каждой народности.