Рассказ отца
– Вспоминая свою прежнюю жизнь, скажу одно, ни о чём не жалею. Видел другие страны и знаю, как там живут люди. Там всё другое, но верят в Бога и почитают его все народы. Был я в нескольких сражениях. Проливал кровь, иначе было нельзя, потому что на войне или ты победитель, или смерть заберёт безвозвратно. С убитых никогда не брал ценности. Кто проливал кровь и забирал у жертвы ценности, того преследовал злой рок. Нам хорошо платили, и в этом не было нужды. Один раз мы попали в окружение, и наше войско начали беспощадно уничтожать турки. Вырезали всех. Силы были у них во много раз больше. Мы с родственником Иосифом вспороли брюха у своих подстреленных лошадей и забрались внутрь окровавленных тел наших коней. Турки добивали всех, кто не успел спастись. Живых осталось всего несколько человек, и мы в том числе. Бог оставил нас в живых, вернувшись с поля сражения, мы нашли всего трех командиров в своей части. Без приказа нам предложили добираться домой самим. Мы отправились в обратный путь и попали в плен. Много страданий выпало на нашу долю. Мы работали на ферме одного полковника. Если бы узнали, что мы гусары, тогда нас казнили бы сразу. Переодетые, но говорящие по-русски, мы попали в рабство. Многие годы планировался побег. Нас никто не сторожил, но в те времена русских хватали везде, где они попадались. Время было военное, и в особенности гусарских полков боялись и мстили всем, кто попадался. Через много лет, когда жизнь стала более мирной в том краю, мы вернулись домой. Одиннадцать лет меня не было в родном селении.
Отец замолчал, а Марийка прижалась к его груди и заплакала, узнав правду о его службе. С тех пор никогда она не расспрашивала его ни о чём. Только когда она повзрослела, спросила у отца, отчего дразнят её и обвиняют в том, чего нет на самом деле.
– Ты ходишь в клуб на танцы. Там общаетесь, и многие находят свои пары. Посмотри на свою внешность – красивей тебя нет ни одной девушки.
– А зачем тогда мои подружки говорят разное про меня, чтобы опозорить за глаза?
– Что тут скажешь? В Европе сжигали на кострах всех красавиц только потому, что они слишком хороши собой. Из-за этого внешне сейчас очень значительная часть женщин в Европе невзрачны. Это обыкновенная зависть, которая жжёт изнутри коварные души.
Выслушав доводы отца, Марийка осталась под впечатлением. Он развеял сразу всё, что ей было непонятно в поведении ровесников.
Время взрослеть
Марийка стала ездить на заработки в соседние районы. Работы она не боялась, и появились свои накопления. По выходным ходила в сельский клуб и много танцевала. Она не обращала внимания на лукавые взгляды соперниц за мужское внимание. В танце она чувствовала себя свободной и преуспела в этом. Когда она постукивала каблучками о пол площадки под музыку, ладное тело в новом платье заставляло завидовать других девушек. В свою очередь Марийка никем не интересовалась, сердце её оставалось закрытым для любви, которая ещё не пришла.
Марийка уехала пригород Львова на три месяца в совхоз, где обещали хороший заработок. Мама её не отговаривала. Они с отцом всё время повторяли, что единственное их желание – это выдать замуж дочь за обеспеченного человека с хорошим воспитанием. Теодозия мечтала, чтобы муж дочери был непременно врачом.
Вернулась Марийка счастливая. Купила себе пальто и новые туфли. Дома она застала опечаленную мать. Долгими часами она молилась и была совсем молчаливой. Когда она заговорила, её слова были такими:
– Идём в церковь, Марийка, а после поговорим.
Такой мать она не видела никогда. На ней совсем не было лица. По пути в церковь, как обычно здоровались со всеми по дороге в обитель Господню. Во взглядах всех Марийка заметила какую-то ноту сострадания, и люди шептались между собой. Батюшка подошёл к Марийке после службы и добрыми словами обратился к ней:
– Да хранит тебя Бог, чистая душа.
Вернулись домой, и мама стала повсюду зажигать свечи. Затем усадила рядом дочь и заговорила:
– Случилась беда, я сердцем чувствую. Когда ты уехала, к нам приходили бендеровцы. Ты знаешь, многие из села думают и живут старыми порядками. Долго говорили с отцом, звали его с собой. Он ответил, что в их дела он не лезет и у него своя жизнь. Один старый недруг твоего отца сказал, или все вместе, или никак. Чтобы мы были уверены в своей безопасности, нам нужна поддержка всех до одного, кроме Ксёндза, он не в деле.
– Я всё сказал и решение неизменно, – твёрдо стоял на своём твой отец.
Тогда недруг продолжил:
– Ты показываешь другим пример и пойдёшь с нами для разговора в леса. Там будешь объяснять свою точку зрения.
Отец начал выгонять их вон из дома, но все были при оружии. Завязалась драка, и его увели. Мне сказал один не из нашего села, что если буду с кем-то говорить об этом, тогда они сделают тебе плохо, дочь, и сожгут наш дом. Я ждала твоего возвращения и пребывала в беспокойстве за тебя. Ты вернулась, и сердце моё спокойно. Вот что случилось. Как изменить всё я не знаю и боюсь этих людей. Моё сердце подсказывает, что они погубили отца.
Марийка стала возмущаться и высказывала свои способы в поиске справедливости.
– Сейчас успокойся и послушай меня, – сказала мать. – На танцы не ходи больше, мы остались вдвоём, и я не смогу сберечь тебя вне дома. Девушки, которые остались сиротами легко попадают в скверные ситуации. С тобой потанцует один, потом пригласит на танец другой, и будут говорить, что ты пошла по рукам.
– Я ничего не боюсь и с какой стати должна бояться кого-то.
– Ты знаешь всё, как устроена наша жизнь. Все боятся бандитов и думают только о себе. Круговая порука у нас. Сколько лет прошло с войны, а бендеровцы по-прежнему в силе. У них невидимая власть, и ты должна меня во всём слушаться.
Отец не возвращался, и Марийка понимала, что случилось беда, о которой говорила мама. Неведомая сила тяготения увлекала её подальше отсюда. Она съездила во Львов и там завербовалась на заработки в Санкт-Петербург на кондитерскую фабрику на год. Вернулась в село попрощаться с мамой. Теодозия, как и все в селе, недолюбливала москалей, но к удивлению Марийки сказала:
– Тебе восемнадцать лет, и ты совершеннолетняя. Учись сама заботиться о себе. В России порядок, который боятся даже у нас. Обвиняют их во всех грехах, но милицию и русскую армию уважают. Стольких посадили. От того и бендеровцы боятся. Решила – значит езжай. Возможно, там жизнь лучше. Сейчас мне трудно тебе указывать, дочь. Сестра твоя уехала и живёт с мужем в России, ни одной жалобы нет в её письмах.
Утром Марийка села в львовский автобус и долго смотрела через окошко на машущую ей вслед мать.
Ленинград, 1957 год
Поезд мчался по рельсам, постукивая колёсами. Этот постукивающий ритм бился в унисон с сердцем Марийки, или ей так казалось. Вся окружающая атмосфера втягивала в предвкушение нового. Россия оказывалась совсем другой, чем рассказывали дома. Люди общительные и приветливые. Доброжелательность сквозила в каждой душе. Общая победа над фашистами объединила всех в одном устремлении. В основном в вагонах находилась молодёжь. Все веселились и легко знакомились. Разговоры о работе на стройках страны и перспективах – это была основная тема. Марийка нашла новых друзей, тут встречались разные по воспитанию и менталитету люди. Никто не интересовался, кто какой национальности. Делились едой и информацией из своего опыта. Совсем не сравнима оказалась новая атмосфера с предыдущей жизнью Марийки.
Она вспоминала и сравнивала, что дома все здороваются при встрече, но каждый думает только о своём достатке и личных заботах. Так складывалось веками: всё "крутилось" для каждой семьи вокруг своего огорода. Здесь всё полностью до наоборот. Ранее незнакомые люди радовались знакомству и радушно общались. Всех объединяло общее желание трудиться и построить заново огромную страну Россию. Львов также являлся частью СССР, но теперь Марийка отчётливо увидела различия в мировоззрении близких ей с рождения людей и этих новых строителей современной жизни. Никто никого не упрекал, все были веселы. Совсем быстро происходила трансформация в новом для Марийки мире, и старый ограниченный своими устоями мирок села скрывался за дымкой прошлого. Завеса опускалась на былое, всё иначе, и много притягательного открывалось в настоящем. Девушке всей душой нравилось происходящее, и она обрела полную уверенность в том, что шаг сделанный – верный.
Ленинград многомиллионный город с людьми лёгкими в общении – вот первое впечатление, которое получила Марийка. Фабрика кондитерских изделий находилась в Колпино. Всех трудоустроенных поселили в общежитии. Соседки оказались приезжими из Вологды и Архангельска.
– У нас много комаров, кругом тайга. Море Белое с множеством видов рыб. Вот всё, что нас окружало с детства. Потянуло в центр цивилизации, а заодно и сладкого вдоволь поесть, – шутя говорили девчонки.
– Сладкого наедимся на долгие годы вперёд, – с улыбкой подхватила Марийка весёлый тон разговора.
Все дружно рассмеялись. Будто и не было серой однотонной жизни с утра до вечера на поле, вот картина которую видела Марийка. В Ленинграде работали шесть дней, в воскресенье ходили на танцы во Дворец культуры Молодёжи или в кино. За несколько месяцев все основные достопримечательности стали знакомы, и город принял Марийку. Она себя чувствовала комфортно. Для того, чтобы увеличить заработок, решила устроиться на вторую работу, и стала во вторую смену трудиться в бригаде маляров. Удалось скопить денег и обрести независимость. Подружки быстро нашли кавалеров, а Марийка, воспитанная в набожной атмосфере, не могла без любви и законных отношений даже думать о романах. Она значительно превосходила в трудовых успехах своих подружек с Севера. Делала две нормы, а они в свою очередь едва выполняли одну. С раннего детства она, приученная к труду, выполняла автоматически без особых усилий работу у конвейера упаковщицей товара. Она затмила всех своими показателями.
– Очень стараешься, не надорвись! – всё чаще стали говорить другие.
– А я по-другому не умею. Делаю своё дело и всё тут, – отвечала она.
Ходила в церкви, посетила Лавру, всё очень интересовало её, что касалось религии. Совсем никто не посещал храмы, и это обстоятельство удивляло Марийку. Воспитанная в традициях веры она больше всего на свете боялась нарушить законы Божьи. Тут никого не интересовали её взгляды по отношению к Богу, наоборот, переставали с ней общаться. Но когда Марийка являлась на вечер во Дворец Культуры Молодёжи, где танцевала весь музыкальный репертуар, тут уж все признавали – танцует она классно. Завела себе новый гардероб, и вид сельской девушки ушёл безвозвратно в прошлое. Её трудолюбие и набожность стали поводом для "приколов" со стороны подружек:
– Какая правильная вся, совсем не искушённая, – почему-то ехидно выражали свои мнения подруги.
Они легко могли выпить, и некоторые курили, на это никто особого внимания не обращал, главное – вне рабочего времени – единственный закон для всех, а после трудового дня – отдыхай, как знаешь. Марийка поддерживать такую жизнь подруг не стала, и постепенно общение свелось к слову "привет" и "пока". Когда все устраивали загул массовый, тогда Марийка оставалась совсем одна. Не могла она нарушать свои привычки и обычаи села. Там всё как на ладони, любой поступок или слово, сказанное в ненужное время и в ненужном месте, могут изменить всю жизнь человека. Трудностей она не испытывала, радовалась жизни и стала чаще вспоминать маму, для которой приготовила сувениры и подарки.
Особенно Марии нравилось прогуливаться по Ленинграду вдоль набережной и по мостам, которые удивляли своими античными скульптурами. Эта обстановка её вдохновляла и всегда вызывала в ней хорошее впечатление. Часто совсем незнакомые люди улыбались ей, лицо её было в эти мгновения светящимся и милым. Вспоминалась речушка у дома, которая в диком порыве струилась по камням. Дело рук человеческих может восхищать, и она всякий раз дивилась тому, как отделаны камнем берега Невы.
Год пролетел незаметно, все называли её Мария, и она осознавала, что совсем стала взрослым человеком. На предприятии руководство обращались к ней по имени и отчеству: Мария Константиновна. Она не понимала, отчего такая официальность. Причина была в её трудолюбии и обязательности. Перед отъездом мастер сообщил, что она может вернуться, если пожелает, на постоянную работу. Соседки по комнате стали приветливей и много рассказывали о Севере. От них она узнала, что с таким трудолюбием Мария заработает много больше на Севере, чем в Ленинграде, потому что там коэффициент выше и платят северный тариф. Два чувства возникли одновременно: одно – это возможность остаться здесь и зарабатывать себе право на будущий комфорт, а второе – ехать домой к маме, которая совсем одна осталась. Мария решила ехать домой, чтобы помогать матери. Впервые уехав на такое время из родного дома, она всё ещё была очень привязана к родным пределам. Спросила у мастера, может ли она взять с собой несколько рулонов упаковочной ленты для конфет.
– Ты столько премиальных заработала за год, что можешь брать с собой целую упаковку из нескольких рулонов.
– Нет, я хочу разноцветных взять.
Без препятствий мастер помог ей выбрать самые яркие образцы и с улыбкой добавил:
– Чудная ты, радуешься от всего красивого.
Мария упаковала свой новый чемодан и направилась за билетом. Несколько дней оставалось до отправления домой. Всё это время она гуляла в парках и посещала музеи. В Александро-Невской Лавре поставила свечи за упокой и здравие, исповедовалась батюшке, а после со смирением отправилась на вокал.
Возвращение из Ленинграда домой, Марии 20 лет
В обратном направлении на Запад также состав был заполнен разными людьми. Все говорили по-русски, и совсем не часто встречалась украинская речь, которая напоминала о приближении других культурных рубежей. По дороге из Львова до районного центра многие общались на русском языке. Влияние нового времени доходило и до этих удалённых уголков огромной страны.
Мама очень обрадовалась возвращению дочери:
– Думала, что ты не захочешь больше здесь жить в таких условия. Слушаю новости, и каждый раз, когда тебя вспоминаю, думаю, что оставила навсегда ты меня.
– На один год уезжала, вот как закончилась работа по найму, я сразу и вернулась.
– Спасибо тебе, доченька. После того как осталась без Константина, совсем радость к жизни потеряла. Ты моё солнышко и радуешь меня своим появлением.
Скромно поужинали. Мария заметила, что совсем мало грядок засажено в огороде.
Утром следующего дня Мария отправилась трудиться на поле, и через неделю дом пополнился запасами. Выписала дров в лесничестве, а затем уплатила за доставку соседу.
– Богатая ты стала, у нас весь расчёт только самогоном, а ты наличностью. Молодец ты, Мария, на месте не ждёшь манны небесной, сама всего добиваешься. Другие сидят на шее у родителей и не торопятся трудиться. Видно время такое пришло, что жизнь меняется повсеместно, а у нас как привыкли дальше своего огорода не смотреть, так и продолжают жить.
– Работы по всей стране делай – не переделаешь. Скоро и наши сельчане поймут, что ездить на заработки лучше и выгоднее. Тут ведь в колхозе работа и больше нет выбора. Зарплата маленькая, а в других регионах хорошо платят. В Ленинграде за один год целые районы строят, сама своими глазами видела.
– Смышлёная ты, Мария, и что замуж не выходишь?
Марийка засмущалась от таких слов пожилого соседа, живущего через три двора от их дома.
– Слушай, а могу я попросить тебя об одной услуге?
– Вы мне помогли с дровами и быстро доставили их, отчего же Вам не помочь?
– Расскажи моему сыночку про возможности заработать и как всё это оформляется, а я за твою помощь буду помогать вам, когда обратитесь. Он пьёт горилку и ничего не хочет делать. Всё опостылело ему, говорит.
Увидев, что в печали родительское сердце, Марийка ответила:
– Пусть в выходной к нам приходит. Я ему объясню, из того что сама знаю, как лучше трудоустроиться.
– Спасибо, добрая душа. Невозможно родителю смотреть, когда дитя чахнет.
На том и простились.
В выходной пришёл сын того соседа и был он не очень трезв. Стал говорить, чтобы Мария стала его женой.
– Одна ты мне по душе, и никого более не воспринимает моё сердце.
Слова его были нудными и дотошными. Мария терпеливо слушала пьяные речи того гостя, и поздно вечером с трудом выпроводили его из своего дома. В последующие дни тот хлопец не давал проходу, всюду следовал за Марией. Чувство неприятия угнетало её, и как избавиться от этого, она не находила решения. Мать видела её состояние и в утешение говорила:
– Может, выйдешь за кого-то из села, сразу перестанут надоедать другие.
За месяц пребывания Марии дома, все неженатые хлопцы крутились рядом, чтобы привлечь её внимание.
– Есть работящие молодцы, выбери кого-нибудь. Ты взрослая, и тебе пора стать женой. Мы в прежние времена старались побыстрее выйти замуж, чтобы "не опоздать".
– Может ты и права мама, но не вижу я среди них своего мужа.
Марийка вышла во двор и подошла к своему деревцу. Плоды висели, налившись зрелостью на радость ей. Она увидела сломанную ветку от ураганного ветра. Аккуратно отпилила, где надломлена, и перевязала рану. Прошла по саду среди стройных рядов плодовых деревьев. Вернулась к дому и проговорила шепотом:
– Только ты мне по душе, дикий куст. Радуешь меня своими плодами и верно ждёшь меня всегда.
Нарвала с этого дерева алычи и принесла в дом полную до краёв тарелку.
– Ни у кого так не родит алыча, и её вырубают, чтобы не мешала другим деревьям, а у тебя плодоносит небывало, – говорила ей мама, а сама тайком поглядывала на дочь.
Теодозия знала жизнь, и в этот момент она понимала, что дочь совсем взрослая, а это значит, что судьбу свою должна встретить вскоре. Отношение Марии к родному селу изменилось. Ничто её не удерживало дома. Воспоминания Ленинграда и той атмосферы всё чаще стали посещать её. Скоро она сказала, что решила уехать на север, чтобы заработать себе приданое.
– Со мной что ты высидишь? Решила – уезжай.
Теодозия видела, что Мария мучается дома, ей нужно искать свою новую жизнь. Она не решалась что-либо советовать своей любимице и окружила её вниманием и заботой.
Мария скучала по тому душевному состоянию. Подъём сил и восхищение этой верующей девушки вызывали образы Ангелов и Архангелов, которые повсюду смотрели на наш мир со своих пьедесталов. В Ленинграде бесчисленное количество крылатых существ, увековеченных в камне, воздействовали повсеместно. Казалось, что оживали изваяния, наблюдая за нашим существованием, и призывали задуматься о духовной сути.