– Не заводись. Славная девочка, и мне она нравится. Конечно, непростительно было привести ее, не спросив тебя. Я виновата. Но что сделано, то сделано. Я думала, ты будешь доволен, если у меня появится подружка. Всего лишь приятельница, чтобы не скучать, пока ты работаешь.
– Я доволен, раз тебе обязательно кто-то нужен.
– Мне никто не нужен. Я случайно встретила приятного человека и решила, что и тебе будет веселее, если кто-нибудь побудет с нами недолго.
– Но кто она?
– Документы я не проверяла. Можешь допросить ее, если тебе надо.
– Ладно, по крайней мере она привлекательна. Но чья она?
– Не груби. Ничья.
– Скажи прямо.
– Ну хорошо. Она влюблена в нас обоих, если только я не помешалась.
– Ты не помешалась.
– Может быть, пока нет.
– Тогда зачем все это?
– Сама не знаю.
– Я тоже.
– Странно и забавно.
– Не думаю, – сказал Дэвид. – Пойдем купаться? Вчера мы пропустили.
– Пойдем. Ее позовем? А то как-то невежливо.
– Придется надеть купальные костюмы.
– При таком ветре это не имеет значения. Все равно на песке не полежишь и не позагораешь.
– Я люблю плавать с тобой без одежды.
– Я тоже. Но может быть, завтра ветер стихнет.
Потом, когда все трое ехали по дороге на Эстерель и Дэвид досадовал и проклинал слишком резкие тормоза большой старенькой "изотты", которой, кроме всего, срочно требовался ремонт двигателя, Кэтрин сказала:
– Здесь есть две-три бухточки, где мы плаваем без купальников. Только так и можно по-настоящему загореть.
– День сегодня неподходящий для загара, – сказал Дэвид. – Слишком ветрено.
– Если хочешь, можем поплавать без купальников, сказала Кэтрин девушке. – Если Дэвид не возражает. Вот будет славно.
– С удовольствием, – сказала девушка и повернулась к Дэвиду: – Вы не возражаете?
Вечером Дэвид приготовил мартини, и девушка сказала:
– Здесь всегда так хорошо, как сегодня?
– Сегодня был приятный день, – сказал Дэвид.
Кэтрин еще не вышла из комнаты, и они сидели вдвоем возле небольшого бара, сооруженного прошлой зимой месье Оролем в просторном прованском зале.
– Когда я пью, мне так и хочется сказать что-то лишнее, – сказала девушка.
– Не говори.
– Тогда зачем пить?
– Дело не в вине. Ты и выпила-то чуть-чуть.
– Вам было неловко, когда мы купались вместе?
– Нет. А по-твоему, должно было?
– Нет, – сказала она. – Мне понравилось.
– Вот и хорошо, – сказал он. – Как мартини?
– Очень крепко, но хорошо. Вы с Кэтрин никогда ни с кем так не плавали?
– Нет. Зачем?
– Я стану совсем коричневой.
– Не сомневаюсь.
– А вам не хочется, чтобы я сильно загорела?
– У тебя хороший загар. Можешь вся стать такой, если хочешь.
– Я подумала, может быть, вы хотите, чтобы у вас была одна женщина посветлее?
– Ты не моя женщина.
– Нет, ваша, – сказала она. – Я ведь уже вам сказала.
– Ты уже разучилась краснеть.
– После того как мы вместе купались, да. И надеюсь, надолго. Поэтому я все вам и рассказала. Так мне легче.
– Тебе идет кашемировый свитер, – сказал Дэвид.
– Кэтрин сказала, мы будем носить одинаковые свитера. Вы не сердитесь на меня за это признание?
– Не помню, в чем ты там призналась.
– Что я вас люблю.
– Не говори чепухи.
– Вы не верите, что так бывает? Я не могла полюбить вас обоих?
– Нельзя влюбиться сразу в обоих.
– Вы не понимаете, – сказала она.
– Чушь, – сказал он, – тебе это только кажется.
– Нет, не кажется. Так и есть.
– Вздор.
– Ладно, – сказала она, – пусть вздор. Но я же здесь.
– Да, ты здесь, – сказал он. Он смотрел на Кэтрин, которая шла к ним, улыбающаяся и счастливая.
– Привет, купальщики, – сказала она. – О, какой позор. Я опоздала на первый мартини Мариты.
– Я еще не допила, – сказала девушка.
– Как на нее подействовал мартини, Дэвид?
– Стала нести чушь.
– Нальем еще. Хорошо, что мы оживили бар. Пусть это будет экспериментальный бар. Повесим сюда зеркало. Что за бар без зеркала?
– Повесим завтра же, – сказала девушка. – Зеркало куплю я.
– Не будь транжиркой, – сказала Кэтрин. – Купим вместе, будем смотреть, как несем вздор, и сразу поймем, что это нелепо. Зеркало не обманешь.
– Как только я увижу в нем обманутого простачка, я пойму, что проиграл, – сказал Дэвид.
– Ты никогда не проиграешь. Разве можно проиграть с двумя-то женщинами? – сказала Кэтрин.
– Я пыталась втолковать ему, – сказала девушка и впервые за вечер покраснела.
– Она твоя, и я твоя, – сказала Кэтрин. – Не будь занудой, будь поласковее со своими женщинами. Разве мы не хороши? Я твоя белокурая жена.
– Ты смуглее и светлее той, на которой я женился.
– Вот я и привела тебе темненькую в подарок. Ну, как тебе презент?
– Меня устраивает все, как есть.
– А как тебе твое будущее?
– Я ничего о нем не знаю.
– Надеюсь, оно не слишком темное? – спросила девушка.
– Очень хорошо, – сказала Кэтрин. – Она не только красива, богата, здорова и нежна. Она еще и остроумна. Ну, разве плох мой подарок?
– Уж лучше быть темным подарком, чем темной лошадкой, – сказала девушка.
– Еще очко, – сказала Кэтрин. – Поцелуй ее, Дэвид, пусть она будет счастливым подарком.
Дэвид обнял девушку и поцеловал. Она ответила было на поцелуй, но отвернулась, а затем неожиданно расплакалась, опустив голову и обхватив руками стойку бара.
– Что же ты больше не шутишь? – Дэвид повернулся к Кэтрин.
– Все в порядке, – сказала девушка. – Не смотрите на меня. Я сейчас. Кэтрин обняла ее, поцеловала и погладила по голове.
– Все в порядке, – повторила девушка. – Извините, я знаю, сейчас пройдет.
– Прости меня, – сказала Кэтрин.
– Пожалуйста, можно мне уйти? – спросила девушка. – Я должна уйти.
– Ну, – произнес Дэвид, когда девушка ушла и Кэтрин вернулась в бар.
– Можешь ничего не говорить, – сказала Кэтрин. – Я виновата, Дэвид.
– Она вернется.
– Теперь ты веришь, что она не притворяется?
– Слезы были настоящие. Ты это хочешь сказать?
– Не прикидывайся. Ты вовсе не глуп.
– Я поцеловал ее очень осторожно.
– Да. В губы.
– А ты бы чего хотела?
– Ты тут ни при чем. Тебя никто не винит.
– Хорошо, что ты не попросила меня поцеловать ее там, на пляже.
– Я хотела было. – Кэтрин рассмеялась, и все стало как в прежние добрые времена, когда никто не вторгался в их жизнь. – А ты не думал, что я сама поцелую ее?
– Был такой момент, и я нырнул поглубже.
– И правильно сделал.
Они снова рассмеялись.
– Ну, вот мы и пришли в себя, – сказала Кэтрин.
– Слава Богу, – сказал Дэвид. – Я люблю тебя, дьяволенок, и правда, когда я целовал ее, я не думал, что так получится.
– Можешь не объяснять, – сказала Кэтрин. – Я видела. Жалкое было зрелище.
– Лучше бы ей уехать.
– Не будь жестоким, – сказала Кэтрин. – Ведь это я ее подговорила.
– Я сопротивлялся.
– Я подбивала ее быть ближе к тебе. Пойду приведу ее.
– Нет. Подожди немного. Она слишком уверена в себе.
– Как можно, Дэвид? Ты только что обидел ее.
– Неправда.
– Ну, значит, что-то другое. Я приведу ее.
Но идти никуда не пришлось. Девушка сама вернулась в бар и, залившись румянцем, сказала:
– Извините.
Она умылась, поправила прическу и, подойдя к Дэвиду, очень быстро поцеловала его в губы.
– Мне уже хорошо. А кто выпил мой мартини?
– Я его вылила, – сказала Кэтрин. – Дэвид приготовит тебе еще.
– Надеюсь, вы не передумали, – сказала она. – Я буду ваша и Кэтрин.
– Женщины меня не интересуют, – сказала Кэтрин.
Было очень тихо, и ей самой и Дэвиду показалось, что голос ее прозвучал как-то странно.
– Совсем?
– Совсем.
– Я буду твоей подружкой, если захочешь, твоей и Дэвида.
– Не слишком ли у тебя грандиозные планы? – спросила Кэтрин.
– Но ведь я для того и приехала, – сказала девушка. – Я думала, вам так хочется.
– У меня никогда не было подружки, – сказала Кэтрин.
– Какая я глупая, – сказала девушка. – Я и не знала. Нет, правда? Ты меня не разыгрываешь?
– Нет, не разыгрываю.
– Как я могла быть такой дурочкой, – сказала девушка.
"Она хочет сказать "так ошибаться"", – подумал Дэвид, и Кэтрин подумала то же самое. Ночью Кэтрин сказала:
– Напрасно я втянула тебя в эту историю. Напрасно.
– Лучше бы нам ее не знать.
– Могло бы случиться что-то и похуже. Может, так лучше – пройти через все и забыть.
– Ты можешь отправить ее отсюда.
– Так легко мы теперь не выпутаемся. Неужели она тебя не волнует?
– Даже очень.
– Я так и знала. Но я люблю тебя, а остальное не важно. Ты ведь сам это знаешь.
– Ничего я не знаю, дьяволенок.
– Ладно, не будем такими мрачными. Когда ты мрачен, мне кажется, что все кончено.
Глава двенадцатая
Ветер дул третий день кряду, только теперь порывы его стали слабее. Дэвид сел за стол, перечитал рассказ с самого начала до той строчки, где прервал работу, и, читая, выправил написанное. Он продолжал писать и перенесся в рассказ, забыв о настоящем, так что, когда раздались женские голоса, он не стал прислушиваться. Женщины прошли под окном, и он махнул им рукой. Они помахали в ответ, и темноволосая девушка улыбнулась, а Кэтрин послала ему воздушный поцелуй. Утром девушка выглядела очень хорошенькой, лицо ее сияло и было покрыто ярким румянцем. Кэтрин была красива, как всегда. Он услышал мотор автомобиля и про себя отметил, что они уехали на "бугатти". Дэвид снова погрузился в работу. Рассказ получался хороший, и он закончил его перед самым полуднем.
Завтракать было поздно, и, хотя в записке, приложенной к ключу от машины, Кэтрин писала, что они уехали в Ниццу и на обратном пути подождут его в кафе, он слишком устал, чтобы ехать в город на старенькой "изотте" с плохими тормозами и неисправным мотором.
"Я знаю, чего мне хочется, – подумал он. – Холодного пива в высокой литровой кружке из толстого стекла и pomme a l'huile,20 посыпанного молотым перцем". Но пиво на побережье было плохим, и он с удовольствием вспоминал Париж, да и другие города, и радовался тому, что удалось поработать и закончить хороший рассказ. Это была первая вещь, которую он написал с тех пор, как женился. "Главное – суметь закончить, – думал он. – Неоконченная вещь ничего не стоит. Завтра я продолжу повесть о путешествии и обязательно закончу и ее. Только как? Как ты собираешься закончить ее теперь?"
Как только он отвлекся от работы, в голову полезло все, о чем он старался не думать. Он вспомнил вчерашнюю ночь, дорогу, по которой два дня назад ехал с Кэтрин и по которой сегодня она отправилась вместе с этой девушкой, и ему стало не по себе. "Должно быть, они возвращаются. Уже полдень. А может быть, они в кафе. "Будь проще", – сказала Кэтрин. Но она имела в виду что-то еще. Наверное, она знает, что делает. Наверное, она знает, чем все кончится. Наверное, она действительно знает. А ты нет.
Ну вот, работал спокойно, а теперь дергаешься. Лучше напиши еще один рассказ. Напиши самый трудный из тех, что задумал. Иди и садись писать. Нужно держаться, если желаешь ей добра. Много ли хорошего ты ей дал? Много? Нет, не много. Много – значит достаточно. Завтра же принимайся за новый рассказ. Нет, к черту завтра! Что значит завтра? Иди пиши сейчас".
Он сунул записку и ключ от машины в карман, вернулся в рабочую комнату, сел за стол и написал первый абзац нового рассказа, который откладывал с тех самых пор, как научился писать. Он написал этот абзац простыми предложениями, и теперь все проблемы, о которых он хотел рассказать, предстояло пережить самому и оживить их на бумаге. Начало написано, и остается только продолжить работу. "Вот и все, – сказал он. – Видишь, как на самом деле просто то, что у тебя не получалось?" Потом он вышел на террасу, сел за столик и заказал виски с содовой.
Племянник хозяина принес из бара бутылки, лед, стакан и сказал:
– Месье еще не завтракал.
– Я слишком долго работал.
– C'est dommage,21 – сказал паренек. – Принести что-нибудь? Сандвич?
– В нашей кладовой есть банка Maquereau Vin Blanc.22 Откройте и принесите мне.
– Но она теплая.
– Не важно. Принесите.
Он съел Maquereau Vin Blanc и выпил виски с содовой. Конечно же, охлажденная рыба была бы куда вкуснее. За едой он прочел утреннюю газету.
"В Ле-Гро-дю-Руа мы ели свежую рыбу, – подумал он, – но это было так давно". Он стал вспоминать Ле-Гро-дю-Руа, когда услышал гул мотора поднимавшейся в гору машины.
– Уберите это, – сказал он официанту, встал, перешел в бар, налил себе еще виски, положил в стакан лед и долил содовой. Во рту оставался привкус от вымоченной в вине и сдобренной специями рыбы, и он взял бутылку минеральной и сделал несколько глотков из горлышка.
Дэвид услышал их голоса, и вот они появились в дверях такие же оживленные и счастливые, как вчера. Кэтрин, светленькая, точно березка, с загорелым лицом, нежным и возбужденным. Вторая, темноволосая девушка с взъерошенными от ветра волосами и горящим взглядом, как только подошла ближе, неожиданно смущенно потупилась.
– Мы решили не заходить в кафе, когда увидели, что тебя там нет, – сказала Кэтрин.
– Я работал допоздна. Как дела, дьяволенок?
– Отлично. Про нее можешь даже не спрашивать.
– Вам хорошо работалось, Дэвид? – спросила девушка.
– Вот это жена! – сказала Кэтрин. – А я и забыла спросить.
– Что делали в Ницце?
– Можно, мы сначала выпьем, а потом расскажем?
Женщины стояли так близко от него, что он почти физически ощущал их близость.
– Вам хорошо работалось, Дэвид? – еще раз спросила девушка.
– Конечно, хорошо, – сказала Кэтрин. – Он иначе не умеет, глупышка.
– Правда, Дэвид?
– Да, – ответил он. – Спасибо.
– Дадут нам выпить? – спросила Кэтрин. – Мы, правда, не работали. Только купили кое-что, кое-что заказали, да еще поскандалили.
– Ну, разве это скандал.
– Не знаю, – сказала Кэтрин. – Какая разница?
– Что у вас случилось? – спросил Дэвид.
– Пустяки, – сказала девушка.
– Ерунда, – сказала Кэтрин. – Мне даже понравилось.
– В Ницце кто-то прошелся по поводу ее брюк.
– В этом нет ничего обидного, – сказал Дэвид. – Ницца – большой город. Этого следовало ожидать, раз поехали туда в таком виде.
– Скажи, я изменилась? – спросила Кэтрин. – Почему до сих пор здесь нет зеркала? Как, по-твоему, я хоть сколько-нибудь изменилась?
– Нет. – Дэвид посмотрел на нее. Она казалась очень белокурой, необыкновенно загорелой, и растрепанные волосы придавали ей дерзкий вид.
– Вот и хорошо, – сказала она. – Потому что я решилась.
– Да ни на что ты не решилась, – сказала девушка.
– Нет, решилась, мне понравилось, и я хочу еще выпить.
– Ничего не произошло, Дэвид, – сказала девушка.
– Утром я остановила машину на пустынном участке дороги и поцеловала ее, а она меня, потом на обратном пути из Ниццы еще раз и вот только что, когда мы выходили из машины. – Кэтрин смотрела на него, и во взгляде ее была одновременно и нежность, и непокорность. Потом добавила: – Это было забавно, и мне понравилось. Ты тоже поцелуй ее.
Дэвид повернулся к Марите, и она неожиданно прильнула к нему и поцеловала его. Он не собирался целовать ее и не ожидал, что так получится.
– Хватит, – сказала Кэтрин.
– А ты что скажешь? – спросил Дэвид. Девушка казалась смущенной и одновременно счастливой.
– Я счастлива, как ты и хотел, – сказала она.
– Ну вот, теперь все довольны, – сказала Кэтрин. – Разделили вину поровну.
Они великолепно пообедали и выпили холодного тавельского с hors d'oeuvres,23 цыпленком, вареным мясом, салатом, фруктами и сыром. Они сильно проголодались, но держались непринужденно и за едой весело шутили.
– К ужину или даже раньше мы приготовили потрясающий сюрприз, – сказала Кэтрин. – Знаешь, она сорит деньгами, как подвыпивший индеец – хозяин нефтеносного участка.
– Индейцы симпатичные? – спросила Марита. – Или похожи на магарадж?
– Дэвид расскажет тебе про них. Он родом из Оклахомы.
– А я думала, он из Восточной Африки.
– Нет. Кое-кто из его предков удрал из Оклахомы и увез его еще мальчиком в Восточную Африку.
– Должно быть, это очень интересно?
– Он написал роман о том, как в детстве жил в Восточной Африке.
– Я знаю.
– Ты его читала? – спросил Дэвид.
– Да, – сказала Марита. – Хочешь расскажу?
– Нет, – сказал он. – Мне знакомо содержание.
– Очень грустный роман, – сказала она. – Это ты об отце писал?
– Отчасти.
– Должно быть, ты очень любил его.
– Да.
– Ты мне о нем никогда не рассказывал, – сказала Кэтрин.
– Ты не спрашивала.
– А ты бы рассказал?
– Нет, – ответил он.
– Мне очень понравилась книга.
– Не переигрывай, – сказала Кэтрин.
– Я и не думала.
– А когда ты целовала его…
– Это была твоя идея.
– Не перебивай меня, – сказала Кэтрин. – Я хотела спросить, когда ты целовала его, ты думала о нем как о писателе или тебе было просто приятно?
Дэвид налил себе вина и сделал глоток.
– Не знаю, – сказала девушка. – Я не задумывалась.
– И то хорошо, – сказала Кэтрин. – А то уж я испугалась, что все дело в вырезках.
Девушка удивленно посмотрела на них, и Кэтрин пояснила:
– Вырезки из газет о его второй книге. Он ведь уже две написал.
– Я читала только "Порог".
– Вторая книга о летчиках на войне. Лучше его никто не написал о летчиках.
– Чушь, – сказал Дэвид.
– Прочтешь, сама увидишь, – сказала Кэтрин. – Что бы написать такую книгу, надо было самому полностью выложиться или погибнуть. Не думай, что я ничего не смыслю в книгах Дэвида, потому что целую его не как писателя.
– По-моему, самое время для сиесты, – сказал Дэвид. – Тебе нужно вздремнуть, дьяволенок. Ты устала.
– Я заболталась, – сказала Кэтрин. – Спасибо за прекрасный обед, и извините, если я наговорила лишнего и расхвасталась.
– Мне так понравилось, что ты говорила о книгах, – сказала девушка. – Ты просто прелесть.
– Я так не думаю. Я устала, – сказала Кэтрин. – У тебя есть что почитать, Марита?
– Осталась еще пара книг.
– Можно заглянуть к тебе попозже?
– Если хочешь, – сказала девушка.