- На этом их беседа и окончилась. Но я слышал достаточно: мои худшие подозрения подтвердились. Бэрт сама все выболтала. Она видела убийцу и описала его. Но поскольку описание не совпадало с внешностью Мэфри, она быстро перестроилась. Ведь в управлении ей предстояло пройти дознание и выдержать перекрестный допрос, так почему же не принять этот план, раз все и так указывает на то, что Мэфри виновен. Потом ей не хотелось портить отношения с властями и вообще приятно выступить в роли этакой примадонны. Да еще получить награду. Она и сбила с толку Коллинза. Может, она и в самом деле убедила себя, что видела Мэфри… С такими это случается. А позже, когда все кончилось: исчезли заголовки в газетах, реклама, похвалы - весь этот кошачий концерт - и у нее было время подумать, она удивилась, что какие-то факты не всплыли на суде, и начала сомневаться, видела она Мэфри или кого-то, кого встречала в Элдоне на пути в прачечную и из прачечной. И вдруг догадалась… кто мог быть этот человек… Она поняла, что перед нею - неповторимый случай… золотая возможность.
Мне следовало бы пойти к начальнику, но я не пошел… Слишком я надоедал ему на первых порах, так что он, может, не стал бы и слушать; и потом всего за неделю до этого он выговаривал мне за медлительность, и нельзя сказать, чтобы у нас были наилучшие отношения. Итак, некоторое время я таил про себя все, что узнал, а потом отправился за советом к адвокату по имени Уолтер Джилетт. Я любил его и доверял ему, и, кажется, он тоже любил меня. И что бы вы думали, он мне сказал? Не вмешивайся в это дело! Он знал, что в полиции я не на очень-то хорошем счету. И может, потому, что знал о моем пристрастии к рюмке, не слишком поверил в достоверность того, что я ему сообщил. Он сказал: "Джимми, Бога ради, не тревожь ты осиного гнезда". Ну и что же я сделал? В голове у меня был такой сумбур и такое смятение, что я напился до бесчувствия, пришел на дежурство пьяный в стельку и… словом… остальное вам известно. А когда я вышел из-под ареста, мне уже на все было наплевать…
Суон говорил все глуше и глуше. А после длительного приступа кашля и вовсе умолк. Жестом он дал понять, что больше ему сказать нечего.
Пол сидел весь напрягшись, не шевелясь. Наконец он спросил:
- А они живут по-прежнему здесь - Бэрт и Коллинз?
- Коллинза вам не найти: он женился несколько лет назад и эмигрировал в Новую Зеландию. А вот Бэрт все еще здесь… Да, Бэрт… маленькая Луиза Бэрт - Бог мой, ну и особа! У нее ключ к разгадке. - Суон помолчал. - Но всего лишь один шанс из миллиона, что вам удастся что-то выпытать у нее.
- Где мне ее искать? - вырвалось у Пола.
- Она работает в одной очень уважаемой семье… Вот вам еще одно доказательство ее способности околпачивать порядочных людей.
Суон достал из-под подушки листок бумаги, на котором было что-то написано, и молча протянул его Полу.
- Вот! - сказал он глухо. - Хотя это едва ли принесет вам большую пользу. А теперь оставьте меня в покое. Я достаточно сделал для вас и большего сделать не могу. Мне плохо, и я хочу спать.
Он повернулся на бок и натянул одеяло до подбородка, явно давая понять, что беседа окончена.
Пол поднялся.
- Благодарю вас, - взволнованно и просто проговорил он. - Я скоро опять к вам приду.
И, бросив последний взгляд на иссохшее, неподвижное тело, повернулся и вышел из палаты. Спускаясь по лестнице, он чувствовал, как сердце у него забилось новой надеждой. От Суона он узнал больше, чем ожидал. И тем не менее Пол не мог отделаться от ощущения, что больной утаил что-то, чего не хотел или боялся открыть. Обо всем этом Пол решил дознаться в следующий свой приход.
Глава XII
На другой день, после работы, Пол встретился с Марком у "Бонанзы" - они договорились об этой встрече заранее по телефону. Булия, казалось, был рад видеть Пола и, когда они обменялись рукопожатием, нетерпеливо воскликнул:
- Значит, сегодня приступаем к делу?!
- Да, - сказал Пол. - Как насчет того, чтобы сначала поесть?
- Нет, благодарю. Я уже перекусил. Итак, что слышно?
- Все в порядке.
- После нашего телефонного разговора я с трудом дождался вечера, - взволнованно заговорил Марк, когда они двинулись по запруженному народом тротуару. - Расскажите мне про Бэрт.
Пол молчал. Веселый нрав Булия, то, как он относился к делу, видимо, считая это забавным и увлекательным приключением, побудили Пола призадуматься: а стоило ли брать его с собой? Однако весьма ощутимая помощь, которую тот великодушно оказал ему, в какой-то мере обязывала Пола. А потому он после небольшой паузы сказал:
- Бэрт живет в прислугах. Насколько я понимаю, жизнь у нее сложилась не слишком удачно. Сегодня вечером она свободна. Я примерно представляю себе, как она выглядит и где ее искать.
- А вы неплохо потрудились! - воскликнул Марк и добавил: - В каком состоянии вы оставили Суона?
Пол сокрушенно покачал головой и искоса взглянул на Булия. Тот сразу изменил тон.
- Ему хуже? - шепотом осведомился он.
- Я ездил в больницу в обеденный перерыв. Суон настолько плох, что мне даже не разрешили пройти к нему.
Оба умолкли. Путь их лежал через парк; они миновали раковину для оркестра, на зиму забитую досками и призрачно белевшую в сумерках, обогнули декоративный пруд и достигли высоких холмов, громоздившихся на севере, над Городской художественной галереей и Национальным историческим музеем. Перед ними вздымался холм Бримлок - одна из лучших частей города, где на значительном расстоянии друг от друга среди спускавшихся уступами садов стояли красивые особняки с подъездными аллеями из высоких каштанов. К этому прекрасному району примыкал, однако, нелепый пережиток прошлого - настоящий лабиринт узких улочек и тупичков, мощенных булыжником, пустыри, крохотные лавчонки и кабачок "Королевский дуб".
- Вот то, что нам надо, - сказал Пол, когда они подошли достаточно близко и уже можно было прочитать название на вывеске. - Мне нечего предупреждать вас, что надо быть осторожным. Если не знаете, что сказать, лучше молчите.
Они перешли через дорогу, на противоположной стороне которой светились окна с частыми переплетами, и, толкнув качающиеся створки двери, вошли в кабачок.
Зал был старый, запущенный, хоть и обставленный без претензий: мягкая мебель, обитая выцветшим плюшем, на столиках - лампы под расползающимися абажурами, на стенах - репродукции картин, изображающих скаковых лошадей, позади полукруглого бара - треснутое зеркало в золоченой раме. Кабачок только еще начал заполняться вечерними посетителями - в основном местными торговцами и несколькими запоздавшими ремесленниками. Пол провел своего спутника к одному из некрашеных дубовых столов и, заказав две кружки эля, осторожно оглядел помещение.
- Еще не пришла. - Он повернулся к Марку. - Может, нам сегодня и не будет удачи.
Не успел он это сказать, как дверные створки качнулись. В кабачок вошла женщина и с видом завсегдатая быстро направилась к угловой кабинке. По какому-то странному стеснению в груди Пол понял, что это Луиза Бэрт. Судя по довольно массивным бедрам и полной груди, подчеркнутых костюмом из дешевенькой шотландки, ей было лет за тридцать. В руках, обтянутых желтыми перчатками, Луиза держала сумочку. И выглядела она до того вульгарно, настолько явно было, что это горничная, принарядившаяся для свободного вечера, что Пол, хотя сердце у него и колотилось, лишился дара речи.
Она уселась, заказала порцию джина и, оглядев себя в вынутое из сумки зеркальце, обвела глазами зал. Пол, поймав ее взгляд, слегка улыбнулся. Она тотчас отвернулась с видом оскорбленной добродетели, но минуты через две, правда, с обиженной миной, снова глянула в их сторону. Тогда Пол встал и направился к ее кабинке. Такой образ действий был абсолютно чужд его натуре, но, словно вдруг созрев, он проделал все это спокойно и уверенно.
- Добрый вечер, - самым непринужденным тоном сказал он.
Молчание.
- Это вы ко мне обращаетесь?
- Да. Не разрешите ли присоединиться к вам, если вы - одна?
- Я, собственно, не одна. Я жду знакомого.
- Ах вот как!
- Он может, конечно, и задержаться: много работает. Уж очень важная шишка.
- В таком случае он наверняка задержится и будет внакладе, а мы - в барыше. Угостить вас чем-нибудь?
- Ах что вы! Я непьющая. Разве что вы очень будете настаивать.
Пол сделал знак Марку, и тот подошел к кабине, неся свою кружку и кружку Пола.
- Разрешите представить вам моего приятеля?
- Очень приятно познакомиться. Я не захватила с собой визитных карточек, но зовут меня Луиза Бэрт.
Когда молодые люди сели, она слегка отодвинулась, кокетливо, "как и подобает настоящей леди", оправляя юбку, затем, оттопырив мизинец, осушила свой стакан.
- Теперь заказывать буду я, мисс Бэрт, - сказал Марк. - Что вы хотите пить?
- Ах что вы! У меня и в мыслях этого не было. Разве что джину.
- Вот разорительница, - любезно улыбнулся Марк.
Она не ответила на его улыбку. Ее светло-голубые, как у куклы, глаза перебегали с одного собеседника на другого - недоуменно и оценивающе. Лицо у нее было бледное, с нездоровой, пористой кожей; она усиленно его пудрила - особенно нос, короткий и вздернутый. На щеках, по-детски пухлых, виднелись ямочки, отчего казалось, что с ее тонких, вечно влажных губ не сходит ироническая, настороженная усмешка, так не вязавшаяся с общим выражением лица, начисто лишенным юмора. Лба у нее, можно сказать, не было.
- За ваше благополучие! - предложил Пол, когда ей принесли джин. И поднял кружку с пивом.
- По-моему, - заметил Марк, - ничего нет приятнее, как провести вечер в хорошей компании. Среди друзей. На душе так весело становится. Даже чувствуешь себя лучше. И как-никак - разнообразие.
- Мне сегодня надо быть дома к девяти. - Бэрт с достоинством выпрямилась и оправила платье: знай, мол, наших. - Да и не могу я идти невесть куда. А сегодня тем более.
- Ну хорошо, - поспешно согласился Пол. - Отложим это на другой раз. Тогда мы будем лучше знакомы.
Она посмотрела на одного, потом на другого, осмысливая слова Пола.
- Да, скажу я вам, оба вы - джентльмены что надо. Есть ведь грубияны, которые сразу начинают лезть, без всяких околичностей. - Она снова посмотрела на Пола, на этот раз не без интереса. - А вы раньше никогда со мной не встречались?
- Нет, - сказал Пол. - К сожалению, нет.
- Это удовольствие у него еще впереди, - любезно улыбнулся Марк.
Держась все время настороже, Пол умело вел разговор: он играл на тщеславии Бэрт, терпеливо выслушивал ее разглагольствования, ахал по поводу того, что она является "домоправительницей" в большой резиденции на холме Бримлок. После нескольких порций джина она стала держаться менее настороженно, зато еще более жеманно, а потом вдруг принялась жалеть себя, и ее стеклянные глаза наполнились слезами.
- Так приятно встретить двух настоящих джентльменов. Не то, что некоторые - могла бы их назвать, да не стану. Я ведь тоже настоящая леди, хоть, наверно, и не должна бы это говорить. Воспитывали меня, понимаете ли, в большой строгости - я ведь училась у монашек во французском монастыре. И до чего же хорошо там было - тишина, покой, а уж какие душеньки эти монашки и до чего же они обожали меня! Как только не называли - и Луизанька, и Луизочка. Можете не сомневаться - только так, особенно мать-настоятельница. Ей все было мало: она и завтрак мне в постель подавала, мои сорочки ручными кружевами обшила. А все, конечно, потому, что сама-то я наполовину француженка, да и потом они ведь знали, кем я была бы, если б не отняли мои права, а может, и догадывались, какая тяжкая предстоит мне жизнь. - Она умолкла и пристально поглядела на своих собеседников влажными от слез глазами. - Удивляетесь? А?
Пол сокрушенно покачал головой, а сам в это время подумал: "Великий Боже, ну и лгунья!"
- Если б вы только знали! - Бэрт вцепилась Полу в плечо. - Чего я только не натерпелась! Отец мой служил в армии, не в Армии Спасения, а в настоящей - он был полковник. И бил мою мать, скотина, смертным боем, бил особенно по субботам, когда приходил домой нализавшись. Я хотела удрать из дому. Всю жизнь мечтала о сцене: чтоб люди смотрели на меня и восхищались. Ах, если б подвернулся случай!..
- А вам он так и не подвернулся? - сочувственно спросил Марк.
Она покачала головой, но глаза ее под припухшими веками неожиданно блеснули.
- Было одно дело. И я поступила по справедливости, заметьте. Я сказала только правду, чистую правду и ничего, кроме правды, да поможет мне Бог. А что я за это получила? Какие-то жалкие гроши, которые разошлись у меня за полгода.
- Так оно всегда бывает, - с наигранной горечью согласился Пол. - Делаешь человеку добро, а благодарности - никакой.
- Да не нужна мне ничья благодарность! - вспылила она. - Я хотела только, чтоб меня за человека признали… чтоб у меня было свое место в жизни. Я ведь не собиралась до конца своих дней быть в при… то есть я хочу сказать: в домоправительницах.
У Пола хватило ума молча выслушать это, но Марк, не выдержав, пригнулся к Бэрт.
- Почему вы не расскажете нам, что с вами случилось? - в упор спросил он. - А вдруг мы могли бы вам помочь.
Неожиданно воцарилось молчание. Пол закусил губу и опустил глаза. Бэрт посмотрела на Булия и словно бы сразу протрезвела. Румянец досады, проступивший на ее пухлых щеках, исчез. Она взглянула на стенные часы, допила свой джин и встала.
- Видите, сколько времени? Мне пора.
Скрывая огорчение, Пол подал Бэрт сумочку и перчатки, расплатился и вышел вслед за ней из кабачка.
- Какой чудесный вечер! - Он посмотрел на звезды. - Можно вас проводить?
Она поколебалась, затем нехотя дала согласие:
- Ну что ж… Но только до калитки - не дальше.
Они свернули с мощеной улицы и пошли по пустынной пригородной дороге. Луиза осторожно вышагивала на высоких каблуках между Полом и Марком. Пол из кожи лез вон, стараясь ей понравиться. Но вот они добрались до широкой аллеи, обсаженной двойным рядом высоких лип, за которыми среди садов стояли виллы с красными черепичными крышами. У последнего дома Бэрт остановилась.
- Ну, - сказала она, - вот мы и пришли.
- Какой красивый особняк, - заметил Пол.
- Да, - согласилась польщенная Бэрт. - Я живу у Освальдов… Очень благородные люди.
- Ну, естественно. - И Пол тут же вкрадчиво спросил: - Мы могли бы встретиться в следующую среду?
Бэрт помедлила, но лишь какой-то миг.
- Ладно, - согласилась она. - В это же время, в "Королевском дубе".
- Прекрасно.
Пол снял шляпу и с преувеличенной любезностью пожал своей даме руку. В эту минуту дверь виллы отворилась, из дома вышел пожилой джентльмен, без шляпы, с сигарой во рту. В руке он нес несколько писем. Он неторопливо подошел к калитке и открыл ее, видимо, направляясь к почтовому ящику, висевшему в конце дороги. В темноте трудно было разглядеть его, но Пол все же заметил, что у него совсем седые волосы и задумчивое, доброе лицо. Проходя мимо маленькой группы, он увидел Бэрт и мягко промолвил:
- Добрый вечер, Луиза.
- Добрый вечер, сэр, - с угодливой почтительностью отозвалась та: очень смешно было слышать, как она сразу переменила тон.
Лишь только седой джентльмен исчез в темноте, оставив позади себя приятный аромат сигарного дыма, Бэрт, явно растерявшаяся, поспешила распрощаться со своими провожатыми. Войдя в сад, она свернула влево - на дорожку для прислуги - и скрылась за лавровыми кустами. Пол и Булия повернулись и пошли обратно. Издали до них долетел звук захлопнувшейся двери.
Добрых пять минут они молча шли по аллее, затем Булия покаянным тоном сказал:
- Простите меня, Мэфри. Она только было разговорилась… а я снова заставил ее спрятаться в свою скорлупу.
Пол крепко стиснул губы, чтобы не сказать резкости.
Глава XIII
Было уже около одиннадцати, когда Пол поднялся к себе в мансарду. Спать он не мог. Шагая по крошечному пространству между шатким умывальником и низенькой раскладной кроватью, Пол почти не слышал звуков, неизменно долетавших к нему по вечерам сквозь тонкие стенки: радио, игравшее внизу у индийского студента-медика; унылое посвистывание Джеймса Крокета, бухгалтерского клерка, жившего рядом и под эту мелодию обычно чистившего ботинки; скрип ступенек под ногами старого мистера Гарвина, бывшего аукционщика, спускавшегося вниз, чтобы наполнить кувшин водой. Сейчас Пол снова переживал волнующие события минувшего вечера.
Наконец он разделся и лег в постель. Но спал плохо, так как мозг его по-прежнему лихорадочно работал, а нервы были напряжены. Он обрадовался, когда небо засерело над трубами и первые проблески дневного света проникли в комнату сквозь грязное окно.
Весь этот день, работая в магазине, Пол был взвинчен и озабочен. Когда Лена Андерсен принесла ему из кафетерия завтрак, он съел сандвичи без обычного аппетита. По-видимому, она это заметила.
- Вы не любите ветчину? - серьезно и тихо спросила она.
Оторвавшись от своих мыслей, Пол поднял на нее глаза и заставил себя улыбнуться.
- Нет, люблю. Просто мне сегодня не хочется есть. - И добавил: - Вы чрезвычайно добры ко мне. Я помню, Херрис говорил, что мне будут давать здесь перекусить. Но вы приносите мне целый завтрак.
- Какой же это завтрак! Сандвичи - это не еда. Но, я надеюсь, вы обедаете вечером?
Он утвердительно кивнул. Несмотря на мрачное настроение, в каком пребывал Пол, ему приятно было то, что она стоит и разговаривает с ним. Не просто болтает, а словно бы с трудом, против воли, выдавливает из себя слова. Быть может, его молчаливые взгляды - а он так часто глядел на нее, что между ними уже как бы протянулась ниточка интимности, - побудили ее нарушить молчание. Казалось, каждый чувствовал, как одинок другой, и, очевидно, потому она и заговорила об этом.
- Вы, видно, живете один?
- Да, - признался он. - А вы?
- О нет. Я в этом отношении очень счастливая. - Тень гордости промелькнула по ее лицу. - У меня премилая квартирка - две комнаты в доме одних знакомых на Уэйр-террейс.
- Ну, это уже не квартирка, а целый дворец.
Лена кивнула, глядя куда-то в сторону. Жажда жизни и легкая грусть оттого, что жизнь не задалась, отразились в ее темно-карих глазах.
- Ничего, с расходами я справляюсь. Много работаю. Вечерами часто прислуживаю на банкетах. За это хорошо платят.
- А вы когда-нибудь ходите на танцы или в кино, как другие? - не без любопытства спросил он.
- Нет. - Лена передернула плечами. - Меня это не интересует.
Она постояла еще немного, рассеянно устремив взгляд куда-то вдаль, затем взяла пустую чашку Пола и с легкой улыбкой пошла назад в кафетерий.
Этот разговор не прошел незамеченным для некоторых востроглазых продавщиц, поскольку работы сейчас было не так уж много, и, когда Лена вернулась к своей стойке, одна из девушек, по имени Нэнси Уилсон, подтолкнула локтем соседку. Это была бойкая, обожавшая наряды девчонка, из тех, что околачиваются на Уэйр-стрит. На ней и сейчас был красный лакированный пояс, ажурные чулки и ботинки на пуговках с суконным верхом.
- Видала? - И она кивнула в сторону Лены. - Мисс Андерсен сегодня добрый час брала урок музыки.
- До-ре-ми! - пропела ее соседка.