Погрузка заняла несколько дней. Уже в первый день после обеда шкипер Скору спустился в трюм и спросил у Юсефине из Клейвы: Что с тобой, почему ты такая невесёлая? Дух тут тяжёлый, ответила она. А ты ступай в каюту, полежи, и тебе сразу полегчает. Юсефине начала было возражать, но шкипер увёл её в свою каюту. Вскоре она вышла оттуда, но попросила разрешения не возвращаться обратно на укладку, она боялась, что Берет и Рагна осудят её. Юсефине отвезли на берег, и она призналась женщинам на скалах, что не вынесла рыбного духа в трюме. Кто же теперь будет укладывать вместо тебя? - спросила Ане Мария. Думаю, шкипер решил, что Берет и Рагна сами управятся с укладкой, ответила Юсефине. Её слова заставили Ане Марию задуматься.
Ночью Ане Марию ни с того ни с сего обуяла честность, она достала трубку Скору, которую Каролус спрятал в ящик стола, и утром пришла с нею на скалы. Там она попросила у Августа корабельную шлюпку, чтобы добраться до шхуны.
Шкипер Скору сразу узнал свою трубку, он поблагодарил Ане Марию и налил ей вина. Кажется, это пенковая трубка? - спросила Ане Мария. Нет, она сделана из дерева, которое называется рута пахучая, у нас оно не растёт, ответил шкипер. Они немного поболтали. Ане Мария бросила взгляд в трюм. Там много женщин? - спросила она. Нет, ответил он, а какая разница? Ведь ты туда не пойдёшь? Мне этого никто не предлагал, ответила она. Скору: Да, мы подумали, что ты не пойдёшь на такую работу. А ты пошла бы? Нет, ответила Ане Мария.
Шкипер Скору принялся уговаривать её поработать вместо Юсефине, ему нужна укладчица, сказал он, теперь вот и Рагна обмолвилась, что неплохо бы передохнуть. Ане Мария как будто заколебалась. Разве только, чтобы выручить вас, неуверенно проговорила она. Но ей хотелось, чтобы он ещё разок попросил её об этом, и потому снова отказалась.
Шкипер рассердился: Ну знаешь, на тебя не угодишь!
Нет, он не стал уговаривать её, не сказал больше ни словечка, а просто ушёл в свою каюту.
Ане Мария спустилась в шлюпку и поплыла к берегу.
Она задыхалась от злости и чуть не плакала. Он ещё пожалеет! Может, сказать Каролусу, что шкипер приставал к ней в лесу? Каролус бы этого не стерпел, в этом она не сомневалась. Тогда же в лесу шкипер попросил Ане Марию набрать для него морошки - её в лесу было видимо-невидимо - и принести ему на шхуну; по доброте душевной она пообещала набрать ягод, но сказала, что лучше немного обождать: морошка ещё не совсем созрела. Теперь он получит свою морошку!
Женщинам на скалах Ане Мария призналась: она уже жалеет, что вернула шкиперу его трубку. Остался бы без трубки и поделом ему! Чем это он тебя так обидел? - спросили женщины. Чем обидел? Просил поработать в трюме, можно сказать, умолял! Но мне не по душе укладывать для него рыбу, не на такую напал!
Между тем даже юная Рагна однажды к вечеру поднялась из трюма и тоже заявила, что больше не может выдержать рыбного духа. Надо же, от горшка два вершка, а уже считает себя достаточно взрослой, чтобы вертеть хвостом перед шкипером, подумала Берет. А всё потому, что этот хардангерец любезно позволял уставшим или занемогшим укладчицам отдыхать в его каюте! Вчера у него побывала одна из помощниц, спускавших рыбу в трюм, вот Рагна и решила напомнить о себе, засмеялась Берет. Выйдя на палубу и увидев там Рагну, шкипер поспешил ей на помощь: Ты, кажется, устала, ступай приляг в каюте!
Однако на палубе находился и Эдеварт. Теперь он был на шхуне за штурмана - вёл счета и следил за порядком, а в ту минуту стоял наверху на вантах. Услыхав разговор, он мигом скатился на палубу. Рагна сразу поняла его намерения. Нет-нет, я не хочу лежать, если можно, я посижу тут на свежем воздухе, сказала она.
Долго ей сидеть не пришлось, может, Берет и не была гордячкой, зато злой и завистливой она была точно, Бог свидетель, поэтому она крикнула в открытый люк: С чего это я одна должна укладывать всю рыбу? Рагна поторопилась успокоить её: Не думай, будто я хотела пойти в каюту, я просто сижу на палубе!..
Эдеварт ещё не был искушён в безумствах этого мира, но питал нежную симпатию к Рагне и понимал, что шкиперу Скору едва ли можно доверять, ведь ему ничего не стоило начать целовать Рагну в каюте! Верить ему было никак нельзя. Рагна и сама отказала шкиперу, а когда он ушёл, скорчила ему вслед рожу: Он думает, я из тех, кого легко уговорить! Эдеварту были приятны эти слова. Если тебя внизу мутит, не ходи туда. Я позову кого-нибудь другого, сказал он. Но Рагна ответила, что ей уже лучше, и снова спустилась в трюм.
Наступило воскресенье, укладкой рыбы в тот день не занимались. Многие жители отправились в церковь, но Ане Мария решила, что пойдёт пасти скот, кому-то ведь надо за ним присматривать, вот она и пойдёт. Каролус предложил пойти вместо неё, но она решительно отказалась. Несколько дней Каролус с женой были в ссоре из-за трубки, которую Ане Мария вернула владельцу. Почему ты её вернула? - спросил Каролус. Почему вернула? А ты что, собирался её присвоить? - Я мог бы купить её, отдал бы деньги при расчёте. - Ну что ж, это ещё не поздно. Возразить было нечего, и потому Каролус рассердился ещё больше. Думаешь, он захочет расстаться со своей трубкой, после того как ты вернула её? - сказал он. Кто знает, ответила она. Кто знает? А вот я знаю, что тебе не следовало трогать эту трубку! Прости, я виновата! - сказала Ане Мария.
На том разговор и закончился. Но Каролус продолжал дуться, а его жена несколько дней ходила мрачнее тучи. Нынче она решила помириться с мужем и предложила, что пойдёт сама пасти скот. Я и слышать не хочу, чтобы ты показывался на пастбище в воскресенье, это неприлично, сказала она.
Видно, у Ане Марии был свой расчёт, она порхала вокруг овец и коров, словно мотылек вокруг лампы, а потом погнала их к скалам, на которых сушили рыбу и где поблизости стояла "Чайка", ей хотелось узнать, есть ли кто-нибудь на борту. Она принарядилась, но это не иначе как по случаю воскресенья, а не по какой-либо другой причине. Покрасовавшись перед шкипером Скору, который прогуливался по палубе, она погнала скотину по косогору к лесу и болоту.
И точно - шкипер поспешил следом за ней.
Доброе утро! Ты не забыла про морошку, о которой я просил? - поинтересовался он.
А тебе не терпится?
Да, время идёт. Завтра последний день погрузки, и, если ветер позволит, мы сразу и отправимся.
Я всё ждала, чтобы морошка созрела, сказала она.
Шкипер был настроен добродушно, но выразил сомнение, что она захочет набрать ему ягод. Лучше уж он наберёт сам. Правда, тогда она, верно, заявит на него ленсману?
Ане Мария сделала вид, что не расположена болтать с ним, поэтому она выгнала скотину из болота и пошла следом за ней. Вот чёрт, Скору не мог оставить последнее слово за ней и потому сердито крикнул: Так можно мне набрать немного морошки на вашем болоте?
Да сколько угодно! Она махнула рукой в сторону болота: Там её видимо-невидимо!
Шкипер пошёл, куда она показала, с каждым шагом он всё больше и больше увязал в трясине. Ане Мария была злопамятна и не предупредила его о бездонном окне посреди болота, хотя было ясно, что, если он зайдёт подальше и вовремя не повернёт назад, трясина засосёт его и ему будет уже не выбраться. Ане Мария знала это гиблое место как свои пять пальцев, здесь его все знали; там, среди трясины, была небольшая зелёная кочка, но стоило кому-нибудь ступить на неё, как она переворачивалась и нога срывалась в топь. Однажды на глазах у Ане Марии там погиб бык из чужого селения, который не привык к этому болоту, слышала она и предание - а может, то была чистая правда - о девушке, что когда-то погибла в болоте. Эта молодая девушка решила свести счёты с жизнью из-за несчастной любви и выбрала медленную смерть, чтобы иметь возможность подольше молиться Богу. Когда девушка погрузилась в трясину по шею, она испугалась; люди слышали крики о помощи, доносившиеся с болота, девушка кричала долго, но была ночь, а когда люди наконец добрались до неё, было уже поздно. Помилуй, Господи, её душу!
Люди стали вычерпывать ил, схватили девушку за волосы... и вырвали их с корнем. Потом они снова принялись вычерпывать ил, наконец накинули ей на шею верёвку и потянули, мужчин было много, тьма кромешная, и они оторвали ей голову. Так они её и не вытащили, лишь прочитали над утопленницей "Отче наш". А правда это или нет, кто ж знает...
Шкипер Скору прыгнул как раз на ту коварную кочку, она перевернулась как мяч, и он упал в ил. Ну и что, упал и упал, пусть не думает, будто он испугался за свои сапоги, хотя, конечно, по случаю воскресенья он начистил их до блеска, шкипер даже усмехнулся, ничуть не обеспокоенный. Ну и дорожка тут у вас, сказал он, забавная гать.
Ане Мария не отозвалась.
Шкипер попытался выбраться из трясины, он дрыгал ногами, стараясь их освободить, но всё было бесполезно, он только ещё больше погружался в топь. Что за чертовщина? - воскликнул он.
Вам следовало обойти это место, спокойно ответила Ане Мария.
Шкиперу стало не до смеха, он изо всех сил старался выбраться, трясина доставала ему уже до колен. Рассердившись, он лёг на бок, приподнялся, потом лёг на другой бок и опять приподнялся, но это не помогло, он почувствовал, что во время этих попыток потерял один сапог. Смешно, просто смешно, шкипер заскрежетал зубами, отчаянно замахал руками и зарычал, как собака. Потом затих и сказал, словно про себя: Мне отсюда не выбраться! Наверное, он наконец сообразил, что женщина, стоявшая поодаль, решила его погубить.
Чего смотришь, лучше помоги мне! - крикнул он.
А вы меня об этом ещё не просили, невозмутимо ответила она.
Ах, её, оказывается, нужно попросить? Что же делать? Если громко позвать на помощь, вряд ли его услышат на борту, шхуна стоит в Поллене, и ветер дует с той стороны. А вот в соседних усадьбах его крик могут услышать. Теперь он стоял в трясине уже по пояс, и его засасывало всё больше и больше. Он закричал - не очень громко, скорее для того, чтобы припугнуть Ане Марию.
Как думаешь, что скажут люди, когда придут сюда? - спросил он.
В усадьбах никого нет, все ушли в церковь, ответила она.
Шкипер в бешенстве повернулся к ней и погрозил кулаком: Как ты можешь так спокойно смотреть, как я гибну? Ты просто чудовище!
Вам лучше помолиться Богу! - сказала Ане Мария.
Помогите! - заорал Скору уже во всё горло и с радостью услышал, как его громкий крик отозвался эхом в холмах. Ну, ведьма, когда я выберусь отсюда, я с тобой поквитаюсь! - крикнул он Ане Марии.
Лучше помолитесь Богу, повторила она.
Я привяжу тебя к мачте и излупцую концом каната!
На это вы мастер.
А потом заявлю на тебя властям!
Она села в вереск и невозмутимо расправила платье.
Хочешь, чтобы я утонул? - крикнул он. Зря радуешься. Руки у меня ещё свободны. Помо-ги-и-те!
Ему снова отозвалось эхо, но людей слышно не было.
Шкипер отчаянно барахтался, но лишь глубже увязал в болоте, теперь он стоял в трясине почти по грудь. Он попытался лечь на ил плашмя, чтобы не увеличивать свою тяжесть, однако он погрузился уже выше пояса и не мог наклониться вперёд. По-мо-гите!
Ане Мария встала, смахнула траву с платья и огляделась. Кругом стояла тишина.
Что я тебе сделал, дура? - всхлипнув, спросил шкипер. Даже если я летом и приставал к тебе, это ещё не повод убивать меня, поставила бы мне фонарь под глазом, и были бы квиты. Мы даже не разговаривали после этого. Ну плясали мы с тобой на сеновале, и ты отказалась выйти со мной на воздух, чтобы передохнуть после танцев, так разве я принуждал тебя к этому? Нет. За что же ты меня губишь? У тебя своя жизнь, у меня своя, ты мне вовсе и не нужна. Ты ведь сама принесла мне мою трубку, и я не понимаю зачем, что у тебя было на уме? Он замолчал, глядя на неё обезумевшими от страха глазами, и ждал, что она скажет. Молчишь? Ещё бы, ты слишком глупа. Я скажу тебе, кто ты есть, ты подлая тварь, которая сама не понимает, что делает, у тебя деревянное сердце и дурья башка. Может, ты хоть теперь откроешь рот?
Ане Мария не спеша направилась вслед за коровами.
Иди, иди! Я всё скажу на суде Божьем! - с угрозой крикнул он.
Пойду позову людей, сказала она.
Ты лжешь! - крикнул он ей вслед. Ты идёшь в другую сторону, ты решила погубить меня, и ничего больше!
Оставшись один, шкипер немного успокоился. Он разгреб грязь, вытащил часы, вытер их и переложил в верхний карман, ему хотелось спасти и бумажник с деньгами, где, кроме двух тысяч далеров, лежали важные документы; бумажник был очень толстый, и Скору решил держать его в поднятой руке, а потом, если удастся, швырнуть на сухое место. Кто-нибудь наверняка найдёт его, ведь Скору ещё не заплатил за скалы и не рассчитался с работниками.
Странно всё-таки складывается жизнь: сегодня он встал в радужном настроении и даже что-то напевал, а сейчас должен умереть всего в двух шагах от твёрдой почвы. Зря он бранил Ане Марию, ему следовало предложить ей много денег, чтобы она бросила ему пару жердей, по которым он выбрался бы отсюда. Конечно, следовало. По подобная мысль ни разу не пришла ему в голову, и он, собственно, не жалел об этом. Он испытывал такую неприязнь к этой женщине, такое отвращение, что добровольно отказался от спасения.
Время шло, Скору отчаянно звал на помощь, но никто не отзывался, стояла мёртвая тишина, колокольчиков коров уже почти не было слышно, даже ветер постепенно стихал, по мере того как солнце удалялось от зенита. Два часа пополудни, три, Скору посмотрел на часы, он вытащил их и держал теперь в руке, топь была ему уже по грудь. Больше он не храбрился, иногда даже принимался плакать, понимая, что скоро ему конец. Руки у него были свободны, но шевелить ногами он уже не мог, они были словно налиты свинцом. Если люди ушли в церковь, как сказала Ане Мария, то теперь они, скорее всего, уже вернулись домой. Путь был неблизкий, и они, конечно, задержались на церковной горке, обмениваясь новостями, однако времени было уже много, очень много. Неужели его не спасут? Скору кричал, звал на помощь, потом умолкал, прислушиваясь, и снова кричал, вопил, плакал и бил по илу руками. Но голос его постепенно слабел, и в конце концов мужество покинуло шкипера.
Но это, судя по рассказу Ане Марии, было уже гораздо позже. Она и не думала уходить, она всё видела и даже слышала, как шкипер разговаривал сам с собой. Вдруг он начал что-то писать на листке, вырванном из записной книжки. Она подумала: верно, он пишет, что это я убила его! Потом с ним произошла перемена, больше он уже ничего не говорил, - но продолжал плакать так, что его даже трясло, наконец он разорвал листок и бросил в болото рядом с собой. Скору как будто смирился со своей участью.
Болото постепенно затягивало его плечи, и вскоре шкипер почти целиком погрузился в трясину. Ане Марию словно что-то толкнуло в грудь, она вскочила и побежала к усадьбам, она бежала и кричала, кричала...
Последнее, что Скору удалось сделать, - это зашвырнуть бумажник на сухое место. Никакой записки он не оставил. У него не было семьи, не было близких родственников, и потому он никому не написал слов прощания.
IV
Норвегия не такая уж маленькая страна, она очень длинная.
Когда шкипер "Чайки" утонул в болоте на севере, газеты на юге откликнулись на эту смерть лишь короткими сообщениями, и, может, один-два читателя даже содрогнулись, прочитав о его смерти.
Поллен же, напротив, маленькое селение, маленькое и скученное. И если человек утонет там в болоте, люди будут долго помнить и говорить об этом, дети и взрослые будут бояться болота и обходить его стороной.
Да, Ане Мария позвала на помощь тех, кто ходил в церковь, не хватало, чтобы она этого не сделала, она бросилась к усадьбам самой короткой дорогой, бежала и звала на помощь, но, когда люди прибежали к болоту, было уже поздно, в бездонной топи плавала только зелёная кочка, слегка наклонившаяся набок. Люди не могли поверить в случившееся: как это шкипер Скору оказался так глуп, что полез в трясину, но в конце концов им пришлось поверить, ведь кто-то даже слышал крики о помощи, но не придал им значения. Да, шкипер погиб в болоте, но его бумажник и часы уцелели.
Августу и Эдеварту, которые находились на борту "Чайки", сообщили о несчастье; Август вызвался сберечь деньги и пересчитал их в присутствии свидетелей, он был самый подходящий человек для такого дела. Ане Мария искренне и без колебаний повторяла одно и то же, рассказывая о случившемся соседям, а потом и ленсману: она сокрушается, что не успела вовремя позвать на помощь, но не понимает, о чём думал этот шкипер, почему он так долго молчал, почему начал звать на помощь, лишь когда его засосало по шею, ей потребовался час или два, чтобы собрать людей и привести их на место, за это время шкипер успел утонуть.
Страшное, непостижимое несчастье.
Август тут же отправился в соседний приход к двум друзьям шкипера Скору, чтобы посоветоваться с ними относительно судна и рыбы, а Эдеварт остался, чтобы закончить погрузку. Теперь укладчицы не капризничали, людей напугала страшная судьба шкипера, все проявляли участие и хотели помочь, даже Ане Мария соизволила сказать, что готова укладывать рыбу, если это потребуется.
Женщины на площадках тихонько судачили и ужасались: Я боюсь даже смотреть в сторону болота, подумать страшно, что ему пришлось пережить! - И не говори, как вспомню, мороз дерет по коже! Я не спала сегодня всю ночь, мне всё слышались его крики. - Ты правда слышала крики? Верно, это потому, что его душа не может обрести покой. - Почему же его душа не может обрести покой? Что вы хотите этим сказать? - спросила Ане Мария. Сама подумай. Он умер и лежит в болоте, никто не помог ему, даже "Отче наш" над ним не прочли, ни одного слова Божия, вот он и просит об этом. Ане Мария: Глупости, он и не кричит вовсе, вам так кажется от страха. - А тебе, выходит, не страшно? - Нет. Я могла бы даже пойти ночью на болото и переночевать там где-нибудь с краю. Женщины ей не поверили, но её слова их задели: Ещё бы, ты всегда была смелей всех!..
Когда с погрузкой закончили, Эдеварт в последний раз пришёл на скалы с выпивкой и крендельками. Всё было весьма торжественно, но никто не радовался и не веселился, люди говорили неохотно и тихо, они со страхом вспоминали погибшего в болоте шкипера - хороший был человек, во всех отношениях хороший. Мы лишний раз убедились, что жизнь может прерваться неожиданно.
Вернулся Август после совета со шкиперами. Он снова оказался незаменимым - находчивый, человек слова и дела, совсем не тот Август, которого они знали раньше. Тот всегда ходил в подчинённых, выполняя чужие приказы, а этот принял на себя руководство и назначил на следующий день расчёт с рабочими. Начнём в обычное время, решил он, а там, может, задует попутный ветер. Кто же поведёт шхуну? - спросил кто-то. А ты как думаешь? - вопросом на вопрос ответил Август.