Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
Содержание:
Случай с доктором Мейзликом 1
Голубая хризантема 2
Гадалка 3
Ясновидец 4
Тайна почерка 5
Бесспорное доказательство 6
Эксперимент профессора Роусса 7
Пропавшее письмо 9
Похищенный документ № 139/VII отд. "С" 10
Человек, который никому не нравился 12
Поэт 13
Происшествия с паном Яником 14
Гибель дворянского рода Вотицких 16
Рекорд 18
Дело Сельвина 19
Следы 21
Купон 22
Конец Оплатки 24
Последний суд 26
Преступление в крестьянской семье 27
Исчезновение актера Бенды 28
Покушение на убийство 30
Освобожденный 31
Преступление на почте 32
Примечания 33
Случай с доктором Мейзликом
- Послушайте, господин Дастих, - озабоченно сказал полицейский чиновник доктор Мейзлик старому магу и волшебнику, - я к вам, собственно, за советом. Я вот ломаю голову над одним случаем.
- Ну, выкладывайте! - сказал Дастих. - С кем там и что стряслось?
- Со мной, - вздохнул доктор Мейзлик. - И чем больше я об этом случае думаю, тем меньше понимаю, как он произошел. Просто можно с ума сойти.
- Так кто же все это натворил? - спросил Дастих успокаивающе.
- Никто! - крикнул Мейзлик. - И это самое скверное. Я сам совершил что-то такое, чего понять не в состоянии.
- Надеюсь, все это не так страшно, - успокаивал доктора Мейзлика старый Дастих. - А что же вы все-таки натворили, дружище?
- Поймал медвежатника, - мрачно ответил Мейзлик.
- И это все?
- Все.
- А медвежатник оказался ни при чем, - подсказал Дастих.
- Да нет, он же сам признался, что ограбил кассу в Еврейском благотворительном обществе. Это какой-то Розановский или Розенбаум из Львова, - ворчал Мейзлик. - У него нашли и воровской инструмент, и все прочее.
- Так чего же вы еще хотите? - торопил его старый Дастих.
- Я бы хотел понять, - сказал полицейский чиновник задумчиво, - каким образом я его поймал. Подождите, сейчас я вам все расскажу по порядку. Месяц тому назад, третьего марта, я дежурил до полуночи. Не знаю, помните ли вы, что в первых числах марта три дня подряд лил дождь. Я заскочил на минутку в кафе и собрался было уже идти домой, на Винограды. Но вместо этого почему-то пошел в противоположную сторону, по направлению к Длажденой улице. Скажите, пожалуйста, почему я пошел именно в ту сторону?
- Возможно, просто так, случайно, - предположил Дастих.
- Послушайте, в этакую погоду человек не болтается по улицам просто так, от нечего делать. Я бы хотел знать, какого черта меня понесло туда? Не думаете ли вы, что это было предчувствие? Знаете, нечто вроде телепатии.
- Да, - утвердительно кивнул головой Дастих. - Вполне возможно!
- Вот видите, - заметил Мейзлик как-то озабоченно. - То-то и оно! Но это также могло быть и просто подсознательное желание взглянуть, что делается "У трех девиц".
- А-а, вы имеете в виду ночлежку на Длажденой улице, - вспомнил Дастих.
- Вот именно. Там обычно ночуют карманники и медвежатники из Будапешта или из Галиции, когда приезжают в Прагу по своим "делам". Мы за этим кабаком следим. Как по-вашему, может быть, я просто по привычке решил заглянуть туда?
- Вполне может быть, - рассудил Дастих, - такие вещи иногда делаются совершенно механически, в особенности если они входят в круг служебных обязанностей. Тут нет ничего удивительного.
- Так вот, пошел я по Длажденой улице, - продолжает Мейзлик, - заглянул мимоходом в список ночлежников "У трех девиц" и отправился дальше. Дойдя до конца улицы, остановился и повернул обратно. Скажите, пожалуйста, ну почему я повернул обратно?
- Привычка, - предположил Дастих, - привычка патрулировать.
- Возможно, - согласился полицейский чиновник. - Но ведь я уже кончил дежурство и хотел идти домой. Может быть, это было предвидение?
- Такие случаи тоже известны, - признал Дастих, - но в них нет ничего загадочного. Просто это значит, что человек обладает сверхъестественным чутьем.
- Черт возьми, - закричал Мейзлик, - так это была привычка или сверхъестественное чутье? Вот это-то мне и хотелось бы знать. Да, погодите. Когда я повернул обратно, то повстречал какого-то человека. Вы спросите - ну и что же, разве кому-либо возбраняется ходить в час ночи по Длажденой улице? В этом нет ничего подозрительного. Я и сам ничего в том не заподозрил; однако остановился под самым фонарем и стал закуривать сигарету. Знаете, мы всегда так поступаем, когда впотьмах хотим кого-нибудь внимательно разглядеть. Как вы думаете, это была случайность, привычка, или…некая неосознанная тревога?
- Не знаю, - сказал Дастих.
- Я тоже, черт побери! - злобно воскликнул Мейзлик. - Зажигаю я сигарету под самым фонарем, а человек проходит мимо меня. Господи, я даже не взглянул ему в лицо, стоял, уставившись в землю. Этот парень уже прошел, и тут что-то мне в нем не понравилось. "Проклятие! - сказал я сам себе. - Тут что-то не в порядке, но что именно? Ведь я этого типа даже не разглядел". Стою я у фонаря, под проливным дождем, и раздумываю. И вдруг меня осенило… Ботинки! У этого человека что-то странное было на ботинках.
- "Опилки!" - неожиданно громко проговорил я.
- Какие опилки? - спросил Дастих.
- Обыкновенные металлические опилки. В ту минуту я понял, что у прохожего на ранте ботинок были опилки.
- А почему бы у него на ботинках не могли быть опилки? - спросил Дастих.
- Могли, разумеется, - воскликнул Мейзлик, - но именно в этот момент я просто видел, да, да, видел вскрытый сейф, из которого на пол сыплются металлические опилки. Знаете, опилки от стальных пластин. Я просто видел, как эти ботинки шлепают по этим опилкам.
- Так это интуиция, - решил Дастих, - гениальная, но бессознательная.
- Бессмыслица! - сказал Мейзлик. - Да не будь дождя, я бы на эти опилки и внимания не обратил. Но когда идет дождь, обычно на обуви не бывает опилок, понимаете?
- Ну так это эмпирический вывод, - уверенно произнес Дастих. - Блестящий вывод, сделанный на основе опыта. А что дальше?
- Я, конечно, пошел за этим парнем, и, само собой разумеется, он закатился к "Трем девицам". Потом я по телефону вызвал двух сыщиков, и мы устроили облаву: нашли и Розенбаума с опилками на ботинках, воровской инструмент, и двадцать тысяч из кассы Еврейского благотворительного общества. В этом уж не было ничего необычного. Знаете, в газетах писали, что на сей раз наша полиция проявила блестящую оперативность. Какая бессмыслица! Скажите, пожалуйста, что было бы, если бы я случайно не пошел по Длажденой улице и случайно не поглядел этому прохвосту на ботинки? То-то и оно! Так вот, была ли это только случайность? - удрученно спросил доктор Мейзлик.
- А это и не важно, - произнес Дастих. - Поймите, молодой человек, ведь это успех, с которым вас можно поздравить.
- Поздравить! - выпалил Мейзлик. - Господин Дастих! Да как же тут поздравлять, когда я не знаю, чему я обязан своим успехом? Своей сверхъестественной проницательности? Полицейской привычке или просто счастливой случайности? А может, интуиции или телепатии? Подумать только! Ведь это - мое первое настоящее дело! Человек должен чем-то руководствоваться! Предположим, завтра меня заставят расследовать какое-нибудь убийство. Господин Дастих, что я буду делать? Начну бегать по улицам и пристально смотреть на все ботинки? Или побреду куда глаза глядят в надежде, что предчувствие или внутренний голос приведут меня прямо в объятия убийцы? Вот ведь какая история получается! Вся полиция теперь твердит: у этого Мейзлика нюх, из этого парня в очках будет толк, у него талант детектива. Отчаянное положение! - ворчал Мейзлик. - Какая-то метода должна у меня быть?! Понимаете, до этого случая я верил во всякие бесспорные методы, где важную роль играют внимание, опыт, систематическое следствие и прочая чепуха. Но когда я задумываюсь над этой историей, то вижу… Послушайте! - воскликнул доктор Мейзлик с облегчением. - Я думаю, что все это - просто счастливая случайность.
- Да, похоже, - сказал Дастих мудро. - Но известную роль здесь сыграли логика и пристальное внимание.
- И обычная рутина, - горько добавил молодой полицейский чиновник.
- И еще интуиция. А также в какой-то мере дар предвидения. И инстинкт.
- Господи боже мой! Так вы теперь видите, как все это сложно, - огорчился Мейзлик. - Скажите, что же мне теперь делать?
- Доктор Мейзлик, вас к телефону, - позвал его метрдотель. - Звонят из полицейского управления.
- Вот вам, пожалуйста! - проворчал удрученный Мейзлик. Когда Мейзлик вернулся, он был бледен и взволнован.
- Кельнер, счет! - крикнул он раздраженно. - Так оно и есть, - сказал он Дастиху. - Нашли какого-то иностранца, убитого в отеле, проклятие…
И Мейзлик ушел.
Казалось, этот энергичный молодой человек сам не свой от волнения.
Голубая хризантема
- Я расскажу вам, - сказал старый Фулинус, - как появилась на свет голубая хризантема "Клара". Жил я в ту пору в Лубенце и разбивал лихтенбергский парк в княжеском имении. Старый князь, сударь, знал толк в садоводстве. Он выписывал из Англии, от Вейче, целые деревья и одних луковиц заказал в Голландии семнадцать тысяч. Но это так, между прочим. Так вот, однажды в воскресенье иду я по улице и встречаю юродивую Клару, этакую глухонемую дурочку, вечно она заливается блаженным смехом. Не знаете ли вы, почему юродивые всегда так счастливы? Я хотел обойти ее стороной, чтобы не полезла целоваться, и вдруг увидел в лапах у нее букет - укроп и какие-то еще полевые цветы, а среди них, знаете что? Немало я на своем веку цветов видел, но тут меня чуть удар не хватил: в букетике у этого чучела была махровая голубая хризантема! Голубая, сударь! Цвета примерно Phlox Laphami; лепестки с чуть сероватым отливом и атласно-розовой каемкой; сердцевина похожа на Campanula turbirata- цветок необыкновенно красивый, пышный. Но не в этом дело. Дело в том, сударь, что такой цвет у индийских хризантем устойчивых сортов, тогда, да и сейчас, совершенная невидаль. Несколько лет назад я побывал в Лондоне у старого сэра Джемса Вейче, и он как-то похвалился мне, что однажды у них цвела хризантема, выписанная прямо из Китая, голубая, с лиловатым оттенком; зимой она, к сожалению, погибла. А тут в лапах у Клары, у этого пугала с вороньим голосом, такая голубая хризантема, что красивее трудно себе и представить. Ладно…
Клара радостно замычала и сует мне этот самый букет. Я дал ей крону и показываю на хризантему.
- Где ты взяла ее, Клара?
Клара радостно кудахчет и хохочет. Больше я ничего от нее не добился. Кричу, показываю на хризантему, - хоть бы что. Знай лезет обниматься.
Побежал я с этой драгоценной хризантемой к старому князю.
- Ваше сиятельство, они растут где-то тут, неподалеку. Давайте искать.
Старый князь тотчас велел запрягать и сказал, что мы возьмем с собой Клару. А Клара тем временем куда-то исчезла, будто провалилась. Стоим мы около коляски и ругаемся на чем свет стоит, - князь-то прежде служил в драгунах. Не успели мы еще и наругаться вдоволь, как вдруг, высунув язык, прибегает Клара и протягивает мне целый букет голубых хризантем, только что сорванных. Князь сует ей сто крон, а Клара от обиды давай реветь. Она, бедняжка, никогда не видела сотенной бумажки. Пришлось мне дать ей одну крону. Тогда она успокоилась, стала визжать и пританцовывать, а мы посадили ее на козлы, показали ей на хризантемы: ну, Клара, куда ехать?
Клара на козлах взвизгивала от удовольствия. Вы себе не представляете, как был шокирован почтенный кучер, которому пришлось сидеть рядом с ней. Лошади шарахались от визга и кудахтанья Клары, в общем чертовская была поездка. Так вот, едем мы этак часа полтора. Наконец я не выдержал.
- Ваше сиятельство, мы проехали не меньше четырнадцати километров.
- Все равно, - проворчал князь, - хоть сто!
- Ладно, - отвечаю я. - Но ведь Клара-то вернулась со вторым букетом через час. Стало быть, хризантемы растут не дальше чем в трех километрах от Лубенца.
- Клара! - крикнул князь и показал на голубые хризантемы. - Где они растут? Где ты их нарвала?
Клара закаркала в ответ и все тычет рукой вперед. Вернее всего ей понравилось кататься в коляске. Верите ли, я думал, князь пристукнет ее со злости, уж он-то умел гневаться! Лошади были в мыле, Клара кудахтала, князь бранился, кучер чуть не плакал с досады, а я ломал голову, как найти голубые хризантемы.
- Ваше сиятельство, - говорю, - так не годится. Давайте искать без Клары. Обведем на карте кружок вокруг Лубенца радиусом в три километра, разделим его на участки и будем ходить из дома в дом.
- Милейший, - говорит князь, - в трех километрах от Лубенца нет ведь ни одного парка.
- Вот и хорошо, - отвечаю я. - Черта с два вы нашли бы в парке, разве только ageratum или канны. Смотрите, тут, внизу, к стеблю хризантемы прилипла щепотка земли. Это не садовый перегной, а вязкая глина, удобренная скорее всего фекалиями. А на листьях следы голубиного помета, стало быть, надо искать там, где много голубей. Скорее всего эти хризантемы растут где-то у плетня, потому что вот тут, среди листьев, застрял обломок еловой коры. Это верная примета.
- Ну и что? - спрашивает князь.
- А то, - говорю. - Эти хризантемы надо искать около каждого домика в радиусе трех километров… Давайте разделимся на четыре отряда: вы, я, ваш садовник и мой помощник Венцл, и пойдем.
Ладно. Утром первое событие было такое: Клара опять принесла букет голубых хризантем. После этого я обшарил весь свой участок, в каждом трактире пил теплое пиво, ел сырки и расспрашивал о хризантемах. Лучше не спрашивайте, сударь, как меня пронесло после этих сырков. Жарища была адская, такая редко выдается в конце сентября, а я лез в каждую хату и терпеливо слушал разные грубости, потому что люди были уверены, что я спятил или что я коммивояжер или какой-нибудь инспектор. К вечеру для меня стало ясно: на моем участке хризантемы не растут. На трех других участках их тоже не нашли. А Клара снова принесла букет свежих голубых хризантем!
Вы знаете, мой князь - важная персона в округе. Он созвал местных полицейских, дал каждому по голубой хризантеме и посулил им бог весть что, если они отыщут место, где растут эти цветы. Полицейские - образованные люди, сударь. Они читают газеты, и кроме того, знают местность как свои пять пальцев и пользуются авторитетом у жителей. И вот, заметьте себе, в тот день шестеро полицейских, а вместе с ними деревенские старосты и стражники, школьники и учителя, да еще шайка цыган, облазили всю округу в радиусе трех километров, оборвали все какие ни на есть цветы и принесли их князю. Господи боже, чего там только не было, будто на празднике божьего тела! Но голубой хризантемы, конечно, ни следа. Клару мы весь день сторожили; вечером, однако, она удрала, а в полночь принесла мне целую охапку голубых хризантем. Мы велели посадить ее под замок, чтобы она не оборвала все цветы до единого, но сами совсем приуныли. Честное слово, просто наваждение какое-то: ведь местность там ровная, как ладонь…
Слушайте дальше. Если человеку очень не везет или он в большой беде, он вправе быть грубым, я понимаю. И все-таки, когда князь в сердцах сказал мне, что я такой же кретин, как Клара, я ответил ему, что не позволю всякому старому ослу бранить меня, и отправился прямехонько на вокзал. Больше меня в Лубенце не увидят! Уселся я в вагон, поезд тронулся, и тут я заплакал, как мальчишка. Заплакал потому, что не увижу больше голубой хризантемы, потому что навсегда расстаюсь с ней. Сижу я так, хнычу и гляжу в окно, вдруг вижу у самого полотна мелькнули какие-то голубые цветы. Господин Чапек, я не мог с собой совладать, вскочил и, сам уже не знаю как, ухватился за ручку тормоза. Поезд дернулся, затормозил, я стукнулся о противоположную лавку и при этом сломал себе вот этот палец. Прибегает кондуктор, я бормочу, что, мол, забыл что-то очень нужное в Лубенце.
Пришлось заплатить крупный штраф. Ругался я, как извозчик, ковыляя по полотну к этим голубым цветам. "Олух ты, - твердил я себе, - наверное, это осенние астры или еще какая-нибудь ерунда. А ты вышвырнул такие сумасшедшие деньги!" Прошел я метров пятьсот и уже думаю, что эти голубые цветы не могут быть так далеко, наверное я их не заметил или вообще они мне померещились. Вдруг вижу на маленьком пригорке домик путевого обходчика, а за частоколом что-то голубое. Гляжу - два кустика хризантем!
Сударь, всякий младенец знает, какая ерунда растет в садиках около таких сторожек: капуста да тыква, обыкновенный подсолнечник и несколько кустиков красных роз, мальвы, настурции, ну, георгины. А тут и этого не было; одна картошка и фасоль, куст бузины, а в углу, у забора, - две голубые хризантемы!
- Приятель, - говорю я хозяину через забор, - откуда у вас эти голубые цветочки?
- Эти-то? - отвечает сторож. - Остались еще от покойного Чермака, что был сторожем до меня. А ходить по путям не велено, сударь. Вон там, глядите, надпись: "Хождение по железнодорожным путям строго воспрещается". Что вы тут делаете?
- Дядюшка, - я к нему, - а где же дорога к вам?
- По путям, - говорит он. - Но по ним ходить нельзя. Да и чего вам тут делать? Проваливайте восвояси, но по путям не ходите.
- Куда же мне проваливать?
- Мне все равно, - кричит сторож. - А по путям нельзя, и все тут!
Сел я на землю и говорю:
- Слушайте, дед, продайте мне эти голубые цветы.
- Не продам, - ворчит сторож. - И катитесь отсюда. Здесь сидеть не положено.
- Почему не положено? - возражаю я. - На табличке ничего такого не написано. Тут говорится, что воспрещается ходить, я и не хожу.
Сторож опешил и ограничился тем, что стал ругать меня через забор. Старик, видимо, жил бобылем; вскоре он перестал браниться и завел разговор сам с собой, а через полчаса вышел на обход путей и остановился около меня.
- Ну, что, уйдете вы отсюда или нет?