- Уверен ли ты в том, что я мучаю только детей человека? - сказал Скорпион. - Поговори-ка с твоим братом Тельцом, что он тебе скажет.
- Я пришёл сюда ради детей человека, - сказал Лев. - Я научился от них любви и хотел бы научить их жить так, как я - как мы живём.
- Твоё желание давно уже удовлетворено. Поговори с Тельцом. Он находится под моей особой опекой, - сказал Скорпион.
Лев снова спустился на землю и увидел вблизи от неё большую звезду Альдебаран, сверкающую во лбу Тельца. Когда он приблизился к ней, он увидел своего брата Тельца, запряжённого в плуг и тащившегося по сырому рисовому полю с низко опущенной головой и мокрого от пота.
- Забодай этого дерзкого до смерти! - вскричал Лев. - И вылезай из грязи, чтобы не позорить нашу честь.
- Я не могу, - сказал Телец. - Скорпион сказал мне, что в один день, в какой именно, я не знаю, он ужалит меня в шею около плеча, и я умру с мычанием.
- Но какое же это имеет отношение к этой унизительной работе? - сказал Лев, стоя у канавы, огораживающей влажное рисовое поле.
- Самое прямое. Этот человек не может пахать без моей помощи. Он думает, что я - заблудившееся животное.
- Но ведь он сам только заскорузлый крестьянин с гладко прилизанными волосами - мы созданы не для него.
- Ты, может быть, и нет, а я - да. Я не знаю, когда Скорпиону заблагорассудится ужалить меня насмерть, - быть может, раньше, чем я сверну с этой борозды, - Телец рванулся с места, поднимая плуг, который врезался в мокрую землю позади него, а крестьянин пошёл за ним, колотя его заострённой палкой, пока у него не покраснели бока.
- И тебе это приятно? - спросил Лев, спустившись к нему на влажное поле.
- Нет, - сказал Телец, повернув к нему голову, при этом он сделал усилие, чтобы вытащить из топкой грязи свои задние ноги, и громко фыркал.
Лев с презрением отвернулся от него и направился в другую сторону, где он увидал Овна среди толпы крестьян, которые украшали его шею венками и кормили его только что сорванной зеленой травой.
- Это ужасно, - сказал Лев, - размечи эту толпу, брат мой! Они портят тебе шерсть.
- Я не могу, - сказал Овен. - Стрелец сказал мне, что придёт день, о котором я пока ничего не знаю, когда он пустит в меня стрелу, и я умру в страшных муках.
- Но какое же это имеет отношение к этому унизительному зрелищу? - спросил Лев, но уже не таким уверенным тоном, как раньше.
- Прямое, - ответил Овен. - Люди никогда до сих пор не видали совершённой овцы. Они воображают, что я дикое животное, и будут водить меня с места на место в качестве образца для своих стад.
- Но ведь это грязные пастухи, и мы вовсе не предназначены для их забав, - сказал Лев.
- Может быть, ты, но не я, - сказал Овен. - Я не знаю дня, когда Стрельцу заблагорассудится пустить в меня стрелу, возможно, что это будет скорее, чем люди, идущие на расстоянии мили от нас по дороге, увидят меня.
Овен наклонил голову, чтобы вновь подошедший мог набросить ему на шею венок из листьев дикого чеснока, и терпеливо позволял фермерам дёргать себя за шерсть.
- И тебе это приятно? - крикнул Лев через головы толпы.
- Нет, - отвечал Овен, чихая от пыли, поднимавшейся из-под ног толпы, и обнюхивая лежавшее перед ним сено.
Лев повернулся, намереваясь пройти в другие Дома, но, проходя по одной улице, он заметил двух маленьких детей, очень грязных, игравших с кошкой у дверей хижины. Это были Близнецы.
- Что вы здесь делаете? - с негодованием спросил Лев.
- Мы играем, - спокойно отвечали Близнецы.
- Разве вы не можете играть на берегах Млечного Пути?
- Мы там и играли, - сказали они, - но проплыли Рыбы и сказали, что придёт день, когда они явятся за нами и унесут нас с собою. Теперь мы играем здесь в детей. Люди любят это.
- А вам это приятно? - сказал Лев.
- Нет, - отвечали Близнецы, - но на Млечном Пути нет кошек, - и они озабоченно потянули кошку за хвост.
На пороге хижины показалась женщина и стала позади них, и Лев заметил на её лице то же самое выражение, которое он иногда видел на лице Девы.
- Она думает, что мы подкидыши, - сказали Близнецы, и они побежали в хижину ужинать.
Лев торопливо обошёл все Дома один за другим, потому что он не мог понять, к чему эти новые муки, которым подвергались его братья. Он говорил со Стрельцом, и Стрелец уверил его, что, поскольку речь идёт о его Доме, Лев может быть спокоен за себя. Водолей, Рыбы и Скорпион дали ему тот же самый ответ. Они ничего не знали о Льве и не интересовались им. Они - созвездия, и их обязанность - убивать людей.
Наконец, он пришёл в очень тёмный Дом, где Рак лежал так тихо, что, если бы не безостановочное шевеленье перистых усиков вокруг его рта, можно было бы подумать, что он спит. Это движение никогда не прекращается и напоминает действие тлеющего пламени, медленно и бесшумно пожирающего гнилое дерево.
Лев подошёл поближе к Раку и в полумраке различил неясные очертания его широкой синевато-чёрной спины и неподвижные глаза. Ему показалось, что он слышит чьи-то рыдания, но эти звуки были едва уловимы.
- Зачем ты мучаешь детей человека? - сказал Лев.
Ответа не было, и против воли Лев крикнул:
- Зачем ты мучаешь нас? Что мы сделали, чтобы ты мог мучить нас?
На этот раз Рак отвечал:
- Откуда я знаю, и что мне до этого за дело? Ты рождён в моем Доме, и в назначенное время я приду за тобой.
- Когда же настанет это время? - спросил Лев, пятясь назад перед непрекращающимся движением усиков вокруг рта.
- Когда полный месяц не успеет поднять полный прилив, - сказал Рак, - я приду за одним из вас. И после того, как другой покорит свет, я схвачу этого другого за глотку.
Лев поднёс руку к своему горлу, к кадыку, облизнул губы и, оправившись немного, спросил:
- Должен ли я опасаться за двоих?
- Да, за двоих, - сказал Рак, - и ещё за многих других, которые придут потом.
- Мой брат Телец гораздо счастливее меня, - печально сказал Лев, - он одинок.
Но не успел он высказать своей мысли, как чья-то рука закрыла его рот и Дева очутилась в его объятиях. Как настоящая женщина, она не захотела остаться там, где Лев расстался с нею, и, стремясь скорее узнать все, хотя бы и неприятное, она обошла все Дома и пришла в Дом Рака.
- Это глупо, - шепнула Дева. - Я так долго ждала тебя в темноте. Тогда мне было страшно. Но теперь…
И она вздохнула с облегчением.
- Теперь мне страшно, - сказал Лев.
- Это ты за меня боишься? - сказала Дева. - Я это понимаю, я сама боюсь за тебя. Пойдём отсюда, муж мой.
Они выбрались из мрака и вернулись на Землю. Лев был очень молчалив, и Дева старалась ободрить его.
- Мой брат гораздо счастливее меня, - повторял Лев время от времени и, наконец, сказал:
- Пойдём лучше каждый своей дорогой и будем жить отдельно до самой смерти. Мы родились в Доме Рака, и он придёт за нами.
- Я знаю, я знаю это. Но куда я пойду? И где ты ляжешь спать вечером? Но, если хочешь, можно попробовать. Я останусь здесь. А ты уйдёшь?
Лев сделал вперёд шесть шагов очень медленно и три больших шага назад очень быстро и на третьем шагу очутился на том месте, где сидела Дева.
На этот раз она сама стала просить его удалиться и оставить её, и он должен был всю ночь успокаивать её. Эта ночь убедила их обоих, что они не в состоянии расстаться ни на минуту, и, когда они пришли к этому заключению, они взглянули вверх, в темноту, где над их головами был Дом Рака, и, крепко обнявшись, засмеялись - ха, ха, ха! - точь-в-точь, как смеялись дети человека. И это было в первый раз в их жизни, что они засмеялись.
На следующее утро они вернулись к себе домой и увидели цветы и жертвоприношения, которые принесли к их дверям жители холмов. Лев затоптал ногами жертвенный огонь, а Дева выбросила все цветы, дрожа от волнения. Когда крестьяне вернулись, чтобы взглянуть, как это было в обычае, что сталось с их жертвами, они не нашли на алтарях ни роз, ни зажаренного мяса; они увидели только мужчину и женщину, которые сидели, держась за руки, с испуганными, бледными лицами на ступеньках алтаря.
- Разве ты не Дева? - сказала женщина. - Вчера я послала тебе цветы.
- Сестрица, - покраснев до корней волос, сказала Дева, - не посылай мне больше цветов, потому что я такая же женщина, как и ты.
Мужчина и женщина удалились, недоумевая.
- Что же мы будем теперь делать? - сказал Лев.
- Мне кажется, мы должны постараться быть бодрыми, - сказала Дева. - Мы знаем самое худшее, что может случиться с нами, но мы не знаем лучшего, что любовь может принести нам. У нас есть много такого, чем мы должны быть довольны.
- А уверенность в смерти? - сказал Лев.
- Эта уверенность есть у каждого из детей человека, но они смеялись задолго до того, как мы начали смеяться. Мы должны научиться смеяться, Лев. Ведь мы уже раз смеялись.
Те, кто считает себя богами, какими считали себя Дети Зодиака, не признают смеха, ибо для бессмертных нет ничего более недостойного, чем смех или слезы. Лев встал с тяжёлым сердцем и вместе с Девой пошёл к людям, неся в душе страх перед смертью. Они засмеялись сначала при виде маленького голенького ребёнка, пытавшегося засунуть в свой глупенький розовый ротик толстую ножку, потом их рассмешил котёнок, который ловил свой собственный хвост, и потом они засмеялись над мальчиком, старавшимся поцеловать девочку и получившим за это пощёчину. Наконец, они засмеялись ветру, который дул им прямо в лицо, пока они сбегали с холма и, запыхавшиеся, попали в толпу крестьян, собравшихся в долине. Смеялись и крестьяне, глядя на их развевающиеся одежды и покрасневшие от ветра лица; а вечером их накормили и пригласили потанцевать на поляне, где было много смеха и веселье и где танцевали все, кто умел.
Ночью Лев вскочил с постели и воскликнул:
- Все, кого мы встретили сегодня, должны будут умереть!
- Так же, как и мы, - сквозь сон сказала Дева. - Спи, мой дорогой.
И Лев не заметил, что её лицо было мокро от слез. Но он не мог больше спать. Он бросился бежать в поле, гонимый страхом за себя и за Деву, которая была ему дороже собственной жизни. И вот он очутился подле Тельца, который едва волочил ноги после целого дня тяжёлой работы и, полузакрыв глаза, разглядывал при свете месяца ровные красивые борозды, проложенные им.
- Ага, - сказал Телец, - так и тебе уже все известно? Который же из Домов принесёт тебе смерть?
Лев указал вверх на тёмный Дом Рака и простонал:
- Он придёт также и за Девой.
- Ну, что же ты будешь делать?
Лев сказал, что не знает.
- Ты не умеешь пахать, - сказал Телец с оттенком пренебрежения. - А я умею, и это мешает мне думать о Скорпионе.
Лев огорчился и не проронил ни слова до самого рассвета, пока не пришёл пахарь, чтобы впрячь Тельца в ярмо.
- Спой мне, - сказал Телец, таща тяжёлый, покрытый грязью и скрипевший плуг. - Я натёр себе плечо. Спой мне одну из тех песен, которые мы певали вместе, когда считали себя богами.
Лев спустился в камыши и запел песню Детей Зодиака - воинственный клич юных богов, которые не знают страха ни перед чем. Он сначала тянул песню без всякого воодушевления, но потом эти звуки увлекли его, и голос его загремел над полями, а Телец зашагал в такт песне, и пахарь подстёгивал его только по привычке и без всякой жестокости, а за плугом все быстрее и быстрее ложились ровные борозды. Тут подошла Дева, которая искала Льва и нашла его поющим в камышах. Она присоединила к нему свой голос, и жена пахаря вынесла из дома свою пряжу и, окружённая детьми, стала слушать песню. Когда пришло время обеда, Лев и Дева почувствовали голод и жажду, и пахарь с женой дали им ржаного хлеба и молока и очень благодарили их, а Телец успел сказать им:
- Вы помогли мне вспахать больше половины поля, но самая трудная часть дня впереди, брат мой.
Лев прилёг отдохнуть, неотступно думая о словах Рака. Дева отошла в сторону и вступила в беседу с женой земледельца и их детьми, а после полудня снова началась пахота.
- Помоги нам ещё, - сказал Телец, - день быстро идёт на убыль.
Мои ноги совсем задеревенели. Спой так, как будто ты ещё совсем не пел раньше.
- Для этого грязного крестьянина? - спросил Лев.
- Его ждёт та же участь, что и нас. Разве ты трус? - сказал Телец.
Лев покраснел и запел снова, с больным горлом и в дурном настроении. Но мало-помалу он все удалялся от песни Детей Зодиака и сложил свою собственную песню, которой он никогда не мог бы сочинить, если бы не встретился лицом к лицу с Раком. Он вспомнил различные факты, относившиеся к пахарям, волам и рисовым полям, вспомнил то, чего даже не замечал до этой встречи, и все это он связал вместе, воодушевляясь все более по мере того, как он пел, и в своей песне рассказывая пахарю о нем самом и о его работе такие вещи, которых не знал и сам пахарь. Телец мычал одобрительно, прокладывая последние борозды, и, когда песня окончилась, пахарь остался очень доволен собой, хотя у него и болели кости. Дева вышла из хижины, где она возилась с детьми и разговаривала о женских делах с женой пахаря, и все вместе поужинали вечером.
- Хорошая у вас теперь жизнь, - сказал пахарь. - Сидите вы себе на запруде и поёте целый день все, что вам приходит в голову. Давно ли вы этим занимаетесь, вы, цыгане?
- Ах, - промычал Телец из своего хлева, - вот тебе, брат мой, людская благодарность!
- Нет, мы только недавно занялись этим, - сказала Дева, - но мы решили продолжать наше дело всю жизнь. Ведь правда, Лев?
- Да, - отвечал он, и, взявшись за руки, они пошли своей дорогой.
- Ты можешь великолепно петь, Лев, - сказала она, как говорят обыкновенно жены мужьям.
- А ты что делала? - спросил он.
- Я говорила с матерью и детьми, - сказала она. - Ты не можешь понять всяких пустяков, которые заставляют смеяться нас, женщин.
- А я должен заниматься этим цыганским ремеслом? - сказал Лев.
- Да, дорогой, и я буду помогать тебе.
Мы не имеем никаких сведений о жизни Льва и Девы, поэтому мы и не можем сказать, как Лев исполнял то дело, которое он так презирал.
Но мы уверены, что Дева любила его, когда бы и где бы он ни пел, любила даже тогда, когда после окончания песни она обходила толпу с инструментом вроде тамбурина и собирала деньги на пропитание для них обоих. Случалось, что на долю Льва выпадала тяжёлая обязанность утешать Деву, когда народ расточал им обоим оскорбительно грубые похвалы за то, что они воткнули в свои шляпы глупо развевающиеся павлиньи перья, а на платья нашили пуговицы и куски материй. По-женски она могла помочь ему и советом и делом, но подлость низких возмущала её.
- Что за беда, - говорил обыкновенно Лев, - если мы этим делаем их немножко счастливее.
И они снова шли, шли вниз по дороге и затягивали все ту же старую, старую песню о том, что, как бы ни сложилась жизнь, дети человека не должны ничего бояться. Сначала все это было очень тяжело, но с течением времени Лев открыл, что он может рассмешить людей и заставить их слушать себя даже тогда, когда идёт дождь. Правда, были такие слушатели, которые садились на землю и тихонько плакали в то время, как толпа визжала от восторга, и некоторые уверяли, что сам Лев довёл их до этого; тогда Дева в промежутке между пением подходила и старалась утешить плачущих. Люди по-прежнему умирали в то время, как Лев говорил с ними, пел или смеялся, потому что Стрелец, Скорпион, Рак и другие созвездия не прекращали своей деятельности. Иногда толпа разбегалась в испуге, и Лев старался снова собрать всех, упрекая людей в трусости; но случалось, что они издевались над богами, которые убивали их, и тогда Лев объяснял им, что это было признаком ещё большей трусости, чем бегство.
Во время своих странствий они иногда проходили мимо Тельца или Близнецов, но все были слишком заняты и ограничивались одним кивком головы друг другу в толпе и затем расходились каждый по своему делу.
Проходили годы, и они перестали даже узнавать друг друга, потому что дети Зодиака, работая на пользу людей, забыли сами, что были когда-то богами. Звезда Альдебаран во лбу Тельца покрылась засохшей грязью, руно Овна запылилось и ободралось, а Близнецы были по-прежнему детьми и гонялись за котёнком у порога хижины. И тогда Лев сказал:
- Довольно нам петь и кривляться!
А Дева ответила: "нет", но она и сама не знала, почему она сказала это "нет" так решительно. Лев утверждал, что это позорное ремесло, и в конце пыльного дня она сделала ему то же самое замечание, на что он возразил, что "это совершенно неверно". Тут они страшно поссорились, забыв о звёздах, горевших над их головами. С течением времени появились новые рассказчики и новые певцы, и Лев, забыв, что их никогда не может быть слишком много, возненавидел всех за то, что они делили вместе с ним рукоплескания толпы, которые он считал своей неотъемлемой собственностью. Дева часто раздражалась, а тогда песни прерывались, остроты выходили плоскими, а дети человека говорили им:
- Ступайте домой, цыгане! Ступайте домой и выучитесь петь что-нибудь более интересное!
После одного из таких печальных и постыдных дней Дева, идя по полю рядом со своим мужем, увидела восходящий над деревьями полный месяц и, схватив за руку Льва, воскликнула:
- Вот пришёл мой час! О, Лев, прости меня!
- В чем дело? - спросил Лев, который думал в это время о других певцах.
- Муж мой! - сказала она, положив его руку к себе на грудь, которая была тверда, как камень. Лев вспомнил, что говорил ему Рак, и застонал.
- Но ведь это правда, что мы были когда-то богами! - вскричал он.
- Мы и остались богами, - сказала Дева. - Разве ты забыл, как мы с тобой пришли в Дом Рака и вовсе не были очень напуганы? Но с тех пор мы забыли, ради чего мы пели, - мы стали петь ради денег, и, ах, как мы ссорились из-за них! Мы - дети Зодиака!
- Это была моя вина! - сказал Лев.
- Разве может быть в чем-нибудь только твоя вина, а не наша общая? - сказала Дева. - Мой час настал, но ты будешь жить без меня и…
Её взгляд договорил то, чего она не могла сказать.
- Да, я всегда буду помнить, что мы - боги, - сказал Лев.
Это очень тяжело даже для детей Зодиака, забывших о своём божественном происхождении, - видеть медленную смерть и не знать, как помочь. Дева рассказала Льву все, что она делала и говорила среди женщин и детей во время их странствий, и Лев удивился, что он так мало знал о той, которая была ему так близка. Перед смертью Дева просила его никогда не ссориться из-за денег с другими певцами, а главное - продолжать петь и после того, как она умрёт.