- Как жаль, что она не приехала с вами, - сказала миссис Уокер.
- Я ей говорила - зачем одеваться перед обедом, если раньше чем через три часа она все равно не выедет, - продолжала матушка Дэзи. - Какой смысл наряжаться ради того, чтобы просидеть весь вечер с мистером Джованелли?
- Это просто ужасно! - сказала миссис Уокер, отходя от миссис Миллер и обращаясь к Уинтерборну. - Elle s'affiche. Это мне в отместку за то, что я осмелилась наставлять ее. Когда она приедет, я не стану разговаривать с ней.
Дэзи приехала в двенадцатом часу, но эта юная особа была не из тех, кто ждет, когда с ними заговорят первые. Она появилась в сопровождении мистера Джованелли, сияя красотой, шурша оборками, улыбаясь, весело болтая, с громадным букетом в руках. Разговоры смолкли, взоры всех обратились к ней. Она подошла прямо к миссис Уокер.
- Вы, должно быть, уже перестали ждать меня, и я нарочно послала маму вперед, предупредить вас. Мне хотелось, чтобы мистер Джованелли сначала прорепетировал свои песенки. Вы знаете, он замечательно поет. Попросите его спеть что-нибудь. Это мистер Джованелли, помните? Я вас уже знакомила. У мистера Джованелли замечательный голос, а песенки просто восхитительные. Я нарочно заставила мистера Джованелли вспомнить сегодня весь его репертуар. Мы чудесно провели время в гостинице. - Рассказывая все это чистым, внятным голосом, Дэзи то оправляла платье на плечах, то обегала глазами комнату, то останавливала взгляд на хозяйке. - Я знаю кого-нибудь из ваших гостей? - спросила она.
- Во всяком случае, вас знают все, - многозначительно проговорила миссис Уокер и еле-еле ответила на поклон мистера Джованелли. Этот джентльмен держался чрезвычайно галантно. Он раскланивался, улыбался, показывая свои ослепительные зубы, покручивал усы, вращал глазами, - словом, вел себя так, как и подобало красивому итальянцу, попавшему на званый вечер. Он очень мило спел несколько романсов, хотя миссис Уокер впоследствии уверяла, что ей так и не удалось выяснить, кто просил его об этом. По-видимому, просьба исходила не от Дэзи. Дэзи сидела далеко от фортепьяно, и хотя несколько минут назад она восхищалась искусством мистера Джованелли, это не помешало ей полным голосом разговаривать во время его пения.
- Как жаль, что здесь так тесно - нельзя потанцевать, - обратилась она к Уинтерборну, точно с момента их последней встречи прошло несколько минут.
- Я об этом не жалею, - ответил Уинтерборн, - я не танцор.
- Ну где вам! Разве такие чопорные танцуют! - сказала мисс Дэзи. - Надеюсь, вы остались довольны своей поездкой с миссис Уокер?
- Нет, нисколько. Мне было бы гораздо приятнее гулять с вами.
- Мы разошлись попарно, и это было к лучшему, - сказала Дэзи. - Но как вам понравилось, что миссис Уокер захотела усадить меня к себе в коляску и оставить бедного мистера Джованелли в одиночестве под тем предлогом, что этого требуют приличия! У людей весьма разные понятия о приличиях. Это было бы очень неделикатно с моей стороны. Мистер Джованелли уже десять дней мечтал о прогулке со мной.
- Ему совсем не следовало предаваться таким мечтам, - сказал Уинтерборн. - С итальянкой из общества он никогда бы не осмелился гулять по улицам.
- По улицам? - воскликнула Дэзи, устремив на него свои очаровательные глаза. - А куда бы он повел ее гулять? К тому же Пинчио не улица, а я, благодарение богу, не итальянка. Судя по тому, что рассказывают, итальянки живут очень скучно. Не понимаю, зачем мне менять свои привычки и приноравливаться к их образу жизни?
- А мне кажется, что тот образ жизни, который ведете вы, свойствен только отъявленным ветреницам, - серьезно проговорил Уинтерборн.
- Ну, конечно! - воскликнула она, с улыбкой взглянув на него. - Я ужасная ветреница и кокетка! Разве есть благонравные девушки, которые не любили бы флиртовать? Но, может быть, вы не считаете меня благонравной?
- Вы вполне благонравная девушка, но мне бы хотелось, чтобы вы флиртовали только со мной и больше ни с кем, - сказал Уинтерборн…
- О-о! Благодарю вас! Покорно благодарю! Вот уж никогда не стала бы флиртовать с вами! Как я уже имела удовольствие заметить, вы слишком чопорный господин.
- Вы слишком часто повторяете это, - сказал Уинтерборн.
Дэзи весело рассмеялась.
- Будь у меня хоть крохотная надежда рассердить вас, я бы повторяла это раз за разом.
- Нет, не надо. Рассердившись, я становлюсь гораздо чопорнее. Но если вы не хотите флиртовать со мной, то перестаньте по крайней мере флиртовать с вашим приятелем, который сидит сейчас за фортепьяно. Здешние молодые люди не способны этого оценить.
- По-моему, они только это и ценят! - воскликнула Дэзи.
- Но не в молоденьких девушках.
- А мне казалось, что флирт больше к лицу незамужним девушкам, чем замужним дамам, - заявила Дэзи.
- Да, пожалуй, - сказал Уинтерборн, - но если вы общаетесь с итальянцами, надо приспосабливаться к их обычаям. Флирт - занятие чисто американское, здесь о нем понятия не имеют. Поэтому, когда вы появляетесь на людях с мистером Джованелли и без матери…
- Бог мой! Бедная мама! - перебила его Дэзи.
- Вы флиртуете, но о мистере Джованелли этого сказать нельзя, у него другие намерения.
- Во всяком случае, он не читает мне проповедей, - с живостью сказала Дэзи. - И если хотите знать, то никто из нас не флиртует - ни я, ни он. Мы с ним большие друзья, близкие друзья.
- А! - воскликнул Уинтерборн. - Если вы влюблены друг в друга, это, конечно, совсем другое дело!
До сих пор Дэзи позволяла ему говорить вполне откровенно, и он не ожидал, что его последние слова произведут на нее такое сильное впечатление. Она вспыхнула и быстро поднялась с места, еще раз дав ему повод думать, что ветреные американки - самые непонятные существа в мире.
- Мистер Джованелли, - сказала Дэзи, смерив быстрым взглядом своего собеседника, - никогда не говорил мне таких неприятных вещей.
Уинтерборн растерялся, он стоял, молча глядя на нее. Мистер Джованелли кончил петь, встал из-за фортепьяно и подошел к Дэзи.
- Не хотите ли вы пройти в соседнюю комнату и выпить там чаю? - сказал он, наклоняясь к ней с ослепительной улыбкой.
Дэзи снова заулыбалась и взглянула на Уинтерборна. Он почувствовал еще большее недоумение, ибо эта неожиданная улыбка ничего не разъясняла ему, она только служила доказательством мягкости и добродушия Дэзи, прощавшей нанесенные ей обиды.
- А мистер Уинтерборн не догадался предложить мне чаю, - сказала она.
- Я предложил вам хороший совет.
- Я предпочитаю слабый чай! - воскликнула Дэзи и удалилась в сопровождении блистательного Джованелли. Все остальное время они просидели в соседней комнате, уединившись в оконной нише. В гостиной музицировали, но молодая парочка будто ничего и не слышала. Когда Дэзи подошла проститься с миссис Уокер, эта леди решила исправить ошибку, содеянную ею по слабости характера в начале этого вечера. Она повернулась спиной к мисс Миллер, предоставив ей выходить из затруднения как угодно. Уинтерборн стоял у самых дверей, он видел все это. Дэзи побледнела и бросила взгляд на мать, но миссис Миллер по простоте душевной не заметила ничего такого, что говорило бы о посягательстве на законы светского обхождения. Она возымела вдруг совершенно неуместное желание показать, что ею самой эти законы выполняются самым строжайшим образом.
- До свидания, миссис Уокер, - сказала матушка Дэзи, - мы прекрасно провели у вас время. Я, знаете ли, иногда позволяю Дэзи приезжать в гости без меня, но уезжаем мы всегда вместе.
Дэзи побледнела и повернулась своим побледневшим, озабоченным личиком к группе гостей в дверях. Уинтерборн чувствовал, что она была так поражена и сбита с толку, что в первую минуту не нашла в себе сил вознегодовать. А у него самого сжалось сердце при виде всего этого.
- Как вы жестоки! - сказал он миссис Уокер.
- Отныне ноги ее не будет в моей гостиной! - ответила ему хозяйка дома.
Не надеясь больше встретить Дэзи в гостиной миссис Уокер, Уинтерборн зачастил в гостиницу, где остановилась миссис Миллер. Она и ее дочь редко бывали дома, а если он и заставал их, то неизменно в обществе преданного Джованелли. Сплошь и рядом сей блистательный мелкорослый римлянин сидел в гостиной наедине с Дэзи, так как миссис Миллер, по всей вероятности, придерживалась того мнения, что надзор за дочерью требует прежде всего деликатности. К удивлению Уинтерборна, визиты его ничуть не смущали и не сердили Дэзи, но вскоре он понял, что ему пора перестать удивляться поведению этой девушки; единственное, чего следовало ждать от нее, это всяческих неожиданностей. Она не проявляла ни малейшего неудовольствия, когда он нарушал их тет-а-тет, с той же легкостью и свободой болтала с двумя джентльменами, как и с одним, по-прежнему каким-то непонятным образом сочетая в своих высказываниях бесцеремонность и ребячливость. Уинтерборн отметил мысленно, что если Дэзи неравнодушна к Джованелли, она, наверно, постаралась бы оградить их встречи от вмешательства третьих лиц, и его еще больше очаровывали ее простодушие и неиссякаемая жизнерадостность. Ему казалось, он и сам не знал почему, что Дэзи не способна ревновать. Рискуя вызвать ироническую улыбку на устах читателя, я скажу следующее: когда Уинтерборну приходилось задумываться раньше об интересующих его женщинах, он частенько подозревал, что, при наличии соответствующих обстоятельств, эти женщины могли бы внушить ему страх - буквально страх, а Дэзи Миллер внушала ему приятную уверенность как раз в обратном - он не боялся ее. Все это было отнюдь не лестно для Дэзи, ибо такая уверенность проистекала из убеждения, вернее, из опасений Уинтерборна, что эта девушка - существо весьма легкомысленное.
Но к Джованелли мисс Дэзи была действительно неравнодушна. Она не сводила с него глаз, когда он говорил, она командовала им, она то и дело отчитывала его и поднимала на смех, она, по-видимому, забыла о том, что́ Уинтерборн сказал ей на вечере у миссис Уокер.
Как-то днем, в воскресенье, отправившись с тетушкой в собор Святого Петра, Уинтерборн увидел Дэзи в обществе неизменного Джованелли. Он показал миссис Костелло девушку и ее спутника. Эта леди навела на них лорнет и сказала:
- Вот почему у тебя такой задумчивый вид все эти дни?
- Я и не подозревал, что у меня задумчивый вид, - сказал молодой человек.
- Ты чем-то озабочен, все время о чем-то думаешь.
- Так о чем же, - спросил он, - я, по-вашему, думаю?
- Об интриге этой девицы… мисс Бэкер, мисс Чэндлер или, как там ее зовут, мисс Миллер… с каким-то субтильным цирюльником?
- По-вашему, можно назвать интригой, - спросил Уинтерборн, - то, что происходит на виду у всех?
- Это безумие с их стороны, - сказала миссис Костелло, - но никак не заслуга.
- А по-моему… - возразил ей Уинтерборн, и в его голосе послышалась та задумчивость, о которой говорила миссис Костелло. - По-моему, ничего такого между ними нет.
- Я слышу о ней со всех сторон. Говорят, что она увлечена им.
- Действительно, отношения у них очень дружеские, - сказал Уинтерборн.
Миссис Костелло снова оглядела эту парочку при помощи своего оптического инструмента.
- Тут все понятно. Он красив. Она считает его самым элегантным мужчиной в мире, безукоризненным джентльменом. Ей в жизни не приходилось видеть ничего подобного. Он даже блистательнее их агента. Он, вероятно, и познакомил их. И если итальянец женится на этой девице, агент получит щедрое вознаграждение.
- Я не верю, что она думает о браке с ним, - сказал Уинтерборн, - и я не верю, что он тешит себя надеждой на такую партию.
- Эта девица вообще ни о чем не думает. Она живет сегодняшним днем или даже минутой, как жили в золотом веке. Трудно представить себе что-нибудь более вульгарное. И тем не менее, - добавила миссис Костелло, - ты можешь в любой день услышать от нее о состоявшейся помолвке.
- Мне кажется, Джованелли не смеет и рассчитывать на это, - сказал Уинтерборн.
- Какой Джованелли?
- Да этот маленький итальянец. Я навел справки и кое-что разузнал о нем. Он, по-видимому, человек вполне респектабельный, кажется, нечто вроде cavaliere avvocato. Но место в так называемом "первом ранге" ему закрыто. Не исключена возможность, что знакомство состоялось при помощи агента. Джованелли, видимо, совершенно очарован мисс Миллер. Если она считает его безукоризненным джентльменом, то он, со своей стороны, никогда еще не сталкивался с таким блеском, богатством, с такой роскошью. А сама девушка, несомненно, кажется ему необычайно красивой и завлекательной. Я не думаю, чтобы в мечтах у него была женитьба. Он, вероятно, считает такую удачу недосягаемой для себя. У него прекрасная внешность, и только, но не следует забывать, что в таинственной стране долларов существует некий мистер Миллер. Титула у Джованелли нет. Будь он граф или маркиз! Ему и так следует дивиться, что с ним так носятся.
- Он приписывает это своей счастливой внешности, а мисс Миллер, вероятно, кажется ему особой, qui se passe ses fantaisies, - сказала миссис Костелло.
- Да, Дэзи и ее матушка… - продолжал Уинтерборн, - не поднялись еще на ту ступень… как бы это сказать… на которой возникает мысль о браке с графом или маркизом. По-моему, такие замыслы абсолютно чужды им.
- Но сам avvocato вряд ли убежден в этом, - сказала миссис Костелло.
Тем же днем в соборе Святого Петра Уинтерборн имел возможность убедиться, что пересуды, вызванные "интригой" Дэзи, существуют в действительности. К миссис Костелло, которая присела отдохнуть на складном стульчике у одного из высоких пилястров, подошли двое-трое американцев, постоянно живущих в Риме. Вечерняя служба шла своим чередом, наполняя собор звуками органа и дивными песнопениями, несущимися с хоров, а миссис Костелло и ее друзья оживленно беседовали о том, что бедняжка мисс Миллер на самом деле "заходит слишком уж далеко". Уинтерборну было неприятно слышать эти пересуды, но, выйдя на широкую лестницу собора и увидев, как Дэзи, опередившая его, села в открытый кабриолет и поехала вместе со своим сообщником по безжалостным улицам Рима, он не мог не убедиться, насколько далеко она зашла. Ему стало жаль ее не потому, что она будто бы окончательно потеряла голову, а потому, что, как ни больно было слышать, эту красоту, эту беззащитность и простодушие ставят в один ряд с распущенностью. Уинтерборн попробовал предостеречь миссис Миллер. Однажды он встретил на Корсо своего приятеля, тоже путешественника, который как раз вышел из палаццо Дориа, где он осматривал богатую картинную галерею. Приятель поделился с ним впечатлениями о замечательном портрете Иннокентия Х кисти Веласкеса, вывешенном в одном из залов палаццо.
- Кстати, - добавил он, - в палаццо я любовался картиной несколько иного жанра. Помните ту очаровательную американку, которую вы показали мне на прошлой неделе?
В ответ на расспросы Уинтерборна приятель пояснил, что очаровательная американка - еще более очаровательная, чем всегда, - сидела со своим спутником в укромной нише, где висит знаменитый портрет папы Иннокентия.
- А кто был ее спутник? - спросил Уинтерборн.
- Какой-то итальянец с бутоньеркой в петлице. Девушка просто восхитительна, но если я правильно вас понял тогда, она du meilleur mond.
- Совершенно верно, - ответил Уинтерборн и, удостоверившись, что его приятель видел Дэзи каких-нибудь пять минут назад, кликнул кэб и поехал к миссис Миллер. Она была дома, но сочла нужным извиниться, что принимает его в отсутствие Дэзи.
- Дэзи куда-то уехала с мистером Джованелли, - сказала миссис Миллер. - Она всюду разъезжает с мистером Джованелли.
- Я вижу, они очень подружились, - заметил Уинтерборн.
- Да! Просто жить друг без друга не могут! - сказала миссис Миллер. - Что ж, мистер Джованелли настоящий джентльмен. Я все допытываюсь у Дэзи, не помолвлены ли они.
- А что Дэзи отвечает вам?
- Уверяет, что нет. Впрочем, кто ее знает, - продолжала хладнокровная мамаша, - ведет она себя так, будто помолвлены. Но мистер Джованелли обещал сказать мне, если Дэзи сама не скажет. Надо бы написать об этом мистеру Миллеру, как вы думаете?
Уинтерборн ответил, что написать действительно следует, но позиция миссис Миллер поразила его своим несоответствием с примерами материнской бдительности, и он счел свои намерения предостеречь ее совершенно неуместными.