Люди враждебны и нечестны по отношению друг к другу. Гибель человека - результат усилий его близких. Крейн приближается к обобщению, грандиозному по своим масштабам. Хочет он этого или не хочет, построенная им цепочка должна быть продолжена, и вот тогда становится понятным социальный смысл происходящего. Шведа, очевидно, травили давно, а пятеро участников новеллы только завершили затеянное раньше дело. Так возникает целая система уничтожения человека в американской действительности. Несмотря на нелюбовь Крейна к комментариям, и в данной новелле идеологические акценты проставлены четко. Человек человеку волк - такова формула американского образа жизни.
Новелла Крейна, как уже отмечалось, создается на основе исторического опыта всей американской новеллистической традиции. Жанр новеллы в своем возникновении исторически связан с рождением демократии. Но связь эта носит не односторонний характер. Крейн не только принимал эстафету, но и передавал ее другим. Характерным примером является новелла "Как новобрачная приехала в Йеллоу-скай".
Новелла как жанр только по недоразумению отнесена к эпосу. Само название ее - новелла, сенсация, новость - говорит о том, что она возникла из желания уловить мгновение, сообщить, ошеломить. Именно поэтому новелла сопровождала развитие буржуазного строя, именно поэтому она расцвела в США, где устойчивость и традиции отсутствовали, а интерес к сенсации искусственно подогревался. Новелла - жанр не столько повествовательный, сколько освежающий неповторимость данного мгновения, и поэтому в ней почти нет предыстории и будущего. Она вся в кульминации.
Крейн прибегает к замедленному темпу экспозиции, обстоятельно рассказывает о поведении новобрачных в поезде, показывает беспокойство Джека Поттера, объясненное как боязнь ответственности за его тайную женитьбу.
Затем следует сцена в салуне, которая одновременно и поясняет обезлюдение городка и еще раз отдаляет развязку.
Но вот, наконец, самое главное. Враги встретились. Озлобленный, до зубов вооруженный Скрэтчи Уилсон и безоружный Поттер под руку с женой. И тут-то происходит чудо. Беспощадный бандит прячет пистолеты и поспешно удаляется. Кровавый финал подменен неожиданной, но счастливой развязкой.
Скрэтчи Уилсон - собрат героев Брет Гарта, а также прямой предшественник персонажей О. Генри, иллюстрирующих тезисы о сентиментальном воспитании правонарушителей ("Возрождение Каллиопы"). Лирические тенденции этого повествовательного жанра, с одной стороны, его драматизм, с другой, обеспечивали ему распространение там, где вопрос о правах личности становился особенно актуальным.
При всем своем традиционизме новелла Крейна, однако, отличается лишь ей свойственными чертами. Внешне ей как будто не присуща та острота столкновений, которая характерна, например, для О. Генри. Но при более внимательном анализе становится ясным, что у О. Генри это результат столкновения индивидуумов. У него люди свободно противостоят друг другу, с той степенью свободы, которая на самом деле им в американской действительности не присуща. Крейн же сводит своих героев лицом к лицу с их социальной судьбой. И хотя он не в состоянии конкретно назвать ее носителей, мы ощущаем тяжесть подобного давления на личность, размалывающего ее. Герои Брет Гарта и О. Генри как бы дуэлянты, где шансы уравновешены числом, искусством и оружием противника. Герои Крейна - жертвы могущественной и неотвратимой силы, и в этой борьбе нет равенства.
Вместе с тем отсутствие чисто авантюрной линии позволяет усилить лирический пафос новеллы. Новелла Крейна полна своеобразного сочетания внутреннего лиризма и внешнего пафоса. В монологах, которые ведутся либо от лица автора, либо от лица его героев, звучат подчас ораторские интонации. В этом - стремление парализовать местное звучание произведения и дать ему некое вселенское значение.
Самое страшное проявление безответственности по отношению к человеку - война. И тема войны заняла в творчестве Крейна огромное место. Наиболее значительное как по своему трагическому смыслу, так и по объему произведение писателя "Алый знак доблести" посвящено войне. "Алый знак доблести" поразил при первом же с ним знакомстве горечью своего отношения к действительности и очень трезвой оценкой военной темы. Недаром один из самых крупных современных писателей Герберт Уэллс сказал о Крейне, что он, "несомненно, лучший писатель нашего поколения".
Уэллс глубоко понимал трагические судьбы того поколения, к которому принадлежал сам. Он оценил Крейна как художника, написавшего пролог к эпохе мировых войн. Причем сам Крейн, при всей своей ненависти к войне, не был ни пессимистом, ни человеком, изверившимся в возможности героического. Человеческому, героизму посвящены и новеллы "Чудовище", "Шлюпка в открытом море" и являющаяся эпилогом к "Алому знаку доблести" новелла "Ветеран", где писатель снова показывает нам своего героя Генри Флеминга, самоотверженно гибнущего при спасении лошадей из горящей конюшни.
Крейн был писателем-реалистом, который хотел совлечь романтический покров с лика войны. Его современники были уверены, что Америка непохожа на другие страны, что ей не свойственны признаки надвигающегося империализма. Крейн же видел в войне (возможно, не без влияния Толстого и Стендаля) жестокую стихию, трагическую атмосферу для бытия человека XX столетия. Войну он рисовал как неестественное состояние общества, искажающее подлинный образ человечества.
Крейн происходил из военной семьи, учился в военной школе, осознавал логику военных действий - и столкнулся с войной лицом к лицу. Но он честно относился к войне, вполне отдавая себе отчет в тех бедствиях, которые она несла миру.
Задача, которую он поставил себе в этом романе, заключалась в том, чтобы показать войну изнутри. Не такой, какой она кажется человеку, находящемуся извне, в стороне, а так, как она представляется тому, кто находится в самом центре боя. Крейн попытался крупным планом показать лицо войны, лишенное праздничности и лакировки. Это была сложная задача, тем более что сам Крейн в это время не имел непосредственного военного опыта. На темы о войне им написан не только "Алый знак доблести". Сюда относятся такие рассказы, как "Военный эпизод", "Тайна героизма" и др. Все эти рассказы объединены одной идеей - идеей бессмысленности войны и тех трагедий, которые она вызывает. Война всегда нечто бессмысленное, о чем даже впоследствии вспоминают с изумлением, а некоторые и со стыдом. Во многом в этой трактовке войны Крейн предвосхищает Хемингуэя. В новелле "Военный эпизод" он рассказывает историю ранения своего героя. Человек делил продовольствие между солдатами, шальная пуля ранила его, и он потерял руку. Он не совершил ничего героического, ничего из ряда вон выходящего, но потерял руку. Поражает сама бессмысленность всего происшествия. "Вот и весь рассказ о том, как лейтенант потерял руку. Когда он приехал домой, мать, сестры и жена долго рыдали, глядя на его пустой рукав".
В романе "Алый знак доблести" Крейн показывает бездушный механизм войны, где личность не играет никакой роли, где все абсолютно случайно.
Как и Толстой, у которого он многому учился, Крейн не видит в войне сознательного искусства полководца и целеустремленной деятельности солдат. Нет, это стихийные, большей частью совершенно бессознательные и разрозненные действия различных людей. Как чувствует себя и что ощущает человек на поле битвы, каковы импульсы, которые им движут, - вот вопросы, вставшие перед Крейном. В Америке, равно как и в английских школах, в традиции школьного воспитания господствовала античность. Возможно, что стихи Архилоха, Алкея, Горация о брошенных щитах, о бегстве в пылу битвы послужили отправной точкой для размышления над этой проблемой. Недаром античные реминисценции часто всплывают в сознании героя. Но главным, конечно, было другое. Америка стремительно росла, превращаясь в империалистическую державу, и вот против милитаризма, составлявшего основу империалистической идеологии, в системе которого такое большое место занимает героизация войны, выступил Крейн.
Обращает внимание еще одно обстоятельство. Роман "Алый знак доблести" написан о войне за освобождение негров. Того пафоса великого деяния, которое проникает книги Бичер-Стоу, Хилдрета, Марка Твена и стихи Уитмена, в произведении Крейна нет и следа. Где причины дегероизации великой темы? Роман, разумеется, не исторический. Он писался о современности, но материалом была история. Великие события и великие люди ушли в прошлое. Америка становится заурядным империалистическим государством. И невольно встает вопрос: а была ли героика вообще? Не поэтизация демократического прошлого, а истоки прозы современного империализма интересуют писателя, хотя при этом несколько искажается историческая перспектива.
Действие романа протекает как последовательная смена отношений Генри Флеминга к войне, к битве, в которой он участвует. Молодой человек впервые должен идти в бой, и ожидание боя, участие в нем, поведение во время боя становятся предметом повествования. Весь роман строится на системе контрастов, контртезисов, которые оспаривают друг друга. Вот юноша, взволнованный ожиданием битвы, вспоминает историю того, как он шел на войну, и Крейн сопоставляет энтузиазм молодого человека и прозаическую интонацию матери:
"И все-таки она разочаровала его, ни слова не сказав о возвращении со щитом или на щите. Он заранее настроился на трогательную сцену. Он даже приготовил несколько фраз, которые, по его мнению, должны были прозвучать очень красиво. Но она расстроила его планы".
Представление юноши о войне сопоставляется с ее реальным обликом.
"Он думал, что настоящая война - это кровавые бои с короткими передышками, чтобы солдаты могли поспать и поесть. Но с той поры, как полк прибыл на фронт, они стремились только к одному: как-нибудь согреться".
Наконец он осознает свое нежелание участвовать в битве, но вскоре выясняется, что от его желания или нежелания ничего не изменится.
Мысль о надвигающейся битве наполняет ужасом душу молодого человека. Страх перед неизвестностью охватывает его с такой силой, что ему даже хочется бежать.
В юноше вырастает протест, а вместе с протестом - понимание того, что он никогда не хотел быть на войне, что его принудили, пригнали.
"Обнаружив это, он вдруг понял, что ему никогда не хотелось воевать. В армию он пошел не по доброй воле. Его безжалостно втянуло в нее правительство. А теперь его волокут на бойню".
Этот своеобразный спор, который герой ведет с самим собой, завершается постепенным его созреванием.
Крейн проводит своего героя через смену ощущений, через целую гамму настроений - от надежды к отчаянию и страху, а затем снова к надежде. Внезапно он начинает ощущать чувство военного братства:
"Им овладело неизъяснимое ощущение военного братства - того братства, которое обладает большей силой, чем даже цель, во имя которой они сражались. Это было таинственное сообщество, рожденное пороховым дымом и смертельной опасностью".
Затем описывается бегство героя и стыд, который охватывает его, когда он осознает свой поступок. У него появляется жажда загладить свой поступок.
"Ему тоже хотелось получить рану - алый знак доблести".
Война предстает своей страшной, антиромантической стороной. Образ ее, создаваемый Крейном, вырастает до значимости общечеловеческого стимула. Солдаты, идущие в сражения, кажутся толпою, приносимою в жертву.
"Им предстояла встреча с войной, с этим багряным зверем, с этим раздувшимся от крови богом".
Страшное зрелище смертей, бездушное обращение командиров заставляют героя почти стремиться к смерти.
Юноша ранен - он получил свой "знак доблести", получил его в результате нелепой, трагической случайности. Роман завершается своеобразным катарсисом, очищением души героя. Вечный образ чистой, незапятнанной природы противопоставляется облику войны. Этот последний контртезис совлекает с войны ее героическое обличье, глубоко ее осуждает. Смотря в небо, герой испытывает чувства, сходные с теми, которые испытывает раненый толстовский князь Андрей:
"Он выздоровел от алого недуга войны. Удушливый кошмар рассеялся. Он был измученным животным, выбивавшимся из сил в пекле и ужасе боя. Теперь он вернулся с неистребимой жаждой увидеть тихое небо, свежие луга, прохладные родники - все то, что исполнено кроткого вечного мира".
Антивоенный роман Крейна написан во имя мира, как самой великой ценности на земле. "Алый знак доблести" - название ироническое. Война - чудовище бессмысленное и нелепое. Она пожирает людей направо и налево. Недаром в конце "алый знак доблести" становится болезнью сражений, от которой необходимо избавить мир. И для того чтобы стать человеком, необходимо пройти сквозь это чистилище войны и отречься от него. Когда-то Крейн говорил о том, что "Мэгги" написана с целью показать людей такими, как они есть. "Алый знак доблести" написан, чтобы показать такой, как она есть на самом деле, войну.
Книга Крейна произвела глубокое впечатление на грядущее поколение американской литературы. "Алый знак доблести" был дальнейшим шагом вперед по сравнению с "Мэгги". Генри Флеминг не только эпический, но и лирический герой романа. Лирический колорит повествования еще дальше уводит автора от рецептов натурализма и ведет навстречу к XX веку. Ему многим, как уже говорилось, обязан Хемингуэй. Новелла "Военный эпизод" Крейна и темой и жестокостью своего тона напоминает "Самую короткую новеллу" Хемингуэя. А когда в книге стихов американского поэта Ли Мастерса "Антология Спун-Ривер" мы читаем стихотворение "Ноулт Хохаймер", то снова приходит на память "Алый знак доблести":
Я один из первых пал у Миссионерских холмов.
Когда пуля пронзила мне сердце,
Я пожалел, что не остался и не сел в тюрьму
За кражу свиней у Кэрл Тринери,
А зачем-то бежал и поступил в армию.
В тысячу раз лучше сидеть в тюрьме,
Чем лежать под крылатой фигурой из мрамора
И под гранитным пьедесталом
С надписью "Pro Patria".
Что она, собственно, значит?!
Трущобы большого города, пафос войны - вот те реальные приметы буржуазного общества эпохи империализма, о которых пишет Крейн. Причины их в человеческой безответственности, в забвении капитализмом простых истин гуманности. Не только трущобы, не только войны - сфера проявления закономерностей буржуазного мира. Рассказ "Чудовище" тоже посвящается этим закономерностям. Героем его является негр Генри Джонсон. Негр этот - подлинный герой. Из пламени пожара, рискуя собственной жизнью, он выносит маленького Джимми, сына хозяина. Сам он при этом так обгорает, что доктору Трескоту, отцу спасенного мальчика, с трудом удается спасти ему жизнь. Но вместо лица у несчастного негра на всю жизнь остается чудовищная маска. Как бы вспоминая заветы романтической поэтики Гюго, Крейн рассказывает о человеке с исковерканной внешностью, за которой скрывается благородное, героическое сердце. Но внешность решает все. Доктору приходится вести героическую борьбу за жизнь "чудовища", которое становится предметом возмущения для целого города. Развивая тему "Алого знака доблести", Крейн говорит о том, что человеку буржуазного мира нужен формальный знак, нужна внешность, в нем утрачено понимание сути вещей, глубина отношения к миру. Крейн гневно повествует об утрате в буржуазном обществе непосредственности отношения к действительности, реальной ценности вещей и поступков. Чтобы добраться до сущности, надо пробиваться через форму.
Непосредственное отношение к вещам есть только у детей. Вслед за Диккенсом в Англии, Марком Твеном и Брет Гартом в Америке Крейн обращается к детской теме.
Детская тема в конце XIX и в начале XX века начинает занимать все большее место в англосаксонском искусстве. Детскому миру Крейн посвящает целый ряд новелл: "Его новые варежки", "Каретные фонари", "Стыд", "Рысья охота", "Смерть и дитя" и др. Как бы по следам Марка Твена написана новелла "Его новые варежки". Коллизия в ней складывается из противоречий между двумя мирами: миром взрослых и миром детей. Мир взрослых - это мир вещей, воплощенный в бережном отношении к новым варежкам. Детский мир презирает диктатуру вещей, но сам находится под властью условной формы. Ни там, ни здесь нет истины. Невольный проступок маленького Горация и бессмысленное наказание ведут к поспешному бегству, а затем к возвращению в до смерти перепуганную семью.
Это напоминает конспект детских романов Марка Твена. Но концовка произведения у Крейна отменяет условности и того и другого мира. Над ними встает подлинно человеческое. Дети Крейна - это особые дети, они чем-то напоминают своих литературных сверстников, например у Марка Твена, но многим от них и отличаются. Джимми, главный герой писателя, весьма "трудный" ребенок: он разбивает каретные фонари, затевает охоту на рысь и вместо нее стреляет в корову, но при всем этом ему (как и всей его ребяческой компании) присущи простодушие и искренность. В новелле "Каретные фонари" отец, давясь от смеха, подслушивает сговор друзей сына, стремящихся освободить его из "тюрьмы".
Вместе с тем дети эти совсем не идеальные. Не случайно Крейн создает жестокий эпизод, повествуя о том, как Джимми, спасенный негром Генри от мучительной смерти в огне, сам впоследствии издевается над несчастным, обгоревшим "чудовищем". Дети не изолированы от страшного мира взрослых, и это накладывает на них свой отпечаток. Крейна, пожалуй, не столько интересует своеобразие сознания ребенка, сколько тема похищенного детства. Процесс проникновения мира взрослых в ребячий мир и уничтожение его занимает в его творчестве видное место. Страшное детство такого ребенка рисует Крейн в повести "Мэгги". С еще большей силой эта тема эпизодом возникает в новелле "Темно-рыжая собака". Здесь опять-таки взята традиционная схема - дружба случайной, приблудной собачонки и ребенка из Бауэри. Но в новелле Крейна нет и следа сентиментальности. Это очень жесткое и немногословное произведение. Ребенок, вырастающий в обстановке трущоб, представляет собою весьма своеобразный характер. Там, где он растет, заброшенный и позабытый, собачонка - его единственный друг. Ее ненавидят остальные члены семейства, а ребенок всеми силами защищает. Однажды бывший не в духе глава семьи хватает ни в чем не повинное животное и выбрасывает его за окно на улицу.
"Наверху ребенок разразился протяжным, горестным плачем и торопливо, спотыкаясь, выбежал из комнаты. Он не скоро добрался до переулка - он был еще так мал, что спускался по лестнице на четвереньках, опираясь ногами на каждую ступеньку и хватаясь руками за предыдущую.
Когда за ним пришли, он сидел у тела своего темно-рыжего друга".
С характерным для него лаконизмом, избегая рассуждений, Крейн нарисовал эпизод, содержанием которого стала трагедия детской души.
Тема крушения иллюзий молодого, хорошего, по существу, человека в атмосфере большого города постоянно притягивала к себе. Крейна. В новелле "Мать Джорджа" он рассказал такую историю. Это повесть о битве, которую ведет одинокая старушка за своего сына с джунглями большого города.