- Ну и держите так, - сказал Энди. Он нервничал, но экипаж, впервые совершавший высадку под огнем, знал, что этот офицер водил десантные суда и к африканским берегам, и в Сицилию, и в Салерно, и люди чувствовали доверие к своему командиру.
- Не врежьтесь вон в ту баржу! - крикнул Энди, и мы пронеслись совсем близко от безобразного стального корпуса десантной баржи для танков - по ним хлестали волны, солдаты сгрудились в укрытии.
- Я держу два двадцать, - сказал штурвальный.
- Это не значит, что вы должны натыкаться на все, что плавает по океану, - сказал Энди. Он был красивый молодой человек с впалыми щеками, подчеркнуто военной выправкой и немного нервозный. - Мистер Хемингуэй, будьте добры, вы разглядите в ваш бинокль, какой там флаг?
Я достал из внутреннего кармана маленький цейсовский бинокль, завернутый в шерстяной носок вместе с тряпочкой для протирания стекол, и стал наводить на флаг. Не успел я поймать флаг в фокус, как стекла залило волной.
- Зеленый.
- Значит, мы уже в заминированной зоне, - сказал Энди. - Прекрасно. Штурвальный, что с вами такое? Неужели вы не можете держать курс два двадцать?
Я пытался протереть бинокль, но это было безнадежное дело, и я опять завернул его до поры до времени и стал смотреть, как линкор "Техас" обстреливает берег из артиллерии. Он сейчас находился позади нас, чуть правее, и посылал снаряды через наши головы, пока мы продвигались к французскому берегу, который становился виден все яснее, по курсу два двадцать, а может быть и нет, смотря по тому, кому верить - Энди или штурвальному Кэриру.
Цепь невысоких скалистых гор кое-где прерывали долины.
Видна была деревня в одной из долин с торчащим над крышами церковным шпилем. Виден был лесок, сбегающий к самому морю. Виден был одинокий дом, справа, совсем на берегу. На всех мысах горели заросли дрока, но норд-вест гнал дым низко над землей.
Наши солдаты, кроме тех, которые, позеленев от морской болезни, только о том и думали, как бы сдержать рвоту, пока не доберутся до стального борта баржи, наблюдали за огнем "Техаса" с удивлением и радостью. В своих стальных касках они напоминали средневековых копейщиков, на помощь которым нежданно-негаданно явилось странное, невиданное чудище.
Когда с "Техаса" били четырнадцатидюймовые орудия, вспышка слепила, как при пуске металла из домны, и пламя высоко выносилось вперед. Потом каждый раз заклубится желто-бурый дым, и сила удара докатится до нас. Каски солдат задребезжат от сотрясения. В ушах звон, точно от удара тяжелой боксерской перчаткой.
Потом на зеленом склоне холма, теперь уже ясно видном впереди, взметнутся два высоких черных фонтана земли и дыма.
- Гляди, как они долбают этих немцев, - расслышал я сквозь рев мотора голос одного из солдат. - Небось перебьют там всех до единого, - добавил он радостно.
Это единственное, что я услышал от наших солдат за все утро. Между собой они изредка переговаривались, но все голоса перекрывал рев серого скоростного дизеля в 225 лошадиных сил. Впрочем, почти все время они стояли молча, и после того, как огонь линкоров остался в стороне, я не увидел на лицах ни одной улыбки. Таинственное чудище, помогавшее им, пропало, и теперь они снова были одни.
Я заметил, что, если открыть рот, как только блеснет вспышка, и не закрывать, покуда не долетит звук, сотрясение чувствуется меньше.
Я рад был, когда мы вышли за пределы выстрелов "Техаса" и "Арканзаса". Весь день вчера над нашими головами летали снаряды с других судов, и от глухих, коротких раскатов артиллерийского огня некуда было уйти. Но теперь чем ближе мы подходили к берегу, тем дальше оставались тяжелые орудия "Техаса" и "Арканзаса", стрелявшие с таким грохотом, словно целые железнодорожные составы взлетали в воздух. Они перестали быть частью нашего мира, когда мы шли по серому в белых гребешках морю туда, куда, опережая нас, точно по намеченному адресу спешила смерть в надежной, экономной и аккуратной упаковке. Они были словно отголоски грозы, разразившейся где-то не слишком близко, когда вы уверены, что дождь пройдет стороной. Но они выводили из строя береговые батареи, чтобы эсминцы без помехи могли подойти к самому берегу потом, когда придет время прикрывать десант.
Теперь уже ясно было видно, что делается на берегу. Энди раскрыл подробную карту, на которой нанесены были все бухты и все ориентиры местности, а я взял бинокль и, прикрывая его полой своего непромокаемого плаща, стал протирать стекла. Кругом, куда ни глянь, двигались по серому морю десантные суда. Солнце еще не всходило, а дым стлался вдоль всего берега.
Карта, которую Энди развернул у себя на коленях, состояла из десяти отдельных листов, сколотых скрепками, с пометкой вверху: "Приложение I к дополнению А". Если разложить все десять листов по порядку, вышла бы полоса вчетверо длиннее человеческой руки. Когда Энди стал перелистывать ее, вдруг налетел ветер, и те страницы, на которых были районы Дог-Уайт, Фокс-Ред, Фокс-Грин, Дог-Грин, Изи-Ред и часть сектора Чарли, дважды весело кувыркнулись в воздухе и исчезли за бортом.
Я хорошо изучил эту карту и помнил ее чуть не наизусть, но одно дело помнить, а другое - видеть на бумаге, где всегда можно проверить и исключить сомнение.
- У вас маленькой карты нет, Энди? - крикнул я. - Чтобы был один лист, только Фокс-Грин и Изи-Ред?
- Нет и не было, - сказал Энди. А мы уже подходили к французскому берегу и глядел он на нас все более враждебно.
- Эта была единственная? - спросил я, наклонясь к его уху.
- Ну да, - ответил Энди. - А теперь и той нет. Ее волной накрыло, она и расползлась. По-вашему, прямо перед нами какой район?
- Это должен быть Кольвиль, если судить по церковному шпилю, - сказал я. - А тогда, значит, тут и есть Фокс-Грин. И дом такой тоже показан на карте, а вон и лес спускается по прямой к самой воде, ближе к Изи-Ред.
- Верно, - сказал Энди. - Но мне кажется, мы слишком уклонились влево.
- Все данные совпадают, - сказал я. - Карту я знаю наизусть, только вот скал, по-моему, не должно быть. Скалы начинаются левее Фокс-Грин, ближе к Фокс-Ред. А если так, то Фокс-Грин у нас сейчас должен быть справа.
- Где-то тут ходит диспетчерское судно, - сказал Энди. - Там известно, что это за район.
- Раз тут скалы, значит, это не Фокс-Грин, - сказал я.
- Ладно, - сказал Энди. - Узнаем на диспетчерском судне. Правьте вон на ту баржу, штурвальный. Да нет же, не туда. Разве вы сами не видите? Заходите с той стороны. Так вы его никогда не догоните.
Мы его и не догнали. Мы стали врезаться в волны вместо того, чтобы подниматься и опускаться вместе с ними, и диспетчерское судно ушло от нас. Груз тринитротолуола и тяжесть стальной брони делали нашу баржу неповоротливой, она зарывалась носом, и волны все время заливали ее.
- Ну и черт с ним! - сказал Энди. - Сейчас спросим вон на том бронекатере.
Из всех десантных судов только бронекатера имеют сколько-нибудь морской вид. Они хоть по форме напоминают корабль, тогда как баржа для автотранспорта похожа на железную ванну, а баржа для танков - на плавучую товарную платформу. Все водное пространство вокруг нас было усеяно десантными судами, но лишь немногие из них шли по направлению к берегу. Остальные, пройдя часть пути, поворачивали, описывали полукруг и ложились на обратный курс. На самом берегу, прямо против того места, где мы находились, чернело что-то похожее на танки, но мой бинокль был еще мокрый, и в него ничего нельзя было разглядеть.
- Где Фокс-Грин? - Это Энди, сложив ладони рупором, крикнул вверх на мчащийся навстречу нам, перегруженный пехотой бронетанкер.
- Не слышно! - крикнули оттуда. Мегафона у нас не было.
- Какой район? - проорал Энди.
Офицер на бронетанкере покачал головой. Остальные офицеры даже не посмотрели в нашу сторону. Они смотрели через плечо на берег.
- Правьте ближе, штурвальный, - приказал Энди. Еще ближе, борт к борту.
Мы с ревом подлетели к бронетанкеру и заглушили мотор.
- Где Фокс-Грин? - крикнул Энди, и ветер тут же отнес его слова в сторону.
- Прямо, справа от вас, - крикнули в ответ.
- Спасибо. - Энди оглянулся назад, на две другие баржи, и приказал сигнальщику Эду Банкеру: - Пусть подтянутся к нам. Вплотную.
Эд Банкер обернулся и, вытянув указательный палец, помахал рукой от локтя вниз и вверх.
- Подтягиваются, сэр, - сказал он,
Я видел, как две тяжело груженные баржи взбираются на волны, теперь уже зеленые, потому что солнце взошло, и валятся с волны вниз.
- Промокли, сэр? - спросил Энди.
- Насквозь.
- Я тоже, - сказал Энди. - Аж до пупа.
- Все-таки это Фокс-Грин, - сказал я Энди. - Я теперь вижу, где кончаются скалы. А справа уже Фокс-Грин. Вон кольвильская церковь. Вон дом на берегу. Вот, еще правее, долина Рюкэ, значит - Изи-Ред. Фокс-Грин и есть.
- Проверим, когда подойдем ближе, - сказал Энди. - Вы правда думаете, что это Фокс-Грин?
- Иначе быть не может.
Впереди нас десантные суда вели все ту же непонятную игру: устремлялись к берегу, поворачивали и, описав полукруг, возвращались.
- Что-то там неладно, - сказал я Энди. - Видите танки? Стоят вдоль всего берега, у самой воды. Никуда не продвинулись.
В ту же секунду один из танков вспыхнул и загорелся - взметнулся черный дым и желтое пламя. Чуть дальше загорелся второй. Они сидели у воды как большие желтые жабы. На глазах у меня загорелись еще два. Из первых валил теперь густой серый дым, и ветер гнал его низко над берегом. Пока я вглядывался, пытаясь разобрать, есть ли какое-нибудь движение дальше, за линией танков, один из горящих танков взорвался яркой вспышкой в сером дыму.
- Сверимся вот у них, - сказал Энди. - Штурвальный, держите вон на то судно, Да, да, правильно. Правее берите, давайте, давайте.
Это был черный катер, по виду быстроходный, с двумя пулеметами, он вперевалку удалялся от берега на еле работающем моторе.
- Какой это район? - крикнул Энди.
- Дог-Уайт.
- Точно?
- Дог-Уайт, - крикнули с черного катера.
- Проверено? - крикнул Энди.
- Район Дог-Уайт, - прозвучало с катера, и его винт вспенил воду. Он набрал скорость и умчался.
Я совсем приуныл: впереди, на берегу, я видел все ориентиры, которые запомнил для Фокс-Грин и Изи-Ред. Ясно видна была линия скал, отмечавшая левый конец Фокс-Грин. Каждый дом стоял там, где ему полагалось. Шпиль кольвильской церкви находился в точности там же, где и на аэроснимках. Я посвятил целое утро изучению снимков, карт, всех данных о подводных и наземных оборонительных сооружениях и, помнится, еще спросил тогда нашего командира, капитана второго ранга У.-И. Лихи с транспорта "Доротея", будет ли нашей задачей тактическая диверсия.
- Нет, - ответил он. - Ни в коем случае. А почему вы спрашиваете?
- Потому что этот участок основательно укреплен.
- За первые же полчаса все препятствия и мины будут обезврежены, - заверил меня капитан Лихи. - Сквозь них прорежут проходы для десантных частей.
Хотелось бы мне подробно рассказать, что значит провести десантное судно через заминированный пролив - про математическую точность маневрирования, про разработанный до секунды расчет всей операции - от подъема якоря до спуска шлюпок, на которых пехота в реве и вихре прибоя устремится к месту сбора, чтобы влиться затем в атакующий эшелон.
Нужно написать о том, какая слаженная за этим стоит работа, но это была бы целая книга, а я пишу всего лишь отчет о том, как шли дела на одной десантной барже в тот день, когда мы штурмовали Фокс-Грин.
Была минута, когда никто как будто не знал, где этот Фокс-Грин находится. Я был уверен, что он прямо перед вами, но дозорный катер сказал, что это Дог-Уайт, а я считал, что Дог-Уайт от нас справа, в 4295 ярдах.
- Не может это быть Дог-Уайт, Энди, - сказал я. - Вон там, левее, скалы, это уже начинается Фокс-Грин.
- А он говорит, что Дог-Уайт, - сказал Энди.
Из гущи плечом к плечу стоявших солдат на нас смотрел, качая головой, человек с вертикальной белой полоской на каске. У него сильно выдавались скулы, лицо было туповатое, неуверенное.
- Лейтенант говорит, что знает эти места, это Фокс-Грин! - крикнул нам Эд Банкер. Он снова заговорил с лейтенантом, но слов было не разобрать.
Энди что-то крикнул лейтенанту, и тот покивал головой в каске.
- Он говорит, это Фокс-Грин, - сказал Энди.
- Спросите его, где лучше пристать, - сказал я.
Но тут к нам подошел со стороны берега еще один дозорный катер, маленький и черный. На нем было несколько офицеров, и один встал и прокричал в мегафон:
- Есть тут суда седьмого эшелона в район Фокс-Грин?
С нами была одна баржа из этого эшелона, и офицер крикнул, чтобы она шла за катером.
- Это Фокс-Грин? - крикнул Энди.
- Да. Видите вон тот разрушенный дом? Район Фокс-Грин тянется на тысячу сто тридцать пять ярдов вправо от этого дома.
- Пристать там можно?
- Этого не знаю. Справьтесь на диспетчерском судне.
- Где оно?
- Вон в той стороне.
- Мы могли бы войти там, где побывало какое-нибудь десантное судно, - сказал я. - Раз они приставали, значит, там путь свободен. Могли бы к кому-нибудь пристроиться.
- Поищем диспетчерское судно, - сказал Энди, и мы понеслись прочь от берега, в гущу десантных барж и лихтеров.
- Не вижу, - сказал Энди. - Нет его там. Наверно, разминулись. А нам, черт возьми, надо подходить. И так запаздываем. Идем к берегу.
- Спросите его, где лучше пристать, - сказал я.
Энди пошел к лейтенанту. Я видел, как тот шевелит губами, но ничего не слышал, мешал мотор.
- Он говорит, прямо у разрушенного дома, - сказал Энди, вернувшись.
Мы понеслись ко входу в бухту. Когда мы на полном ходу огибали мыс, нас снова нагнал черный дозорный катер.
- Встретили диспетчерское судно? - крикнули оттуда в мегафон.
- Нет.
- Что думаете делать?
- Идти к берегу! - проревел Энди.
- Что ж, пожелаем вам удачи, - сказал мегафон. Слова прозвучали медлительно и торжественно, как реквием. - Пожелаем удачи всем вам.
Это относилось к Томасу Е. Нэшу из Сиэтла, механику, чья добродушная улыбка обнаруживала отсутствие двух передних зубов. Это относилось к Эдварду Ф. Бэнкеру из Бруклина, сигнальщику, и к Лэси Т. Шифлету из Орэнджа, штат Виргиния, который был бы командиром орудийного расчета, если бы у нас нашлось место для орудия. Это относилось к Фрэнку Кэриру из Согэса, штат Массачусетс, штурвальному, и еще это относилось к Энди и ко мне. Зловещий тон этого прощального напутствия сразу дал нам почувствовать, что высадка будет серьезным делом.
Я устроился на корме повыше, чтобы увидеть, что нас ждет. Бинокль мой наконец просох, и можно было обозреть берег. Берег несся на нас с невероятной быстротой, а в бинокль - еще быстрее.
На берегу, слева, там, где не было каменистого обрыва, нависшего сверху естественным прикрытием, лежали люди из первого, второго, третьего, четвертого и пятого эшелонов, и казалось, что на устланной галькой полосе между морем и откосами разбросано множество туго набитых узлов. Справа было открытое пространство, доходившее до того места, где к бухте подходила поросшая лесом долина. Именно здесь немцы надеялись нам напакостить, что несколько позже и сделали.
Правей, на высотке, горели два танка, дым над ними, густой и черно-желтый сразу после взрыва, успел уже стать серым. Когда мы входили в бухту, я заметил два пулеметных гнезда. Один пулемет бил из разрушенного дома справа от маленькой долины. Второй находился ярдов на двести правее и ярдов на четыреста дальше от моря.
Лейтенант, командовавший частями, которые мы везли, просил держать курс прямо на разрушенный дом.
- Прямо туда, - повторял он. - Прямо.
- Энди, - сказал я, - весь этот участок простреливается пулеметным огнем. Вот только сейчас они дали две очереди по тому поврежденному судну.
Среди свай пьяно покачивалась пехотная баржа - протекшая стальная ванна. Пули летели у самой кромки воды и высекали из волн острые фонтанчики.
- Он говорит, ему туда и нужно, - сказал Энди. - Значит, туда мы его и доставим.
- Нет смысла, - сказал я. - Оба пулемета ведут огонь, я сам видел.
- А ему нужно туда, - сказал Энди. - Так что полный вперед. - Он повернулся к корме и посигналил остальным баржам - вверх и вниз рукой с вытянутым указательным пальцем.
- Давай сюда, ребята, - произнес он неслышно - мотор ревел, как самолет при взлете. - Давай, давай, не мешкай. Штурвальный, вперед и до места!
Мы вошли в поле обстрела обоих пулеметов, и я весь съежился от оглушительного треска над головой. Потом нырнул под кормовой брезент, в нишу, где стоял бы артиллерист, если б у нас была артиллерия. Пулеметный огонь обливал водой поврежденную баржу, одна противотанковая граната окатила водой и нас.
Лейтенант что-то говорил, я не слышал, только Энди, пригнувшись к самому его рту, расслышал и заорал:
- Штурвальный, уходите отсюда к черту! Уходим отсюда!
Как только мы повернулись на собственной оси и отошли, пулеметный огонь прекратился. Но пули снайперов еще свистели над головой или плюхались в воду. Я не без усилия распрямился и опять стал смотреть на берег.
- И мины не были убраны, - сказал Энди. - Вон сколько их висело на сваях.
- Пройдемся вдоль берега, - сказал я, - поищем хорошего места, где их высадить. Если не будем соваться под пулеметы, едва ли они станут стрелять по нам из орудий. Мы ведь всего-навсего баржа, а у них есть мишени и поважнее.
- Поищем места, - сказал Энди.
- Что ему еще нужно? - спросил я Энди.
Губы лейтенанта опять шевелились - очень медленно и словно без всякой связи с ним или с его лицом. Энди сходил к нему и вернулся ко мне на корму.
- Хочет подойти к одной барже, там его командир.
- Можно ссадить его подальше, где начинается Изи-Грин.
- Он хочет поговорить со своим командиром. Те люди на черном судне из его части.
Неподалеку на волнах переваливалась с боку на бок пехотная баржа, и, подходя к ней, я увидел в ее стальной броне, впереди рубки, рваную пробоину от 88-миллиметрового немецкого снаряда. При каждом наклоне баржи с блестящих краев пробоины стекала в море кровь. Борта были заляпаны следами морской болезни, убитые сложены впереди рубки. Наш лейтенант побеседовал с другим офицером, пока мы вздымались и падали в волны у черного корпуса, после чего мы отошли.
Энди прошел на нос, поговорил с лейтенантом, вернулся, и мы уселись на корме и смотрели, как от восточных участков берега к нам движутся два эсминца, стреляя из орудий по целям, расположенным на мысах и выше, на травянистых склонах.
- Он говорит, ему приказали пока не причаливать, - сказал Энди. - Подождать. Пропустим-ка этот эсминец.
- И сколько он собирается ждать?
- Он говорит, ему приставать рано. Еще не высадились другие части, которые должны были пройти до него. Ему велено ждать.
- Подойдем где-нибудь, откуда будет видно, - сказал я. - Вот, берите бинокль и глядите на тот участок, только не говорите, что там увидите.
Энди поглядел, вернул мне бинокль и покачал головой.